Тайный смысл жизни

За июлем тянется половина лета. Вообще-то лето началось в мае и будет и до середины сентября, пока клены не сменят цвет, пока не расцветут хризантемы и астры, пока не облетит боярышник и пока не зарядят дожди. До тех пор — целое лето. С буйной зеленью парков, ослепительной синью намытых витрин, сухим ветром и белой пылью над горячими тротуарами. А для некоторых — еще и с экзаменами, будь они неладны и прокляты на тысячу лет вперед. Впрочем, что толку их проклинать? Они сами по себе — проклятие. Никуда от них не денешься. Приблизительно так думал РингоАруна, сидевший с книжками-тетрадками у старого фонтана. Ему не повезло учиться в университете, где экзамены приходились не на весну, а на лето, что никак не способствовало процессу обучения — с точки зрения Аруны. Голова Аруны была пуста, несмотря на наличие у него на коленях и в траве у фонтана книг с мудреными названиями и тетрадок, испещренных мудреными письменами. Открой Аруна хоть один из этих кладезей мудрости, он не понял бы ни слова, настолько пустой и одновременно тяжелой была его голова. Ни дать, ни взять шар из кегельбана. Он пытался взбодриться и так, и сяк: подставлял лицо щедрым брызгам фонтана, то и дело ерошил волосы, которые становились все больше похожи на драчливую ворону, даже один раз специально ударил локтем по камню, но ничего не помогало. Бодрости не пребывало, а голова звенела пустотой пуще прежнего. И жара! Конечно, жара тоже делала свое дело: стоило выйти на солнце, как она сжимала пустую голову липкими лапами и собиралась запустить ею в невидимые кегли, как всамделишным шаром. Тяжело дыша, Аруна скрывался от жары в тени деревьев. Но деревья тяжело дышали и шуршали листьями, как бумагой. Пользы от них было мало. В отчаянных попытках найти местечко попрохладнее Аруна брел все дальше и дальше в чащу парка, пока не забрел в такие дебри, что его ссохшийся мозг даже очнулся на мгновенье, чтобы задуматься: откуда дебри могли взяться в культурном, причесанном городском парке? Впрочем, мозг быстро успокоился тем, что это было сделано специально, и вновь задремал. То и дело спотыкаясь о корни, Аруна добрался до густой ивовой завесы, за которой слышался шум воды, и раздвинул ее. Перед ним предстал поистине райский уголок, поросший бурьяном и мелкими дикими цветами, посреди которых величественно возвышался фонтан. Вернее, это был не фонтан, а просто нагромождение серых каменных глыб, похожих на жернова, на которые лился искусственный водопад. Аруна задрал голову, чтобы рассмотреть, откуда берется вода, но так ничего и не увидел: начало водопада скрывали тяжелые кроны кривых деревьев. Сами деревья были, очевидно, специально выращены такими кривыми и ветвистыми, чтобы скрывать часть фонтана, но со временем одичали и не только скрывали фонтан, но и сцеплялись ветвями, мешая друг другу. Аруна огляделся. Несомненно, уголок когда-то был культурным: деревья, кустарники и измельчавшие цветы составляли некую систему, все еще приятную глазу, а сам фонтан был ее точкой отсчета. К нему-то Аруна и направился. Он сел на тот край, куда реже всего долетали брызги, и вдохнул полной грудью воздух, насыщенный колючей влагой. Теперь-то его мозги освежатся! Но не тут-то было. Радостный шелест листвы утомлял, брызги постепенно начинали раздражать, от прохладной свежести становилось не по себе, а голова оставалась тяжелой и пустой. Аруна открывал одну книгу за другой, но слова и предложения превращались в мерзких насекомых, которые быстро-быстро убегали со страниц в траву и терялись в бурьяне. Аруна открыл тетрадь и взял ручку, но она выскользнула из пальцев, оставив за собой дрожащий липкий след. В ушах появилось гнетущее жужжание, глаза закрывались сами собой. Видно, жара, как хитрый демон, забралась в Аруну и не желала отпускать, высушивая его изнутри. Эдак через час-другой от него останется только оболочка, ракушка без моллюска… Задремав, Аруна чуть не свалился в траву, но сильный порыв ветра брызнул в него водой, и он мгновенно очнулся. Отряхивая одежду и забрызганные обложки, он краем глаза заметил какое-то шевеление в фонтане. Возможно, между струями плескалась птица, или здесь водились рыбы, только они вряд ли прыгают так высоко… Чтобы не теряться в догадках, Аруна обернулся. Струи водопада всколыхнулись, словно занавес. Раз. Другой. На третий раз Аруне показалось, будто в них образуется нечто… нечто… В общем, это нельзя было описать словами. Это было просто нечто. И оно образовывалось у него на глазах, принимая вполне человеческие очертания, а очертания становились все четче и четче, пока, наконец… Ну нет, такого никак не могло быть! Только Аруна видел это воочию — он даже протер глаза, потому что не верил им, и пару раз ущипнул себя, потому что думал, что все еще дремлет. Ничего не помогало: он видел то, что видел. Из воды образовалась фигура, которая постепенно обрела плоть и кровь, если так можно выразиться, и выпрыгнула из водяных струй на тот камень, где сидел Аруна, как из-под дождя запрыгивают под навес. «Галлюцинация», — невозмутимо подумал Аруна. — «Тепловой удар». И в очередной раз взъерошил волосы. Что ж, решил он про себя, раз его все-таки хватил тепловой удар, то он хотя бы запомнит, каковы его симптомы. Правда, про галлюцинации при тепловом ударе он раньше не слышал. А галлюцинация была более чем реальна. Она являла собой человека в старомодной одежде, покрой которой Аруна не мог определить сходу. Вроде как она была похожа на европейскую, а вроде как и на восточную. И, в то же время, ни на ту и ни на другую. В покроях одежды Аруна не разбирался и сказать мог только одно: старомодная. Не та, которая вышла из моды лет пять назад, а по-настоящему старомодная, вроде как старинная, но лишенная единого стиля. И на ней не было ни единой капельки воды, хотя Аруна своими глазами видел, что галлюцинация образовалось из воды. Одежда была не длинна сама по себе, но при этом с очень длинными и широкими рукавами, как у старинных костюмов, и в эти рукава можно было засунуть по целой доске. Казалось, что оно и было: к рукам галлюцинации были привязаны доски, а сами руки при этом свободно высовывались из стоящих колом рукавов. Конечно, странные рукава удивили Аруну больше всего, поэтому он не сразу обратил внимание на лицо своей галлюцинации. Оно было открытым и довольно широким, с большими светлыми глазами (их цвет Аруна затруднялся определить: голубые? серые? Светло-карие?). Его обрамляли волнистые пепельно-серые волосы, заплетенные в две косички. Вообще, все это существо казалось каким-то пепельным, или восковым — это уж как хотите; словом, неестественно бледным. Аруна не сразу понял, отчего (ведь голова его была по-прежнему звеняще пуста), а когда понял, едва не упал в фонтан: кожа у его галлюцинации была серой, как металл — серой до серебристой голубизны. Тут уж он не удержался, протянул обе руки под ледяные струи и вытер мокрыми ладонями лицо. Легче от этого не стало: галлюцинация не ушла — напротив, сделалась еще явственнее. «Если у меня такие галлюцинации, — подумал Аруна, — то дело плохо. Эта нервотрепка с экзаменами, кажется, свела меня с ума». Но нет, все было отнюдь не так плохо. Все было гораздо хуже. Галлюцинация заговорила. — Ринго? Ринго Аруна? — отчеканила она, смерив Аруну взглядом сверху донизу. Голос ее оказался неожиданно низким и звонким, как струи воды, бившиеся о камни фонтана. Аруна знал, что галлюцинации разговаривают с галлюцинирующими, но не знал, надо ли им отвечать. Поэтому выдал нечто вроде: — Ээээ… эээ… — «Ээээ»? — повторила галлюцинация, щуря глаза. — Это что, имя? Аруна растерялся. Он полагал, что если осознаёт, что галлюцинирует, то вполне может управлять собственной галлюцинацией. Но она, похоже, так не считала, потому что задала вопрос и ждала ответа, возвышаясь на Аруной. Роста, заметим, она была не маленького. Аруна же не знал, отвечать или нет, и снова произнес: — Ээээ… — О, так ты немой? И наверняка глухой? — спросила галлюцинация. — Странно, что меня не предупредили. — Эээ… нет, — выдавил наконец Аруна. — Я не немой и не глухой. — Вот и славно! Тогда почему не говоришь, кто ты есть? Ведь ты — Ринго Аруна? Так или нет? — Так, — ответил Аруна. — Только я… — Понятно, — прервала его галлюцинация и села рядом. — Ты просто туго соображаешь. — Да, бывает… — начал было Аруна, но спохватился. — То есть, я хотел сказать… Вообще… Это странно… Я ведь не должен с тобой говорить… — Почему? — Ну, ты… Прости, конечно, но ты — моя галлюцинация. Не могу же я говорить с галлюцинацией. Я тебя вижу и все такое, но знаю, что тебя не существует. И сейчас я говорю с пустым местом. Галлюцинация расхохоталась, и Аруне показалось, что ее смех отозвался звоном где-то вдалеке — или в его собственной голове. — Я?! Галлюцинация?! — спросила она сквозь смех. — Как бы не так! Если не веришь, можешь меня потрогать. Аруна поднял было руку, но поспешно убрал ее. — Нет уж, — сказал он. — Осязательные галлюцинации тоже бывают. — Хорошо, тогда я тебя потрогаю, — сказала галлюцинация и ткнула его в бок. Аруна боялся щекотки и непроизвольно дернулся. — И еще раз потрогаю, — и галлюцинация ущипнула его за руку. Аруна ойкнул. — Достаточно? Или мне бросить тебя в фонтан, чтобы ты убедился в моем существовании? — Достаточно, — замахал на нее руками Аруна и на всякий случай отсел на другой камень. — Только тебя все равно нет. Это мое больное воображение. Придется признать, что я шизофреник. — Возможно, — пожала плечами галлюцинация. — Только я существую вне зависимости от твоего психического состояния, Ринго Аруна. И если ты не веришь себе, то давай выйдем в город и спросим у первого встречного, существую я или нет. Аруна взъерошил волосы. Конечно, галлюцинация предлагала разумный выход, но хорош же он будет, если спросит у первого встречного, видит ли тот его галлюцинацию! Впрочем, Аруна уже понял, что сошел с ума, так что терять ему больше нечего. Он попинал мелкие камушки в траве, будто между ними прятался его здравый смысл. — Ну хорошо, допустим, ты существуешь. Тогда кто ты? Она поднялась и, церемонно поклонившись, ответила: — Я Гирану, младшее небесное божество. Тут Аруна едва сам не упал в фонтан и удержался буквально силой воли. — Кто-о?! — Гирану, младшее небесное божество, — любезно повторила галлюцинация. — Тебя нет, — пересохшими губами прошелестел Аруна. — Тебя нет — и все. — Ты опять за свое! — рассердилось божество. — Хочешь в фонтан? Аруна помотал головой, хотя ему бы не помешало вылить ведро воды на голову, и другое — в желудок. В горле было сухо, как в пустыне, а голова горела от нежелания принять как данность то, что он услышал. Но он заставил себя выдавить несколько слов: — А как ты… ну… оттуда… сюда.? — Аруна кивнул на фонтан. — …Вышло из воды? Мы, младшие божества, рождаемся из стихий. Моя стихия — вода. На Земле могу ей управлять. — Так ты — божество воды? — спросил Аруна, пытаясь собраться с мыслями. — Нет, я просто ей управляю. То есть я не могу заставить реки течь вспять, но если захочу, чтобы вся вода из фонтана обрушилась тебе на голову, то сделаю это без особых усилий. — Нет, спасибо! А почему… Почему ты такое? — Какое? — удивилось божество. — Бледное, — выдавил Аруна. — У нас кровь цвета ртути, так что свежему румянцу взяться неоткуда. Еще вопросы есть? Задавай сразу все, чтобы не мучаться догадками. — Хорошо, — кивнул Аруна. — Что у тебя в рукавах? Они выглядят очень странно. — Это крылья, — сказало божество и, видя, что Аруна изменился в лице, помахало колом стоящими рукавами. — У нас всех есть крылья, чтобы летать, — ведь мы живем над облаками. А у младших божеств они до локтя сращены с руками, вот и выглядят странно. Что ты так смотришь? — Я… Я никогда не видел… — тут Аруна сглотнул, — никогда не видел ни богов, ни людей с крыльями. Могу я на них взглянуть? Ну, чтобы окончательно в тебя поверить? — Нет, — твердо ответило божество. — Ты и так удостоился большой чести видеть меня. Мы видимы только избранным. — Значит, я избранный? — спросил Аруна. Это откровение его почему-то не воодушевило — может быть, он просто очень устал от жары и новых впечатлений. — Не обольщайся, — фыркнуло божество. — Ты видишь меня, потому что так надо. И тебе еще крупно повезло видеть мою божественную сущность. С минуты на минуту я стану человеком — по крайней мере, внешне. — Зачем? –Глупее вопрос придумать было трудно, но это первое, что пришло Аруне на ум. — Затем, чтобы наблюдать за тобой и не привлекать к себе внимания. Пожалуй, мне следовало сказать тебе об этом сразу. А может, и вовсе не стоило говорить. Ну ладно, раз уж я начало, то, так и быть, скажу. — Божество напустило на себя важный вид и произнесло: — Ринго Аруна, в тебе живут две души. Как так вышло, я не знаю, да и не все ли равно. Меня направили сюда, чтобы выбрать и оставить тебе одну из них. Ну, а чтобы сделать верный выбор, мне придется хотя бы немного понаблюдать за тобой. Аруна молча кивнул. Похоже, он не слушал Гирану, а смотрел куда-то вверх. Божество тоже подняло глаза и увидело два больших пера — черное и белое. Кружась, они медленно опустились ему на плечи. — Я же говорило, что с минуты на минуту стану человеком, — сказало божество. — Эти перья у нас означают перемены. Так что, Ринго Аруна, я очень тебе рекомендую пасть ниц и закрыть голову руками. Вдруг твой рассудок не выдержит созерцания божественных перемен. — Да я и так уже… не в себе, — мрачно пробормотал Аруна, но решил не рисковать остатками рассудка и покорно упал на колени в траву, весь сжался и закрыл голову руками. Божество улыбнулось и кивнуло кому-то невидимому. Что произошло дальше, Аруна не видел, хотя мог с риском для жизни приподнять голову и открыть хотя бы один глаз. Но ему вполне достаточно было каждой клеточкой кожи чувствовать, как бьют воздух невидимые ему сильные крылья, как рассекают небо сотни ослепительных молний и как зыбко дрожит весь мир, разом превратившийся в вязкое желе. Ушли все звуки — остался только лопающийся под невидимыми крыльями воздух и звон в голове. Ушли все запахи — остался только едкий и пьянящий запах грозы и скошенной травы. Ушли все образы — не осталось ничего, и только красные всполохи молний пытались открыть зажмуренные глаза Аруны. Но он терпел, подавляя в себе любопытство. Если у него было две души, то обе они подсказывали, что не стоит обменивать целую жизнь на одно мгновение. И еще они подсказывали, что дальше будет еще интересней. Он дождался, пока все стихнет, пока вернутся прежние запахи и звуки, и только тогда отнял руки от головы и поднялся, стряхивая с одежды травинки. Божество Гирану стояло перед ним во плоти. Его кожа стала вполне человеческой, но все же сохранила холодный сизоватый оттенок, а большие рукава превратились в самые обычные, длиной до локтя. Под рукавами, как украдкой заметил Аруна, руки были обмотаны не то бинтами, не то лентами. — Так лучше? — спросило божество, следя за удивленным взглядом Аруны. — Да, — неуверенно ответил Аруна. — Теперь ты… вы… больше похожи на человека. Но все-таки… не совсем. — Так я ведь и не человек! — Божество хлопнуло Аруну по плечу — тот от неожиданности даже кашлянул. –Под этой кожей течет красная кровь, как у тебя, но еще глубже течет серебряная, и силы мои — при мне, хотя и ограничены. Аруна открыл было рот, чтобы задать вопрос, который мучил его с самого начала, — ведь божество разрешило задавать любые вопросы, — но так и не осмелился спросить. — Что-то не так, Ринго Аруна? — Нет… Да… Только у меня остался один вопрос… — Тут уж Аруна совсем смешался и почувствовал, что краснеет. — Его задавать как-то неудобно. Божество вместо ответа только помахало рукой: спрашивай, не бойся. Аруна собрался с духом. — Ну хорошо.Какого вы пола? Я, извините, как не присматривался, так и не понял. Божество рассмеялось — так же звонко, как и в первый раз. — Ты все правильно понял, Ринго Аруна! У нас нет пола. Ни мужского, ни женского– никакого. Такова наша сущность. Но ты можешь обращаться ко мне так, как сочтешь правильным. Аруна не знал, как правильно обращаться к божествам. Все известные ему формы вежливости и титулы применялись только к жителям Земли — вплоть до «вашего святейшества», а ничего более божественного на ум не приходило. — Можешь звать меня по имени, — подсказал Гирану, — нам ведь предстоит часто видеться, так что излишняя церемонность ни к чему. «Если мы будем часто видеться, значит, меня ждет белая горячка», — подумал Аруна. Гирану улыбнулся, словно уловил его мысль, и сказал: — А теперь не соблаговолит ли уважаемый Ринго Аруна показать мне, где он живет? Аруна вздрогнул. Он никак не предполагал такого быстрого развития событий. — Вот так сразу? Я думал, мы будем видеться по обоюдной договоренности… Или вы собираетесь следить за каждым моим шагом? — По мере возможности, — невозмутим ответил Гирану и принялся неспеша поднимать с травы книги и тетради Аруны. Похоже, боги считают, что люди полностью в их власти, подумал Аруна, и сам кинулся поднимать книги, едва ли не вырывая их из рук Гирану. Они чуть не столкнулись лбами и замерли друг напротив друга нос к носу, взявшись за одну книгу. Аруна дернул ее на себя, и Гирану, отпустив книгу, удивленно приподнял бровь. — Нет, так дело не пойдет, — решительно заявил Аруна, робея где-то в глубине души — или одной из душ? — Мне совсем не улыбается быть под постоянным наблюдением, пусть даже за мной следит божественное око. Я не преступник какой-нибудь, чтобы за мной следили. У меня есть своя жизнь, в конце концов, и я не хочу, чтобы кто-то в нее вмешивался. — Я не буду вмешиваться, — сказал Гирану. — Я буду за тобой приглядывать, вот и все. Мне нужно определить, как себя проявляют твои души, и выбрать ту, которая проявляет себя чаще или лучше на тебя влияет. Это не займет много времени. Арунасердито запихал книги и тетради в рюкзак и поднялся. Теперь он смотрел на Гирану сверху вниз, но отчего-то не чувствовал своего превосходства, поэтому строго нахмурился, чтобы придать себе решительности. Гирану тоже поднялся. Ни о каком превосходстве Аруны над божеством не могло быть и речи: божество было выше ростом. — Я сам могу решить, что на меня лучше влияет. Никто не имеет права решать за меня, — как можно тверже сказал Аруна. — Решать за тебя? Еще чего не хватало! Никто не оспаривает твоего права на глупости. Если хочешь, я даже позволю тебе самому выбрать себе одну из двух душ. Кто знает, вдруг твой выбор совпадет с моим? — Но я вовсе не чувствую, что у меня раздвоенная душа или что-то вроде. — Еще бы! Люди вообще не чувствуют своей души, хотя любят о ней порассуждать. Есть у вас такая привычка: говорить о том, чего не знаете или не понимаете, строить догадки на пустом месте и не верить очевидному… — Божество положило руку Аруне на плечо — а рука была и тяжелой, и легкой одновременно. — Не волнуйся, Ринго Аруна, я сумею различить твои души. «От этого наваждения не так-то просто отвязаться!», — подумал Аруна. И что ему оставалось делать? Только показать божеству, где он живет, и понадеяться на то, что оно исчезнет если не на людной улице, то хотя бы дома, хотя бы наутро. Аруна оставался уверен в том, что все происходящее — плод его воображения. — Ладно, пойдемте, — вяло сказал Аруна. — Ты на редкость сговорчивый! Жаль было в такую жару покидать заросший райский уголок с прохладным фонтаном, но божеству, вероятно, не терпелось начать за Аруной слежку, поэтому они раздвинули ивовый полог и вошли в зеленые дебри. И тут Аруну ждал сюрприз: дороги назад он не помнил. Потыкавшись туда-сюда и несколько раз споткнувшись о корни, Аруна обернулся к Гирану, бесшумно и легко шедшему следом, и почувствовал, что вот-вот снова покраснеет до корней своих растрепанных волос. — Это., — еле-еле выдавил он из себя, — как его… это… ну… ээээ… Гирану остановился и упер руки в боки. — Что? Ты опять потерял дар речи? — Нет, — просипел Аруна, обеими душами желая и вправду потерять дар речи. — Дорогу потерял. — Чудесно! С вами, людьми, всегда так: сперва вы что-то делаете, а потом думаете, что же наделали. И как ты собираешься выходить отсюда? — Не знаю, — честно ответил Аруна. — Как-нибудь. — Тогда мы не выйдем до вечера. — Не дожидаясь, пока Аруна примет какое-либо решение, Гиранусхватил его за руку и потащил за собой. Корни замелькали под ногами. — Постой! — на ходу выкрикнул Аруна. — Разве ты знаешь дорогу? — Можешь не доверять мне и попробовать выбраться сам, — ответило Аруна предпочел идти за собственной галлюцинацией, чем плутать наедине с ясным разумом. Гирану вывел его на одну из песчаных дорожек парка, вдоль которой стояли редкие скамейки. Утомленные жарой деревья шуршали листьями, а издалека доносился монотонный городской шум. — Теперь ты веди, — сказал Гирану. Аруна взглянул на него и едва не хлопнул себя ладонью по лбу: как он мог упустить это из виду! Одежда Гирану не выдерживала никакой критики. То есть она была по-своему хороша, и даже очень хороша — для какого-нибудь музея, но никак не для современного города. Конечно, Гирану было всего лишь фантазией Аруны, но вдруг… вдруг нет? Как бы там ни было, его одежда никуда не годилась. Аруна так и сказал: — Нет, это никуда не годится. — Что не годится? — Твоя одежда. Она никуда не годится. — Видя, как недовольно насторожилсяГирану, Аруна поспешил исправиться: — То есть она отличная, очень красивая и наверняка удобная, но для нас слишком… эээ… необычная. Сейчас так никто не одевается. — Это форменная одежда, — сухо ответил Гирану. — Ты можешь предложить что-то лучше? — Нет, не лучше… только более привычное для нас… Ну, как у меня, например. — У тебя?.. –Гирану окинул недоверчивым взглядом ярко-зеленую футболку и мешковатые шортыАруны. — Или вот, — поспешно добавил Аруна, вытягивая из рюкзака тетрадку, на обложке которой красовалась девица в обтягивающих джинсах и ковбойке, завязанной узлом на животе. — Если вы бесполы, то вам ведь все равно, какую одежду носить, — женскую или мужскую, да? Гирану покосился на тетрадку с девицей и поджал губы. Этот вариант ему тоже не пришелся по вкусу. — Извини, я не дом моделей, — развел руками Аруна, и книжки с тетрадками из распахнутого рюкзака посыпались на песчаную дорожку. — Посмотрим что-нибудь дома. — Зачем ходишь с такой кипой, если не можешь ее удержать? — Гирану кивнул на книги. — У меня экзамены. Надо готовиться, — вздохнул Аруна, сгребая их обратно в рюкзак. Они пошли по песчаной дорожке к выходу из парка. Настроение у Аруны испортилось. Встретить божество — это, конечно, хорошо, но экзамены от этого не стали ни легче, ни дальше. Так и лежали на Аруне проклятием. Постойте-ка… Аруна бросил взгляд на божество. Да, божество! Не сможет ли оно снять это проклятие? — Послушай, Гирану, — начал он несмело, — можно вас кое о чем попросить? Гиранупокосился на него. — Ну, если уж ты будешь за мной следить и все такое, то тебя ведь не затруднит в обмен на это выполнить мою маленькую просьбу? — Все зависит от размеров твоей маленькой просьбы. — Не могло бы ты помочь мне с экзаменами? То есть, — спохватился Аруна, — я не прошу помогать мне готовиться к ним, потому что вряд ли ты что-то понимаешь в земных науках, но нельзя ли как-нибудь сдвинуть время, чтобы они оказались позади? Или сделать так, чтобы я их сдал без проблем? — Отвечаю по порядку: время сдвинуть нельзя — в этом тебе ни старшее, ни младшее божество не поможет, а сдать экзамены без проблем сможешь только ты сам. От себя добавлю, что желания я не исполняю. Есть божества, которые могут это делать, но я — нет. И напрасно ты думаешь, что мы не знакомы с земными науками. — Учту на будущее, — проворчалАруна, -что ты — бог вредности. Они вышли из парка на широкую улицу, и жара, позабытая за разговором и какой-никакой прохладой в парке, тут же дала о себе знать. Часы на высотном здании показывали половину четвертого, солнце нещадно жгло асфальт, витрины слепили отражением, пешеходов было мало, и только машины с раскаленными сверкающими боками проносились мимо. По счастью, на одежду Гирану никто не обращал внимания. — Ненавижу лето, — пробормотал Аруна. — За что? — спросило Гирану. — За жару и за экзамены. Лето в городе просто отвратительно. Посмотри кругом! Все раскалено, даже воздух жжется. И некуда деться. В парке немногим легче. — Я предлагал бросить тебя в фонтан. Так что пеняй теперь на себя. Аруна широким шагом перешел дорогу и оказался в спасительной тени. Гирану поспешил следом, легко лавируя между пешеходами и не задевая их даже краем одежды. — Тебе нравится жара? — спросил Аруна, когда они поравнялись. — Мы не особо чувствительны к перепадам температур, — пожал плечами Гирану. — Я чувствую, что воздух сухой и горячий, но мне не жарко. Смотри, — он приложил ладонь тыльной стороной к руке Аруны. Ладонь была холодной — каменное колечко на его пальце было и то теплее. Аруна непроизвольно дернулся: — Брр. Как ящерица. — Ящерица? Животное? Не вижу сходства… Аруна ничего не ответил. Он пошел вниз по улице, скользя ленивым взглядом по витринам. Гирану шел рядом и тоже смотрел на витрины, но без особого интереса. Аруну это несколько удивило. Ему казалось, что бог должен проявлять куда больше любопытства. — Ты часто бываешь на Земле? — спросил он. — Мне кажется, что окружающее тебя мало занимает. — Последний раз был довольно давно — по вашим меркам. Если вы по-прежнему считаете оборотами Земли вокруг Солнца, то несколько десятков оборотов назад. — Ты не замечаешь, что многое изменилось? Гирану огляделся по сторонам. — Ты имеешь в виду, внешне? Замечаю, конечно. — И тебя ничего не удивляет? — Да нет. Закономерный процесс развития. Может быть, с открытием электричества он идет слишком быстро, но вполне предсказуемо. Вы, люди, вообще предсказуемы, так что нас, божеств, вряд ли сможете чем-то удивить. Аруна задумался и сказал: — А жаль. — Ну, ты можешь попробовать меня удивить, Ринго Аруна. Вдруг у тебя получится? В этом Аруна очень сильно сомневался, хотя какой-то червячок-древоточец тут же въелся в его душу: попробуй! попробуй! Вдруг у тебя получится?