Секретов больше нет

На следующее утро Драко проснулся, растянувшись поперёк кровати, пока одна его нога свисала на пол, а одеяло неудобно скомкалось в районе живота. Перед тем, как свалиться в отключку, он успел стащить с себя брюки, свитер и, по какой-то совершенно непонятной причине, только один носок. Солнечный луч игриво заполз ему прямо в глаз (черт подери, его спальня всегда была такой яркой?), заставив крепко зажмуриться, пока сердце сбилось с привычного ритма. В пересохшем рту стоял отвратный вкус, и желудок предупреждающе булькнул, когда Драко наконец удалось сесть. Часы возле кровати свидетельствовали, что был всего полдень. Драко застонал сквозь зубы, плотно прижав ладони к лицу. Возможно, если он будет сидеть спокойно, то его живот над ним сжалится. Он дышал медленно и глубоко, и в итоге приступ тошноты из критического состояния, кричащего: «Опасность, опасность!», перешёл в «Наверное, все же будет лучше, если ты переместишься поближе к туалету, на всякий случай». Очень медленно Драко все-таки удалось принять вертикальное положение и, наспех натянув вчерашние брюки и чёрный свитер, он дополз к туалету, с облегчением расстегнув ширинку. Разобравшись с первостепенными делами, он по привычке схватил зубную щётку, но только от одной мысли, что ему придётся сейчас что-то совать в рот, живот снова резко скрутило. Наложив несколько Очищающих заклинаний на лицо и зубы, Драко попытался уложить волосы в более-менее презентабельный вид и вышел из ванной в поисках туфель. Главной проблемой, когда ты уже так давно не пьёшь, было то, что весь запас Антипохмельного зелья был просрочен. Ну и, само собой разумеется — выворачивающее наружу похмелье. Да, сварить новое зелье не составляло особого труда, но от идеи, что ему придётся спускаться вниз в лабораторию, резать ингредиенты, ждать и помешивать, помешивать, концентрироваться и снова ждать, головная боль становилась просто невыносимой. Идея пойти на битком забитую во время обеда Косую Аллею, где в его сторону будут бросать колючие взгляды и «совершенно случайно» толкать широкими плечами по сторонам, тоже не вдохновляла. Ох, он уже видит, как продавец полетит в Пророк с чудесным заголовком: «Драко Малфой ищет утешения в алкоголе?» Его желудок сделал что-то наподобие тройного сальто, и Драко пришлось сложиться чуть ли не пополам, чтобы подавить очередной приступ тошноты. Нет, он знал место получше. Выглянув в окно, он обнаружил, что на небе не было ни единого облачка, а весеннее солнце ярко освещало улицу тёплыми лучами. Обычно он добирался до Министерства пешком минут за тридцать, особенно в такие хорошие дни, но что-то ему подсказывало, что сегодня далеко уйти он не сможет. Спустившись на первый этаж, Драко зачерпнул в руку горстку летучего пороха и, чётко выкрикнув: «Министерство Магии!», вошёл в зелёное пламя камина. Он чересчур резко вывалился в атриум, и ему пришлось на время прислониться к ближайшей стене за камином, прижав руки к животу, пока к горлу игриво начала подкрадываться рвота. «Меня не стошнит в атриуме, меня не стошнит в атриуме», — мысленно повторял он у себя в голове, пытаясь убедить в этом собственный желудок. Спустя практически вечность тошнота слегка отпустила, и Драко решил, что этого будет достаточно, чтобы дойти до кабинета. Абсолютно не доверяя своему организму, Драко поднялся на этаж БНИМ по лестнице, где была небольшая комната с зельями от лёгких заболеваний и травм. На смене сидели две молодые медсестры, которые бурно о чем-то сплетничали, когда Драко показался в дверном проходе. Одна из них — кукольная блондинка с крупно-завитыми локонами и ярко-голубыми глазами, приглушённо пискнула от удивления. А вот брюнетка, которую Драко смутно помнил ещё со времён Хогвартса, только придирчиво оглядела его с ног до головы. — Выглядишь дерьмово, — прокомментировала она. — М-да, просто хуже некуда. Драко не собирался с ней спорить. В любом случае, она, скорее всего, была права. — Да, могу тебя заверить, что чувствую я себя не лучше. У вас случайно нет Антипохмельного зелья, которое вы могли бы мне одолжить? — Ты явился на работу с похмелья? — спросила брюнетка, скептично вскинув левую бровь. Драко мог бы, конечно, обидеться на то, каким осуждающим тоном она к нему обращалась, но сейчас его намного больше интересовало, как бы его не вырвало ей прямо на стол. Вряд ли бы она в таком случае стала к нему лучше относиться, хотя, вполне возможно, это убедило бы её дать Драко зелье быстрее. — У меня выходной. Мне кажется, то, что я пришёл сюда в нерабочий день, компенсирует то, что я припёрся с похмельем. Это заставило её улыбнуться, и она, отъехав на стуле к полкам справа от неё, подобрала небольшой пузырёк, поставив его перед Драко. Быстро подхватив его пальцами, Драко откупорил пробку и опрокинул в себя все содержимое флакона. Живот неприятно скрутило — нет, ну кто вообще в здравом уме придумал зелье, которое должно помогать от тошноты, с настолько отвратительным вкусом? Драко плотно прижал ладонь ко рту и зажмурил глаза, пытаясь отвлечь себя мыслями, что в следующий раз, когда ему приспичит позаниматься зельеварением, он попробует усовершенствовать эту дрянь. Головная боль постепенно сошла на нет, а яркий свет уже не так сильно бил в глаза. Во рту было все ещё сухо, но это можно легко исправить чашкой хорошего чая. — Спасибо, — теперь, когда его не мучило похмелье, это вакантное место решило занять чувство стыда. — Ой, да не за что, — лукаво подмигнула ему брюнетка. — Раз уж ты пришёл сюда в свой выходной, то я не буду тебя заставлять за него расписываться. — Я… Спасибо. Оставив наедине медсестёр, которые снова начали обсуждать какие-то офисные сплетни, Драко спустился в общую комнату, вскипятив чайник с водой одним взмахом руки. Пока чай заваривался, Драко никак не мог прекратить думать о вчерашнем вечере. Он тщательно старался этого избегать, но теперь, когда его голова больше не раскалывалась на части, других мыслей в ней просто не осталось. Перед тем, как ничком рухнуть на кровать, он все ещё надеялся, что во всем был виноват алкоголь, но сейчас он был слишком трезвым, чтобы так нагло себе врать. Это не из-за выпивки он вчера себя так чувствовал. Даже сейчас, стоило только вспомнить тёплый поттеровский смех, как по спине уже бежали мурашки. А то тёплое чувство в груди, когда Поттер ему улыбался? И их почти поцелуй? — Соберись, — буркнул он, обращаясь к чайным листьям, беззаботно плавающим у него в чашке. Пройдя в офис, Драко решил заняться документацией. Сейчас его никто не мог потревожить, поэтому он достал из верхнего ящика стола свои запасные очки, аккуратно надев их на кончик носа. Мерлин, как же все-таки приятно видеть не расплывчатые буквы. Всю неделю, когда Поттер был рядом, Драко надеялся на заклинание для зрения, но от него начинали ужасно чесаться глаза, если он сидел с ним слишком долго. Он допил мятный чай, как раз дописав последний отчёт за вчерашний день. Прикрепив наклейку с фамилией Кингсли на папку, он хотел уже закинуть её в «Исходящие», но неожиданно передумал. Наверное, такие вещи стоило передавать лично в руки. Отложив файл на край стола, Драко перевёл взгляд на документы, которые начал вчера сортировать. Он мог бы сегодня это продолжить, но, во-первых, этого было недостаточно, чтобы отвлечься от назойливых мыслей, а во-вторых, ему нужно будет чем-то заниматься всю следующую неделю, пытаясь отвлечься от факта, что Поттер сидит от него на расстоянии вытянутой руки. А как уже выяснилось, игнорировать присутствие Поттера было безумно трудно. Драко встал, широко потянувшись, и довольно улыбнулся, когда позвонки слегка хрустнули, приятно расслабив спину. Отложив очки обратно в ящик, он решил, что сегодня можно закончить разбираться с убежищем. Спустя несколько минут он аппарировал напротив тёмного особняка, который даже в солнечном свете не выглядел привлекательно. Он покрутил запястьем, и ему из рукава упала в ладонь палочка, которую он ловко поймал длинными пальцами. Перед тем, как войти в дом, Драко пару раз ею взмахнул, заставив жухлые кусты ожить, расцветая белыми маленькими бутонами. С прихожей Драко справился быстро. Заклинания стояли только на двери и окнах и были рассчитаны на банальную невнимательность прохожих. Но стоило их только заметить, они слетали без особых усилий и практически сами. Гостиная со столовой заняли чуть больше времени, но со всеми заклинаниями он уже сталкивался десятки раз, поэтому снять их тоже не составило особого труда. В кухне он обнаружил, что Упивающийся, который ставил ловушки (Драко все ещё предполагал, что это был кто-то из Кэрроу), пытался закодировать плитки на полу, совместив их с неказистой печью так, что если встать немного не туда, то после сложного каскада реакций комната должна была превратиться в одну большую духовку с огненным смерчем внутри. Драко никогда ещё не встречал ничего подобного, поэтому перед тем, как начать накладывать контрзаклинания, он сделал пару заметок у себя в блокноте. Паззл был достаточно мудрёный, но минут через десять Драко гордо любовался на ровно выложенные плитки и открывшуюся в самом конце дверь. Спускаясь вниз по коридору, Драко одну за одной снимал самые обычные ловушки на паркете, которые мог обезвредить даже во сне. Поэтому его мысли постепенно начали уплывать в совершенно другое русло. Снимая заклинание, которое должно было провалить человека прямиком в подземелья, Драко вспоминал, как он сидел за баром под конец вечера и слушал высокий яркий смех Поттера, выбивающийся из остального шума в баре. Как он сидел и не понимал, почему внутри все сжималось от осознания, что он настолько хорошо знает смех Гарри. Тогда Драко снова спихнул все на противный алкоголь, но сейчас все стало предельно ясным. Драко нравился его смех, потому что ему нравился Поттер. Заглянув в ванную, он наложил контрзаклинание на туалет, который должен был выпустить клыки и заглотить любого, у кого хватит тупости им воспользоваться. Да, попахивает юмором Алекто. Все это время Драко вспоминал, как выглядел Поттер, когда они шли домой. Как тёмные волосы падали ему на лоб, когда он поворачивался посмотреть на Драко, как блестели его изумрудные глаза в свете уличных фонарей и как его губы изгибались в улыбке, буквально крича о том, чтобы их поцеловали. Драко прошёл в небольшую гостиную в самом конце дома, внимательно изучив комнату: широкие окна, из которых виднелся сад, громоздкая мебель, сваленная в углу и накрытая сверху тканью, узорчатый ковёр, занимающий большую часть пола, и громадная безвкусная люстра, которая висела слишком низко, чтобы никого не задеть по голове. Нахмурившись, Драко наложил несколько Сканирующих заклинаний, наконец позволив себе вспомнить об их почти поцелуе. В тот момент ему показалось, что Поттер хотел этого так же сильно, как и он. Его лёгкая улыбка, тёплый взгляд зелёных глаз, насколько нежным был тембр его голоса, когда он чуть ли не шёпотом сказал: «Спокойной ночи, Драко», после чего слегка наклонил голову. Все это буквально кричало: «Я тоже этого хочу!» и «Пожалуйста, поцелуй меня!». Но Поттер отстранился назад, и Драко решил, что это все было лишь частью его воспалённого воображения. Что он слишком много выпил и представлял себе вещи, которые ему хотелось увидеть. Но вспоминая об этом сейчас, ему казалось, что он был прав. Драко прокрутил у себя в голове весь вечер, вспоминая все больше, казалось бы, незначительных знаков. Как Поттер держал его за запястье, пока вёл к столу. Как плотно прижимался тёплой ногой к его колену. Как его пальцы касались пальцев Драко, задерживаясь чуть дольше, чем следовало, когда он передавал ему новую кружку с выпивкой. И этот разговор о квиддиче. Мерлин, как он сразу этого не понял? Драко сказал, что болеет за Коршунов, потому что ему идёт зелёный цвет, на что Поттер ответил, что в таком случае ему нужно болеть за Татсхилл Торнадос. Тогда он просто посчитал, что Поттер в свойственной ему тупости перепутал цвета команд. Но то, как отчаянно он хотел провалиться под стол, когда эти слова слетели с его языка… Что, если он не перепутал цвета? Что, если он в своей обычной поттеровской манере пытался сказать: «Мне кажется, что тебе больше идёт синий цвет»? Сердце Драко пропустило удар, пока он почти не глядя снимал заклинание с дверной ручки. Может быть, эта его дурацкая влюблённость была не такой безответной? Что, если Поттеру он тоже нравился… Но он ничего не говорил об этом Драко, пока они вчера сидели в ловушке. Хотя, опять же, Драко тоже ему не признался. Слегка отчаянно он перенёсся мыслями на две недели назад, пытаясь вспомнить каждое слово, каждый взгляд, каждое нечаянное прикосновение… Сняв заклинание со стены, которая должна была обрушиться на любого, кто подойдёт слишком близко, Драко прошёл через всю комнату, чтобы поближе осмотреть люстру, которая ярко светилась красными искрами под Сканирующим заклинанием. Разрывая своё внимание между мыслями о Поттере и мыслями о канделябре, Драко чуть не пропустил предупреждающее дребезжание магии у него под ногами. Он в последний момент успел выставить перед собой Протего, когда розы на ковре ожили, пытаясь ухватить его за ноги длинными стеблями, украшенными острыми как бритва шипами. Держать щит вокруг себя было тяжело, а стебли становились все больше, обвивая защитную сферу настолько сильно, что внутри начал дрожать воздух. Драко казалось, что ещё немного — и его ушные перепонки просто лопнут. Он в ловушке. Он не мог бросить контрзаклинание в ковёр, потому что как только он уберёт щит, огромные шипы просто порвут его в клочья. У него был всего один шанс. Один шанс бросить заклинание настолько точно и быстро, чтобы успеть в промежуток между тем, как спадёт щит и его ноги увязнут в мощных ядовитых стеблях. Проблема была в том, что контрзаклинаний было два — одно от Алекто, другое от Амикуса. Кто? Алекто или Амикус? Алекто или Амикус? Алекто. Сделав глубокий вдох, Драко сконцентрировался, вложив в заклинание столько сил, сколько было вообще возможно. Опустив щит, он вскинул руку в воздух, пока хищные стебли кинулись в его сторону, как хищник на запах добычи. Драко выкрикнул контрзаклинание, которое мощной волной пронеслось по всей комнате. Один из шипов хлестнул его по щеке, чуть не сняв скальп, после чего свернулся обратно в разноцветный рисунок под ногами. Драко стоял посреди комнаты, практически не дыша, пока в ушах бешено стучало собственное сердце, а вместо крови по венам бежал адреналин. Он отчаянно хватал ртом воздух, пытаясь успокоиться, но перед глазами настойчиво стояла картина собственного тела, развалившегося на этом пыльном ковре, беспомощно истекая кровью. Его бы никто не хватился аж до полудня воскресенья. Медленно он провёл ладонью по щеке, с ужасом разглядывая кровь, оставшуюся на кончиках пальцев. — Блять. Такого никогда не было. За все шесть лет, что он обезвреживал убежища, с ним такого ни разу не было. Чёртов Поттер. Чёртов Гарри. Драко понадобилось несколько секунд, чтобы при помощи Окклюменции, которую он не использовал со времён войны, собрать все свои страхи, всю неуверенность, волнения, сомнения, вопросы и ту крошечную, безумно пугающую крупицу надежды и оттолкнуть подальше, выстроив перед ними ментальную стену. Ему нужно было мыслить объективно и чётко, чтобы нормально закончить свою работу. Драко потребовалось на это ещё два часа. Он мог бы сейчас вернуться обратно в Министерство и написать отчёт о проделанной работе. Заполнить свою собственную статистику и карту, где это убежище было расположено, какие в нем были типы ловушек, как много, и подвязать это все к предыдущим файлам. Драко был абсолютно уверен, что дом принадлежал Кэрроу. И судя по всему, именно Алекто, но он хотел перепроверить другие её убежища, чтобы знать наверняка. Но после того, как он чуть не попался в ловушку с ковром, Драко чувствовал себя слишком возбуждённым и живым. Он не мог сейчас просто сидеть в офисе. Поэтому Драко аппарировал в лес, прямо напротив небольшой хижины посреди тихой поляны. В ней была средних размеров гостиная, маленькая кухня, столовая, две спальни и крошечный чердак с подвалом. Это было одно из его убежищ. Его любимое. Во время войны он проводил здесь намного больше времени, чем во всех остальных, наложив на хижину столько ловушек и защитных заклинаний, сколько вообще знал. Он не рассказывал о ней никому. Это было его укромным местом, куда он бежал, пытаясь забыться и спрятаться от той ужасной реальности вокруг. Когда у него появлялось свободное время, Драко возвращался сюда, укрепляя защитные чары и накладывая новые барьеры поверх старых, пока они не образовывали своеобразный купол из магии. После войны у него ушло целых три дня, чтобы их снести, оставив только сильные магглоотталкивающие чары и один-единственный щит, аккуратно оплетающий дом паутиной из магии. Он был не для того, чтобы отпугнуть людей, а просто чтобы узнать, не заходил ли кто-то внутрь. Драко передал информацию обо всех своих убежищах сразу после того, как его приняли на стажировку в Аврорат, но об этом он никому не рассказывал. Это был его личный секрет. Драко взмахнул палочкой, и дом слегка замерцал в свете заходящих солнечных лучей, которые пробивались сквозь кроны деревьев. Хижина все ещё оставалась нетронутой. Она была только его. Драко легко толкнул от себя дверь, и деревянные доски под ногами гулко скрипнули. Воздух внутри был сырым и влажным, с небольшой примесью мха — в точности такой же, каким он был, когда Драко впервые сюда вошёл. Он на секунду позволил себе закрыть глаза и глубоко втянуть в лёгкие воздух, чувствуя себя снова тем потерянным мальчиком, который тонул в собственных страхах, сомнениях и сожалениях. Открыв глаза, Драко отбросил воспоминания обратно в прошлое и, закатав рукава, начал колдовать.

***

В субботу вечером Гарри тихо постучал в дверь небольшого домика, в котором жили Рон с Гермионой. Через несколько секунд он услышал тяжёлые шаги друга, эхом разносящиеся по гостиной, после чего он широко распахнул дверь, приветливо улыбнувшись Гарри. — Ты как раз вовремя. Гермиона почти закончила. — Это Гарри? — позвала Гермиона из глубины дома. — Проходите! Гермиона оказалась на кухне, сосредоточенно помешивая что-то на плите, пока рядом с ней стоял огромный противень прямиком из духовки. — Ты как раз вовремя, — улыбнулась она, отставив сковородку на столешницу и повернувшись к Гарри лицом, чтобы крепко обнять. Через несколько минут они втроём начали расставлять приборы, накладывать еду в тарелки и наполнять бокалы. И у Гарри от этой небольшой суматохи появилось чувство, что он был частью настоящей семьи, которую обрёл только после Хогвартса. Он присел за стол напротив тарелки с жареной курицей, гарнира из запечённой моркови и трёх мягких ломтиков хлеба с маслом. Гермиона принесла ему ещё тарелку салата, а Рон поставил добротный бокал с пивом, после чего они тоже сели за стол. Гарри честно не мог представить, где бы ещё он хотел сейчас оказаться, кроме как в окружении таких друзей. — Итак, Гарри, Рон мне рассказал о вчерашнем вечере. — Рассказал? — закашлялся Гарри, чуть не подавившись куском курицы. — Ну конечно, рассказал. Ты должен признать, насколько это странно, — отметила она, накалывая морковь на вилку. — Правда, Гарри, — вмешался Рон, поймав убийственный взгляд друга. — Ты ведь тоже считаешь, что это очень странно — видеть Малфоя настолько вежливым? Мы весь вечер провели втроём, и он даже никого из нас не проклял. Никогда не думал, что доживу до этого дня. — О, да, точно, — облегчённо выдохнул Гарри. — Очень странно. Но вообще, он не такой уж и плохой. — Очень тяжело в это верится, — протянула Гермиона. — Он всегда вёл себя как испорченный папенькин сынок в школе. И я видела эти статьи про него в газетах. Я помню, каким он был противным, и даже представить не могу, в какой кошмар превратился после такого внимания со стороны прессы. — О, определённо, — согласился Гарри. — Несколько раз мы даже сильно поругались, чуть не набив друг другу морды. Но я тоже не подарок, когда обо мне снова начинают кричать газеты. Поэтому я не могу за это на него злиться. К тому же, в последнее время он заметно успокоился. — Прошлый вечер кажется каким-то ненастоящим, — поделился Рон. — Мне даже показалось, что Малфой наконец-то вырос. Разговор слегка отошёл от обсуждения Драко, когда Гермиона заговорила, насколько ей жаль, что она пропустила вчерашний вечер, и как она рада, что её сняли с ночных дежурств. Поэтому она пообещала, что в следующую пятницу обязательно пойдёт вместе с ними. Потом она начала жаловаться на бесячего коллегу, а Рон сетовал на то, какой же Смит все-таки безголовый придурок. И Гарри впервые за все время осознал, что ему было не о чем рассказать. Когда его напарником был Хеппнер, Гарри было просто не заткнуть. Но вот про Драко ему было практически нечего добавить, кроме как: — Он сортирует мои документы и убирает рабочий стол. Ещё был пункт «Он смеётся над моей одеждой», но Гермиона постоянно твердила ему о том, чтобы он начал носить что-то помимо толстовок, маек и джинс. А, и ещё Гарри мог вставить: «Он надо мной вечно подшучивает», но Рон делал абсолютно то же самое. Нет, ещё, конечно, он мог добавить: «Я не могу перестать думать о том, как сильно хочу его поцеловать. Или провести пальцами по мягким платиновым волосам. Или по его элегантным ногам и идеальным щиколоткам», но что-то Гарри подсказывало, что его друзьям это не особо понравится. Чуть позже они убрали всю посуду на кухню и переместились в гостиную перед камином. Гермиону постоянно клонило в сон, поэтому Гарри решил, что было пора закругляться. — Я тебя провожу, — сказал Рон, и Гермиона уже собиралась пойти на кухню, как он её одёрнул: — Эй, не надо, оставь. Ты все приготовила, поэтому я уберу. — Ты лучший, — улыбнулась девушка, слегка поцеловав его в щеку. — Спокойной ночи, Гарри. Как только Гермиона скрылась на лестнице, Рон повёл Гарри к входной двери. Но вместо того, чтобы попрощаться с ним на пороге, он вышел вслед за Гарри на крыльцо, закрыв у себя за спиной дверь. — Это смешно, что она отработала двойную смену, поспала всего четыре часа, убралась в доме и приготовила для нас ужин, но считает, что я лучший, только из-за того, что предложил наложить пару Очищающих на тарелки. — Дело не в том, сколько сил ты потратишь на уборку, а то, что ты о ней заботишься, — Рон удивлённо моргнул, на что Гарри весело рассмеялся. — Она со мной тоже разговаривает, если ты не знал. Всегда приятно, когда о тебе заботятся, особенно если ты сильно устал. Рон медленно кивнул головой, и между ними повисла тишина. Гарри прекрасно знал, о чем сейчас думает Рон, и совершенно точно не хотел этого слышать. — Мне нужно будет решить завтра кое-какие дела после обеда, поэтому я не смогу прийти на ужин в Нору. Передай маме мои извинения, — выпалил Гарри, быстро спустившись по ступенькам на тротуар. — Конечно, — кивнул Рон. — Итак. О вчерашнем вечере… Нет. Ну вот он же знал, что так и будет. На секунду Гарри хотел проигнорировать Рона и просто сбежать, но это только усугубило бы сложившуюся ситуацию. Он тяжело выдохнул и повернулся обратно к другу лицом, засунув руки в карман толстовки. — А что насчёт вчерашнего вечера? Рон придирчиво сложил руки на груди и вскинул рыжие брови, ясно дав понять Гарри, что звучал он сейчас крайне неубедительно. — О чем мы говорили? В конце? О том, что тебе нравится Малфой? — сухо спросил он. — Ох. Точно. Это. Он поднял взгляд на Рона, отметив, насколько напряжённым было его лицо. Гарри даже не нужно было быть второй Трелони, чтобы предсказать все последующие вопросы, лекции и тревожные взгляды. И он сейчас ничего из этого не хотел. Совсем. Вся эта ситуация с Малфоем ни к чему не приведёт, но, черт, как же было приятно просто чувствовать. Он настолько давно не чувствовал такого безумного притяжения к человеку. Такого, что если бы его заставили выбирать между Драко и воздухом, он бы честно не знал, что ответить, потому что для Гарри это казалось одним и тем же. И да, между ними никогда, вообще никогда-никогда не могло ничего быть, ну и что? Разве он не мог просто наслаждаться этим чувством, пока оно было? Гарри выдавил на лице робкую улыбку и ответил то, что от него сейчас хотел услышать Рон. — Да, об этом. Мне кажется, что я просто слишком много выпил. Ещё и день выдался тяжёлым, знаешь? Ну да, он достаточно привлекательный и все такое, но ты был прав. Он все ещё Малфой. — Точно, — Рон заметно расслабился, довольно хлопнув Гарри по плечу. — Хорошо. Ты меня уже напугал, дружище. Ладно, я пойду. Если я быстро помою посуду, то могу успеть застать Гермиону в душе. — Удачи, — усмехнулся Гарри. — Только, пожалуйста, оставь все подробности при себе. Рон закрыл дверь, и Гарри медленно пошёл вниз по улице, решив слегка прогуляться перед тем, как аппарировать домой. Ему было немного стыдно за то, что он соврал другу, но в противном случае Рон бы его так просто не отпустил. Гарри, наверное, вообще не стоило вчера возвращаться в бар, но он был слишком напуган и в отчаянии после их прогулки с Драко. Гарри всегда считал его привлекательным, но никогда не думал, что это чувство может перерасти в нечто большее. Прошлым вечером он впервые видел Драко настолько живым, настолько человечным… То, как ярко светились его обычно холодные серые глаза, как раскраснелись его щеки от холода и алкоголя, как громко и искренне он смеялся. Гарри помнил, насколько холодной была его рука и насколько идеально лежала его ладонь у Гарри в пальцах. Настолько, что ему пришлось силой заставить себя её отпустить. Все секреты, которыми он поделился с Гарри, зажгли внутри резкую необходимость прижать Драко близко к груди и больше никого к нему не подпускать. Только в самом конце Гарри осознал, насколько же близко друг к другу они стояли. Как Драко слегка опустил вниз подбородок, и Гарри, наклонив голову, подумал: «Я могу поцеловать его, это может случиться». И пускай лицо Драко оставалось абсолютно нечитаемым, но серые глаза его предали, настороженно разглядывая рот Гарри и все сильнее расширяясь от ужаса, спрятанного где-то на самой глубине. Поэтому Гарри, кое-как выдавив улыбку на лице, отошёл на пару шагов назад и буркнул что-то насчёт того, что увидит его на работе. Драко что-то смято ответил и резко развернулся, убегая вниз по улице. Гарри чувствовал, как его буквально разрывало на части от такого косвенного отказа Драко. И вот тогда он понял, что его невинное увлечение переросло в более сильное и глубокое чувство. И опасное. В полнейшей прострации Гарри сделал первую вещь, которая пришла ему на ум. Прибежал обратно к Рону, вывалив абсолютно все, о чем думал. И чем больше Рон пытался его отговорить, тем больше Гарри понимал, насколько сильно всего этого хочет. Не то чтобы это могло когда-нибудь произойти… Гарри тяжело выдохнул. Сейчас он больше ничего не мог сделать. Поэтому все, что ему оставалось, это прийти в понедельник на работу и надеяться, что Драко забудет, как Гарри его чуть не поцеловал. Ну, или, по крайней мере, не будет на него за это злиться. Он просто не вынесет, если придёт на работу и обнаружит, что Драко снова решил держать его на расстоянии вытянутой руки. Гарри думал, что, возможно, он сможет довольствоваться той хрупкой дружбой, на которую они согласились вчера. Возможно, этого будет достаточно.

***

Нарцисса уже ждала его рядом с камином, когда Драко вышел в гостиную ровно в полдень воскресенья. Он стряхнул оставшийся пепел с серой парадной мантии, посчитав, что после событий в пятницу не стоит расстраивать родителей ещё сильнее и заявляться в маггловской одежде. — Ни визита, — жёстко начала отчитывать мать Драко так, словно ему снова было пять лет. — Ни звонка. Ты даже сову не прислал! «Я воспитывала тебя лучше», — закончил у себя в голове Драко фразу, которую она не решилась произнести вслух. — Извини, мам. — И ты подстригся. Драко хотел снова извиниться, но передумал, потому что за это ему было не жаль. Ну, в большей степени. Разве Гарри не говорил, что ему больше нравились длинные волосы? Нарцисса изучала его ожидающим взглядом, и Драко пришлось откинуть мысли о Поттере куда подальше. Она никогда не опускалась до того, чтобы применять к нему Легилименцию, но тем не менее, как бы сильно Драко ни старался, Нарцисса все равно видела его насквозь. — Я так полагаю, что отец рассказал тебе о случившемся? — Драко прекрасно представлял, в какой степени ярости пребывал Люциус из-за того, что ему пришлось спасать своего глупого сына из ловушки. И что Драко оказался недостаточно умным, чтобы в неё не попасть, в первую очередь. Он даже думать не хотел об их предстоящем разговоре. — Да, рассказал. Он был…недоволен. Он был в бешенстве. Драко считал этот семейный обед неким долгом за то, что он подводит своих родителей, да и в целом весь род, так и не став идеальным наследником. Обычно Люциус ждал, когда к столу подадут основное блюдо, чтобы рассказать Драко, чем он разочаровал его на этой неделе, но сегодня его терпения не хватило, и он решил начать лекцию, ещё когда домовики только накрывали салат. Драко пришлось чуть ли не до крови прикусить себе язык, когда речь зашла о Поттере. Он не хотел расстраивать мать ещё больше. Вообще Люциус не особо ожидал от него какой-то реакции, поэтому даже не пытался прервать свой поток красноречия. Нарцисса бросала взволнованные взгляды в сторону сына, а Драко без всякого энтузиазма тыкал вилкой в жареные грибы у себя на тарелке. Через какое-то время Люциусу надоело поливать Поттера грязью, и он обратился к Драко: — Я так понимаю, что твоё решение остаётся неизменным, — в этот раз он сделал паузу, явно ожидая ответа на свой вопрос. — Да. — Разве после всего того, что случилось с твоими предыдущими напарниками, ты не переживаешь, что начнётся, если ещё и Поттер умрёт? Ты вообще себе представляешь весь масштаб катастрофы? — Мне вообще кажется, что он не знает, как умирать, — повторил Драко вслух их разговор с Гарри, который все это время крутился у него в голове. — Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, Драко. А теперь прошу меня простить — у меня назначена встреча. — Встреча? — переспросил Драко, когда Люциус уже встал из-за стола и вышел в коридор. — Ему нравится временами собираться со своими сторонниками, обмениваясь какими-нибудь одолжениями, — слегка раздражённо ответила Нарцисса, сжав губы в тонкую нить. — Ему тяжело пришлось после войны, когда он потерял большую часть влияния, но наша фамилия ещё чего-то стоит. Мне кажется, что так он чувствует себя более важным, пускай к нему и приходят только мелкие работники Министерства. Скорее всего, он пытается снова устроиться туда на работу, вернув себе хоть часть былой власти. — Какие виды одолжений? — переспросил Драко, увлечённо разглядывая остатки перепела на тарелке. Он слабо представлял, чего могли хотеть люди от Люциуса после такого фееричного падения в самые низы общества. — Боюсь, в основном все, что связано с Гринготтс. Да, сейчас его практически ни во что не ставят, но галлеоны не испаряются после совершенных грехов, в чьей бы ячейке они ни лежали. Он пытается оправдать нашу фамилию единственным способом, который знает, — Нарцисса мягко положила руку Драко на локоть. — Как и ты. — Да, только я ради этого впахиваю целыми днями на работе, — едко отметил Драко. — Он… — Прогуляешься со мной? — прервала его Нарцисса. — Сегодня такая хорошая погода, чтобы сходить в летний сад. Драко не стал продолжать спор. В апреле было ещё слишком прохладно, чтобы долго находиться на улице без Согревающих чар, но тем не менее он молча поднялся, протянув матери свою руку. Они шли по дорожке из белого гравия, виляющей между зеленеющими кустами, в абсолютной тишине. Драко повернул голову в сторону просторной поляны, на которой вдалеке, как мелкий бисер, рассыпались десятки павлинов. Драко никогда не любил этих отвратительных созданий — жалких агрессивных тварей, которые только и делали, что гадили направо и налево. Но Люциус настаивал на том, чтобы они остались. «В Мэноре всегда были, есть и будут белые павлины», — постоянно твердил он Драко. Когда дом перейдёт в его владение, то первым делом он возьмёт и избавится от этих ужасных существ. От всех до последнего. И желательно как можно жёстче. Его самым ранним воспоминанием из детства было то, как он через весь сад убегал от одной из этих злых зверюг, которая его преследовала, пытаясь клюнуть за щиколотки. У Драко до сих пор остался небольшой шрам на правой ноге. — Тебя что-то волнует, — тихо выдохнула Нарцисса, когда они проходили мимо разноцветных головок тюльпанов, выглядывающих из земли. — Не особо, — как можно более беззаботно ответил он. — Драко, — слегка упрекнула его Нарцисса. — Я твоя мать. Ты не можешь мне врать. Да. Не может. И поэтому Драко рассказал ей правду. По крайней мере, ту часть, которой мог поделиться. Он говорил о статьях в газетах и об их ссорах с Поттером. О том, как они сидели взаперти в маленькой душной комнате и думали, что умрут. Как он поделился с Поттером почти всеми секретами, о которых никто до этого не знал, и как позже тем вечером Поттер стал Гарри. И теперь они вроде как были друзьями, отчего Драко становилось безумно страшно. — Я помню, как ты расстроился в свой первый день в Хогвартсе. Ты так сильно хотел с ним подружиться. — Да, — саркастично протянул Драко. — Надо же, мечты правда сбываются. Нарцисса на это лишь звонко рассмеялась. Её смех всегда напоминал Драко звук колокольчиков, и ему стало намного легче. Нарцисса очень редко смеялась, а Драко хотелось, чтобы это происходило как можно чаще. — Я уверена, что все будет хорошо, — она слегка сжала его руку длинными аккуратными пальцами. — Ты — сын своего отца. Такой же умный и амбициозный. Но самое важное, что ты учишься на своих ошибках. Люциус никогда не мог понять этой простой истины. — Да, — кивнул Драко, пока в голове проносились давно забытые воспоминания. Он вспоминал, как вёл себя в школе с Поттером, совершая одну ошибку за другой. Как он его оскорблял, унижал, влезал в драки. И сейчас, спустя все эти годы, он наконец понял, что просто отчаянно хотел привлечь к себе его внимание. Если взять все это, сложить вместе и сделать в точности наоборот, выходит, все, что требовалось от Драко — не быть мудаком. И с этим-то он мог справиться. Да?

***

Без пяти четыре в воскресенье Гарри стоял на тротуаре рядом с домом под номером три, наложив на себя самые мощные Дезиллюминационные чары, которые знал. Он терпеливо ждал, внимательно разглядывая дом напротив. Ровно в четыре часа дверь с позолоченной цифрой четыре распахнулась, выпустив наружу сначала пузо, а потом и самого Вернона Дурсля. Он закрыл за собой дверь и пошёл в местный бар вниз по улице, где выпьет ровно две кружки пива, пока по телевизору будет идти очередной футбольный матч. Без десяти шесть он встанет и за десять минут дойдёт до дома — как раз когда Петуния закончит готовить ужин. Вернон явно не поменял свой маршрут, и Гарри очень надеялся, что его тётя тоже. Сразу после того, как уходил Вернон, она ставила на плиту чайник, чтобы заварить себе зелёный чай. Потом она сядет в кресло в гостиной с очередным дешёвым романом в руках. За тридцать минут она допьёт свой чай, прочитав несколько глав, и у неё как раз останется достаточно времени, чтобы приготовить ужин. Гарри снял с себя заклинание и перешёл на противоположную сторону улицы, тремя большими шагами оказавшись у двери. Он поднял в воздух кулак и слегка замешкался. На Гарри были надеты приличные серые брюки и белая чистая рубашка, поверх которой красовался бордовый свитер. Он даже попытался уложить волосы, насколько это, конечно, представлялось возможным. Тяжело выдохнув, он все-таки постучал несколько раз в дверь, услышав цокот каблуков по паркету, который был ненамного громче, чем стук его сердца в груди. Когда Гарри уже хотел было аппарировать, сделав вид, что ничего этого не было, за стеклянной дверью вырос тёмный женский силуэт. — Чем могу вам… — вежливо начала она, открыв дверь, но так и не смогла закончить, потому что её челюсть упала куда-то в район пяток. — Гарри. — Эм… Здрасте. Петуния практически не изменилась за все эти годы. Разве что добавилось несколько морщин вокруг серо-зелёных глаз и пару седых прядей. Какое-то время они тупо смотрели друг на друга, после чего Петуния быстро моргнула, вспомнив о том, что она все-таки приличная, воспитанная женщина. — Зайдёшь? — спросила она, открыв дверь чуть шире. Гарри коротко кивнул, осознав, что все это время он практически не дышал. Он переступил через порог, прикрыв за собой дверь. — Я как раз поставила воду на чай. Подождёшь меня в гостиной? Гарри снова кивнул и прошёл в комнату, присев на старый диван, пока тётя убежала обратно на кухню. Наверное, им обоим стоило слегка отойти от такой неожиданной встречи. Он вообще не собирался оставаться надолго. Он хотел забежать внутрь, забрать то, за чем пришёл, и быть таковым. Но любопытство все же взяло верх. Если Петуния пригласила его на чай, то Гарри хотелось узнать, что же она ему скажет. Он снова оглянулся на комнату, которая вроде была такой знакомой и в то же время совершенно чужой. По потолку все так же бежала небольшая трещина, но ковры на полу лежали другие. Диван со стульями и журнальным столиком совсем не изменились, но на стене висела новая плазма. Спустя несколько минут Петуния вернулась с двумя чашками чая и коробкой из-под обуви. Она отложила её на столик, протянув Гарри его чашку, и села на противоположный край дивана. Гарри не знал, что ответить, но когда сделал небольшой глоток чая, понял, что он был в точности как ему нравится. — Вы помните, какой я пью чай, — удивлённо выдохнул он. — Конечно, я помню. Слишком много сахара и недостаточно молока, — отмахнулась она, отпив из своей чашки. — Должна признать, что не ожидала тебя здесь увидеть. Я вообще, если честно, больше никогда не ожидала тебя увидеть. Гарри так и не смог понять, в хорошем смысле она имела это в виду или в плохом. — Я и не собирался возвращаться, — признался Гарри. — Но в пятницу… Я чуть не умер в пятницу, а потом у меня состоялся очень странный разговор с человеком, которого я всегда ненавидел, и… Эм. Это было очень… Ну. Я просто решил заглянуть. — Чуть не умер? Несчастный случай? — с широко распахнутыми глазами переспросила Петуния. — Ну, почти. Это сложно. У меня опасная работа. И такое происходит намного чаще, чем мне бы хотелось. Ну, эм, все эти почти смертельные случаи… — Чем ты занимаешься? Гарри не знал, было ли ей правда интересно или Петуния просто не знала, что спросить в такой ситуации, но он решил ответить ей правду. — Я работаю в ОМП в подразделении Аврората. Эм, это Отдел Магического Правопорядка. Фактически, я один из тех, кого отправляют на задания с повышенным уровнем риска. У меня неплохо получается. Ну, большую часть времени, — теперь тётя пялилась на Гарри с таким выражением лица, как смотрят на дворовых собак, пытаясь определить, бешеная она или нет. — Как Дадли? — Ох, достаточно хорошо, — нежно пролепетала Петуния. — Он работает бухгалтером, и совсем недавно купил себе квартиру. А в следующем году у него свадьба. — О, это чудесно, — выдавил Гарри то, что должен был в такой ситуации. — Поздравляю. — А… А у тебя кто-то есть? Гарри напрягся, как-то не особо воодушевлённый идеей рассказывать тёте о том, что ему нравятся другие парни, поэтому просто ответил: — Нет. — Ах, — многозначительно выдохнула Петуния, и в комнате повисла неловкая тишина. Гарри решил отвлечься чаем, но его уже становилось критически мало в чашке. — Я… — неуверенно начала тётя, слегка закашлявшись. Она отставила чашку в сторону, подобрав коробку. — Я никогда не думала, что ты сюда вернёшься, но часть меня на это правда надеялась. Несмотря на его отвратительное детство, несмотря на все, что он пережил из-за этой женщины, у Гарри взволнованно сжалось сердце, пока он одними губами выдохнул: — Правда? — Да. Она протянула ему в руки коробку, и Гарри, отставив чашку на столик, положил её к себе на колени. Внутри что-то громко звякнуло. Гарри неуверенно снял крышку, обнаружив под ней разбитые осколки фарфора. Он узнал её моментально. А как он мог её забыть после целого десятилетия Рождественских и Пасхальных праздников и сотни Дней рождения? Это была декоративная тарелка с нарисованными вручную розами, на которую тётя Петуния всегда раскладывала домашние десерты. Дадли вечно воровал с неё печенье у матери за спиной, обвиняя во всем, естественно, Гарри. — Она была моей бабушки. Я надеялась, что однажды подарю её Дадли на свадьбу, но когда я её мыла, она выскользнула у меня из рук и… Я надеялась, что ты можешь… — она запнулась, неоднозначно помахав рукой в воздухе. — Вы хотите, чтобы я её починил, — тупо произнёс Гарри, уставившись взглядом в коробку. Как можно было быть таким идиотом, чтобы решить, что Петуния действительно была рада его видеть? — Если ты не против… — Совершенно, — протянул Гарри, натянув на лицо широкую фальшивую улыбку и заметив краем глаза, как Петуния испуганно вжалась в диван. Он бесцеремонно швырнул коробку на стол так, что осколки с грохотом стукнулись друг о друга, а некоторые выпали на ковёр, разбившись на ещё более мелкие части. Выхватив из кармана палочку, он громко рявкнул: «Репаро!», швырнув заклинание в сторону разбитой тарелки. Осколки поднялись в воздух и собрались воедино, озарив комнату лёгким золотистым свечением. Гарри поймал тарелку в воздухе, протянув её тёте. — Пожалуйста, почти как новая. — Ох, — мягко выдохнула она, аккуратно взяв её в руки и нежно пройдясь пальцами по гладкой поверхности. — Ох, она идеальна. Петуния смотрела на эту дурацкую тарелку с такой любовью, какой Гарри никогда не получал от неё за всю свою чёртову жизнь. Ему безумно хотелось выдернуть тарелку у тёти из пальцев и снова громко разбить о стену. Вместо этого Гарри спрятал палочку обратно в карман, допил остатки чая и поднялся на ноги. — Боюсь, что не могу ещё задержаться, — желчно выдавил Гарри, больше всего сейчас желая выйти за дверь этого дома и никогда больше не возвращаться. — Я вообще пришёл, чтобы забрать мою книгу. — Твою книгу? — удивлённо переспросила Петуния. — Да. Мою книгу. Я спрятал её у себя в… чулане под лестницей. Я хочу её забрать. — Конечно, — ответила Петуния и тоже поднялась на ноги, бережно прижимая тарелку к груди. Гарри выбежал из гостиной в прихожую и распахнул маленькую дверь под лестницей, не решаясь зайти внутрь. Чулан был завален кучей пыльных коробок и ящиков, скрытых в кромешной темноте. В голове пронеслась тысяча воспоминаний, как он плакал, свернувшись клубочком в углу, голодный и никому не нужный. Никто не придёт. Он останется здесь навсегда. Гарри отшатнулся назад, чуть не ударившись затылком о стену и отчаянно глотая ртом воздух. Он хотел подойти обратно, но ноги перестали его слушаться. Вот он — двадцатичетырехлетний аврор, Спаситель всего чертового мира, который не может себя заставить зайти в дурацкий безобидный чулан. Гарри обернулся на Петунию, которая наблюдала за ним с какой-то непонятной смесью чувства вины и отвращения во взгляде. Он почувствовал, как его лицо ярко вспыхнуло от закипающей внутри злости. Гарри хотел схватить её за плечи, хотел закричать ей прямо в лицо: «Это ты со мной сделала! Ты видишь, что ты натворила?» Но вместо этого он достал обратно палочку, резко выкрикнув: — Акцио! Рваный кулёк вылетел из чулана, приземлившись в протянутую руку. — Все, я ухожу, — Гарри нехотя повернулся к тёте, запихнув палочку в задний карман джинс. Она осторожно кивнула головой, стараясь держаться от племянника подальше, словно боялась, что если она сделает хоть один неправильный шаг, то он перегрызёт ей горло. — Думаю, так будет лучше, — мягко согласилась Петуния успокаивающим голосом. — Было приятно тебя снова увидеть, Гарри. Но, наверное, будет лучше, если ты больше не вернёшься. — Поверьте, — ответил Гарри, проходя в открытую дверь. Как ни странно, в его голосе не было злости. Только усталость. — Я и не собирался.