Love is...

Мысль об острой необходимости что-то сделать с возникшей проблемой окончательно оформилась в голове Сары в момент, когда она в третий раз за два дня плюхнулась уже отбитой после нескольких падений задницей на обледенелое сиденье собственного кресла в рубке Волнолета. В хорошо обогреваемой рубке — на вполне реальный холодный лед, успевший подтаять, но только слегка. И подскальзывалась она пять раз за те же два дня на ледяных пятнах посреди коридоров хорошо отапливаемого высокотехнологичного корабля. И ее это уже изрядно достало. Поэтому, глубоко вдохнув и выдохнув, Сара отправилась разбираться со своей проблемой. Каюта, которую выделили доктору Сноу с ее снежной близняшкой, находилась в самом дальнем коридоре. И нет, это вышло не нарочно, просто места осталось не так много, так что гостей расселяли по остаточному принципу. Сара, правда, спросила, зачем вообще тратить на это время и место, если ночевать гостья все равно будет у Мика, а днем, учитывая их вечный форс-мажор и авралы один за одним, рассиживаться у себя тоже не станет — но Кейтлин, тогда в ипостаси доктора Сноу, смущенно покраснела, опустив глаза, Мик рыкнул: «Тебе жалко, что ли?!», а Ава так укоризненно наклонила голову, что Сара сдалась, махнув рукой. А теперь из-за этой ерунды приходилось топать через весь корабль. С другой стороны, выяснять отношения при Мике было бы еще хуже. Да и голова по пути проветрилась, а мокрое пятно на заднице высохло. Так что к нужной двери Сара подошла во вполне благодушном настроении. Она даже очень вежливо и очень громко постучала, подозревая, что могла прервать что-нибудь интересное, — но то ли потенция у Мика была уже не та, а то ли Кейтлин носила в себе ледяное альтер-эго не просто так, но в комнате не оказалось никого, кроме хозяйки, о чем-то болтавшей по видеосвязи с Барри. — Ой, Сара, привет! — Как-то слишком смущенно поздоровалась та, закрыв сеанс, и сразу стало понятно, что она хотя бы примерно в курсе проблемы. — Здравствуй, Кейтлин, — широко улыбнулась Сара. — А Фрости дома? У нее в команде было достаточно странных членов-перевертышей, один Нейт чего стоил с его завораживающим обтеканием серебристой сталью, с которой от пуль слетают искры, или Орлица с ее волшебными крыльями, всегда вызывавшими в Саре абсолютно детское желание пощупать. Пора было бы уже и привыкнуть — но Саре все равно иррационально нравилось смотреть на такие преображения. А в случае Кейтлин, помимо новизны, отдельной завораживающей прелестью оказалось то, что она и Фрост — реально разные люди. Так что Сара слегка зависла, наблюдая, как волосы и кожа Кейтлин выцветают, покрываясь снежным налетом, а избыток тепла рассеивается белесым туманом. Вот только не успели корни волос славной доктора Сноу побелеть, как ее лицо утратило свое забавное выражение неловкого смущения, сложившись в гримасу мрачного упрямства. И уже Фрост, совершенно не оценив восхищенного взгляда Сары, раздраженно проинформировала: — Извиняться не буду. Зато стало ясно, что по крайней мере отпираться она не станет, и Сара обрадовалась: — Но объяснить-то хотя бы объяснишь? Фрост скривилась, подумала, потом посмотрела исподлобья и сквозь зубы процедила: — Ты его третируешь. Командуешь. Унижаешь. — Кого? — опешила Сара, и Фрост тем же тоном выдала: — Мика. Сара никуда не плюхнулась только потому, что кресла поблизости не было, а до пола оказалось слишком далеко для ее пострадавшей задницы. Вспоминая о которой: что, эта вот холодная война — месть за якобы обиженного капитаном любовника?! Девице сколько лет вообще?! А потом сообразила, сколько. И в очередной раз осознала, почему не любила подростков. — Чем же я унижаю члена своей команды, с которым мы вместе пережили больше, чем с кем бы то ни было на этом корабле? — терпеливо спросила она. Внезапно вспомнилось, как поначалу ругались Ава с Миком, и Сара сразу же решила обязательно прямо вот сегодня рассказать Аве, какая та замечательная и как Сара ей благодарна. Потому что пытаться нормально разговаривать с придурком, по-подростковому дурящим, но важным для дорогого человека — та еще радость и тренировка для терпения. — Ты его бьешь, — обвиняюще снизошла тем временем до пояснений Фрост и уставилась на Сару в ожидании осознания. Но сходу ничего не осознавалось, поэтому Сара уставилась в ответ, и защитница униженных, раздраженно выдохнув, напомнила: — Вчера утром в рубке. Ты его ударила! Память слегка прояснилась, в отличие от ситуации: Мик тогда явился раньше и, когда Сара проходила мимо, ляпнул что-то ехидное по поводу ее засоса (которых Ава не оставляет!) на шее, и Сара отвесила ему подзатыльник. А Рори хамски лыбился. И, выходя из рубки после сбора, так двинул ее бедром, что Сара на фоне разницы масс впечаталась в стену. У нее и синяк есть. А у Мика — нет. Но, кажется, защитницу это мало волновало. — И ты его оскорбляешь. Обращаешься, как с рабом. Обзываешь! Поняв принцип, вспоминать стало легче. Оскорбления и обзывательства — это, видимо, «Рори, мать твою, поднимай зад и ноги в руки!», когда Волнолет шарахнуло волной от очередного анахронизма, а этот беззащитный страдалец, лакая пиво, таращился в телек с бейсбольным матчем трехгодичной — в будущее — давности. «Унижаешь» — это когда она заставила Мика вытряхнуть обратно все те побрякушки, которые он напихал в карманы в музее, разносимом тирексом, клонированным из останков каким-то поехавшим крышей ученым. И ведь Сара была уверена, что пару камушков Мик все равно припрятал — ей назло и из чисто спортивного интереса. А «обращаешься, как с рабом» — это, вероятно, когда Рори перетаскивал ящики с оборудованием из шаттла на Волнолет, потому что накануне приперся к Рэю в лабораторию, где тот чинил робота-погрузчика, и умудрился плюхнуться прямо на столик, вмещавший самую важную запчасть от роботских мозгов. А поскольку задница у Мика была вполне себе упругой и мускулистой, мозг скончался мгновенно и необратимо, так что погрузчика у них больше не было, а собрать новый за полдня без запчастей не мог даже Рэй. В общем, через физический труд Мик постигал концепцию последствий необдуманных поступков — причем даже без особых возмущений. Но рассказывать все это славной защитнице, судя по тому, как хмуро, но решительно она сжимала губы, было бесполезно. Сара уже открыла рот, но внезапно вспомнила, где видела похожее выражение — в зеркале. Когда ей было лет двенадцать, и родители объясняли, почему Лорел можно гулять до десяти вечера, даже несмотря на свежую «D» по математике, а ей, Саре, нельзя. С ней тогда тоже было бессмысленно говорить, потому что она защищала не себя — она боролась с Несправедливостью. Со всем своим ослиным подростковым упорством, да. Идти против которого было совершенно бесполезно. — Хорошо, я тебя поняла. Чего ты хочешь? — смиренно спросила она, вспомнив, что ледяные пятна на сиденьях и полу — не единственное, что способна организовать их справедливая гостья. — Чтобы ты перестала, — ответила Фрост с выражением «Как можно быть такой тупой?!» на мрачном лице. Да, такое Сара тоже видела в зеркале. В те же двенадцать. — Но приказывать-то по делу мне ему можно? — решила она уточнить. — Я же вроде капитан... И у нас важные операции, анахронизмы, их ликвидация. Ну... Фрост на несколько секунд задумалась, а потом благосклонно кивнула: — Можно. Но вежливо. Добрая какая. — Ладно, — кивнула Сара. — По рукам. Ладно. Деточка хочет справедливости и вежливости? Да без проблем! Долго ждать, к счастью, не пришлось: очередной анахронизм грянул уже через пару часов, так что вызванная по тревоге команда — включая гостей — сползлась на мостик. Ситуация была не то чтобы критической — всего-то и требовалось, что поймать благостного придурка, решившего улучшить настоящее путем изменения прошлого, а для этого, не мелочась, рванувшего в каменный век. Как-то он там, видите ли, высчитал, что вот тот конкретный еще даже, кажется, не сапиенс, породит линию, которая приведет к рождению пары десятков крупных и жадных до власти маньяков. Ну и если его убить на самой заре эволюции, маньяков, конечно, не народится. Сара не считала себя очень умной — на самом деле, нет. Хваткой, опытной, практичной и дружной со здравым смыслом — да, но не умной в ученом или каком-то особо гениальном смысле. Однако кривизну такой логики поняла сходу, и даже почувствовала себя готовой донести это до увлеченного спасителя мира, пока этот самый мир не накрылся. Но сперва добродетеля стоило поймать, а бедного прапредка маньяков защитить. Для чего отлично подходили Мик с Нейтом. И замечательно. Как раз. — Мистер Рори, не соблаговолите ли вы заняться этой проблемой? Вы меня этим очень обяжете. Будьте добры, — изо всех сил стараясь не сильно капать ядом, попросила Сара и вежливо оскалилась, когда все удивленно повернулись к ней. Мик пару раз хлопнул глазами, кажется, не сразу осознав, что именно от него хотели, а потом пробасил: — Босс, ты чё, с дуба е... рухнула? Остальные поморщились, но возражали, кажется, только против формулировки, живо интересуясь ответом по существу. Сара почувствовала легкое злорадство. — Нет, просто побеседовала с твоей пламенной защитницей. Которая очень доходчиво донесла до меня мысль о том, как несправедливо я с тобой поступаю. Мик таращился на нее с прежним выражением. Остальные, надо признать, тоже. И только Кейтлин — в своей взрослой и вменяемой ипостаси на момент начала фарса — сначала покраснела, потом, наклонив голову, прикрыла глаза рукой, а потом, как будто что-то твердо решив, выпрямилась, с упрямым выражением лица провалилась куда-то в себя и почти сразу пошла белыми пятнами. Которые тут же исчезли. И появились снова в других местах. И опять исчезли. Пятнами пошли даже ее волосы — точнее, не столько пятнами, сколько волнами: сверху вниз белым, а потом темным, и снова белым. У Сары даже слегка закружилась голова. Она слабо представляла, как там все это происходит внутри доктора МетаСнежинки, но они с сестрой в такие моменты перетягивали дверь, пытаясь выпихнуть друг друга из комнаты. Побеждала, помнится, чаще всего Лорел, потому что была старше. Кейтлин же с Фрости, кажется, оказались равны по силам. Отведя взгляд, пока не укачало окончательно, Сара посмотрела на медленно отвисавшую команду. — Чего? — спросил наконец Мик, осознав, что без пояснений не справится, и Сара с мстительным наслаждением объяснила: — Фрости рассказала мне, что я тебя бью, оскорбляю и унижаю, а так поступать нельзя. И пообещала страшно отомстить, если я еще раз такое повторю. Так что, мистер Рори, не изволите ли вы... Но Мик уже не слушал. Уловив наконец суть — ну, или что для него таковой являлось, — он пару секунд размышлял, а потом расплылся в широченной довольнейшей улыбке от уха до уха. — Чё, правда? — восторженно переспросил он, сияющими глазами уставившись на Сару. — Прямо отомстить? И врезала? А ты ей?! Саре поплохело от одной мысли. Не то чтобы она боялась кидающуюся ледяными стрелами Киллер Фрост — справилась бы, скручивала и не таких. Но представить, как они катаются по полу, выдирая друг другу волосы за обиженного Мика... — Нет! — как-то слегка истерично рявкнула она. Вот только значения это все уже не имело. Повернувшись к Фрости, отправленной-таки Кейтлин наружу разбираться в заваренной каше, Мик и на нее посмотрел тем же восторженными взглядом. — За меня ба... девчонки еще никогда не дрались! — чуть ли не с придыханием сообщил он ей, и бледная Фрости пошла алым румянцем, попытавшись одновременно насупиться, изображая пофигизм, и не отрывать от Мика влюбленных с поволокой глаз. На взгляд Сары, такое в случае неосторожности и частого повторения всерьез грозило косоглазием, но Сара была пристрастна настолько, что сама это признавала. Так что, пару секунд понаблюдав за безмолвным диалогом юных душой и, кажется, разумом влюбленных вместе с почему-то умиленной остальной командой, она громко приказала: — Так, народ, грузимся в шаттл, план расскажу там. А эти пусть остаются, к черту их, сами разберемся! — и, раздраженно махнув рукой, вышла первая. В конце концов, уже завтра Кейтлин с сестричкой отправятся обратно домой, а до этого момента она как-нибудь дотянет. И, дав себе твердое обещание, как только закончит с анахронизмом, позвонить отцу и рассказать, какой он чудесный, потому что вытерпел все ее подростковые выходки, задвиги и романы, никого не убив и не сбежав подальше, Сара вошла в шаттл.