Один Сычжуй и два папочки

Сычжуй должен был оставаться в своей комнате – лекарь запретил даже с постели вставать, явно по указанию Ханьгуан-цзюня. Впрочем, может и нет – он лечил Сычжуя, когда тот еще был ребенком, и слишком трепетно относился к его здоровью, хотя оно с тех пор сильно не подводило. На последней ночной охоте Сычжую сильно досталось от оборотня, когда он попытался защитить учителя Вэя. Они думали, что им мимоходом предстоит уничтожить парочку мелких тварей, появившихся в лесу у деревни на окраине владений клана Лань, но оказалось, что темная энергия там настолько сильно пропитала почву, что обратились не только животные, но и деревья. И одно из них ударило Сычжуя веткой, которая явно должна была угодить в Вэй Усяня. Тогда, кроме испорченной одежды, боли и, возможно, перелома пары ребер, ничто не вызвало беспокойства… Но как только они вернулись, Сычжуй умудрился упасть в обморок прямо во время отчета перед Ханьгуан-цзюнем. Очнулся уже в своей комнате, даже и не подозревая, какой переполох учинил. Все же казалось хорошо – он даже в Облачные глубины вернулся на своем мече… Но видимо, этим и истощил свои духовные силы, поврежденные во время удара. И рана поперек груди оказалась серьезнее – кожа разодрана, даже воспалилась, но шрама, кажется, не должно было остаться. Лежать, конечно, было невыносимо, когда чувствовал, что силы восстановились достаточно даже для тренировки… Но расстраивать Ханьгуан-цзюня еще больше своим непослушанием Сычжуй не собирался. Поэтому с постели вставал только в крайней необходимости. За два дня, которые он так провел, его по очереди навестили все друзья, Цзинъи так вообще от него не уходил бы, если бы не надо было отбывать наказание – дважды перебил учителя Лань Цижэня, когда тот распекал Вэй Усяня… Но тот в защите не нуждался, ни перед учителем, ни перед нечистью. Это он уже Сычжую доходчиво объяснил… Но как Сычжую быть, если он даже и не подумал в тот момент, что делает?.. Он тяжело вздохнул и поворочался, чтобы тело не затекало. Стоило вспомнить Вэй Усяня, как раздался знакомый стук в дверь, она тут же открылась, и тот зашел внутрь. – Это я, А-Юань! Можешь не вставать, – громко оповестил он, и голос как будто звучал весело, но все же чувствовалась в нем непривычная нотка грусти, которая не исчезала с того момента, как Сычжуй очнулся. – Учитель Вэй, – улыбнулся он, все же садясь – непристойно гостей лежа встречать. – Как себя чувствуешь? – спросил тот, присаживаясь рядом. – Хорошо, учитель Вэй. Рана почти не беспокоит. Вэй Усянь улыбнулся шире и заговорил о пустяках – о том, что шрамы для мужчины не страшны, у него вот в прошлой жизни был один, как свидетельство его геройского поступка! Он девушку защитил… А теперь ни одного маломальского шрамика нет, которым можно было бы похвастаться. Ну тем, который остался от меча Цзинь Лина, он хвастаться не стал бы. Потом доказывал, что вынужденное заточение в комнате – это отличный повод отлынивать от важных дел. Сам Вэй Усянь с этим и без повода отлично справлялся, а вот таким «старательным ученикам» надо смертельную рану получить, чтобы валяться целыми днями! – И вовсе она не смертельная, – возразил Сычжуй. Вэй Усянь как будто хотел что-то ответить, но внезапно промолчал. Выглядел он не очень хорошо – не выспавшимся, да и растрепанным чуть больше, чем обычно себе позволял, будто по кустам лазил. – Учитель Вэй, – позвал его Сычжуй, когда тот молчал уже слишком долго. – Вас что-то тревожит? – Ханьгуан-цзюнь со мной не разговаривает, – с показной обидой ответил тот. Но это его, видимо, расстраивало. – Как будто заклятие молчания сам на себя наложил… Это я виноват, что ты получил рану на ночной охоте… – Не думаю, что он винит вас в этом, просто обеспокоен. Это мне стоит извиняться, что из-за меня вы теперь лишены внимания, – улыбнулся Сычжуй. – Что ты такое говоришь, глупое дитя? – Вэй Усянь досадливо цокнул языком и, притворно нахмурившись, протянул руки и хорошенько растрепал ему волосы, пользуясь тем, что налобной ленты на нем не было. Сычжуй тихо посмеялся, уклоняясь. С учителем Вэем было легко – и на тварей охотиться, и дурачиться, и даже философские трактаты читать. И совсем не хотелось, чтобы тот расстраивался. Теперь Лань Сычжуй уже не был таким наивным ребенком и понимал отношения своих самых близких людей гораздо лучше, но ничего советовать, конечно, он им не мог. – У меня же для тебя подарок! – внезапно вспомнил Вэй Усянь и потянулся к себе за пазуху, и вдруг вынул оттуда крохотного кролика, помещающегося у него на одной ладони. – Вот, принес тебе компанию. Цзинъи ты еще несколько дней не увидишь, старик его совсем не щадит… Хотел поймать несколько, но они попрятались в норы! Едва этого выловил. Сычжуй удивленно посмотрел на него и взял кролика, оберегающе накрывая ладонью. – Теперь понятно, почему у учителя Вэя такой вид, – тихо проговорил он, склоняя голову, чтобы спрятать улыбку. – И когда ты стал таким несносным ребенком, А-Юань? Насмехаешься надо мной, совсем стыд потерял! Если чувствуешь себя достаточно взрослым и здоровым, чтоб так со мной разговаривать, то, может, пора на чаепития к старому учителю ходить и поучения выслушивать? – Простите, учитель Вэй, – совершенно не раскаиваясь ответил тот, полностью сосредоточившись на маленьком пушистом комочке в своих руках. Потискав его немного, он с сожалением вздохнул: – В комнатах нельзя держать животных. – Я отнесу его обратно, если не хочешь оставлять! Вэй Усянь попытался забрать крольчонка, но Сычжуй не собирался его отдавать. У них почти завязалась потасовка, но их отвлек голос, окликнувший Сычжуя. Они уставились друг на друга широко раскрытыми глазами и через мгновение засуетились. Лань Сычжуй наклонился и запихнул кролика под кровать, а сам грохнулся на нее, немного не рассчитав и скривившись от боли. Сложил на груди руки, будто так и лежал все время, и даже глаза зачем-то закрыл. Вэй Усянь не сдержал насмешливого фырканья и, подавив желание спрятаться за ширму, предусмотрительно поднялся, чтобы уступить место Лань Чжаню. Двери открылись и тот шагнул в комнату с подносом в одной руке – Ханьгуан-цзюнь лично приносил Лань Сычжую целебные отвары и следил, чтобы тот все выпивал в точности так, как предписывал лекарь. – Привет, Лань Чжань! – громко поздоровался Вэй Ин, будто они сегодня не виделись… Удостоившись в ответ только внимательного взгляда, окинувшего его с ног до головы, он обиженно насупился и принялся бродить по комнате просто потому, что не мог усидеть на месте. А еще косился в сторону кровати, гадая – попадутся они Лань Чжаню с кроликом или повезет?.. Тот явно не одобрит, что маленького зверька пронесли на территорию ученических комнат, да тем более такого малыша забрали из семьи! Лань Ванцзи, опустив поднос на столик рядом с кроватью, присел на ее край и первым делом приложил тыльную сторону к щеке Сычжуя, проверяя нет ли у юноши жара. Потом проверил пульс. Вэй Усянь не хотел его отвлекать и, пошатавшись по комнате, присел за столик с цинем. Поводил пальцем по струнам, но не стал пытаться извлечь из них звук. – Как ты себя чувствуешь? – нарушил наконец молчание Лань Ванцзи. – Я в порядке, Ханьгуан-цзюнь. – Сычжуй хотел подняться, но тот надавил ему на плечо, не давая этого сделать, и, обхватив одной рукой запястье, другую поднес к его лбу, затем прикрыл глаза, передавая свою духовную энергию. Сычжуй уже испытывал на себе это, но все равно сделал глубокий вдох, как будто только получил возможность дышать, когда в него потекла ощутимая сила – наверняка, всего лишь отголосок той мощи, которая была в золотом ядре Ханьгуан-цзюня. Это продолжалось довольно долго, и Вэй Усянь, слегка заскучав, случайно (почти) все-таки дернул пальцем одну струну на гуцине, та брякнула не очень мелодично, и он поспешно сложил руки на коленях, приняв самую благочестивую позу, какую смог. Ханьгуан-цзюнь покосился на него и отнял руки от Сычжуя. Вэй Ин порой вел себя хуже малого дитя, желая получить внимание. Лань Ванцзи переглянулся с чуть улыбающимся Сычжуем, который тоже как будто все понимал. А потом его внимание привлекло движение у ног, он опустил взгляд и заметил маленького белого зверька, боязливо выглядывающего из-под кровати. Неслышно вздохнув, Лань Ванцзи поднялся и направился к выходу. Теперь Сычжуй уже опасливо переглядывался с Вэй Усянем, который поспешил к кровати, чтобы успеть поймать и спрятать кролика за пазуху – как будто это спасет от нравоучений, но всегда можно притвориться, что никакого кролика тут не было... Впрочем, зверек довольно шустро забился обратно и достать его уже было не так просто. Ханьгуан-цзюнь же вернулся быстро – он едва за дверь вышел, – неся в руках корзину. Поставил ее рядом с кроватью, отодвинул крышку и, запустив внутрь обе руки, вдруг вынул целую охапку крольчат! И сложил их Сычжую на живот. Тот от такой неожиданности рассмеялся, придерживая их руками. Три крольчонка теперь копошились на нем и дергали носиками, изучая запахи. – Чтобы не было скучно. И крольчонку тоже, – произнес Лань Ванцзи, бросив на Вэй Ина, оставшегося сидеть рядом с кроватью с самым непринужденным видом, этот свой взгляд, от которого становилось то совестно, то весело. – Лань Чжа-а-ань, – обиженно протянул Вэй Ин, прекрасно понимая, на что тот намекает. Словно он ужасный похититель крольчат! – В комнатах держать животных запрещено! – зачем-то сказал он. – Мгм… Побудут здесь, пока Сычжуй не поправится. – Спасибо, Ханьгуан-цзюнь, – поблагодарил тот, принимая сидячее положение и аккуратно перекладывая зверьков на постель рядом с собой. Ханьгуан-цзюнь иногда удивлял. – Это не честно, Лань Чжань! Ты слишком хорош, – возмутился Вэй Усянь. – Если бы меня кролики так же любили, ты бы не отнял у меня титул самого лучшего и заботливого папочки. – Учитель Вэй тоже хорош, – утешил его Сычжуй. Ханьгуан-цзюнь проигнорировал придуманное Вэй Усянем соперничество и потянулся уже за чашей с лечебным отваром. Над ним еще поднимался пар, но он успел достаточно остыть, чтобы можно было пить, не боясь обжечься. Лань Сычжуй принял из его рук чашу и влил в себя все, не удержавшись в конце – поморщился от горечи во рту. Ханьгуан-цзюнь, убедившись, что тот все выпил, запустил руку в свой рукав, вынул конфету и протянул ее Сычжую. – Спасибо, – смущенно улыбнулся тот и, тут же развернув обертку, отправил конфету в рот. – Мне Ханьгуан-цзюнь сладкого после лекарств никогда не давал, – пробубнил Вэй Усянь, обижаясь, казалось, еще больше и уже не так притворно. – Разве сладкое – это то, чего хочет Вэй Ин? – произнес Лань Ванцзи. Вэй Усянь фыркнул и тут же широко улыбнулся, едва не посмеиваясь. В голове у него был ответ, но не при Сычжуе его озвучивать… – Теперь отдыхай, – сказал Ханьгуан-цзюнь юноше и наклонился, чтобы поднять четвертого крольчонка, который снова решился выйти из укрытия. * * * Вэй Усяню пришлось собираться и уходить вместе с Лань Ванцзи. Сычжуй после лечебного отвара, скорее всего, уснет, и не стоило мешать его восстановлению. – Лань Чжань, а не сильно ли ты балуешь Сычжуя? Не хотелось бы, чтобы из него выросла капризная госпожа! – заговорил Вэй Усянь, едва они отошли на достаточное расстояние. – Он уже взрослый. Не вырастет. – Вот именно! Взрослый! А ты с ним носишься, как суетливая наседка с цыпленком! – Заботиться – это плохо? – спросил Ванцзи, останавливаясь и оборачиваясь к нему. Непонятно было, он правда уточняет это или просто интересуется мнением самого Усяня на этот счет. – Не плохо… – неуверенно протянул тот. – То есть я хочу сказать, что забота – это хорошо. Просто я немного завидую! Вот и несу всякую ерунду, не обращай внимания. – Вэй Ин тоже хочет сладкого? – Лань Ванцзи чуть наклонил голову набок и едва заметно улыбнулся. – Я не Сычжую завидую! А тебе. Тому, что ты мог о нем заботиться и сейчас продолжаешь… Ванцзи выдохнул и после паузы сказал: – Ты тоже заботишься. Говоришь с ним, обучаешь. Ты многое даешь ему. А я всего лишь принес конфету. – И крольчат, – вставил Вэй Ин. – Мгм… – Ты почему со мной не разговаривал?! – сменил внезапно тему Вэй Усянь, обвиняюще ткнув его пальцем в грудь. Лань Чжань опустил взгляд вниз, явно не собираясь отвечать, но все же произнес совсем не то, что ожидал услышать Вэй Ин (хотя не сказать, что он вообще что-то конкретное ожидал). – Вэй Ин тоже молчал… – А?! – удивился тот. – Ты не говорил со мной с тех пор, как вы вернулись с ночной охоты. Это я должен был защищать тебя, не Сычжуй… – А? – тупо повторил Вэй Усянь, но постепенно начал понимать, о чем тот говорит. Возможно, он излишне избегал Лань Ванцзи в последние дни… – Вэй Ин, я… – начал Ванцзи, но его перебили: – Лань Чжань, Лань Чжань… Лань Чжань! – повторил Вэй Ин громче и с возмущением. – Это я тут должен чувствовать себя виноватым, не смей отбирать у меня это право! И разве не ты мне говорил, что я не могу контролировать все? Не слишком ли теперь самонадеянно думать, что тебе подвластно все? Ты не можешь предвидеть случайную опасность и пренебрегать делами, сопровождая меня повсюду, ради защиты. Ай-яй-яй, Ханьгуан-цзюнь, как не стыдно… – Обсудим, что стыдно, а что нет, в цзинши, – выдохнул тот. Вэй Усянь едва слюной не поперхнулся, услышав такой ответ, и рассмеялся. Хотя, вероятно, тот имел в виду, что они слишком шумят, обсуждая личные дела посреди Облачных глубин. – Уж там-то о стыде и не вспомнит никто, а, Лань Чжань? – насмешливо протянул он, слегка пихая его в плечо и продолжая путь. – Мгм, – подтвердил тот, вызвав очередной взрыв смеха. – Вот таким ты мне больше нравишься. Я правда не разговаривал с тобой?! – Мгм. – Непростительное упущение с моей стороны. Как только ты терпел меня такого молчаливого? – С трудом, – признал Ханьгуан-цзюнь с легкой усмешкой, чтобы только снова услышать заливистый смех.