Фарфор и бархат

Рекомендуется к прослушиванию: Stromae – House‘llelujah

Суббота 16:04. Вечеринка больше походила на вакханалию: реки спиртного, горы сброшенной на пол одежды из–за невыносимой жары и лес подброшенных вверх рук, будто шарнирами приделанных к потным и скользким телам, трущимся друг о друга под Stromae. Бельгиец восклицал: «Слава хаусу!», и все в помещении вторили ему. Все, кроме Луки, тихонечко забившегося в угол дивана и в гордом одиночестве давящегося своим грушевым сидром. Ян и Артур оставили бесполезные попытки вытянуть друга в центр импровизированного танцпола и отрывались по полной вместе с Хлоей и Люсиль. Лалльман не сомневался в том, что увидит их сегодня: девушки весело проводили время и, «незаметно» для остальных, позволяли Казасу и Бруссару трогать себя за особо округлые места. Лука поморщился от степени их вульгарности и сосредоточил своё внимание на виновнике сегодняшнего торжества. Базиль, кажется, сильно перебрал со спиртным, так как через каждые пять минут пытался забраться ладонями под юбку Дафни, за что и получал тычки и подзатыльники от Эммы и Иман. И вот, словно по щелчку, изрядно налакавшийся друг заприметил грустную мордашку Лалльмана и, спотыкаясь, потащил своё бренное тело к дивану. Рухнув рядом с ним, словно подкошенный, Базиль приобнял съёжившегося парня за плечи, притянул к себе, одарил с ног сшибающим перегаром и почти пропел: – Лкаааааа, ты ткой клааааассный, знаешь? Это твои глазщщщи… Слвно душу вынимают заживо. Кгда ты так смотришь, у меня… Лалльман нахмурился и перебил явно погнавшего друга: – Чего тебе, Баз? – Я рзве не мгу прсто пгврить с другом, ик? Но Лука видел пьянчужку насквозь. Именинник под скептическим взглядом синих глаз как–то сразу стушевался, облизнул губы и, наклонившись, принялся горячечно шептать на порозовевшее ухо: – Тут ткое дело, – Баз с опаской посмотрел по сторонам, но Дафни с подругами была на другом конце комнаты и никак не могла его слышать, поэтому парень продолжил: – Та ккла, ик, что вы мне подгнали, нуууу, ты понял… – Не совсем. – Лукааааа, – захныкал Базиль, как маленький. – А на вид ткой умныййй… Лалльман шлёпнул по ладони, дотронувшейся до его щеки в жалком подобии ласкового прикосновения, и со словами: – Так, я сваливаю, – сделал неудачную попытку подняться на ноги, но тут же был опрокинут обратно довольно резвым для пьяного человека движением. – Ну кда ты, а ещё друг, назвается, – с обидой пробурчал Базиль. Лука устало закатил глаза, на что парень тут же отреагировал: – Она млвата, – сквозь зубы процедил именинник. Лалльман не расслышал слов друга из–за громыхающей музыки. – Чёрт, я не слышу тебя, придурок, говори громче! – Я гврю, с рзмером прогадали, – рискнул немного повысить голос Базиль. – Ты бы ещё на улицу вышел и там сказал. – Putain, Лука, кукла не нлазит на мой член, так пнятно? И именно в этот момент музыка замолкла, чтобы смениться новой. Дафни с отвращением посмотрела на Базиля и стрелой покинула его квартиру. Ян с Артуром переглянулись, ухмыльнувшись. Парни сразу поняли, что к чему, и решили извлечь из сложившейся ситуации выгоду для себя, любимых. Бруссар, приобняв Люсиль, цокнул языком, а потом игриво произнёс: – У–ля–ля, смотрите–ка, наш Лулу снова накосячил! Глаза Лалльмана уже по привычке округлились от негодования. – Это не я вообще–то, а Базиль! Ян кивнул головой в поддержку Бруссара. – И должен отработать свой косяк, как думаете? Раздалось несколько громких «ДА». – Пошли вы! Лука скрестил руки на груди и весь словно подобрался в один большой и фыркающий от злости комочек. Видит Бог, только иголок не хватало. Глаза Артура в ответ на это засияли ярче солнца: – Как насчёт того, чтобы посетить «СЕКСТинскую капеллу» и загладить свою вину, а, Лулу? – Ни за что! Я туда не вернусь! Окинув друзей испуганным взглядом, Лалльман запаниковал. – Даже не заикайтесь об этом! – А что такое, малыш? Тебя там ТАК напугали в прошлый раз? Ян изобразил плачущее личико, и девчонки за его спиной неприятно захихикали. Луку просто разрывало от злости и несправедливости. Его друзья были несносными манипуляторами и клоунами по жизни. Бруссар подошёл к поникшему имениннику и повернул к Лалльману его опечаленное личико, грустно проронив: – Смотри, что ты наделал, Лулу! Взбешённый парень не выдержал массового давления, подскочил с дивана и выкрикнул на всю комнату: – Ладно! Я поменяю эту чёртову куклу! Только заткнитесь, идиоты! Ото всюду раздался оглушительный свист и победные хлопки. Казас потянулся к бумажнику и достал мятые купюры, протягивая их Лалльману. – Это тебе на такси. А то так и сгоришь от стыда в автобусе, оставшись девственником. Показав средний палец, Лука буркнул: – Отдашь в понедельник вместе с тем, что должен за прошлый раз, умник. – Эээ, нет. Ты поедешь сегодня! – Ян был непреклонен. Настала очередь Луки победно улыбнуться. – Суббота, забыл? – Элиотт, обычно, разгружает новый товар в эти дни. Успеешь, если поторопишься. Лалльман возненавидел Люсиль, всех своих друзей и эту чёртову куклу, которая заставит его пережить этот адовый ад. Заново. Обречённо закатив глаза, Лука устало выдохнул: – Где она? И проследовал за громко хохочущим Базилем в его спальню. «СЕКСтинская капелла» сегодня выглядела по–особенному зловеще. Рассчитавшись с водителем такси и покрепче обхватив коробку, словно та была спасательным кругом, Лука помолился всем известным ему богам и толкнул дверь в надежде, что та окажется запертой на все семь замков. Но ему не повезло. Как, впрочем, и всегда. В помещении было подозрительно тихо и темно. Лука сделал пару шагов вглубь комнаты и замер на месте, не решаясь подать голос. Видимо, его появление не осталось незамеченным, ибо хозяин сам откликнулся почти сразу же. Приятный бархатный голос из чулана за прилавком оповестил о том, что секс–шоп закрыт до понедельника. Лука вобрал в себя, кажется, весь кислород, и на выдохе произнёс: – Извините, я хотел бы обменять товар. Парень тут же чертыхнулся, ругая себя за дрожь и неуверенность в голосе. Не съест же его хозяин «СЕКСтинской капеллы». Или всё же съест? Луке снова пришлось проглотить слюну, когда Элиотт показался из чулана. Такой же роскошный, привлекательный и полуголый. Лалльману показалось, или хозяин секс–шопа действительно был рад его видеть? В любом случае, молчать было невежливо, поэтому Лука тихо проговорил: – Кукла не подошла, я смогу взять на два размера больше? Элиотт уткнулся соблазнительно выпирающей тазобедренной косточкой о прилавок и с ехидной улыбочкой на лице спросил: – И как именинник это выяснил? Вот чёрт! Лука об этом как–то не подумал. От одной мысли о том, что он притащил в секс–шоп УЖЕ использованную куклу, и, зная Базиля, не раз, и даже не два, щёки налились алым румянцем. Он округлил розовые губы в желании хоть как–то оправдать этот стыд и позор, как Элиотт рассмеялся и отобрал у него коробку со словами: – Расслабься, ты не первый такой. Натянуто улыбнувшись, парень спрятал в карманы опустевшие ладони и опустил голову, потупив взгляд. Хозяин «СЕКСтинской капеллы» мягко сказал: – Подожди меня здесь, – и снова скрылся в чулане. Впрочем, пробыл он там недолго. Лука не успел сосчитать количество фаллоимитаторов причудливой формы, расположенных по цветам на рядом стоящей с ним витрине, как Элиотт вернулся с новой куклой. Вот только отдавать он её явно не спешил. Внезапно заданный вопрос немного удивил Лалльмана: – Ты всегда такой напряжённый? Парень в лёгкой задумчивости пожевал нижнюю губу и ответил: – Просто место странное. – Странное? Серые глаза, кажется, потемнели. – Угум. Парень стукнул бы себя по лбу, но он и так перешёл на междометия, так что куда ЕЩЁ хуже? – И чем же оно странное? Лука задержал дыхание, когда увидел, как Элиотт сделал маленький шаг навстречу ему. – Мне дать развёрнутый ответ или как можно короче? – А как хочется? И ещё шаг. Лалльман еле уговорил себя оставаться на месте, а не бежать со всех ног, как, например, в прошлый раз. Этот голос завораживал. Эти глаза подчиняли. Этот пирсинг в сосках отвлекал внимание, создавая внутри сладко–тянущее ощущение. – Я не знаю, – честно признался парень. Хозяин секс–шопа прекрасно видел реакцию юного тела на своё присутствие в непозволительной близости от него и беззастенчиво пользовался этим. Когда расстояние между ними сократилось до каких–то миллиметров, Элиотт остановился и обогрел губы чуть ли не теряющего сознание Луки своим тёплым дыханием: – Сказать тебе, что знаю я? И парень кивнул в ответ, словно заворожённый. – Тебе неуютно находиться здесь… – Элиотт окинул лицо Луки ласкающим взглядом. – Не потому, что это место странное… – парень поднял ладонь и почти невесомо коснулся выбившейся прядки из копны взлохмаченных волос Лалльмана. – Или пугающее… – парень почти коснулся манящих розовых губ своими. – А потому… – хозяин секс–шопа обхватил одной рукой еле дышащего Луку за талию, и притянул к себе, заставляя того уткнуться кулачками в голую грудь, останавливаясь. – Что здесь должен быть твой друг. А пришёл ты. Кажется, Лука начал тонуть в жидком серебре, утягивающем его на самое дно. – И как ты сможешь это объяснить, Лулу? Элиотту ПОЧТИ удалось поцеловать его, но верткий парень всё же высвободился из плена горячих рук и пролепетал: – Извини–те, мне нужно идти. Вцепившись в коробку дрожащими пальцами, Лалльман зажмурился, переживая дежавю. Он прекрасно знал, кого увидит на своём пути, когда обернётся, поэтому не спешил этого делать. Тело непроизвольно вздрогнуло, когда на талию легли широкие ладони, а возле уха раздался томный шёпот с лёгкими нотками печали: – Я тебе не нравлюсь? Лука настолько удивился, что не заметил, как обернулся, приложив Элиотта коробкой, зажатой в руках, и воскликнул: – Ты не понравишься только слепому! Увидев смешинки в серых глазах, парень начал заикаться: – То есть, Вы. Вы не понравитесь только слепому. Прости, – и Лалльман снова замер, зачарованно глядя в этот немножечко издевательский взгляд напротив. – Те. Добавил парень и шумно проглотил комок в горле. Элиотт вырвал у него из рук злополучную коробку, отставил её в сторону и, прижав к себе обратно слабо сопротивляющееся тело, проворковал: – Тогда перестань вести себя как девственник, умоляю. Я еле сдерживаю себя от… Хозяин секс–шопа запнулся, увидев неестественный испуг в широко распахнутых глазах с яркой и пленяющей с первого взгляда синей радужкой, навсегда западающей в самое сердце. – Так ты… – Нет! – тут же воскликнул Лука, перебивая Элиотта. Смотреть, как расцветает понимание на этом наглом и нереально красивом лице, было физически больно, поэтому Лалльман вцепился в обвитые вокруг его талии крепкие руки и попытался вернуть контроль над собой: – Нет. Вы всё не так поняли. – Правда? В неверии изогнутая бровь толкнула Луку на ещё бОльшую ложь. – Да. Я давно не девственник. Что он городит? Зачем врёт? Неужели он, при виде этого одетого только в светлые джинсы тела, совсем растерял последние мозги? Хозяин «СЕКСтинской капеллы» хищно улыбнулся и решил подыграть своей маленькой жертве: – Тогда докажи это. – Что? Лука не думал, что его голос может ТАК ломаться, хрипеть и звучать по–чужому неестественно. – Возьми что–нибудь из понравившихся тебе игрушек. Парень, как китайский болванчик, замотал головой, только в отрицании. – Или это сделаю я. Элиотт мог бы. И Лука в этом нисколько не сомневался. Вот только он не был тем, кто насаживался на какой–нибудь резиновый фаллос в примерочной, где побывало бессметное количество двинутых на всю голову людей, при первом же недосвидании. Возмущение вскипело внутри и выплеснулось в твёрдое: – Нет. Откинув наглые руки в сторону и схватив коробку, Лука, будучи крайне недовольным сложившейся ситуацией, обогнул хозяина секс–шопа и направился к выходу. Насмешливое: – Трус, – заставило парня притормозить на полпути. Не оборачиваясь, Лалльман хмыкнул: – Вот уж не думаю, – и продолжил путь. А вот издевательское: – Так и помрёшь девственником, Лулу, – вынудило швырнуть несчастную коробку на пол, обернуться и в неистовом гневе уставиться на Элиотта. – Да что ты? Вызов читался не только в серых глазах, переливающихся игривыми огоньками–смешинками, но и в позе парня. Вызывающей. Провоцирующей. Выжидательной. И Лука повёлся. Как мальчик. Он, не отводя свой потяжелевший взгляд от прищуренных в сомнении красивых глаз и абсолютно не глядя на то, куда потянулась его ладонь, схватил первый попавшийся под руку фаллос и скрылся в примерочной, громко хлопнув напоследок дверью. Наступила мёртвая тишина. А потом пришло и осознание. Лука в шоке посмотрел на то, что ему удалось в лихом порыве урвать с бархатного настила витрины: в его руке лежал массивный стеклянный фаллоимитатор в форме гусеницы с увеличивающимися в диаметре шариками к основанию. Во рту резко пересохло, а в голове пронеслось перекати–поле. Какого ЧЁРТА он творит? Только идиот бы не понял, что он абсолютно неопытен во всех этих штучках. И кого он из себя строит? Искушённого в таких делах мачо? А для чего? Чтобы ещё больше опозориться перед парнем, который ему понравился с первого взгляда? С горем выдохнув: – Какой же идиот, – Лука издал истерический смешок, когда наткнулся блуждающим в истерике взглядом на тюбик со смазкой, стоящий по центру массивного деревянного стола. Если Элиотту он смог соврать, то себе уж точно не станет! Эта штука в его руках не залезла бы в него, даже если бы он извёл на неё весь тюбик лубриканта, да ещё и облизал в придачу. Испытав глубокое разочарование в себе, Лалльман двинулся к выходу из комнаты, в которой ему не суждено было получить удовольствие от собственной руки. Но дверь открыть он не успел. Попятившись, Лука позволил Элиотту зайти внутрь и плотно прикрыть за собой дверь, отрезая все пути к отступлению. Хозяин «СЕКСтинской капеллы» нежно улыбнулся, увидев неподдельный шок на симпатичном лице и гигантскую игрушку в хрупкой маленькой ладошке, и промурчал, отбирая её: – Тебе это не нужно. Не дыра же у тебя между ног, так ведь? Лалльман снова попал под волшебные чары музыкального голоса и плавных движений. Элиотт же выложил на стол новую игрушку: металлическую анальную пробку самого маленького размера. – Можешь не переживать, она стерильна. Я об этом позаботился. Пока Лука с немой покорностью рассматривал её, соблазнительный хозяин секс–шопа подкрался совсем незаметно, чем напугал парня чуть ли не до сердечного приступа и заставил вздрогнуть всем телом. – Ну чего ты дрожишь? – ласково спросил Элиотт, не ожидая ответа на свой вопрос. Парень уложил ладонь на пуговицу джинс Лалльмана и, высвободив её из петли, потянул жёсткую ткань вниз. Из–за не до конца расстёгнутой молнии боксеры сползли вместе с джинсами, и Лука громко вздохнул, охнув, когда почувствовал на своём полыхающем огнём интимном месте язычки прохладного воздуха. Элиотт, не теряя времени, тут же опустился на колени и провёл смоченной в собственной слюне ладонью по возбуждённому члену. – Тебя так возбудили игрушки, грязные разговорчики или я? Контраст между прохладным воздухом в примерочной и горячим дыханием, которым хозяин секс–шопа опалил натянутый как струна член, выбил из Луки тихий стон. Парень пребывал в нирване и не хотел из неё выбираться. На задворках сознания мелькнула разумная мысль о непотребстве и недопустимости такого поведения с его стороны, но потухла так же быстро, как и последняя надежда на то, что он сможет найти в себе силы и покинуть примерочную без обалденного минета. – Всё сразу. Ведь Элиотт собирался отсосать ему? Луку не обманывали глаза? И этот шикарный торс с маленькими, аккуратными, металлическими шариками в сосках подался вперёд не просто так, склонив над его естеством лохматую голову? Прикосновение горячего языка к плачущей смазкой головке было подобно удару шаровой молнии прямо в живот. Разряд настолько мощный, что Луку тряхнуло по десятибалльной шкале на одиннадцать. Он не сразу осознал, почему ощущает на чувствительной плоти холод металла, а когда приоткрыл глаза и опустил взгляд вниз, то увидел, как такой же металлический шарик, нанизанный на булаву, украшает язык, так изящно и трепетно ласкающий его по всей длине. Святые и их пегасы, это было уже слишком! Лука, чуть не испустив дух, запрокинул голову и издал протяжный, мученический стон, который подтолкнул Элиотта к более активным действиям. Лалльман был настолько потерян в своём удовольствии, что не заметил, как цепкие пальцы впились в его упругие, сочные половинки, раздвигая их и пробираясь к самому сокровенному местечку. Ему было хорошо! Непозволительно хорошо! Этот шарик на языке, который то нагревался от жара дыхания, то остывал от прохлады помещения, сводил парня с ума медленно и со вкусом. Повлажневшие губы Элиотта, плотно присосавшиеся к гладкой, почти фарфоровой коже, создавали то самое давление, такое нужное трение, просто невероятное скольжение, слишком быстро подводящее неискушённого Луку к мощному оргазму. До боли закусив внутреннюю сторону щеки, парень зажмурился, пряча свой бесстыжий взгляд от проницательных серых глаз, которые, улыбаясь, смотрели в упор и наслаждались силой своего воздействия на такое отзывчивое и утончённое тело. Заметив, как напряглись нижние мышцы живота и поджались яички в ласкающей их ладони, Элиотт ускорился, насаживаясь ртом почти до основания. А Лука полностью растворился в ощущениях, вверив себя во власть виртуозных ласк хозяина «СЕКСтинской капеллы». Загнанное дыхание перешло в блаженный стон, и парень начал опустошаться тугими толчками, разряжаясь в узкое горло. Именно этот момент Элиотт выбрал, чтобы толкнуть анальную пробку внутрь. Лука перешёл на тихий скулёж в его руках и рухнул бы на колени, если бы парень не придержал его, уткнув ягодицами в край стола. Молодое тело впервые знакомилось с посторгазменными импульсами, пронзающими внутренности, словно стрелами, стремительными и беспощадными, после такого крышесносного минета. Элиотт, смакуя и облизываясь, испил Луку досуха, с истинным наслаждением обласкав напоследок опавший орган кончиком длинного языка с вдетым в него металлическим шариком, и поднялся на ноги. Обняв своего мальчика, которого, кажется, довёл до беспамятства, хозяин секс-шопа опустил ладонь на края растянутого игрушкой ануса и огладил его подушечками пальцев. Запечатлев поцелуй на повлажневших волосах, Элиотт шепнул: – Я подобрал её под цвет твоих глаз. Лука не сразу понял, о чём идёт речь, а когда всё же начал осязать реальность, почувствовал, как паника медленно, но верно накрывает его. Божественное создание, так правильно обнимавшее его в эту минуту и чуть ли не отправившее на тот свет своим развратным ротиком, ласкало его ТАМ. И рой из больно жалящих мыслей набросился на окаменевшего Лалльмана. Putain, он так похабно стонал и настолько безрассудно предавался своей похоти, что пропустил самый главный момент в своей жизни – потерю девственности. Что теперь о нём будет думать Элиотт? Доступный. Ветреный. Слабый мальчишка. Вот кто он после этого! Какой стыд! Слёзы жгучей обиды набежали на глаза, и Лука попытался спрятать их от своего проницательного любовника. Элиотт сразу же почувствовал неладное, попытавшись обхватить исказившееся в рыданиях лицо парня ладонями, но у него ничего не вышло. Лука резко наклонился вперёд, чтобы вернуть на место нижнее бельё вместе с джинсами, и простонал: – Ооох... – когда его прострелило удовольствием, щедро разбавленным тянущей болью. – Малыш, всё в порядке? – Элиотт недоумевал, почему его мальчик так резко замкнулся в себе и выглядел, словно это был самый худший минет в его жизни. Не дав и слова сказать шокированному парню напротив, Лука бросил слёзное: – Извини, – и пулей бросился к выходу из примерочной. Когда он оказался на крыльце «СЕКСтинской капеллы», его снова согнуло пополам, и мимо проходящие парни заржали в голос. Их смех ударил по нервам не хуже хлыста, и Лука, запрыгнув в такси, по какой–то счастливой случайности находившееся возле секс–шопа, рванул домой, заходясь слезами и подвывая, словно раненный зверь.