Crash

Полуденное солнце жарило так, что не спасала даже простецкая красно-белая кепка. Спина под куцым фиолетовым рюкзачком промокла от пота. Укё высунул язык, поймал им последнюю каплю теплой, пахнущей пластиком воды, потряс бутылку и уронил ее в пожухшую траву. – Не могу больше, – он повис на исходящем жаром дорожном ограждении, отделявшем извилистую горную трассу от обочины, – умираю. Еще десять километров, ноги отнимаются, папа, прощай, я не смогу продолжить твое дело. Ни одного ларька, ни одной долбаной бензоколонки. И симка не пашет! Черт дернул его изобразить из себя великого путешественника. От отчаяния Укё почти бросался под редкие попутки, те надрывались бибиканьем, не снижая скорости, и объезжали машущего руками парня, а ближе к городу полностью пропали и они. – Друзья мои, – драматично начал Укё, включив видео на бесполезном смартфоне, – конец близок. Запомните мое лицо, мои последние слова: этот мир жесток и беспощаден к тем, кто нарушает правила. Доберусь ли я до города до того, как меня начнут искать? Вы узнаете это, если кто-то из... Воздух прорезал короткий визг шин. Укё молниеносно поднырнул под ограждение к обочине, обернулся, опасливо ожидая летящего из-за поворота лихача, но короткая дорожная какофония осталась одиночным аккордом, прервавшись глухим стуком. Укё подтянул рюкзачок повыше и побежал обратно по дороге, которой только что плелся под гору. Хорошая слышимость сыграла с ним злую шутку: Укё устал бежать и замедлил шаг, когда за поворотом показался хитиновый панцирь мотоцикла. Разбитое вдребезги зеркало искрилось на асфальте. Ни души вокруг. Укё обошел вокруг блестящей громады мотоцикла и перевесился за ограждение. – Йо, есть кто живой? – во весь голос завопил он. – Отзовитесь, я вам помогу! Тишина. Укё сжал в потной ладони смартфон. – Четырнадцать сорок две, я нахожусь на месте ДТП, вижу... блиин, кажется, труп внизу вижу... Значительно левее зашуршала поросль на круто уходящей вниз обочине, и повернувшись, Укё увидел выбирающегося на дорогу байкера. Ремень побитого шлема был зажат в руке, схватившейся за бетонную опору, да и без этого по глухому, кожаному прикиду, столь неуместному в летнюю жару, было понятно, кто перед ним. Укё направил на него камеру и предупредил: – Имей в виду, я твой номер запомнил! Не вздумай смыться! Он скатился по промятой в траве просеке, попытался поднять меховую тушку, дышавшую с тяжелым присвистом. Шершавый язык лизнул пальцы, и животное тихонько заурчало. Байкер сполз следом, осмотрел кошку и негромко выдохнул: – Хорошо, не человек... – И что?! – возмутился Укё, которому стало еще жальче бессловесную животину. Да если в ленте такое выложить, этого гонщика просто изничтожат морально! – Вызывай ветеринарку! Мотоциклист безмолвно продемонстрировал в хлам разбитый телефон. Укё недолго думая набрал один-один-девять. – Алло, авария на пятом километре, тяжело пострадавший... До города они долетели с мигалкой и воем сирен. После передачи кота в ветцентр Укё начали выписывать штраф, но тут вмешался мотоциклист: – Не было ложного вызова, – и продемонстрировал, по словам кого-то из ветеринаров, "классическое сотрясение мозга". Все снова забегали. Укё воспользовался удачным моментом для съемки пищащих приборов внутри скорой и едва отбился от застукавшего его фельдшера. Общий смысл Укё запомнил для видеообзора, потерял счет времени и едва не упустил хозяина мотоцикла, поймав его перед выходом из клиники. Тот, наконец, снял глухую бакалаву, и светлые волосы торчали густыми вихрами. – Смотрю, ты пока безлошадный? Поехали ко мне, у меня есть много еды и свободная комната. *** Кюдзо задержался на пороге квартиры, в которой можно было заблудиться. – Ты уверен? – Конечно. Пап, я с другом! – Укё с размаху кинул кепку на полку и промахнулся. – В смысле, – Кюдзо аккуратно повесил куртку, — это очень странно. – Ну ты не похож на человека, который ограбит и сбежит. Кота назову Хёго. Есть в нем что-то бойцовское, раз он выжил вопреки всему. Проходи, устраивайся, справа все комнаты гостевые. Если увидишь дядьку с золотыми серьгами, говори, что я тебя привел. Можешь рассчитывать на крышу над головой до конца лета, я пригласил бы и на дольше, но в августе уеду в Тодай. Все, пока! Укё захлопнул за собой дверь комнаты и набрал номер бывшего одноклассника, который по пьяной лавочке убеждал его попробовать лсдишку. Появившийся в дверях Кюдзо его удивил. – Покажи мне авторынок. – Какой еще рынок... ой, не тебе. Полминуты, я перезвоню. Укё вывел гостя с черного подъезда и махнул рукой на улицу. – В той стороне ближайшее скопище автомехаников, где чинятся фуры. Идешь все время прямо, прямо, потом перед вывеской с укуренным орлом повернешь напра... налево, а потом спросишь у каких-нибудь людей соответствующего вида. Кюдзо сказал деловито, как говорят со случайными знакомыми люди, которые не умеют заводить разговор без причины: – Я здесь знаю только тебя. А мне вторые руки нужны. Ты не занят. Почему отказываешься помочь? Укё продемонстрировал носок белой туфли, вежливо придержав дверь соседям со второго этажа. – Добрый вечер, госпожа Ю... Там грязно, скучно, и мне не о чем говорить с ремонтниками, пока вы будете рассматривать ручки к Хонде. Улыбка Кюдзо опасно преображала – сонный взгляд становился живым и азартным. – У меня Дукати. Там детали поинтереснее ручек. Как починю, можем пролететь с тобой по трассе. Я вижу, ты устал от однообразия. Укё выпустил дверь. Оп-па... Они с Кюдзо, конечно, прямых столкновений не имели, но Укё воспринимал Камбея и его шесть самураев как единую вражескую коалицию. Камбея он в каждом круге рвался убить первым, поняв обреченность своих планов – хотя бы заранее отомстить. Кроме, пожалуй, прошлого раза – ненависть едва тлела, и право же, он утомился выдумывать новые способы причинить боль. К усталости от длинного дня добавилось ощущение, что у него едет крыша – совсем, надолго. – Твои слова непривычны, – вырвалось церемонным кэйго. – Объяснись. – Увидев тебя сегодня, я понял, что сожалею о предрешенном. Не в моих силах изменить судьбу, но до начала войны я не считаю себя твоим врагом. Ты достоин уважения. Это все. Дверь подъезда медленно, бесшумно закрылась на отбойниках – невовремя их починили, грохоту хлопка следовало сорвать этот внезапный спич. Кюдзо принял замешательство собеседника за непонимание. – Не помнишь? – Нужно было начинать с того, что мы знакомы, – перебил Укё, которому требовалась минута на подумать. – Держи ключ, я не люблю водить. Да, я так и не спросил: как тебя зовут?