Welcome

— Ты почему не ешь? Аскеладд, уже закончивший есть, с недоумением смотрел на поджавшего под себя ноги Торфинна, еле ковыряющего в еде вилкой. Парень бросил на него какой-то одновременно виноватый и настороженный взгляд, затем снова уткнулся в тарелку и помямлил: — Отвык есть так много. Никак на это не ответив, Аскеладд встал и начал мыть за собой посуду, попутно рассуждая, что мог бы и сам об этом догадаться: шкет неизвестно как долго жил на улице, и только чёрт знает, чем он питался. Обдумав формулировку, владелец квартиры задал вопрос, волнующий его с того момента, как выяснил, что паренёк бездомный: — Как это вышло? — Что? Шкет сделал вид, что не понимает. Неудачно. Аскеладд раздражённо вздохнул и, сдёрнув с крючка полотенце, принялся вытирать тарелку, не глядя на Торфинна. — Что ты сегодня сидел возле метро на бордюре, а потом ебнулся передо мной в обморок. — А-а… — протянул пацан и с неожиданным усердием вернулся к ужину, явно оттягивая ответ. Аскеладд закончил с посудой и снова занял стул напротив. Он не стал торопить «гостя» и уже примерно представлял, какими будут ответы на его вопросы. Вообще, подбирание подростков с асфальта и приглашение их в свой дом не было привычкой Аскеладда. Но в тот день паренёк, почти без движения сидящий на тротуаре с таким видом, будто побывал на всех помойках города и вот-вот был готов к хренам откинуться, привлек его внимание. Когда Аскеладд подошёл к нему и заговорил, а затем прямым текстом спросил, где его родители и какого лешего он делает на улице, шкет встал с тротуара и уже собирался было накинуться на него, но потерял сознание от слабости — так что его пришлось буквально ловить. Паренёк, конечно, быстро очнулся. И Аскеладд, из любопытства — всё-таки не каждый подросток, по всем признакам живущий на улице, рискнёт напасть на взрослого мужчину — и отчасти из чистосердечного желания помочь потерянному ребёнку, после быстрого знакомства привёл его в свою квартиру, позволил принять душ, даже закинул его провонявшие лучше-не-знать-чем шмотки в стирку и дал свою одежду, а потом и накормил макаронами с сыром. Словом, повёл себя, как образец гостеприимства. Продолжая наблюдать за ускорившимся Торфинном, Аскеладд хмыкнул, и, между делом, заметил: — Не переборщи. А то, чего доброго, ещё блевать тут у меня начнёшь. Шкет как-то зло, исподлобья на него зыркнул, но сразу же поубавил темп. Потом, видимо, будучи не в состоянии вообще продолжать есть, отложил вилку, вздохнул, поднял на неожиданного спасителя уже не злой, но настороженный и даже немного растерянный взгляд, и тихо начал: — Меня выперли из института… Месяца полтора или два назад. В общаге жить больше нельзя было, и вот. Аскеладд выжидающе поднял бровь, но продолжения не последовало. — И всё? — Всё. Мужчина расслабленно откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он и не думал отступать. — Лет сколько? — Девятнадцать, — отведя взгляд, тихо буркнул пацан. — А точнее? — конечно, Аскеладд ему не поверил. — Семнадцать, — не поднимая глаз, пробормотал Торфинн еще тише, чем раньше. — Семья? — Нет, — малой в подтверждение своих слов даже мокрой башкой помотал. Но кого это могло убедить? — Так уж и нет. Аскеладд чуть наклонил голову набок, не отрывая от мальчишки пытливого взгляда. — Ладно. Мать и сестра. В другом городе, — отрывисто ответил Торфинн, а потом, по-видимому, набрался смелости и за секунду отзеркалил его позу, посмотрев, наконец, в глаза. Но следующий вопрос заставил его снова упрямо уставиться в стену: — Почему не поехал назад? На это шкет только промычал что-то нечленораздельное и окончательно умолк. Они молчали несколько минут. Потом Аскеладд встал. — Всё мне с тобой ясно. Переночуешь здесь, постелю тебе на диване. Посуду за собой вымой. Утром продолжим разговор, — сказал он и направился в гостиную. Вдруг Торфинн вскочил, чуть не опрокинув стул, и остановил его: — Подожди. Аскеладд развернулся, искренне не понимая, что такого сложного он сказал, что привело малого в замешательство. — Ты чего? Диван не устраивает, хочешь ко мне в постель? Пацан моментально вспыхнул и метнул на ухмыляющегося Аскеладда такой взгляд, будто ничего не мешало ему тут же его прикончить. — Затк… — зашипел было Торфинн, но на удивление вовремя прикусил язык и через смущение продолжил то, с чего начал, — П-почему ты мне помог? — Не хотелось через тебя переступать, а то больше вообще не вырастешь, — с этими словами Аскеладд оставил в раздражении напоминающего кота шкета на кухне и пошёл стелить постельное белье на диван. Уже позже, лёжа в кровати, когда пацану было постелено, его тряпки развешаны, а сам он предупрежден, чтоб «ничего такого не выкинул», он тяжко вздохнул и напоследок подумал, что из-за этого ребёнка обязательно возникнут проблемы. Которые, по всей видимости, придётся разгребать именно ему. Впрочем, Аскеладд почему-то не был особенно против — сам ведь на это подписался.