dance and cry

что я такое, когда рядом ты? я не помню в какой момент этот странный и болезненный пацан стал моим другом. на него без слёз не взглянешь – бледный и худющий невротик. помню только, как он плюхнулся рядом со мной в школьном автобусе с язвительной насмешкой «ха! гарри поттер». я подумал «ну не придурок ли? разве это смешно?» - отъебись. так мы познакомились – после того, как я почти послал его нахуй. вышло как-то само собой, рядом с борисом всё происходит так. помню как я дёрганно-незаметно разглядывал его сощуренное от солнца лицо. боги, да он натуральный чёрт. - ненавижу солнце. не удивительно. и вот мы уже идём под его чёртовым зонтом к нему домой. сухое песочное небо с диском солнца пекло так сильно, будто подгоняло нас быстрее идти и продолжить наше сумбурное знакомство. по пути я заметил, что его пальцы слишком длинные для человека. да он вообще весь какой-то нечеловеческий, странный. тогда я так думал, тогда борис показался мне совершенно чудны́м. но правда была в том, что он не был ни странным, ни чудны́м. борис был простым в самом прямом смысле этого слова. простым собой. кто-то старался залечивать раны от поганой жизни, ломал себя и боролся со своими душевными демонами. борис же этими ранами благородно и не таясь сиял. они в нём отпечалась, впаялись привычным, болезненным одиночеством и равнодушием извне. он не отмахивался и не бежал, борис принимал всё и не пытался стереть черноту жизни со своего сердца. говорил – это всё опыт, пусть и паршивый. тогда он рассказал мне о семье. я рассказал о своей трагедии. удивительно легко было говорить борису о том, из-за чего панические атаки случаются по ночам, а голову разрывает плёнкой повтора того дня. но борису сказал просто. он не просил быть открытым, переступать через себя, выцеживать чувства и составлять их в слова, снова вернуться в событие, которое мне уже никогда не забыть. нет, борис не просил. не просил открыть душу, выговориться, чтобысталолегче. борис просто остался со мной по непонятным для меня причинам. последний взгляд матери снился мне почти каждую ночь. у неё тёплая улыбка, как цветок яблони, её рука мягко и участливо лежала на моём плече тогда. я был счастлив. осознание приходит с опозданием. это был не просто взрыв – это был выброс в другую жизнь. жизнь без неё. плотная пыль заполняет глазные яблоки, лёгкие, налипает на кости через разорванную кожу. проблема в том, что в этом сне вся моя реальность. нет различий между ощущениями пережитого и воспроиведённым моим больным мозгом. умирать во сне дерьмово. резкая вспышка и вокруг нет серого тумана и собственного крика в ушах. какое счастье, блять. дыхание тяжёлое и хныкающее. холодно. хочется плакать, но волна тревоги не отпускает, парализует. к такому невозможно привыкнуть. открыть глаза оказывается непосильной задачей, но этого и не нужно, ощущения обострены до предела. поэтому когда лба касается что-то мягкое, тело вздрагивает, а нервы замыкает. - тише, поттер, тише, это я, - сонный шёпот над головой. длинная, в темноте несуразная рука на моём дёргающемся плече. боги, спасибо, что он здесь. меня зовут теодор декер и я приобрёл привычку рыдать в руках своего друга после кошмара. - не в этот раз видимо, - борис говорит это, аккуратно поднимаясь на своих костлявых руках и тянет меня за собой, висящего на его шее из последних сил. не чувствовать сейчас живого, дышащего – реального – человека, значит для меня потерять всякое осознание происходящего. но борис держит. он пахнет дымом, энергетиком и растаявшим леденцом. я всегда случайно сильно вдавливаю пальцы в его плечи и борису наверняка неприятно и больновато от этого, но он никогда не даст мне об этом знать. - тео. не могу поднять голову и посмотреть на него. перед глазами его чёрная футболка на прозрачных ключицах. - поттер, у тебя опять слёзки на колёсках. - заткнись, я не понимаю что ты говоришь. - зато ты ответил, а это хороший признак. натуральный чёрт. дыхание выравнивается наконец и я могу различить его картинный силуэт. смотрит на меня красноречивым взглядом – ему меня не жаль, он за меня боится. боится, что я…что? не проснусь вот так однажды? нет. борис боится, что я не выдержу ещё одну такую истерическую ночь. я сам ему признавался в этом, когда мы в очередной раз лежали обдолбанные на полу. этот пол плыл под нами, казалось, мы на чёрных волнах. - когда–нибудь я закончу это. борис дрогнул тогда, заморгал как обиженный щенок. - только попробуй, поттер, и я тебя убью за это. из-под земли достану, ёлки-палки. - буду ждать с нетерпением, – хмыкаю специально так, как он ненавидит - максимально саркастично и немного весело. будто на самом деле за этим не стоит ничего серьёзного и болезненного для нас обоих. - борь. - а? - давай не будем больше спать, – это просьба моего страха, которую мне не нужно проговаривать полностью, чтобы борис понял. «давай не будем больше спать, потому что всё повторится, я не хочу снова это переживать, там я один, а здесь ты со мной» - хорошо. конечно, тео. - спасибо, – облегчённо падаю и утыкаюсь лбом ему в яремную впадину. - сиди здесь, – вдруг бодро горит борис, аккуратно отодвигая меня и вскакивая с кровати. - что ты задумал? - о, ты будешь в восторге, поттер. глухой стук пальцев об экран многострадального борисового мобильника и тишину начинает сотрясать звук ударных. - какого… - наслаждайся, поттер. here in the valley of darkness again i'm alone and afraid, and i'm pale and i'm thin борис с довольной превосходной улыбкой разворачивается ко мне и начинает танцевать в такт музыке. его длинные конечности бьются друг об друга и весь этот чёрт похож на самую неудачную и прекрасную версию человека. что ты со мной делаешь? but i open my arms and i dance with the wind to the beat of my heart to the drum of my suffering голос райана галдемонда поёт об одиночестве и страхе, а борис прыгает, как придурок, отрывая пришитую к моей коже тревогу каждым своим движением. yeah, sometimes the pain is like a rock and roll band and you yeah, sometimes the pain is like a rock and roll band and you gotta да, иногда моя боль похожа на твою самоотдачу ради меня. такая же сильная и ощутимая каждой частью тела и разума. сердце заходится в восторге. ещё бы, такой вид – борис, свободный и расслабленный, дёрганно качается на ногах, голова, будто и не держится на шее, двигается во все стороны. он наслаждается музыкой, волосы, словно пух, легко подпрыгивают на его голове, завитки на затылке скользят ко коже. лицо - то эмоционально меняется, подпевая слова, то выражает истинную эйфорию. как тебя таким развидеть? dance, dance, dance while you cry dance, dance, dance as you try dance, dance, dance while you cry you never felt so alive борис двигает бёдрами, такой весь плавно-деревянный. в нём всё противоположное, нет ничего определённого. неужели он знал как это на меня подействует? знал, что я буду смотреть на него как на божество? красивый. какой же красивый. хочется плакать и…нет, не танцевать. плакать и улыбаться. dance and cry, and cry and dance and cry dance and cry, and cry and dance and cry смотри и запоминай, смотри и запоминай. его движения это – эй, тео, тебе не о чем волноваться, пока я тут. смотри, я реальный и ты не один. как мне тебя такого развидеть? борис приоткрывает глаза и лукаво смотрит на меня. в глазах плещутся те самые чёрные волны и я клянусь, что перестал дышать в этот момент. here in the prison of memory again with your face and the taste of the love that we used to make yeah, sometimes the pain is like an earthquake воспоминания о борисе насквозь пропитаны сигаретным дымом и заботой. его синяками на теле и сожалением на моих пальцах. не хочу, чтобы это заканчивалось. пусть грёбаное время остановится сейчас, я хочу видеть лишь танцующего, нелепо-восхитительного бориса до конца своих дней. но песня заканчивается и моё наваждение стоит ко мне спиной, плечи поднимаются от учащённого дыхания. вскидывает голову, проводя рукой по волосам. воображала. - я конечно знал, что охуенен, но видел бы ты свою рожу. - заткнись, – не могу сдержать улыбки, чувствую как начинаю смущаться. я не помню в какой момент этот простой и болезненный пацан стал моим другом. тем более не помню в какой момент я влюбился в него. на него без слёз не взглянешь. ну я и смотрю со слезами благодарности и восхищения, а моё припадочное взбалмошное сердце готово танцевать и плакать.