Дикие ягоды

Сладка ягода в лес поманит, Щедрой спелостью удивит. Сладка ягода одурманит… Роберт Рождественский

      Шумная и буйная летняя гроза прошла: только погромыхивало где-то вдалеке, испятнанное свинцово-серыми тучами небо потихоньку возвращало себе свою глубокую синеву, а в воздухе повис стойкий запах озоновой свежести. Солнце выглянуло из-за облачной мути, и тут же умытый, промокший до последнего листика лес озарило переливчатым золотым блеском. Зелень — сочная летняя зелень — стояла стеной, и капли дождя дрожали на согнувшихся ветках драгоценными бриллиантами, преломляя свет и очерчивая силуэт деревьев, кустов и трав радужными бликами.       Оверлорд выбрался из-под разлапистой ели, под которой переждал короткий, но буйный ливень — велика охота была мокнуть. Выпрямился, повёл широкими плечами, смахнул сухую пыль еловой коры с ярко-бирюзового плаща — насмешка, обманчиво мирный цвет, скрывающий смертельно опасную суть. Высокий, плечистый, с тёмными волосами, странными глазами — шёпотом рассказывали, что этот наёмник не человек вовсе, а демон, потому что не может быть у человека такого вишнёво-алого отблеска на радужке! — и, что самое главное, со своей извечной ухмылкой на до безобразия красивых губах… таков был Оверлорд, вольный наёмник, бродяга, живущий по своим законам и не считающийся ни с кем. Старый аббат с окраины Каона, родного города Оверлорда, порой, опробовав после вечерней мессы пару бокалов церковного старинного вина, по секрету клялся всей благодарно внимавшей пастве, что самолично видал, как Оверлорд мог в волка оборотиться и в лес уйти. Прихожане возмущались, обещали убить «проклятого оборотня», но… Впрочем, стоило Оверлорду появиться в родном квартале, как все тут же забывали обо всём, кроме одной мысли — сидеть по домам и не высовываться ровно до тех пор, пока Оверлорд не окончит своих дел и не уйдёт дальше странствовать. Наёмника такой расклад дел более чем устраивал. А то, что боятся — тем лучше, меньше хлопот, что полезут…       Еловая ветвь дрогнула, окатив Оверлорда снопом сверкающих брызг, и мужчина недовольно зашипел, стряхивая с лица капельки воды. В кронах деревьев прошумел ветер, и Оверлорду послышалась в этом шорохе листвы едва уловимая, но такая знакомая насмешка. Наёмник оглянулся, а потом аккуратным и несколько демонстративным жестом снял с плеча арбалет, плавно опуская оружие в густую, высокую траву. Деревья тут же словно чуть подвинулись, на поляне прибавилось света. Оверлорд, ободрённый успехом, вынул из-за голенищ высоких сапог ножи — узкие и острые лезвия тускло блеснули, прежде чем рыбками ускользнуть в траву рядом с арбалетом. Ритуал за эти годы был выверен до мелочей, и следующим жестом мужчина снял с головы капюшон и смахнул с лица волнистые пряди, лезшие в глаза.       Красивая и гибкая фигура словно не вышла из-за деревьев, а соткалась из лиловых теней прямо напротив Оверлорда. Наёмник облизнул враз пересохшие губы, жадным взглядом окидывая плечистый силуэт, словно перевитый струящимися тёмными полосами: лиловые, сиреневые, лавандовые тени окутывали широкие плечи, непропорционально узкую талию и слишком — именно для этой расы — длинные ноги. Да, хозяин этого леса был занятной насмешкой Судьбы или кого-то ещё там — Оверлорд в религии не разбирался, предпочитая верить только в себя самого, — случайный и мимолетный союз сумеречного эльфа и эфемерной дриады обернулся совершенно ненормальными последствиями в виде талантливого полукровки, которого не приняли ни в одном племени, ни в другом. Но впрочем, нежеланное дитя не сдалось, а выросло, окрепло и, как в шутку, подчинило себе весь лес, изгнав отсюда всех, кто был неугоден новому хозяину. Людей Король Теней тоже не жаловал, но Оверлорд был приятным исключением.        — Тарн, — чуть хриплым баритоном позвал Оверлорд, уверенно шагнув вперёд, прямо к прислонившемуся к дереву Королю. — Я скучал.       Лёгкая ложь с капелькой правды: наёмник действительно скучал, но не настолько, чтобы идти в Лес сразу, за что и получил на свою бедовую голову нешуточную грозу в прямом смысле — Тарн узнал через своих вездесущих наблюдателей, что Оверлорд появился в окрестностях Леса, и теперь злился, причём злился до такой степени, что устроил настоящий стихийный разгул. Гроза вышла качественной: с оглушительным громом, слепящими белоснежными молниями и ливнем, который шёл стеной. Оверлорд такой бури не помнил уже довольно давненько… впрочем, вид наёмника, смиренно пережидающего под еловыми лапами стихию, немного остудил Тарна, и гроза сошла на нет. А сейчас, когда наглый человек ещё и покаянно склонил голову, глядя на Короля бесстыдно-честными глазами и бесовски улыбаясь… сейчас Хозяин Леса был готов если не простить наёмника, то уж точно помиловать и не применять воспитательных мер в виде лёгкого, но болезненного разряда молнии — чтоб знал, что сразу надо приходить, а не кружить вокруг да около!       Тарн в ответ чуть склонил голову, и Оверлорд протянул руку, чтобы через следующий миг коснуться кончиками пальцев каштаново-тёмных до черноты волос, в которых запутался тяжёлый венок-корона. Лесной хозяин небрежным жестом смахнул с бледного лица дымку-маску теней, открывая точёные — от эльфов достались, — черты и немного надменно улыбнулся. Весь лес его, стоит только пожелать с особой интонацией, и любой приказ будет исполнен. Даже этот человек, который сейчас оглаживает плечи Короля, норовит проскользнуть пальцами под сложное лиловое одеяние-доспех… даже этот человек — во власти Короля. Правда, власти именно над этим наёмником у Короля меньше всего, но… тс-с-с, Лес всегда надёжно хранит секреты и, тем более, слабости своего Хозяина.       Оверлорд же привычным жестом огладил острую и бледную скулу Короля, легонько дёрнул за тяжёлый, витой локон — дриады сами по себе были существами весьма… неясными в плане физиологии, так что толком понять, кем же являлся на самом деле Тарн, Оверлорд не мог что с первой встречи, что сейчас. Но наёмник подобными перипетиями не заморачивался: хватало уже того, что под руками гибкое, гладкое тело, а ещё весьма выносливое и, надо признать, опасное — Оверлорд видел как-то Тарна в бою и остался под впечатлением на всю жизнь. Лесной Король был действительно опасен, и наёмнику льстило то, что это живое воплощение смерти подпустило к себе именно его — Оверлорда из Каона, лучшего наёмника и убийцу во всем мире. Как иронично, что они с Тарном вообще сошлись: оба — древний ужас, но каждый — лишь для своего мира.       Король выпрямился, вскидывая голову, взглянул на Оверлорда чуть снизу вверх — наёмник был шире в плечах, чем Хозяин Леса, — попробовал было сделать шаг назад, но Оверлорд не пустил, с небрежной грацией проскользив руками по спине Тарна и совершенно бессовестно облапав его за бёдра. Тарн вспыхнул, на бледных скулах появился лёгкий, едва заметный румянец, а Оверлорд только засмеялся в голос — до сих пор смущается, как невинная девица на выданье. Тарн поморщился было, но тут же сменил гнев на милость — ссориться сейчас не было никакого желания.       Оверлорд подцепил пальцами Тарна за подбородок, наклонился было, чтобы поприветствовать наконец Хозяина Леса поцелуем, но Тарн вдруг скользнул ладонью по губам наёмника, и Оверлорд тут же почувствовал пряно-сладкий вкус, расцвётший на языке.       «Ягоды, — безошибочно опознал наёмник. — Лесные ягоды».       Лесной Король с любопытством улыбнулся, глядя на человека, чьи губы были испачканы лилово-алым соком, и поднял ладонь, в которой лежала россыпь диких ягод, омытых дождем и сверкавших на солнце каплями воды. Оверлорд потянулся было за угощением, но Тарн отвёл руку в сторону и хитро сощурился. Наёмник замер на мгновение, а потом, поняв правила игры, притянул к себе Короля за талию, перехватил руку с лакомством за тонкое запястье — и восхитительно порочно коснулся губами белой кожи, собирая губами ягоды и как-то совершенно незаметно прокладывая дорожку поцелуев к запястью, где на миг прикусил тонкую кожу со светло-сиреневым рисунком вен, а потом выпрямился.       Тарн от шального взгляда наёмника сперва даже чуть растерялся, но потом совладал с собой и поднял руку — по белой коже побежали тёмные ручейки ягодного сока, пачкавшие пальцы и стекавшие к локтю. Наёмник не двигался, напряжённо ловя каждый жест своего визави, и Король плавным жестом провёл кончиками пальцев по щеке человека, оставляя за собой быстро подсыхающий ало-пурпурный след, остановился у уголка губ наёмника… И тут Оверлорд резко дёрнул головой, уверенно перехватывая контроль над ситуацией, коротко лизнул ладонь Короля, демонстративно прикусил эти длинные пальцы, с прищуром глядя на лесного жителя… и наклонился, до хруста стискивая Тарна в объятиях, голодным и смазанным поцелуем проскользил по подбородку, обмениваясь с Королём метками из ягодного сока, а потом…       Оверлорд мельком успел подумать, что Тарн, кажется, напророчил, встретив его грозой, потому что этот поцелуй воистину был настоящей бурей… впрочем, все лишние мысли тут же вымело из головы, стоило Лесному Королю закинуть руки на шею наёмника, притягивая его к себе ближе. Лесные ягоды придали поцелую какой-то неуловимый оттенок — то горьковато-пленительный, как россыпи брусники, то сладко-невинный, как нежные земляничные капли, то пряно-чарующий, как грозди дикого винограда… Но самое главное — это был Тарн. Целый Лес в руках, и Оверлорду большего и не надо было.