Гром

В ту ночь пошёл дождь. Гамшу хорошо это запомнил. Они сидели в кабинете Эджворта… Время медленно тянулось за изучением материалов текущего дела — убийства. А может, это была кража. Или похищение. Гамшу не помнил. Всё равно текст превращался в непонятную кашу из букв, стопка папок на диване — в подушку, а тиканье настенных часов — в колыбельную. Надо было что-то делать, чтобы не вырубиться — а засыпал детектив надолго и накрепко — и именно поэтому Гамшу цокал языком в такт часам на стене. Тик-так, тик-так… Минутная стрелка встревоженно нарезала круги, а часовая лениво подтягивалась за ней. — Детектив Гамшу, — Майлз потёр уставшие глаза, на секунду убрав руки от документов на столе. — Перестаньте, пожалуйста, издавать этот звук. Он отвлекает. Гамшу оторвался от листа с закручивающимися в дикие узоры строчками и перевёл взгляд на прокурора. Тот медленно, тратя свои последние капли бодрости, закатил глаза и откинулся на спинку стула. — Простите, мистер Эджворт. Больше не буду. «Мистер Эджворт» хотел было вернуться к разглядыванию бумаг у себя на столе, но позади него, за окном, вдруг блеснула молния — а за ней последовал её верный спутник, раскат грома. Кажется, этот далёкий грохот вмиг привёл в чувство и детектива, и прокурора. Последний так и застыл, протягивая руку к одному из листов. — Впрочем, можете продолжать… — сказал необычно бледный Майлз необычно слабым голосом. — Без этого тут как-то… Тихо. Что же, Гамшу часто ничего не понимал — даже чаще, чем хотелось бы признавать. Особенно если Эджворт говорил что-то чересчур умное или замудрённое. Но тогда он не был уверен, было ли что-то в словах прокурора, на самом деле имеющее смысл — на улице выл ветер, трещал дождь, разбивая капли об окно, гремел гром, в конце концов! Дик не был писателем или поэтом, но эту обстановку он точно не описал бы как «тихую». Но если мистер Эджворт хотел, то надо было слушаться. Он цокнул раз, пока секундная стрелка щёлкнула два. Попытался догнать её, цокнув три раза, пока она щёлкнула всего лишь один. — Не могу, мистер Эджворт, — зевнул Гамшу. — Не могу ритм поймать. — Ничего. Всё в порядке. Для кого-то, у кого всё в порядке, Эджворт слишком сильно дрожал. Хотя, если так подумать, то в кабинете на двенадцатом этаже действительно было немного прохладно — Гамшу спасало только старое верное пальто. А этот броский малиновый пиджак мистера Эджворта с этим его жабо — он вообще был хоть сколько-то тёплым? Узнать этого Гамшу никак не мог. Если бы и попытался примерить его на себя, то от модного пиджака и жабо остались бы только яркие клочки ткани… И Эджворта колотило бы в два раза сильнее. Дик по опыту знал, что намекать на возможность согреться бесполезно — всё равно откажется. Но несмотря на это, такие ситуации всегда заканчивалось бережно опущенным на плечи Майлза пальто, курткой или любым другим предметом верхней одежды, что был надет на Гамшу. — Ну и ну, мистер Эджворт! Взгляните-ка на это! — Гамшу схватил случайный листок и попытался состроить максимально удивлённое лицо. Казалось, это сработало, потому что Эджворт перестал нервно крутить большими пальцами и обратил внимание на детектива. Стыд и позор детективу Дику Гамшу за то, что он сблефовал перед самым справедливым прокурором в стране — но ведь это было для его же блага! Эджворт медленно поднялся с места и так же медленно подошёл к Гамшу, ни разу не обернувшись на яростную картину за окном. Он двигался как человек, которому к спине приставили дуло пистолета — это Гамшу тоже по опыту знал. Но сзади Эджворта никого не было, и в этом Дик был абсолютно уверен — так же, как был уверен в гениальности своего маленького хитрого плана. Чем дальше от окна — тем теплее. Диван тёплый. Пальто тёплое. Гамшу тоже тёплый. Стоит прокурору только попасться в эту ловушку, и его дрожь, бледность и скованность вылетят в окно, подставляясь под удары сверкающей молнии. Кстати про молнию — она снова хлестнула огненной плетью по чёрному небу, а гром заревел с новой силой. На лбу Эджворта, уже болезненно белом, как снег, проступили капли пота. И тут-то Гамшу заподозрил что-то неладное. Если ему холодно — а по дрожи можно было безошибочно определить, что ему холодно — то с чего он начал потеть? Не могло же быть, что температура около дивана и около окна настолько разная? Настолько, что Эджворта моментально кинуло из холода в жар? Дело было странное, очень странное и непонятное. Прямо как дешёвое и несъедобное печенье из магазина, в котором Гамшу обычно покупал Эджворту чай. Но Дик всё-таки детектив — а детективы всегда найдут разгадку даже к самым запутанным тайнам. Его мысли, плутая в темноте по огромному лабиринту, наконец нашли выход, вывод, ответ — Эджворт заболел. Конечно! Чем ещё можно было объяснить эти его реки пота, отхлынувшую от лица кровь, и глаза, моргающие так же часто, как всё тело прокурора сотрясалось от дрожи? Ну, может, сегодня он не выглядел таким уж больным… Настаивал о тщательном и внимательном изучении материалов, пока они не докопаются до правды, энергично расхаживал по кабинету, взмахивая руками и повышая голос, то и дело выглядывал в окно, беспокойно наблюдая за приближающимися тучами… Ну и что! Гамшу не доктор, а детектив! Детектив! А детективы всегда заботятся о своих клиентах, будь они замёрзшими, согретыми, больными или здоровыми. Особенно, если эти клиенты — мистер Эджворт, аккуратно присевший на край мягкого дивана. — Ну и что там такого, детектив Гамшу? Одна из мыслей Дика, видимо, решила поблуждать по другому пути и пришла к неожиданному открытию — как бы не звучал голос Эджворта, титул и имя Гамшу тот всегда произносил одинаково. Вот теперь детектив и пожалел, что не был писателем! Как ему описать ту интонацию, которая порой долго и мягко отдавалась эхом у него в груди? Что ж, наверное… Она была… По-своему нежной и сладковатой, как тот персиковый напиток, который Эджворт как-то дал ему попробовать. Наверное, это тоже был чай. Определённо чай. — Эм-м… — на долю секунды (если за долю секунды принимать целую вечность) завис Гамшу, неосознанно заливаясь слабым румянцем. — Кхм, видите ли, мистер Эджворт… Вы болеете, сэр? — Нет. Что вы хотели мне показать? Точно болеет! Никаких «Что за шутки, детектив Гамшу?» или «Что вы несёте, детектив Гамшу?». Не исключено, что Дик просто хотел послушать, как Майлз зовёт его детективом Гамшу ещё раз, но его ответ и впрямь показался ему странным. — Но вы уверены? Вид у вас, ну, очень… Не очень. — Уверен. — Но вы потеете, трясётесь, бледнеете, — вещей было так много, что Гамшу мог начать загинать пальцы. — Странно себя ведёте, да и в общем выглядите нездорово… Я просто переживаю! Вы точно хорошо себя чувствуете? — Точно, — ответил прокурор, даже не подняв взгляда, крепко зафиксированного на случайно схваченном детективом листке. Точно? Единственное, что было точно — то, что клубок несостыковок в руках Гамшу становился всё больше и больше. Не мог же ключ к его распутыванию появиться из воздуха или просто упасть ему в руки, как переспелое яблоко с ветви? Или застать врасплох, расколов небо надвое ярко-белой линией и протяжным, оглушающим рёвом грома. — Детектив! На секунду стало очень темно Гамшу рефлекторно зажмурился, услышав громкий звук. И он долго звенел в его ушах… Крик Эджворта. Этот испуганный — да, до чёртиков испуганный — восклик был лишен всего бесстрашия, всей гордыни, всей упрямости, всего того, что всегда наполняло его голос. Как будто молния, ударив по земле, разбила и маскировку, скрывающую постыдный для Эджворта страх. Гамшу открыл глаза, как только последние капризы грома стихли в треске дождя. Он сразу посмотрел на Эджворта — судя по крику, среагировал он похуже, чем Гамшу. Но Эджворта не было рядом. Гамшу наклонился, чтобы проверить, не упал ли тот в панике на пол — и только тогда ощутил, как в него кто-то крепко вцепился. Гамшу опустил голову. — Мистер Эджворт? Прокурор побелевшими пальцами сжимал рукава пальто, уткнувшись лицом в плечо детектива — а затем его руки переместились на воротник, сжимая тот в два раза сильнее. С каждой попыткой Дика спросить или сделать что либо, Майлз еще больше зарывался в укрытое толстой тканью плечо… Гамшу уже чувствовал это покалывание, которое вдруг появилось у него в груди — он часто ощущал эти необъяснимые искры, заставляющие сердце совершать невообразимые скачки. Когда Эджворт улыбался. Вздыхал. Дремал. Но в этот раз, когда Эджворт в ужасе прижался к нему, бормоча что-то неразборчивое, и безуспешно старался унять свою дрожь — в Гамшу всё перевернулось. Буквально. Карандаш за ухом упал, когда Гамшу вздрогнул вместе с Эджвортом, и детектив вернул его на место заточенной стороной вперёд. Так же и клубок загадок выпал из его рук и размотался на сотню длинных нитей, которые вели только к Эджворту, бессвязно шепчущему и еле слышно шмыгающему. — Мистер Эджворт, вы… — все куски пазла встали на свое место, все собрались воедино. — Вы боитесь грома? — Я… Я… — одной этой провальной попытки начать предложение уверенно, как ни в чём не бывало, было достаточно, чтобы Гамшу окончательно убедился в своих догалках. — Нет, я… Не боюсь. Просто я нахожу эту грозу, это природное явление… Весьма неприятным. Конечно, все эти слова выходили приглушённо. Несмотря на свои заявления, убирать лицо от плеча Дика Майлз не спешил. — Ну знаете, мистер Эджворт, — сказал Гамшу. — Если вам не страшно, то можете не изображать маленького котёнка и не липнуть ко мне. Майлз медленно и смущённо отстранился и отряхнул воротник, за который держался. А затем снова уткнулся детективу в плечо. Но только потому, что Гамшу прижал его к себе, моментально укрывая быстро снятым пальто. — Эх, мистер Эджворт, приятель, вы могли бы мне просто сказать, — Гамшу не смотрел вниз, но был уверен, что лицо Эджворта по цвету напоминало его же пиджак. — Вам не надо ничего от меня скрывать. — Детектив Гамшу, вы же детектив, Гамшу… Где ваша логика? Разве вы не сказали, чтобы я перестал к вам «липнуть»? Тогда почему вы..? — Вы не липнете, — зевнул Гамшу. Майлзу очень захотелось сделать то же самое. — Я вас обнимаю. — Для чего? — Чтобы вас защитить. — Зачем? — Чтобы вы ничего рядом со мной не боялись. — Почему? — Потому что я… — Детектив..? Но ответом прокурору послужило тихое сопение. Гамшу заснул. Эджворт хотел было разбудить его, настоять на том, чтобы он закончил фразу, потребовать ответ, но… Ему вдруг показалось, что он уже его знает. Рука Гамшу на его укрытой спине, тёплое пальто детектива на плечах, его ровное дыхание и биение сердца под вздымающейся и опускающейся грудью говорили ему гораздо больше, чем мог сонно проворчать сам Дик. Тем более, он выглядел так… Так… Так мило, когда спал. Эджворт бросил последний взгляд на недочитанные документы по убийству-краже-похищению, посмотрел на спящего детектива, мягко опустил голову на его плечо и закрыл глаза. В ту ночь пошёл дождь. Гамшу хорошо это запомнил.