Падение

— Смотри, кто здесь, — Брок ухмыльнулся, оскалив короткие клыки и обняв Баки за талию. Стив отвел глаза: видеть, как кто-то прикасается к Баки, все еще было неприятно. — Сам пришел, заметь. Сюда, вниз. Баки молчал. После падения он изменился внешне: крылья из белоснежных стали пепельно-серыми, кожа потемнела, будто навеки сожженная загаром, а волосы, прежде непослушно-кудрявые, короткие как у самого Стива, отросли ниже плеч. — Баки, — позвал Стив. — Бак… — Тебе влетит, — коротко и вроде бы безразлично перебил Баки. — Пусть, — Стив старался не замечать Брока, его насмешливой, понимающей ухмылки и тяжелого взгляда. Его руку, собственнически лежащую на талии Баки, он перестал замечать еще в самый первый раз. — Мы можем поговорить? — Говори, — разрешил Брок и лизнул Баки в шею. Длинно провел по ней красным раздвоенным языком, продолжая смотреть на Стива из-под опущенных ресниц. — Да, сладкий? У нас же нет секретов друг от друга? Баки отвел взгляд, будто ему было невыносимо смотреть на белоснежные одежды Стива: падшим не положено ничего, кроме первозданной наготы и крыльев. — Пойдем, — позвал Баки, по-прежнему не глядя в глаза. Его узкие красивые ступни легко касались черного пепла под ногами, и Стив впервые с их разлуки там, на благословенных Небесах, подумал, каково это: идти по камням, ощущая их остроту босыми ногами, имея при этом крылья? Может, Баки так чувствовал себя живым? Он всегда отличался от других, таких же, как они, рожденных из первоначального огня. Одержимый неясными, смутными желаниями, особенно остро мучившими его после посещения мира людей, он притягивал Стива своей инаковостью, живостью, едва ощутимой искрой темного огня, скрытого внутри. Они могли до изнеможения летать, свободные ото всего, опьяненные одной на двоих вечностью, а потом сидеть на скале, опустив ни разу не ступавшие на грешную землю ноги с обрыва, и любоваться заходящим солнцем. Баки тогда странно смотрел, приваливаясь плечом к плечу, и его лицо оказывалось вдруг близко-близко. У Стива от вида его мокрых губ и выражения глаз сердце в груди начинало биться быстро и больно. А потом он упал вниз, в пропасть, теряя обугленные перья из горящих крыльев и глядя, до последнего глядя Стиву в глаза. — Здесь, — произнес Баки, усаживаясь над наполненной огнем пропастью. Брок устроился рядом, пропустил отросшие волосы Баки между пальцами и коротко коснулся губами наверняка теплого плеча. — Говори. Стив присел по другую руку от него, опустил ноги и почувствовал, как тяжелый, душный жар от раскаленной геенны ползет по ним вверх, к коленям, непотребно раздувая тонкий хитон. — Я просил за тебя, — начал Стив, взяв Баки за руку. Баки дернул уголком ярких губ, но руки не отнял. Наоборот, сжал ладонь Стива так, что затрещали кости, но в глаза не посмотрел. — Это бесполезно, мы оба знаем это, — тихо произнес он. — Нет такой епитимьи, способной искупить… — Ты раскаиваешься, это… — Нет, — Баки ласково погладил его по запястью и забрал руку. — Нет, Стив, — он взглянул незнакомо остро, так, что внутри у Стива все похолодело от ужаса. — Тебе не стоит приходить. Твое место там, — он ткнул пальцем в затянутые дымом Небеса. — А ты?.. — А я ровно там, где заслуживаю. Нет никакой ошибки, Стив. Все, зачитанное на суде, — правда. Стив открыл рот, но слова застряли в горле, его тянуло вверх, домой, но сейчас не было для него ни в одном мире более желанной вещи, чем остаться с Баки и попытаться его переубедить. *** Он раз за разом повторял про себя слова приговора и не мог, просто не мог представить себе все то, что было сказано. Применить к Баки. Стив не верил в его виновность, и ему больно было видеть его там, внизу. Среди копоти и жара. Рядом с таким, как Брок. Мысль о том, что Баки и Брок теперь одинаковые, в равных условиях непрощенности, не укладывалась у него в голове. Брок всегда был порочным. От одного его взгляда, казалось, тускнели крылья. Он пачкал все, к чему прикасался, и то, что Баки теперь позволяет ему запросто дотрагиваться до себя, как ничто другое огорчало Стива. Большую боль причиняла только безучастность Баки ко всему. Даже к тем недопустимым вещам, которые творил с ним Брок. Может, это он отвратил Баки от света? Закрыл для него Изначальный, бросил на него свою уродливую тень? Стив не знал на свете существа лучше и чище Баки. И он не остановится, пока не докажет это всем. Даже если ему придется бороться против всех. И даже если Баки сам не считает, что заслуживает этого. *** — А ты упрямый, Стив, — Брок стоял у какого-то изгрызенного пламенем ствола, подпирая его смуглым плечом, и подбрасывал на ладони ярко-желтый камушек. — Дай угадаю — ничего не вышло. И ты пришел вести с Баки душеспасительные беседы, рассчитывая наставить его на путь истинный, заставить покаяться. — Где он? — с Броком разговаривать не хотелось — они встречались раньше, и даже наверху, но тот всегда вызывал такую мешанину не самых приятных эмоций, что Стив предпочитал не контактировать с ним дольше и больше необходимого. — Ты правда сунешься туда? Вот прямо так, в этих белоснежных простынях? Испачкаться не боишься? — Где Баки? — терпеливо повторил Стив, потому что смирение — добродетель. Брок скользнул ближе, неестественно, по-животному пластичный, и оказался вдруг прямо перед Стивом. От него пахло как ото всех здесь: копотью, гарью и совсем немного чем-то теплым, очень напоминающим о Баки. — Скажи-ка, благодатный, — Брок сунул в рот какую-то то ли щепку, то ли тонкую кость и сжал ее удивительно крепкими белыми зубами, — ты и правда не в курсе, из-за кого Баки оказался тут? — он ткнул пальцем в пепел под черными от копоти ногами. — Или прикидываешься? Наверное, лицо Стива приобрело какое-то особенное выражение, которое Броку удалось верно истолковать, потому что он неверяще присвистнул и сплюнул то ли кость, то ли щепку Стиву под ноги. — Не смей, — непонятно откуда взявшийся Баки мягко приземлился и заслонил Стива от Брока. От этого привычного жеста у Стива заныло в груди. — Мы договаривались, Брок. — Ты идиот, — горько сказал Брок. — Тебе тут не место, и мы оба об этом знаем. — Это решать не мне. И не тебе. И судить тоже нам не дано. — Бог есть любовь, Баки, — возвращаясь к насмешливому тону, ответил Брок, будто продолжая давний спор между ними. — Любовь, — согласился Баки. — Но моя недостаточно чиста, сечешь? — О чем ты? — Стив как всегда обнял Баки со спины, чувствуя твердые суставы крыльев и тепло, идущее от него. — Расскажи мне. Я хочу помочь. — Ну же, — подал голос Брок. — Расскажи ему. — Нет, — Баки не развернулся по привычке, высоко поднимая крылья, а только прижался затылком к плечу, скользнул щекой по щеке и освободился. — Потому что его тоже не должно быть здесь. Тебе лучше не приходить, Стив. — Но я скучаю по тебе, — Стив снова подошел к Баки и обхватил его запястья. Кожа под пальцами ощущалась гладкой, непривычно горячей, а сам Баки был напряжен, будто едва сдерживался, чтобы не освободиться снова, не увеличить расстояние между ними до максимума. — Как знаешь, — произнес Брок и обнял Баки со спины, как только что делал Стив, уложил острый подбородок на голое плечо и многообещающе взглянул на Стива. — Смотри, что я нашел, — он раскрыл ладонь и протянул Баки тот самый желтый камень. — Нашел, — без вопросительной интонации, но как-то тускло произнес Баки. — Такое просто так не валяется. Брок… — Т-с-с, не говори никому, — Брок прикусил Баки мочку уха, отчего тот вздрогнул, как от боли, приоткрыл губы и опустил ресницы. Длинные, темные, чуть загнутые вверх ресницы. Стив смотрел на них, как на какое-то чудо, любовался, забыв обо всем на свете. В груди было тесно и горячо, сердце бухало, как тяжелый церковный колокол: медленно и тяжко, а губы у Баки были мокрыми и красными. — Он и правда блаженный, — хрипло произнес Брок, и Стив будто вышел из оцепенения. — Что? — также хрипло спросил он, и Брок вдруг толкнул его в живот, заставляя отойти. — Видишь? Стив не понимал, что он должен увидеть, и Баки вдруг отлип от Брока, не державшего его насильно — в этом Стив был отчего-то уверен, — и шагнул ближе. Решительный, будто у него в руках снова был огненный меч. — Я люблю тебя, Стив, — сказал он как о чем-то новом, запретном, а не как о самой естественной вещи на свете. — И я люблю тебя, Бак, — привычно ответил Стив, как сотни, тысячи раз до этого. — Очень. Брок неверяще фыркнул, будто Стив мог ответить иначе, будто любовь не была самой сутью таких, как он — как они с Баки, — не должна была ею быть. — Но я люблю тебя иначе. Не только душой, — зачем-то продолжил настаивать Баки, сбивая с толку непривычно лихорадочным блеском глаз, решительностью, обреченностью. — Всем собой. Всем существом. — Так и я… — начал Стив, но замолчал, не находя слов. — Объясни мне, — он обхватил лицо Баки ладонями и прижался лбом ко лбу, погладил его по волосам, успокаивая. — Я все пойму. Бак, просто объясни мне. Мне нужно… это же ты. Мне нужно знать, Бак. Хуже уже не будет. — Я вожделею тебя. Телом. Хочу трогать тебя везде, — Баки быстро облизывал губы, дрожа, как в лихорадке, и выдыхал, выдыхал Стиву в лицо, не касаясь, вопреки словам, ничем, даже крыльями. — Между ног. Тереться о тебя всем телом. Я тебя вожделею. Плотью. Стив поначалу не мог понять, почему Баки необходимо трогать его именно между ног, но потом до него с оглушающей ясностью дошло: это таким, как он, не положены ни стыд, ни влечение, а вот люди, они были созданы иначе. Горячая искра Изначального была помещена в тело, наполненное влечениями, инстинктами, зачастую противоречащими устремлениям души. Люди умели любить как никто и в то же время быть удивительно жестокими, равнодушными и порочными. Именно в вечной борьбе плоти и души проходила их жизнь. В этом было и их наказание, и благодать. Но Баки не был человеком. Как мог он совершить все то, о чем говорили на Суде? Как он… — Да, — произнес Баки ему в губы, отлично понимая, до чего Стив додумался. — Да, я такой. Каждое слово — правда. Я не могу любить тебя только душой, разучился. Смотрю на тебя и… горю весь. Помню каждый изгиб твоей белоснежной спины под этим хитоном, знаю, какие мягкие на ощупь твои волосы. Я тебя люблю и не созданным для этого телом тоже. Больше, чем Б… — Нет, — Стив испугался по-настоящему, любить кого-то больше, чем Создателя, не дано было никому. — Ты ошибаешься. Невесело хмыкнув, Баки отстранился, и еще мучительно долгое мгновение Стив ощущал тепло его кожи ладонями. — Я не считаю себя виноватым, не раскаиваюсь в том, потому что в моем чувстве к тебе нет ничего грязного. Это не похоть, не желание испачкать. Это просто потребность выразить все это, выплеснуть, касаясь лучшего на свете существа. Мне мало просто смотреть на тебя. Я грешен в устремлениях своих. Судия был прав. Это случилось из-за него. Баки оказался внизу из-за него. Глупый, слепой гордец, как он мог предположить, что виноват кто-то другой? Например, Брок. — Я не хочу, чтобы ты просил за меня, Стив, — сказал Баки, отдаляясь еще больше. — Небо для меня закрыто навсегда. Не приходи сюда. Он легко взлетел, схватив Брока за руку, и они стремительно исчезли в дымных небесах. Это Стив должен был дать Баки все это: защиту в новом незнакомом мире, утешение, опору… Это он должен был сделать так, чтобы Баки не мучился, не страдал в разлуке, не говорил все те горькие слова. Брок оказался рядом и дал Баки все это. Но Баки все равно любит Стива. Он сам так сказал. Стив взглянул в темное небо, зная, что Он слышит и видит все, и впервые с рождения взлетел тяжело, будто груз вины перед Баки тянул его к выжженной земле. *** В следующий раз Стив нашел Баки с Броком и несколько мучительных минут смотрел, как они касаются друг друга: с силой проводя ладонями по плечам, и в то же время — коротко сталкиваясь губами. Их раздвоенные языки сплетались как змеи, и Баки открыто, жадно стонал, обнимая Брока за шею. Стив вдруг остро ощутил их наготу. Падшие не носили одежд, но еще никогда чужая неприкрытая плоть так не волновала, не порождала внутри жара, волнами приливающего к щекам, будто склоняешься над огнем. Это стыд — понял вдруг Стив. Смущение, неведомое по-настоящему чистым существам. Данное Им людям в наказание за грехопадение. Пусть. Без Баки Небеса вдруг оказались пустыми, и возвращаться туда раз за разом хотелось все меньше и меньше. Он принял решение, завершил все дела, которые держали его наверху, но теперь отчего-то не мог пошевелиться, глядя на то, как Баки медленно опускается на бедра Броку, как стонет, глотая воздух, наполненный мельчайшими частицами пепла, такой открыто-беззащитный… чувственный? Да, наверное, это называлось именно так. Баки было хорошо. Не так, как когда он смеялся, жуя сочный плод и слизывая сок с губ и пальцев, а совершенно иначе. Он был будто до краев наполнен тем темным огнем, который раньше был крошечной искрой, притаившейся на дне глаз. Брок заметил его, но не спешил сообщать Баки, что они не одни, только прикусил его выгнутую шею и чуть развернулся, наверное, чтобы Стиву было лучше видно, как он сжимает ягодицы Баки, раздвигая их. Стив зажмурился на несколько мгновений, чтобы не смотреть, но потом вспомнил, что теперь можно… все то, в чем раньше он даже не испытывал потребности. Он долго думал, прежде чем вернуться. Пытался вспомнить все, что Баки когда-либо говорил или делал за их долгую жизнь, и все больше убеждался, что был слеп. Блаженно, беспечно слеп, как и подобает таким, как они. А Баки… Баки просто его любил. Там, на Небесах. Иначе, может, сильнее, чем было им отмерено. Чем дальше, тем больше под ослепительно яркой оболочкой их взаимной душевной привязанности проступало все то, что Стив видел в нем сейчас. Жадная, какая-то даже наивная чувственность. Страх своих эмоций, а потом и смирение. Баки любил Стива сильнее, чем мог. Глубже, чем Стив мог понять и принять. Безнадежно, потому что до недавних пор Стиву и в голову не приходило ничего подобного тому, что творилось сейчас в пыльной тени единственного в этих местах дерева. Стон Баки — длинный, низкий — завибрировал у Стива внутри, резонируя с мыслями, направляя их в совершенно определенное русло. Стива вдруг опалило жаром с головы до пят, но источником была не огненная река, протекавшая поблизости, а сердце, его, Стива, собственное, бившееся сильно и больно. Между ног стало нестерпимо горячо и как-то томно-сладостно. И оттого, что Брок смотрел на него, от того, КАК он смотрел, Стиву впервые в жизни было… стыдно. Не тем жгучим стыдом, о котором писали в книгах, как о величайшей из пыток, а тоже будто сладостно. Хотелось, чтобы Брок перестал смотреть так, и в то же время — чтобы видел его. Видел таким. Баки, чуть приподнявшись, вдруг распахнул пепельные крылья и со стоном опустился на бедра Брока — резко, чувственно. Стив, умирая от мешанины новых, сладко-греховных чувств, посмотрел на руки Брока, на то, как его темные от загара пальцы впиваются Баки в ягодицы, разводя их в стороны, на то — с ужасом осознал Стив, — как его член входит в тело Баки, как движется там, маслянисто-влажный, напряженный, и как Баки стонет, стонет, прогибаясь в спине. Наверное, он тоже застонал, желая разделить с Баки его удовольствие, но не в силах сделать ни шагу, потому что Баки вдруг задрожал, оборачиваясь, и Стив пропал. Ухнул с головой в ту же пропасть, чувствуя, как горят незаслуженные крылья. — Стив, — тягуче произнес Баки, и Брок снова приподнял его над собой и резко, наверняка болезненно насадил на себя — на свой член, — и Баки опустил ресницы, закусив губу, а потом снова посмотрел прозрачно-серыми глазами, и Стива качнуло к нему, потянуло, будто у Баки был дар Призыва, действовавший на Стива безотказно. Баки всегда действовал на него так. Безотказно. — Что ты здесь… Стив, ты ду… Твои крылья… — Ч-ш-ш, — прошептал Стив, пытаясь успокоить Баки и в то же время — желая прикоснуться к нему так. Нецеломудренно. Совсем нецеломудренно. — Придурок, — выдохнул Баки ему в губы и потянул за шею на себя, продолжая одной рукой обнимать Брока. — Придурок, — повторил он, чтобы Стив точно его расслышал, и коснулся губами губ. Целовать такого Баки — чувственно стонущего от удовольствия, отдающегося ему, тянущегося к Стиву всем существом, было… Стив не смог бы подобрать нужных слов, даже если бы был в состоянии сейчас мыслить трезво. — Мой, — простонал Баки и легко поднялся с Брока, мягко надавил Стиву на грудь, без слов умоляя позволить ему все то, о чем он говорил в прошлый раз. Стиву страшно хотелось прикрыться, вернуть хоть крошечный лоскут своего хитона, который он оставил наверху — белые одежды теперь тоже были не для него. Но он был нагим, как в день создания, а Баки смотрел так жадно и в то же время будто извиняясь, что Стив все больше и больше убеждался, что выбрал правильно. Выбрал Баки. — Белоснежный, — восторженно произнес Брок, нависая над ним. — Белый-белый. К тебе не липнет, да? — Брок, — с нажимом произнес Баки, и Брок, оскалившись, чуть отодвинулся. Крылья подняли тучу пыли, и Баки вдруг оказался сверху, всмотрелся в глаза и коснулся губами шеи, провел по ней языком и скользнул ниже. Его отросшие волосы щекотно мазнули по груди, и Баки снова провел языком, уже у соска, несколько раз загнанно выдохнул, зажмурившись, и потерся щекой, а потом всем телом — горячо, быстро, будто украдкой. Будто все еще не имел права. Будто, спустившись за Баки, Стив не дал ему все права разом. — Все хорошо, — сказал Стив, поймав лицо Баки ладонями. — Теперь все будет хорошо, Бак. Баки сломано, незнакомо улыбнулся, быстро коснулся губ и медленно скользнул вниз, к животу, и еще ниже, сжал там теплой ладонью так, что Стива жарко выгнуло, неконтролируемо, будто против воли, и он застонал, непривычно громко, жадно, поднимая крыльями тучу пепла, невесомо оседающего на коже. Он никогда не испытывал ничего подобного. С его тела, до этого момента способного чувствовать только тепло и холод, будто сорвали панцирь, и теперь оно могло ощутить все разом: прикосновения губ Баки там, внизу; горячую ладонь Брока под затылком; запах Баки, разлитый в воздухе, и примешивающийся к нему незнакомый пока запах Брока; какое-то новое томление, бесстыдное желание развести бедра, выставляя себя напоказ, и чтобы Баки сжал сильнее, коснулся губами. Везде — и там тоже. И когда Баки тронул его член влажными губами, продолжая гладить ладонью, щекотать волосами кожу, Стиву показалось, что он умрет прямо сейчас. От переизбытка незнакомых очень острых сейчас ощущений. — Красота какая, — Брок снова склонился над Стивом, но не касался нигде, кроме затылка. Стив краем меркнущего сознания еще успел понять, что второй рукой он быстро трогает себя сам, жадно глядя то на Стива, то на Баки, и все исчезло. Взорвалось вместе с миром, утратившим свою кристальную четкость. Возможно, теперь так будет всегда. — Погоди, — Баки осторожно повернул голову Стива, заставляя прийти в себя. — Стив? — Бак, — во рту пересохло, тело казалось грязным и в то же время — непривычно расслабленным, наполненным сладкой негой и ленивой тяжестью. — Слава Б… — Баки оборвал себя на полуслове и вместо сожалений о том, что теперь не смеет восславить того, кого привык славить с рождения, снова поцеловал Стива — глубоко проникая языком в рот, вылизывая его изнутри. — Ты сладкий, — сказал правду Стив, и Баки почти весело фыркнул, навалился сверху, всей приятной горячей тяжестью, и Стив снова почувствовал, как его тело наливается жаром. — Это всегда так? — Как? — серьезно спросил Баки. — Невыносимо. И будто умираешь. И в то же время… — Ты не умрешь, — уверенно сказал Баки. — Не сейчас. И я с тобой до конца. — Навсегда. Пообещай мне. — Ты мой, — в губы ему сказал Баки. — Навсегда. Они целовались, и Стиву снова хотелось этого всего: мучительного возбуждения, напряжения всех сил и нервов, и короткого яркого небытия, и усталости после. И Баки дал ему все это. Уселся сверху, как до этого на Брока, впустил в себя и, перемежая поцелуи стонами, касался то Стива, то Брока. Баки был красивым. Пожалуй, Стив по-настоящему смог оценить это только сейчас, глядя в искаженное от страсти лицо, на раскрытые влажные губы и разметавшиеся по плечам волосы. И — стоило признать — на то, с какой податливостью и естественностью Баки наслаждается близостью. И с Броком тоже. С ними обоими. Баки был будто вырвавшимся из очага огнем: неумолимо горячим, изменчивым и жарким. Стив до него не видел настолько чувственных существ. Даже суккубы были неестественно прекрасными, осознающими свою власть над чужим вожделением. Баки же двигался как дышал. Как летал когда-то — легко, быстро, увлекая то ввысь, то в глубокую бездну. Никогда Стив не жил полнее и ярче, чем в те моменты, которые мог разделить с Баки. В этом ничего не изменилось. Остальное уже не имело значения. *** — Ты лишился разума, — все-таки сказал ему Баки, когда, насытившись, они с Броком обняли его с двух сторон. — Чокнулся, Стив. — Я сделал выбор, — возразил Стив, заправляя ему за ухо длинную блестящую прядь волос, радуясь тому, что можно просто так коснуться Баки. Что теперь его хочется касаться. — Ты пожалеешь, — Баки быстро тронул губами кончики его пальцев и поднялся. — Но ты упрям, и все равно уже поздно пытаться вернуть как было. Нам нужна вода. И поесть. Тут нет манны небесной и райских садов, полных деревьев, плодоносящих круглый год. Добро пожаловать вниз, Стив. Хотя видит Создатель, ничего бы я не хотел больше, чем чтобы ты остался где был. — Я слетаю к дальнему кургану, — впервые за долгое время подал голос Брок. — Принесу воды и мяса. Помни, что я говорил тебе в самом начале, — обратился он непосредственно к Баки. — И постарайся до своего белокрылого дружка донести, что тут и как. С первого раза. А то сам знаешь… Баки потянулся к нему, обнял за шею, прижался лбом ко лбу, удивительно похожий на Брока и непохожий на себя прежнего, и прошептал: — Спасибо, Брок. Правда. — Посмотрим, что из этого выйдет, — Брок оскалился, взглянул на Стива и, сильно оттолкнувшись ногами, взлетел. — Нам лучше уйти к пещерам, — сказал Стиву Баки и взял за руку. — Вставай. Лететь сможешь? — А не должен? — Стив, ухватившись за него, поднялся и с удовольствием потянулся всем телом, ощущая, помимо все усиливающихся голода и жажды, еще и приятную тяжесть во всем теле. — Тут летают иначе. Силой, а не благодатью. Машут крыльями, как птицы. — Я научусь, — пообещал Стив. — Научусь, Баки. “Главное, что мы вместе”, — хотелось сказать ему, но это Баки знал и так. Баки был и останется для Стива главным. Лететь оказалось тяжелее, планировать не выходило, и, кое-как добравшись до скал, Стив впервые в жизни чувствовал себя уставшим и голодным до такой степени, что урчало в животе. — Расскажи мне все, — попросил он, устраиваясь около Баки на уступе как в те времена, когда они еще носили белые одежды и были по-настоящему беззаботны. — Тебе стоит забыть все то, чему нас учили. И для чего нас создали — тоже. Здесь нельзя просто напиться сока плодов и утолить голод манной небесной. Закрыть глаза и уснуть, просто опустившись на первый попавшийся зеленый холм. Тут жизнь — бесконечная борьба за существование, — Баки поднял глаза к плававшей над ними пелене пепла, и в их отражении Стив увидел вдруг синее небо и зеленые холмы Небес — места, куда они никогда не смогут вернуться. — Ты зря пришел, Стив. Но я бы солгал, если бы сказал, что предпочту прожить остатки вечности без тебя. Я оказался трусом и эгоистом. — Не говори так, — Стив обхватил ладонь Баки и прижал ее к губам. — Любовь не может быть наказанием. — И поэтому ты тут. Вынужденный глотать пепел и ждать, пока Брок отвоюет нам кусок мяса и несколько глотков чистой воды. — Отвоюет? — у Стива в голове не укладывалось, что за еду нужно сражаться. Что ее в принципе может не хватать. — Ему нужна помощь? Баки смешно фыркнул и задрал брови. — Броку? От нас? На его собственной земле? Вряд ли мы сможем быть ему в этом полезны. Он тут уже долго. Мне даже иногда кажется, что слишком, — Баки склонил голову к плечу и облизал губы. — Он неплохой. Как для падшего. Мне повезло, что я упал именно на его территории. — Ты его... — слова не желали подбираться, непривычно неповоротливые, они никак не хотели складываться в осмысленные фразы и ясно выражать все то, о чем хотелось спросить. И одновременно — хотелось не знать никогда. — Мы с Броком любовники, — без обиняков ответил Баки. — Мне хорошо с ним. Он оказался рядом и дал мне все необходимое: защиту, еду, удовольствие и место в этом мире. Я — его. Ты прав. И я его не оставлю. — Я понимаю, Бак, — ответил Стив, осознав вдруг, что свалился сюда как снег на голову, и теперь Баки и Броку наверняка придется многое изменить в устоявшейся жизни, чтобы перестроиться. Как там Баки говорил? Чтобы найти ему место в этом мире? Захочет ли Брок его искать и для него? — Как теперь все будет? — спросил Стив, принимаясь перебирать волосы Баки. — Как бы ты хотел, чтобы все было? — поправился он. — Хотел, — Баки прижался щекой к его ладони и мечтательно улыбнулся. — Я бы хотел любить вас обоих открыто. Засыпать, хоть изредка не опасаясь, что могу не проснуться, или что Брок не вернется с охоты, или что ему нужна будет помощь, а я не смогу ему… не успею. Или что ты будешь голодать, хотя заслуживаешь лучших плодов из Сада. Какая разница, чего я хочу, Стив? Мы тут. Мы падшие. Мы будем охотиться и драться за воду, беречь друг друга, пока не найдется кто-то сильнее нас и не перегрызет нам горло. — Мне кажется, — подумав, ответил Стив, — что наши горла не так-то легко перегрызть. — Обещай мне, что если Броку будет нужна помощь… — Он был рядом, когда в помощи нуждался ты, — перебил Баки Стив. — Неужели ты мог подумать, что я забуду об этом? — Он принял тебя, — помолчав, признал Баки. — Это странно, я бы никогда не подумал, что так важен для него, что он примет и тебя. Он знает, что я… И все равно. Это было странно — понять вдруг, что его могли просто вышвырнуть за границы земель Брока, изгнать и отсюда тоже. Что защита и принятие не подразумевались сами собой. Что можно не прийти на помощь просто потому, что можешь. — Здесь все иначе, — будто угадав, о чем он думает, заметил Баки. — Все, все иначе. Единственное, что осталось прежним — привязанность живых существ друг к другу. Падшие тоже могут испытывать любовь, Стив. Но тут она не данность, не слепое доверие всех ко всем. Тут она — величайшая ценность, исключение изо всех возможных правил. В мире, где действует только право сильного, она единственная осталась от того, что всегда было нормой для таких, как мы. — Почему нельзя просто жить в мире? — Почему люди не живут в мире? Потому что тут нет безгрешных, Стив. Брок жестокий. Он не любит чужих, они вызывают у него агрессию, но за своих будет стоять до конца. Джек любвеобильный. Ему всегда мало чувственных удовольствий, но все то, что было сегодня между нами, он делает не по любви, а для удовольствия. Боб любит поесть. Он легко отберет последний кусок у того, кто слабее, и сам не станет делиться, даже если у него есть лишнее. Джош жадный. Он собирает редкие в этих местах камни и копит их магию, мечтая рано или поздно вырваться из этого мира. Таких, как они, много. Тут у всех есть гнильца, несоответствие. — А у тебя только любовь. — И похоть. Стив, ты правда думаешь, я мучаюсь, когда Брок целует меня, когда я ложусь перед ним на спину? Там, — Баки указал вверх, в пыльное темное небо, — я хотел быть с тобой — так. И если бы мы могли остаться только вдвоем посреди пустыни на голой скале, на которой я бы мог любить тебя, касаться твоей белоснежной кожи… я был бы счастлив. Но теперь мне этого мало. Я хочу всего. С тобой и Броком. И чем дальше, тем меньше во мне раскаяния в том, что я такой. Скоро я перестану жалеть и о твоих потерянных Небесах, Стив. Потому что мы оказались на той самой скале в пустыне, только не вдвоем, а втроем. — Втроем, — пообещал Баки Стив. — Я пришел сюда, чтобы любить тебя так, как тебе нужно. Чтобы дать все то, чего тебе не хватает. И сделаю все, чтобы тебе было хорошо. — С Броком будет трудно, — Баки поцеловал Стива в ладонь, будто уговаривая. Будто Стива нужно было уговаривать после всего того, что он уже оставил позади. — Он хороший. Не в привычном нам понимании, а… по здешним меркам. По здешним законам он даже слишком хорошо ко мне относится. — Что значит хорошо относится? — голос почти пропал, сорвавшись на сип, потому что Стив вдруг представил себе, что могло быть с Баки, упади он на территории какого-нибудь жестокого низшего. О них рассказывали ужасные вещи, тайком, как говорили о пороках, с затаенной болью и сожалением, что ничего нельзя изменить. — То и значит. По местным меркам он носится со мной и много лишнего позволяет. Ты скоро сам все увидишь. Не буду уговаривать тебя не лезть во все то, что тут творится, потому что это все равно бесполезно, я слишком хорошо тебя знаю. Перестроиться будет сложно, но… — Я смогу, — в который раз пообещал Стив. — Теперь я смогу все. Баки невесело улыбнулся, коснулся его губ своими, сладко выдыхая и прижимаясь всем телом, а потом напрягся весь, будто услышав что-то, принюхался и сказал: — Брок летит. Ранен. Давай, поможешь, — и, мягко спружинив, взлетел. Стив еле рассмотрел их обоих в пепельных смерчах: поднялся сильный ветер, и лететь стало еще труднее, чем в первый раз. — Забери, — Баки перекинул Стиву какое-то животное, явно мертвое, и небольшой кожаный мешок, а сам подхватил Брока. Лететь так было наверняка неудобно, но по земле они до скал бы точно не добрались. — Сгоняй к скалам, брось там все и возвращайся, — ветер относил голос Баки, но Стив все равно разобрал, что от него требуется, и в кои-то веки не стал спорить. Никто не спрашивал его, может ли он лететь, донесет ли тяжелую ношу и найдет ли путь в этой пыльной буре. Просто надо было это сделать и вернуться. Усталость билась в висках, перед глазами плыло, но Стив, бросив добычу, пошарил в ближайшей пещере и нашел там большое меховое одеяло. Оставалось надеяться, что то крепко сшито и выдержит вес Брока. Когда он долетел до места, где оставил Баки, в воздухе никого не было. Он долго обшаривал окрестные песчаные холмы, чувствуя, как белки глаз высыхают, иссеченные мелкими песчинками, и наконец нашел. Баки сидел на корточках, сгорбившись, и пытался укрыть Брока крыльями от бушующего вокруг хаоса. — Давай его отнесем, — прокричал ему Стив, показывая на одеяло. На мгновение он засомневался, смогут ли они подняться в воздух с такой ношей, но отогнал эти мысли. Если будет нужно, они смогут. У них нет выбора. — Слишком сильный ветер, — крикнул Баки и махнул рукой. — Залезай. Стив устроился в небольшом углублении, в котором Баки уложил Брока, тоже развернул крылья и натянул поверх одеяло, мехом наружу. Баки быстро прикопал его края, и вокруг стало немного тише. Походило на тесный шатер. — Черти бы тебя взяли, — сквозь зубы прошипел Баки в темноте. — Стив, зажми тут. У него плечо изодрано. Заживет, конечно, но лучше бы кровь не вся из него вытекла. Глаза Баки светились желтым светом. Проморгавшись, Стив тоже заметил, что стал видеть лучше, и склонился над развороченным плечом Брока. Тот дышал тяжело, поверхностно, сжимая челюсти до хруста, но молчал. Ни единого стона. — Пусти, — приказал Стив, склонившись над Броком, стянул пальцами края рваной раны и быстро ее зализал. Во рту стало солоно от крови, песок скрипел на зубах, и Стив вдруг подумал, что еще совсем недавно ужаснулся бы, если б узнал, что попробует чужую кровь, пусть и ради спасения жизни. Баки молча придерживал голову Брока, подставив ладонь под затылок, хотя Стив совершенно точно знал, что тот удивлен. Когда рана прихватилась тонкой пленкой и перестала кровоточить, Стив сел удобнее и сказал: — Я умею приспосабливаться, Бак. Баки молча его поцеловал, и его губы показались Стиву очень сладкими, особенно после металлического вкуса крови. — Я тебя люблю, — тихо выдохнул Баки и уткнулся лбом ему в плечо. — Господи, ты и правда со мной. — С тобой, — заверил его Стив. — Все будет хорошо, — пообещал он, хотя совершенно не был в этом уверен — его первая ложь во благо. — Отдохни, я покараулю. Баки, сонно моргнув, свернулся калачиком под боком у Брока, высоко подняв одно крыло, державшее одеяло. Брок задышал ровнее, с ворчанием попытался обнять Баки, потревожил плечо и, зашипев, все-таки успокоился. Буря стихла, по ощущениям Стива, часа через три. Крылья затекли, хотелось их расправить, взмахнуть, по-прежнему мучила жажда, к которой он, правда, почти притерпелся, хотелось есть, уснуть в кружевном гамаке в тени зеленого сада. Смыть с себя пепел и пыль. Но Стив смотрел на спящего Баки и был по-глупому счастлив вот так: грязным, голодным и уставшим. — Иди сюда, — Брок, видимо, уже какое-то время наблюдал за ним, но Стив, любуясь Баки, этого не заметил. — Опусти крылья, сейчас стрясем песок с одеяла и не задохнемся. Ляг рядом. Стив осторожно опустился в тесной темноте, устроился лицом к лицу, поджав ноги и все-таки приподнимая одеяло одним крылом. — Я принимаю тебя, — в оглушительной тишине сказал Брок. — Баки, может, чахнуть перестанет. Беру тебя под свое крыло, — он повел поджившим плечом и блеснул белыми зубами в темноте. — Будет тяжко, но я справлюсь. — Мы справимся, — поправил его Стив. Хмыкнув, Брок притянул его за шею к себе и, обдавая горячим дыханием, разрешил: — Оставайся. Я пока не решил, что хочу с этого иметь, но пусть. Два правила. В спину не бить — первое. Если я скажу молчать и не вмешиваться, то молчать и не вмешиваться — второе. — Первое мне бы и в голову не пришло, а второго я пообещать не могу. Брок рассматривал его несколько мгновений, а потом, зевнув, отпустил. — Черт с тобой. Отдыхай. Как только он откинул одеяло, давая вдохнуть наконец-то посвежевшего воздуха, Стив моментально уснул. *** Проснулся он один, до самого подбородка укрытый одеялом, присыпанным сверху песком. — Вот, — сказал Баки, появляясь откуда-то сбоку, — попей. Едва Стив сел, он прижал к его губам какой-то мешок из выделанной кожи, в котором утробно булькнуло. Стив ощутил жажду всем существом, словно успел ссохнуться изнутри. Он жадно глотал наверняка не очень чистую воду, отдающую металлом и кожей, стараясь не пролить ни капли, и смотрел на улыбающегося Баки. Впервые с того времени, как Баки оказался внизу, он улыбался почти по-прежнему: светло и чуть восторженно. — У нас теперь есть источник, — похвастался он, когда Стив опустошил бурдюк и запоздало подумал, что если вчера Брок так пострадал, добывая воду, то надо бы ее экономить. — Брок прогнал от него стаю демонов-солдат, они, конечно, вернутся, они всегда возвращаются, но пока у нас есть вода. Сколько угодно воды, — в его интонациях слышалась гордость за любовника, который оказался достаточно силен, чтобы отвоевать для них воду. — Где сам Брок? — спросил Стив. — Полетел к границе, там у Джека, с которым у него союз, какие-то проблемы. Вернется к вечеру. Стив только сейчас заметил, что мутное бледное светило этого мира уже поднялось из-за горизонта. Значит, настало утро. — Он едва на ногах стоял наверняка, — заметил Стив. — Он и в худшем состоянии бывал, — Баки нахмурился, будто действительно раздумывая, справится ли Брок с проблемами у этого самого Джека. — Он живучий. Плечо с утра выглядело почти нормально. — Почти, — повторил за Баки Стив, но все-таки поднялся, потягиваясь и стараясь не думать о том, что при такой опасной жизни Брок может однажды просто не вернуться. — Покажешь мне источник? — Думаю, можно, — поколебавшись, решил Баки. — Он на стыке двух территорий, правда, но искупаться хочется — сил нет. Летим! А потом приготовим то, что Брок поймал. Взлетая в низкое здесь небо, Стив вдруг осознал, насколько быстро его жизнь стала зависеть от того, что добыл Брок, которого он едва знал. Что ж, он не собирался долго оставаться у него в долгу. Источником оказалось углубление в плоской каменной плите, наверняка вулканического происхождения, заполненное довольно чистой водой жиденького ручья, текшего откуда-то со стороны красных скал. — Здорово, да? — спросил Баки, умывая лицо. — По одному и целиком поместимся, только воды наберем про запас, пока не замутили. — Он быстро наполнил три бурдюка и, поманив Стива, опустился в прозрачную воду до подбородка. — Давай ко мне, тут глубже, чем я думал, поместимся. Вода оказалась ледяной, но уставшее и не привыкшее к грязи тело будто пело под ладонями оттиравшего его Баки. — Странно. У тебя крылья не потемнели. И волосы. — Потому что меня не судили, — ответил Стив. — Я добровольно отказался от Небес, проявил дарованную мне свободу воли, не будучи ни в чем обвинен. Наверное, дело в этом. — Ты не пал, — усмехнулся Баки. — Ты снизошел. Фыркнув, Стив плеснул на него драгоценной водой, и Баки, рыкнув: «Ах вот ты как!», навалился на него, делая вид, что пытается утопить. Они плескались в слишком тесной для них чаше источника, наверное, достаточно долго и вели себя вызывающе-шумно, потому что когда выбрались обсыхать, откуда-то сверху спикировал еще один падший. Он был огромен: выше Стива на голову, с черными крыльями и широченными плечами. — Надо же, — низким голосом протянул он, когда Баки скользнул перед Стивом, закрывая его. — Откуда тут такой белый взялся? Отойди-ка, мелочь, — приказал он Баки. — Пока я тебе ничего не сломал. — Рискни, — оскалился Баки, расправляя крылья. — Брок… — Броку невыгодно ссориться со мной. К тому же разве Он не велел делиться с ближними? А, Белый? — Меня зовут Стив. И лучше бы тебе не поминать Его всуе. — Ах ты боже мой, и что же ты сделаешь, а? — Батрок, лучше бы тебе заткнуться, — посоветовал Баки, и Стив не стал ждать, чем закончится этот обмен мнениями. — Не знаю, принято ли тут вызывать на бой, — произнес он, расправляя крылья, — но я собираюсь затолкать неуважительные слова тебе обратно в глотку. — Что?! Ах ты… Давай, сразимся. У Батрока Прыгуна тоже есть определенные представления о чести. Но если ты проиграешь, то… — Стив, нет, неужели ты купишься на это? — Если ты проиграешь, то будешь моим. — Я очень неудобная собственность, — предупредил Стив. — Бак, отойди. Баки, наверное, что-то ответил, но Стив уже не слышал его: Батрок взлетел, мощно взмахнув крыльями, и явно собирался ударить ногами, но Стив, увернувшись, поймал его за корень крыла и с силой дернул, больно проехавшись босыми ступнями по каменной плите, но его противник (первый настоящий противник, с которым все всерьез) вдруг оттолкнулся ногами и сделал сальто назад. Если бы Стив не отпустил его крыло, то вывихнул бы запястье. Едва приземлившись, Батрок, резко махнув крыльями, попытался коленом ударить Стива в грудь, но вместо этого получил кулаком по лицу и, кажется, очень удивился, потому что, сплюнув кровь, похвалил: — Неплохо. А ты не только на арфе там, наверху, играл, да? — У меня нет музыкального слуха, — честно ответил Стив. — Поэтому… — он уклонился от удара крылом и сделал подсечку, одновременно ударяя противника в живот, — мне достался огненный щит. — Защитник, значит, — Батрок, устояв все-таки на ногах, иначе взглянул на Стива, но ухмылка у него все равно вышла пренебрежительной. — Далековато тебя занесло, а? — Я ровно там, где должен быть. Батрок неестественно быстро для падшего взмыл вверх и обрушился на Стива, метя в голову, но вдруг поменял траекторию, завалившись на один бок. — Сучонок! — рыкнул он, стирая кровь с виска. Он уже двинулся к Баки, поднимающему следующий камень, но Стиву надоел политес, и он бросился на Батрока, сбивая его с ног, и зажал его шею так, что еще чуть — и ее можно было бы сломать. — Я не хочу тебя убивать, — прохрипел он, с трудом удерживая задыхающегося и пытающегося взлететь противника. — Я выиграл. — Я жив, значит нет… — Я это легко исправлю, — послышался вдруг голос Брока. — Сколько еще раз тебе сказать, что мое — это мое? Отпусти его. Стив моментально поднялся, жалея, что они с Баки не улетели сразу, едва утолив жажду, потому что есть хотелось зверски, да и неприятности Броку, едва оправившемуся от ранения, были не нужны. — Они не подписаны, — ухмыльнулся Батрок, растирая шею. — Но белый хорош. Может, продашь? — Не продается. Что ты делаешь на моей земле? — На ТВОЕЙ земле? С каких это пор? — Со вчерашнего дня. Считаю до трех. Если не исчезнешь… Стив тебя добьет. Да, сладкий? Стиву не хотелось никого добивать, но, оценив ситуацию, он кивнул. Хмыкнув, Батрок поднялся в воздух и исчез из виду быстрее, чем Стив ожидал. — В этот раз тебе повезло, — глядя ему вслед, заметил Брок. — Реши он тебя убить, а не трахнуть, разговор был бы другим. — Реши я его убить, он был бы уже мертв. — Два варианта, — склоняясь над чашей источника, отозвался Брок. — Либо через сотню-другую лет ты станешь лендлордом, либо свернешь себе шею. — Скорее, первое, — Баки погладил Брока по спине, прижался всем телом, стоило тому подняться. — Ты еле на ногах стоишь. — И хуже бывало, — Брок повел плечом с розовым пятном новой кожи и, подумав, соскользнул в чашу источника. — Черт, хорошо. Долго такое богатство одному не удержать, но пока просто кайф. Одеяло заберем и назад — жрать охота. Там Джек кое-что передал интересное. — Надеюсь, оно съедобное, — заметил Баки, складывая ладони горстями и поливая ему волосы. — По мне так баловство, но да, съедобное. — Тогда летим, — Баки безжалостно оттер Брока пучком какой-то травы и вытащил его из импровизированной купальни едва не за шкирку. — Давай, давай, есть охота. “Интересным” оказался большой плод граната, явно из Сада. Глядя, с каким восторгом Баки гладит его шершавую кожицу, как вдыхает аромат и счастливо прижимается к пытающемуся скрыть свое довольство Броку, Стив вдруг пожалел о том, что никогда не приносил Баки ничего оттуда. Даже когда мог забрать для него хоть все плоды Сада. Не понимал, что тут этого нет. Воспринимал Его дары как данность, как что-то само собой разумеющееся. — Настоящий гранат, Стив, ты видишь? Наверное, сладкий. Брок, где Джек взял такое сокровище? — Понятия не имею, — с деланным равнодушием ответил Брок, но Стив вдруг подумал — а что кроме бесполезного с точки зрения Брока фрукта тот мог потребовать за помощь? Наверняка что-то нужное для выживания здесь. Но он взял гранат, чтобы порадовать Баки. Пожалуй, это сказало Стиву о Броке все, что нужно, и даже немного больше. Баки был прав, ему удивительно повезло с любовником. Почти так же сильно, как не повезло с другом. — Поделим его, — с горящими глазами предложил Баки. — На троих. — Я не буду, — тут же отмахнулся Брок. — Бесполезная еда. Ни сил от нее, ни сытости. Стив знал, что тот лукавит. Отказывается, чтобы Баки досталось больше. И Баки наверняка тоже это знал. — Он для удовольствия, глупый демон, — фыркнул он, бережно укладывая фрукт на камень с углублением в середине. — Я прекрасно знаю, как ты любишь удовольствия, так что не придуривайся. Я разделаю тушу этого непоймикого, — он махнул в сторону входа в пещеру, у которого лежало странное существо с шестью ногами с копытами и мощным шарообразным телом. — А ты поспи. Потом мы съедим непоймикого и гранат. А потом я вылижу тебя с головы до пят, — добавил он тише, чувственно понизив голос. — Ничего не пропущу. В полумраке пещеры глаза Брока блеснули красным, он ухватил рассмеявшегося Баки за ягодицы и прижал к себе, целуя в шею. — Хороший план, — одобрил он. — Не пережарь мою пайку, лады? — Хорошо, твоя кровожадность. Оставлю ее полусырой. — Сочной, — поправил его Брок и зевнул. — Пойду и правда лягу. От пещеры далеко не отлетать, если я просплю чужих, что вряд ли, — буди. Стив, первое и тебя касается. Не дожидаясь ответа, Брок ушел вглубь пещеры, завернулся там в одеяло и уснул. — Поможешь? — спросил Баки, вырывая Стива из невеселых мыслей и протягивая ему нож из остро заточенного темного камня. — Металлов тут нет, так что… — Конечно, — Стив взял у него нож и подступил к туше, малодушно радуясь возможности побыть с Баки наедине. — Я хочу быть полезен, — признался Стив, наблюдая за тем, как Баки ловко снимает бронированную шкуру с “непоймикого”. — Скажи мне как. Что мне сделать, чтобы… — Послушай, — Баки быстро вытер руки о гладкий камень, обхватил лицо Стива пахнущими кровью ладонями, — к этому месту надо привыкнуть. Ты и так одним своим появлением здесь, своим выбором, сделал для меня так много, что у меня слов не хватит, чтобы описать это. — Я чувствую себя… обузой. Стив хотел сказать “лишним”, но не хотел добавлять Баки печалей. Заставлять его говорить неправду, просто чтобы утешить. — Я тебя люблю, — повторил Баки. — И сегодня ты избавил и меня, и Брока от разборок с Батроком. Меня от его бесконечных домогательств, а Брока — от настоящей драки. Не такой, как с тобой, это скорее было прощупыванием границ. С Броком у них было бы кровопролитие. Давняя вражда. Земли Батрока граничат с нашими, он старше Брока и опытнее. Вряд ли сильнее, но он опасный противник. — Сколько таких соседей? — Пятеро непосредственных и земли за источником пока ничьи. До вчерашнего дня они принадлежали стае низших, но на какое-то время они ушли. — А когда вернутся? — А когда вернутся, Брок или прогонит их снова, или они займут источник, а мы снова будем платить Джеку за воду. — Почему не перенести жилище ближе к источнику? Даже если это сдвинет границы? — Потому что вода — не единственная необходимость здесь. Нужно еще охотиться. Родник на самом краю теперешних владений, а эта скала — в центре. Чтобы хорошо защищать территорию, неплохо бы иметь возможность быстро добраться туда, где граница нарушена. Они с Баки быстро освежевали тушу. Под плотной бронированной шкурой оказалось неприятное на вид ярко-красное мясо. — Порежем не очень крупно, чтобы быстрее приготовилось, — пояснил Баки, раскладывая странные, очень легкие на вид кирпичи в импровизированном очаге. — Есть охота — сил нет, — он жадно взглянул на гранат, но снова принялся за разделку туши. — Броку оставим целиком, например, задницу. Пока приготовится — он успеет выспаться. — Как он узнает, что граница нарушена? — продолжил спрашивать Стив, помогая Баки нанизывать куски мяса на длинные каменные шпаги, выполненные из того же материала, что и нож. Баки задумался на мгновение, склонив голову к плечу, и облизал губы. — Не знаю. Мне кажется, чувствует. Иногда срывается просто… неожиданно, — Баки улыбнулся чуть смущенно, и Стив понял, насколько «неожиданно» Броку приходится срываться, чтобы защитить свой дом. И Баки. — Эти стайные, солдаты, они крылатые? Те, кому принадлежал источник, — продолжил интересовавшую его тему Стив. — Нет. В половину твоего роста, лохматые… Больше всего походят на то, какими люди рисуют чертей. Но свирепые и бесстрашные. Могут пожертвовать половиной численности, чтобы добиться своего. Низшие, условно-разумны. Иногда пересекают границу, но не стоят насмерть, если их пугнуть, но только когда знают, что у земель есть хозяин. — А остальные? Соседи. Они какие? — Батрока ты видел, есть еще Джек, одной с Батроком породы, наверное, такой же огромный. Они оба родились тут. Никогда не видели Небес, — Баки перевернул мясо и тише добавил: — Может, так даже лучше. Стив хотел утешить его, но Баки, встряхнувшись, снова улыбнулся: — Поэтому они ценят все нездешнее. Таких, как я, например. — А таких как я? — Стив помог ему отделить заднюю часть туши — долю Брока — и обмазать ее глиной для запекания. — А таких идиотов как ты тут отродясь не бывало, — Баки обложил подготовленное мясо теми самыми брикетами и снова перевернул мясо на шпажках. — Ты тут один такой — точно тебе говорю. И, боюсь, бойня за тебя будет нехилая, как только слух пойдет. — Что значит бойня? Я разве не могу оставаться где хочу? — Можешь, если достаточно силен для того, чтобы противостоять тем, кто хочет иначе. С Небес сюда изредка, но попадают. И обычно — сам знаешь — привыкшие к чему угодно, кроме того, что их жизнь и свобода ничего не значат для других живых существ. Не имеющие понятия о праве сильного. О том, что за еду почти всегда приходится чем-то платить, да и за воду тоже. Обычно на чью территорию упал — там тебя и… — Баки сжал челюсти, будто вспоминая о неприятном, но снова попытался улыбнуться. — Мне повезло. Очень. Брок — одиночка, удерживающий участок, способный прокормить двоих. У него союз с тремя из пяти соседей и… и я ему понравился достаточно, чтобы дать мне прийти в себя и осознанно согласиться на все то, что есть сейчас. И не продать меня за кусок угодий кому-то более богатому. И что я не заинтересовал никого, способного отнять меня у Брока, в достаточной для войны мере. С тобой будет иначе. — Я не собираюсь ждать, пока меня продадут, — ответил Стив. — И не собираюсь принадлежать ТАК кому-то, кого не люблю. Кому-то, кроме тебя. Все будет хорошо, Бак, — он обнял Баки за плечи, привлек его к себе, такого теплого, пахнущего домом, солнечной пылью Сада и еще чем-то неуловимо прекрасным, знакомым и близким. — Я не сдамся. — Будто ты умеешь, — хмыкнул Баки ему в ухо и вдруг прикусил мочку зубами, посылая вдоль позвоночника колючие искры сухого жара. — Упрямый баран. — От такого слышу, — на их привычное соревнование в сомнительном остроумии сил не было, поэтому Стив просто обнял Баки, не желая ни в этом мире, ни в том ничего сильнее, чем защитить его. И если понадобится, то и Брока, столько для Баки сделавшего, — тоже. Чем быстрее он примет новые правила жизни, тем будет лучше. Для всех. Их теперь трое. Добро должно быть с кулаками. Чем тяжелее кулаки, тем выше шансы не лечь спать голодными. Мнение, не подкрепленное кулаками, не имеет никакого значения. Ни для кого. Не может быть свободным тот, кто не умеет эту самую свободу не только вырвать, но и удержать. Этот мир — данность. Тут придется жить. Всю оставшуюся Вечность. — У нас все будет хорошо, — пообещал Стив. — У нас троих. Баки молча сжал его так, что кости затрещали, и вернулся к очагу. Глаза его подозрительно блестели в свете неровного огня, и Стив сделал вид, что не заметил этого — у него еще будет время убедить Баки в том, что он всегда держит обещания. *** Проснувшись, Стив обнаружил, что Баки, всю ночь разрывавшийся между ним и Броком, крепко спит, с головой укрывшись одеялом, а самого Брока в пещере нет. Тот нашелся на верхушке скалы со странной трубой в руках, которую то и дело прикладывал то к одному глазу, то к другому. — Ты должен научить меня. — Чему? — даже не оглянувшись, спросил Брок. — Как совать в Баки член, ты и без меня разобрался. — Не без тебя, — справедливо возразил Стив, вспоминая прошедшую ночь с некоторым хоть и приглушенным, но смущением. — Так чему я ДОЛЖЕН тебя научить, белокрылый? — Меня зовут Стив. Всему. — А ну глянь, вон там, у самой границы, — Брок указал рукой куда-то вдаль. — То пыльное облако. Рассмотришь, что это там? Стив взял трубу и, покрутив ее в руках, приставил к глазу. — Что это? Телескоп? — Ты тут хоть одну звезду видел, звездочет? Это визор. Кристаллы там такие отшлифованные, то, что далеко, делают чуть ближе. Стив напряг зрение, но ничего не увидел и все-таки взглянул через визор. — Пыль, а сверху будто летает кто-то. Крылья с перепонками. Внизу тоже кто-то есть. Или что-то. Оно пылит, а то, что сверху… — Какого цвета? — напряженно спросил Брок. — То, что с крыльями? — Н-не… погоди. Темно-зеленое. — Рванули, — приказал Брок, отнимая у Стива визор и взамен протягивая длинный острый нож. — Что? Хотел научиться — вперед. Или выгребешь, или потонешь. Или мы, или нас. Трусишь? Стив, конечно, не трусил. Взяв нож, он стартанул за Броком вверх, стараясь не обращать внимания на боль в суставах не привычных к таким нагрузкам крыльев и не отставать. — Вот здесь, — Брок показал на какой-то камень, — граница моих земель. За камнем — владения Одноглазого. Редкостно хитрой твари, так что разговаривать с ним даже не думай и тем более — ничего не обещай. Даже заглянуть как-нибудь в гости с дружеским визитом. У него клан, самый сильный в наших краях, но сам он как боец не очень, за него все другие делают. О тебе он уже знает, так что будет сманивать к себе. Только вот если пойдешь — о Баки можешь забыть, я его не отдам, даже если мне тебе глотку придется вырвать. Делиться — это одно, раз уж он такой до твоей красоты охочий, но насовсем ты у меня его только у мертвого заберешь. А это ой как непросто будет сделать. — Я не собираюсь никуда уходить ни добровольно, ни по принуждению, — ответил Стив. — И Баки не вещь, чтобы его забирать. Он выбрал быть с тобой. — Он не выбирал. Выбор у него как раз был небольшой: либо я, либо весь клан Джека или того же Фьюри. В ближнем бою он так себе — слишком мягкий. — И ты не учишь его, — упрекнул Стив, содрогнувшись от мысли о “всем клане Джека или того же Фьюри”. — Он из другого теста, — отрезал Брок. — Мягкий внутри. Вот из тебя может и получится чего интересное. Он из тех, кто гнется и не ломается, а ты наоборот. Будешь упираться и ползти до последнего, а? — Да, — признал Стив. — До конца. — Они идиоты. Те, кто проебал тебя. Позволил оказаться тут. Но то не моего ума дело. Так что? Ты в деле? Завалим эту тварь? Кивнув, Стив не знал, на что соглашается. Тварь оказалась каким-то невообразимым монстром: в длину как три Стива и в обхвате — как самая большая бочка, способная вместить весь сок Первого виноградника. Как эту тварь держали крылья, Стив не знал, и думать об этом было, откровенно говоря, некогда. — Когда перережу горло — вспорешь брюхо, — приказал Брок. — И постарайся, чтобы тебя требухой не завалило. Хотя бы половина туши должна упасть на нашу землю. Не зевай, чуть что — отлетай подальше. Берегись хвоста, шипы отравлены. Вперед! Брок оказался очень, очень быстрым: Стив теперь понял, о чем говорил Баки. Двигаться настолько стремительно без Благодати казалось невозможным, но тем не менее то, что видел Стив, утверждало обратное. Когда тварь, зарычав, раззявила пасть, обдавая невыносимым смрадом, Стив просто отрезал от себя все эмоции, как делал всегда, когда дело шло о его функции Защитника. Это помогало. Он был Щитом в Его руках. А теперь просто был. Броку нужно убить тварь — значит, тварь должна умереть. — Давай, — заорал Брок откуда-то сверху, явно собираясь заставить тварь подняться выше, дать место для маневра, и Стив, удобнее ухватив нож, с силой всадил его в место, где по его предположению должны были оканчиваться нижние ребра. Если у твари они, конечно, были. Нож вошел тяжело, будто в дерево, но у Стива не было времени ужаснуться, прикинув последствия, в случае если у него не выйдет распороть настолько неподатливую плоть, а потому он рванул что есть сил, уже касаясь земли, и едва успел выбраться из-под рухнувшей твари, весь с ног до головы облитый кровью и прочими жидкостями, о происхождении которых думать лишний раз не хотелось. — Мать твою, — зло выдохнул Брок. — Далековато приземлились. Оглянувшись, Стив увидел, что камень, служивший границей, остался позади. Они оказались на чужой территории. Брок тяжело дышал, его крылья были мокрыми от крови, а на руках вздулись вены. Тело твари еще слабо подергивалось, когда из-за ближайшего черного ствола редких здесь деревьев вышел довольно крепкий падший. Его кожа цветом напоминала эбен, крылья были полностью лишены перьев, но зато обзавелись лишними “пястными” костями и натянутыми между ними пленками такой же темной кожи. У него действительно не было одного глаза — на его месте красовался тщательно отшлифованный черный кристалл. Наверное, это и был “хитрая одноглазая тварь” Фьюри. — Какая щедрость, — вкрадчиво произнес он, разглядывая оставшиеся белоснежными крылья Стива. — Как любезно с вашей стороны позаботиться о том, чтобы моим воинам было чем утолить голод. — Это мы завалили нуутанга, — резко оборвал его Брок. — Он наш. — Ты знаешь правила, — мягко возразил Фьюри. — Они одинаковы для всех. Добыча принадлежит не демону, а земле. Кто охотится на чужой территории, не может рассчитывать ни на что, кроме искренней благодарности хозяев. — Засунь себе свою благодарность… — начал Брок, но Стив его больше не слушал. Отойдя к приграничному камню, он с натугой поднял его и, перенеся более чем на двадцать шагов, бросил под ноги Фьюри. Примерно на середине туши. — Придется твоим воинам удовлетвориться половиной, — сказал он, примеряясь ножом к толстой шкуре монстра. — Разделать поможешь или так и будешь стоять? Брок коротко взглянул на него, но ничего не сказал. Только удобнее перехватил нож. — Мне нравится твоя первозданная наглость, белокрылый, — “похвалил” Стива Фьюри. — Далеко пойдешь. Если выживешь. — Я приложу для этого все усилия, — ответил ему Стив. — Так что — драка или поделимся? — Я пришлю кого-то забрать нашу долю, — окинув Стива очередным оценивающим взглядом, ответил Фьюри. — Поможешь донести. — Нет, — коротко бросил Брок, когда Стив уже хотел согласиться. — Он мой, и это будет так, пока я не решу иначе. — Тогда советую тебе лучше следить за своей собственностью, Брок. Потому что за ее проступки отвечать тебе. — Как-нибудь сам разберусь, Одноглазый. Пришли кого-то, пока Стив снова не передвинул камень. Когда Фьюри исчез, странно улыбнувшись на прощание, Брок уперся ладонями в колени и тяжело сложил крылья. — Стив, ты… это что-то. — Ты был не готов к драке, — заметил Стив, пытаясь располосовать тушу честно — ровно посередине. Толстая темно-зеленая кожа с трудом, но поддавалась. — Интересно, какая часть ценнее? Нижняя или верхняя? — Своевременный вопрос, — одобрил Брок. — Однохуйственно, в принципе. Потому что в одиночку завалить нуутанга так же невозможно, как перенести пограничный камень без согласия обоих его хозяев. — Извини, не знал, — неискренне повинился Стив. — Помоги разделать и оттащим нашу часть… куда ты там собирался ее тащить. Вдруг Фьюри передумает и пришлет не помощников, а недружественно настроенных… демонов. — Он так и сделает. Стив, ты поставил нас под угрозу войны, которую мы вряд ли выиграем. — Посмотрим. Отдать им всю добычу было неправильно. О, у него внутри хрящи, а не кости. Брок? Хмыкнув, Брок одним четким ударом тяжелого ножа, больше напоминавшего мачете, разрубил позвоночник нуутанга и, ухватив за основание крыла, оттащил верхнюю половину чудища чуть дальше — за камень. — Оп-па, — Брок быстро поднял что-то, вывалившееся из внутренностей твари, и тут же куда-то спрятал. — Уходим. Лететь сможешь? — Не у меня крылья мокрые. — Поговори мне. Валим. Они ухватили тварь за основания крыльев и тяжело взлетели, поливая сухую бесплодную землю ее темной кровью. Охоту можно было счесть удачной. *** — Еще раз, — Баки выглядел не просто недовольным, а разозленным. — Вы вдвоем полезли на нуутанга… — На детеныша нуутанга, — поправил его Брок, снимая шкуру с половины туши их “добычи”. — …который мог сожрать вас обоих, не подавившись… — Но не сожрал. — …поссорились с Фьюри… — Мы не ссорились, — вставил Стив, потому что считал свою идею разделить тушу по законам этого мира правильной. — Добыча принадлежит земле, а не охотнику. — И ты просто передвинул границу, — с осуждением заметил Баки. — Как ты вообще тот камень поднял? — С трудом, — признался Стив. — По праву сильного, — сказал вдруг Брок. — Ну и ебанутого тоже. Джек говорит, изначально границы так и устанавливались. Насколько далеко сможешь отнести камень — а его еще поднять нужно умудриться — настолько и расширишь владения. Фьюри мог отнести обратно, но отчего-то не стал. Сечешь? Потому что хрен он его поднимет. Когда-то может и мог, но не теперь. — Теперь он может просто собрать своих и задать нам трепку. — Может пытаться, — опять поправил Баки Брок. — Если прижмет, объединимся с Джеком. Баки открыл рот, но тут же закрыл его, поджав губы. — Тебе решать, — странным голосом произнес он после паузы и плотнее укутался в одеяло. — Если прижмет, ТЫ объединишься с Джеком, — поставил перед фактом Стив. — Вот как, — Брок бросил нож и расправил крылья. — Не успел хлопнуться сюда и уже выебываешься. — Я не хочу ссориться, Брок. Я считаю… — Да что ты вообще можешь считать, белокрылый? Ты что, жизнь здешнюю знаешь? Второй день тут, а наворотил такого, что… Нас раздавят, ты понимаешь это или нет? А “Победить или сдохнуть” — не мое кредо, если ты еще не понял. Есть очень мало вещей в этой жизни, за которые я готов… — Баки, — перебил его Стив. — Безопасность Баки — одна из таких вещей, разве нет? Брок вдохнул и медленно, с присвистом выдохнул сквозь зубы. — Одна из. Если не единственная. И именно поэтому…. — И именно поэтому мы не будем объединяться с Джеком. Это мое последнее слово. — И первое, и последнее слово здесь у меня, — процедил Брок. — И если… — Хватит, — Баки встал между ними, оставив Стива за спиной. — Не время ссориться, разве нет? Прекратите меряться, у кого яйца звенят громче. — Ну конечно, — зло бросил ему Брок, — ты тут же встал на его сторону. Стив услышал в последней фразе больше, чем хотел. И упрек Баки в том, что тот оказался неблагодарным, и напоминание, что Стив не был выгнан за пределы этих земель только потому, что нужен Баки, и вопрос о том, кто теперь оказался лишним на своей собственной территории. Баки, конечно, тоже все это понял — они с Броком были вместе достаточно долго, и если уж Стив смог расшифровать смысл, то Баки и подавно. — Я... — Баки тут же смягчился, как умел только он, моментально остывая, — я на нашей стороне. На общей. Ну же, Брок, — он ласково погладил его по щеке, не обращая внимания на выступившие желваки и опасно раздутые ноздри. — Я тебя… ты же знаешь, да? Брок дернул шеей, но не отступил ни на шаг и даже не попытался оттолкнуть Баки, позволяя себя обнять. Стиву стало немного неловко за то, что он вспылил. Брок смог и — что важнее — захотел позаботиться о Баки. Именно благодаря ему Баки цел и здоров. Брок безоговорочно принял самого Стива ради того же Баки. Имело ли смысл предположение, что он согласится пожертвовать им ради выживания? Стив обнял Баки со спины и провел ладонью по плечу Брока, извиняясь. Они прикасались друг к другу и ночью, чаще случайно, лаская одного на двоих любовника, но сейчас, после ссоры, Стив впервые почувствовал, что Брок делает над собой усилие, чтобы не дернуть плечом, избегая неприятного ощущения. — Ты научишь меня, и мы справимся сами, — как мог убеждающе и мягко произнес Стив, глядя Броку в глаза поверх плеча Баки. — Обещаю. Хмыкнув, Брок наконец расслабился, и они на несколько мгновений замерли так — связанные Баки, готовые поступиться частью привычных принципов ради него. *** Шерон появилась, когда Стив, снова перемазанный кровью с головы до ног (кроме крыльев, их по-прежнему невозможно было испачкать), развешивал с подветренной стороны скалы большие куски мяса — те успешно вялились в здешней жаре. Баки, отрезавший от туши очередного непоймикого те самые куски, напрягся, Стив почувствовал это спиной, всем существом, и моментально закрыл его собой, угрожающе расправив крылья. — Я с миром, — Шерон показала пустые ладони, ничуть, впрочем, Стива не убедив — на что способен конкретно этот Его меч, он знал прекрасно. — Как дела, Стив? — Как внизу, — он взял один из бурдюков и, плеснув драгоценной воды в ладонь, кое-как умыл лицо. — Что-то случилось? Он хотел по привычке спросить, какая помощь ей нужна, но вовремя остановился: теперь он не мог помочь никому из тех, кого раньше считал своими. Не на Небесах точно. — Ничего такого, — Шерон, легко перепорхнув на соседний камень, села на него и улыбнулась. — Так как вы на самом деле? — она взглянула на Баки, с которым никогда особо не ладила. — Нормально, — ответил за них обоих Стив. — Баки, давай следующий. Баки молча подал ему кусок, обвалянный в местной траве, и Стив с удивлением понял, что тому неловко. От того, что он здесь. От цвета своих крыльев, от того, что они без одежд и с ног до головы покрыты кровью, довольно символично отражающей то, к чему они в конце концов пришли. Вернее, для Баки отражающей. — Так чего ты здесь? — снова вернулся к цели визита Стив. — Да, — после долгой паузы ответила Шерон, грустно улыбнувшись. — Все как-то не так, с тех пор, как ты… ушел сюда. Ходят разные слухи, — она посмотрела на крылья Стива и снова заглянула в глаза, — часть из них, как я вижу, правда. — Мне это не интересно, — напомнил Стив. — И никогда не было, — кивнула Шерон. — Впрочем, — она ударила обеими ладонями по камню, на котором сидела, и этот жест как ничто иное выдал ее неловкость, — я тут по другому поводу. Она потянулась правой рукой вверх, наверняка в пространственный карман, и достала из него большой сияющий диск родного Стиву щита. Едва горячий воздух Нижнего мира коснулся его поверхности, та засветилась приглушеннее, будто покрываясь слоем пепла — как и сам Стив, но белая звезда в центре, раньше едва заметная на общем фоне, проступила четче. Выделилась почти так же ярко, как крылья Стива на фоне вечно наполненного пеплом мира. — Спасибо, — щит лег в его ладони привычно легко, и Стиву на мгновение показалось, что тот завибрировал, тоже радуясь встрече. — Как у тебя вышло? — Я просто попробовала, и оказалось, что он по-прежнему принадлежит тебе. Что тебя не лишили его, как не лишили крыльев. Она стояла очень близко, преданно глядя в глаза. Она наверняка очень рисковала, решив прийти сюда, да и вообще решив попытаться взять его щит, наверняка без особого разрешения, просто желая помочь. Если бы Стива по-настоящему лишили его оружия, дарованного для того, чтобы исполнять Его волю, Шерон тоже могла бы оказаться тут, внизу. На одном из чертовых участков “Джека или того же Фьюри”. Впрочем, ни тому, ни другому Стив бы в таком случае не позавидовал. — Спасибо, Шерон, — совершенно искренне повторил Стив, и та придвинулась еще ближе. Наверное, ее надо было обнять, как-то утешить, но Стив чувствовал, что теперь не имеет на это права. Он мог невольно испачкать ее, и дело тут было вовсе не в корке подсохшей крови, которой он по-прежнему был покрыт с ног до головы. Поэтому он просто коснулся губами ее щеки и попросил: — Не приходи больше. Не рискуй. Тут действительно не место таким, как ты. — И таким, как ты, — Шерон, смутившись, отлетела на расстояние вытянутой руки и, взглянув еще раз на Баки, исчезла, ослепительно белым росчерком уйдя ввысь. Обернувшись, Стив еще успел поймать тень какой-то вымученной, жалкой улыбки Баки, прежде чем явился тяжело дышащий Брок. Потянув носом воздух, он уже открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь очередную резкость, но тут увидел щит. — Это то, о чем я думаю? — спросил он и, получив утвердительный кивок, присвистнул. — Думаю, мы таки справимся сами, ты был прав. Баки, чего такой кислый? Вот если бы не уловил запах, все понял бы по твоей грустной роже. Что, она хорошенькая? Баки, пожав плечами, протянул Стиву следующий кусок мяса. — Объективно да. Но ты-то должен понимать, что я не ценитель. Расхохотавшись, Брок прижал Баки к себе, совершенно не смущенный тем, что в крови тот был перемазан ничуть не меньше Стива, и принялся хватать за все места подряд, пока тот не заулыбался по-настоящему. Стив так не умел. Он бы попытался объясниться, расставить точки над i, но, видимо, некоторые вещи у Брока выходили лучше. Стоило повести запястьем, как щит послушно исчез. Новая жизнь, похоже, действительно налаживалась. *** — Интересный ход, — произнес за спиной приятный женский голос, и Стив оглянулся. Демонесса, тоже явно из падших, была огненно рыжей, и такие же подпалины красовались на ее обычных серых крыльях. — Мэм? — учтиво отреагировал Стив, опуская притащенный издалека булыжник на землю. — Стена, говорю, — ответила рыжая, — интересная идея. Только солдаты отлично лазают по скалам. — Это не для того, чтобы они не залезли, — Стив пристроил камень около других и вытер пот со лба, а потом все-таки напился из источника, который им удавалось удерживать, несмотря на пессимизм Брока — щита Стива низшие демоны боялись как в старые добрые времена. — Кто вы и что делаете на нашей земле? — На вашей земле, — повторила за ним рыжая и, легко перепрыгнув через самый большой камень, устроилась на горе из булыжников помельче. — Я Наташа, и меня послал тот, кого вы зовете Фьюри. — И? — поторопил ее Стив — первый этап “дурацкой затеи”, по мнению Брока, хотелось закончить до темноты. — Давай сразу к делу. Должность, цель визита. — Наташа, — со странной интонацией, будто это что-нибудь должно было значить, ответила та, а потом добавила: — Падшая, правая рука Фьюри, мирный договор. — Я не принимаю решений о мире. Тебе лучше обратиться к Броку. Рыжая Наташа провела кончиками пальцев по шее, и Стив вдруг с удивлением понял, что она пытается его соблазнить. — К Броку, — повторил он. — И не надо этого всего. Мне неловко за тебя. Тем более это бесполезно. — А ты прямой как Его копье, да? — И Его поминать не нужно. Так зачем ты здесь? Присмотреться ко мне? Выведать какие-то тайны? Получить мифические козыри? У меня для тебя ничего нет, падшая. — Что ты здесь делаешь? — Баки появился бесшумно: спланировал, бросил очередной камень и, закрыв Стива собой, уставился на Наташу. — Тебе здесь не рады и уже говорили об этом. Наташу, казалось, такая реакция не смутила. — Говори за себя, — она заглянула Баки за спину и чуть прищурилась, рассматривая Стива. — Он сказал от нас обоих, — ответил Стив. — Впрочем, если ты хочешь помочь строить стену… — Что я буду с этого иметь? — Ничего, — ответил за Стива Баки. — Разве ты не бескорыстно пришла помочь? Конечно, это был сарказм, которого Стив не понял бы до того, как оказался внизу. И конечно, сам он никогда не отказался бы помочь, но жизнь на Нижних Пустошах сильно отличалась от той, к которой он привык. Тут никто никому не помогал просто так. Не делился едой, которой не хватало, а за каждый глоток воды приходилось драться. Или платить. — Ты становишься таким же агрессивным, как твой хозяин, — заметила Наташа, и Стива покоробило последнее слово. — Тебе лучше уйти, твой хозяин, наверное, уже обыскался, — Стив положил принесенный Баки камень в общую кучу и посмотрел на Наташу. — Потому что вряд ли он в курсе, что ты без приглашения явилась на чужую территорию. Тут это вроде означает, что я могу применить к тебе силу? — Я бы посмотрела, — Наташа белозубо улыбнулась, но на всякий случай поднялась в воздух, легко взмахнув крыльями. — Фьюри приглашает тебя в гости, белокрылый. И в качестве гарантии твоей безопасности готов предоставить любого заложника. — Я никого не боюсь, — ответил Стив. — И если ему так уж необходимо меня видеть, пусть приходит сам, один и с миром. Наташа, сделав над ними замысловатый кульбит, улетела, а Баки, тяжело вздохнув, напился из источника. — Не связывайся с Одноглазым, Стив. Он из тех, кто умеет пообещать так, что хочется верить. — Он приходил и к тебе? — Нет, я обычный. Хотя, как я слышал, он предлагал Броку продать меня. Скорее, не потому, что я так уж был нужен ему, а оттого, что иметь под боком пусть сильного, но одиночку гораздо безопаснее, чем, например, боевую двойку. Или тройку. — Но Брок, вроде, не учит тебя ничему такому? — Жизнь учит. Она учит всех, Стив, хочешь ты того или нет. Так ты расскажешь, что задумал с этими камнями? А то Брок думает, что ты рехнулся. — Это камни границы, — улыбнувшись и быстро поцеловав Баки, ответил Стив. — Источник слишком ценный ресурс, чтобы дать кому-либо шанс завладеть им, просто переставив пограничный камень. ОДИН камень. Баки открыл рот, потом закрыл его и хмыкнул. — Хорошо. Тогда, думаю, нам нужно оттащить всю эту груду чуть дальше, верно? Ну, чтобы задача из разряда сложных попала в невыполнимые? Баки всегда поддерживал Стива во всем, и это, помимо того, что теперь можно было выражать свою к нему любовь сотней новых, очень приятных способов, было плюсом пребывания здесь. По сути, плюсы можно было найти всегда и во всем. Главное, чтобы оставались силы пытаться. *** Баки жадно стонал, собирая языком соль со спины Стива, прикусывая плечо, но двигаясь все еще очень аккуратно, будто в первый раз. Стив млел от контраста — почти болезненные укусы и медленные, едва ощутимые толчки внутри. Баки умел и любил быть нежным. — Раскрой крылья, — хрипло попросил Брок откуда-то сбоку. Во время их игрищ Брок почти никогда не касался Стива нарочно, только если их руки или крылья сталкивались около Баки. Около чудесного, чувственно прекрасного Баки, который, казалось, наслаждался их одной на троих близостью больше всех. Ему это было нужно: много любви, заботы, удовольствия. С каждым днем он будто все больше забывал, что когда-то было иначе. У них со Стивом вдвоем. Сад от него был с каждым днем все дальше — Стив ощущал это так же отчетливо, как свою периодически накатывавшую тоску, которую, конечно, предпочитал держать при себе. Странным было то, что его тоску лучше чувствовал Брок, а не Баки. Садился рядом, нарочито грубо пихал в руки какой-нибудь особо сочный кусок мяса и молчал. Брок тоже тосковал по Небу, хотя не признался бы в этом ни за что на свете. Да и случись ему попасть туда снова, наверняка убедился бы, что в воспоминаниях все ощущается ярче и желаннее. Брок вообще оказался не злым и не глупым, а потому Стив старался без причины не отказывать ему в маленьких просьбах. Например, таких, как раскрыть крылья, пока Баки берет его сзади. Брока крылья Стива завораживали. Первое время он все ждал, что они начнут темнеть, но когда этого так и не произошло, просто сплюнул сквозь зубы в огонь, погладил жесткие маховые перья и задумчиво постановил: — Ты феномен. Никогда не встречал никого похожего, да и вряд ли уже встречу. Крылья заняли все пространство пещеры, протянувшись от стены до стены, засияв в полумраке. Брок сдавленно выдохнул и длинно выругался. Он был страстным. Почти таким же ненасытным, жадным до удовольствий, как Баки. Только менее открытым и искренним в своих желаниях. Они никогда не обсуждали то, что происходило по ночам, но Стив знал, даже не глядя на Брока, что тот сейчас сжимает свой член у основания, быстро проводит впадиной ладони по головке и смотрит, смотрит то на него, то на Баки, и глаза его светятся в темноте, как у кота. Баки, приподнявшись, надавил ладонями Стиву между крыльями, заставив их распахнуться на максимум, и прошептал: — Красивый. Глазам больно. Брок, придвинувшись ближе, целовал Баки, и Стив чувствовал тепло его тела у бедра, его нетерпеливое желание удовольствия, и от этого у Стива в голове мутилось. Он мог представить себе, как Брок смотрит сверху вниз, как гладит Баки по животу, в самом низу, почти касаясь его влажного члена. Как сжимает его соски, заставляя стонать и нетерпеливо дергать бедрами, сбиваясь с ритма, и как чуть отстраняет Баки, оттягивает на себя, заставляя выйти из тела Стива, чтобы посмотреть на него там. На то, как только что плотно охватывавшие член мышцы сойдутся, и как Баки со стоном снова толкнется внутрь, преодолевая сопротивление. Происходящее, похоже, нравилось им всем. Всем троим. Стив и сам любил касаться Баки, когда Брок брал его, то томно-расслабленного, вымотанного полученным ранее удовольствием, то жадно-агрессивного, требовательно упирающегося пятками в покрытый мехом пол пещеры. Стив любил Баки. И любил, когда тому было хорошо. Брок вдруг поднырнул Стиву под крыло, вытянулся рядом, прижался членом к бедру и потерся о него, ничем больше не касаясь, и выдыхал при этом — горячечно, быстро. — Твердый весь, горячий, как камень, красивый, черт. Стив бы мог возразить, напомнить, кто тут черт, а кто — нет, но Баки так верно, так упоительно правильно двигался внутри, что слова все не находились и не находились. Было хорошо. Даже слишком. И Брок не мешал. Как до этого, когда просто смотрел. Его присутствие неуловимо меняло что-то между ними с Баки, делая происходящее и мучительнее, и слаще одновременно. Говорят, так приправа может неузнаваемо изменить вкус привычной еды. Он не стал отталкивать Брока, хотя, безусловно, мог. Вместо этого он закрыл глаза и отдался новым ощущениям. Впереди у них вечность. Может, вот так, втроем. Или, если кому-то из них не повезет, — вдвоем. *** — Никогда не видел столько этих тварей, — Брок смотрел в визор, и крылья его сами собой периодически распахивались, будто ощетиниваясь жесткими маховыми перьями. Брок нервничал и одновременно пытался сдержать агрессию, чтобы не расплескать ее раньше времени. — Что-то подсказывает мне, что не обошлось тут без Одноглазого. — Зачем ему, по-твоему, это? — спросил Стив больше из интереса, чтобы узнать мысли Брока по этому поводу, потому что в целом был согласен, что без постороннего вмешательства тут не обошлось. — Ну как? Их грязными лапами отжать у нас землю, источник, если удастся — убить меня и наложить уже свои лапы на мою собственность. То есть на вас. — Мы твоя собственность? — В общепринятом понимании да, потому что лендлорд тут я. Хотя нормальным адекватным демонам одного взгляда на тебя должно быть достаточно, чтобы сообразить, что к чему. — Просветишь? Брок опустил свою трубу и с наигранным удивлением посмотрел на него. — Ты придуриваешься или реально считаешь, что если мы с тобой сцепимся из-за Баки или территории, то я без смертельных повреждений смогу отстоять и то, и то? Особенно если учесть, что самого Баки придется предварительно связать и где-то запереть, чтобы он не кинулся к тебе на помощь, — он снова посмотрел в визор и передал его Стиву. — Вот там, на северо-востоке. Что ты видишь? Стив напряг зрение на максимум, но не увидел ничего, кроме едва угадываемых в мутном небе точек. — Точки. Но держатся в воздухе и движутся не хаотично. — Погонщики. Солдаты слишком агрессивны, чтобы без причины сбиваться в такие стаи. На севере свободных территорий, которые они населяют, есть вода, так что наш источник не является достаточной причиной. И засухи пока серьезной не было. Значит, причина внешняя. А если она внешняя, то Батрок слишком прямолинеен для такого, с Джеком и Бобом у меня мир, а вот у Фьюри достанет и хитрости, и ресурсов заполучить тебя, вроде бы оставшись в стороне. — Он правда думает, что я стану делать то, что он хочет, если посадить меня на цепь? — Зачем ему это? Он просто скормит меня солдатам, а тебя или, что вероятнее, Баки спасет в последний момент. И ты будешь служить тому, у кого есть Баки, точно так же, как позволяешь мне лапать твою прекрасную задницу, пока вы заняты друг другом. И спускать на твои белоснежные крылья. Думаю, убивать для Фьюри будет даже легче. Стив пытался подобрать слова, но не мог: его беспокоило сплошное серое море низших, текущее на них с севера, неожиданное понимание того, как все между ними выглядит для Брока, необходимость решать, как лучше защититься и отстоять земли, — все это мешало. — Мы вернемся к этому разговору после того, как все закончится, — пообещал Стив, снова глядя в визор. — Надеешься, что возвращаться не придется? — неожиданно зло спросил Брок. — Тогда я скажу. Если я сегодня вернусь в Изначальный, то не приведи Тот, в которого ты веришь, тебе отдать Фьюри Баки. Вообще подпустить Фьюри к себе достаточно близко. Это мое последнее тебе… Стив чувствовал, как истекает время, которого и так не хватило бы на полноценное объяснение, такое, чтобы расставить все точки и выяснить все спорные моменты, а потому он не нашел ничего лучше, чем притянуть Брока и коротко, сильно обнять, обхватив и крыльями тоже, прижаться губами к губам. — Я все же надеюсь, что тебя не зря считают самым упрямым и живучим демоном в этих краях, — сказал ему Стив, преодолев первое, скорее всего, инстинктивное сопротивление. — Потому что Баки… — А ты? — нагло спросил Брок, но глаза у него оставались тревожными. — Ну что до меня, так ты еще ничего не потребовал взамен за то, что позволил мне остаться. Помнишь, как ты сказал, что пока не решил, что хочешь за это. Губы Брока оказались чуть горьковатыми, но горячими, и Стив легко мог себе представить, что они целуются не потому, что одного из них может сегодня не стать, не перед лицом опасности и потому что иного шанса может не представиться, а у очага, на шкурах, после удачной охоты и сытного ужина. — Оп-па, — Баки рухнул сверху, едва не столкнув их со скалы, и обнял сразу обоих. — Укрепление командного духа? Тоже хочу. Пустите меня! Брок, рассмеявшись, поцеловал и его, а потом, расправив крылья, проорал куда-то вдаль: — За такую задницу я порву вас всех! Баки, закатив глаза, поправил самодельную пращу, бившую достаточно далеко, и хищно оскалился, будто собирался на охоту. Стиву было непривычно видеть таким обычно мягкого и смешливого Баки, но он вдруг понял, что не удивлен — если обстоятельства вынуждали, Баки мог ввязаться в драку. Другое дело, что он никогда не затевал их первым. Воевать Баки не нравилось. В отличие от Брока. Да и, как выяснилось, от самого Стива. *** — Не смей, слышишь? У Брока в боку не хватало приличного куска, он тяжело дышал, вся правая часть лица, плеча и шеи представляла собой одно сплошное месиво. На Баки тоже страшно было смотреть — плоть на левой руке висела клочьями, но его, казалось, это совсем не волновало: он зажимал ладонью дыру в боку Брока и до боли стискивал зубы. Стив пострадал меньше их обоих, но больше потому, что метать щит было удобнее сверху, и он всегда возвращался к хозяину. Брок же орудовал двумя огромными каменными тесаками, крутясь, как мельница, и образуя вокруг себя настоящий кровавый смерч. Когда его задавили числом, Баки бросился за ним в самую гущу, тут как раз подоспели Джек, наверное, Боб и даже Батрок, да не одни, но Баки тоже успели потрепать. Когда в небе загорелись две яркие звезды, которых тут отродясь не бывало, и на поляне появились Клинт и Ванда, солдаты, смятые, сильно поредевшие числом, отступили. Клинт остался добивать раненых, Джек, Боб и Батрок убрались к себе, завидев Светлых, а Стив склонился над Броком. — Все будет хорошо, — пообещал он. — Брок, слышишь? — Отбегался, — едва слышно произнес тот. — Отлетался… отлюбил. Черт, такую задницу... — он закашлялся кровью, но продолжил, — проебать. Твою. — Подвинься, — Ванда опустилась рядом, и в ее руках в красных сполохах Благодатного Огня появилась чаша. — Ты дашь ему… — Конечно, ведь Он учит нас, что милосердия достойны все существа без исключения, — откинув волосы за спину, ответила Ванда и плеснула из чаши на развороченный бок Брока. Вода Источника, того самого, из Сада, зашипела, будто ее вылили в огонь, и Брок закричал, ударился головой о камень, загреб крыльями песок, перемешанный с пеплом, и затих. Ванда аккуратно умыла его из той же чаши, не боясь испачкать узкие ладони, и поднялась. — Нам пора, Стив. Рада была повидаться. Жаль, что при таких обстоятельствах. — И мне, — Стив взял ее за руку, к которой все так же не липла грязь, и пожал ее. — Спасибо. Улыбнувшись на прощание, Ванда исчезла в ослепительной вспышке, кометой уйдя вверх, а Стив взял оставленную ею чашу и протянул Баки: — Пей. Он еще успел увидеть, как Клинт обнимает на прощание Наташу, неизвестно как оказавшуюся тут, и та вдруг резким, неловким движением вытирает щеки и, тяжело взмахнув крыльями, улетает в сторону земель Фьюри. Что ж, оказывается, у нее тоже остались друзья там, наверху, где все они были другими. Подхватив Брока на руки и убедившись, что Баки может лететь, Стив медленно пошел по земле, оставшейся в этот раз за ними. По земле, которую он, полив кровью, вправе был назвать своей. *** — У меня для вас обоих сюрприз, — Брок, томно-расслабленный после ночи, посвященной исключительно празднованию победы, заключавшемуся в опробовании самых разных способов доставить и получить удовольствие, потянулся между ними и поцеловал Баки в плечо, привлекая внимание. — М-м, — недовольно проворчал тот, ближе придвигаясь к Стиву. Наличие между ними Брока ему не мешало — он хотел полностью укрыться крылом Стива, и нюансы его не волновали. — Если это он упирается мне в живот, то давай хотя бы поедим, перед тем, как ты снова это сунешь в меня или в Стива. — Не он. Хотя предложение, конечно, интересное. Брок беспокойно заворочался, вырывая Стива из приятной дремы, вылез из-под его крыла и уселся так, чтобы видеть обоих своих любовников. — Как-то подозрительно торжественно все, — протянул Баки, тоже садясь и подгибая под себя ноги. Потом коснулся ладонью живота Брока, там, где некрасивой розовой кляксой виднелся затянувшийся шрам, и улыбнулся. — Не пугай меня. — Бояться особо нечего, но… — проведя рукой в воздухе, он вдруг достал оттуда три одинаковых желтых камня, вроде того, который Стив уже видел у него. Тогда, раньше. — Что это? — спросил Баки, но по его севшему голосу Стив понял, что вопрос риторический и он точно знает, что это за кристаллы, сияющие в полутьме их пещеры, лежат на ладони Брока. — Но? — поторопил Брока Стив, тоже рассматривая удивительные камни. — Чего бы вам хотелось больше всего? — спросил Брок без обычной злой насмешки. — Быть вместе, — тут же ответил Баки. — Но мы и так… — Стив? — Брок смотрел прямо на него, и Стив вдруг понял, что Баки прав. Быть вместе. Втроем. Вот так, найдя, наконец, общие точки соприкосновения и приняв друг друга. — Меньше бояться за вас обоих, — ответил Стив. — Чтобы у вас было все необходимое. Чтобы гранат не стоил как половина того, что мы имеем, — Брок вскинулся было при упоминании фрукта, который когда-то принес Баки, но потом усмехнулся. — Засыпать в относительной безопасности, но не жить в скуке. — О, скучно точно не будет, — сказал Брок. — То, что я предлагаю, авантюра, но… Это шанс немного отдохнуть от этого, — он ткнул пальцем в сторону выхода из пещеры, занавешенного плотным пологом. Там опять поднялась песчаная буря, которая наверняка засорит, а то и вовсе занесет источник. — Я предлагаю родиться. — Что? — севшим голосом спросил Баки. — С ума сошел?! — Что мы теряем? Выжженную землю, войну, жизнь впроголодь? — Вечность? — тут же спросил Баки. — Друг друга? Какие шансы, что мы встретимся среди миллиардов таких же? Что узнаем друг друга? Камень души отбирает память. Заточив Изначальный, разлитый по нашим венам, в кристалл души, мы родимся слабыми, как мышата, и долго будем зависеть только от Его милости и милости тех, кого Он назначит нам родителями! Брок, это безумие. — Это шанс. Жить в мире, в котором светит солнце, поют птицы. В котором фрукты растут на деревьях и вдоволь еды. А найти… Эти камни — части одного кристалла. Мы не потеряемся. — Мы оба дольше были там, — Стив указал наверх. — Вместе. Ты не боишься… — Не боюсь, — ответил Брок, и Стив вдруг осознал, как долго он это обдумывал. Наверняка еще до появления третьего в их с Баки раскладе. — Я вообще нифига уже не боюсь. Ну так что, отпуск? — Да такой чокнутый как ты... — возмущенно начал Баки, но Брок, рассмеявшись, его поцеловал. — Соглашайся, детка. Я отвезу тебя к океану. Бескрайнее поле воды. Много-много дней лета… — Хода. Люди не летают, — напомнил Стив. — Хода, — подозрительно покладисто согласился Брок. — Потом мы сможем вернуться сюда. Или пойти дальше. Люди могут почти все. — Кроме Вечности. — Вечность тут, — Брок опять указал на прогнувшийся полог, — может оказаться не такой уж длинной. Каждый из нас может свернуть себе шею в любой момент. Ну? Рискнем? Баки посмотрел на Стива, погладил его по щеке, будто спрашивая, будет ли тот любить его без сильных крыльев и общих игр в Саду, беспамятным и потерявшимся. — Рискнем, — ответил за них обоих Стив, и Брок обнял их. На рассвете пещера опустела, на толстом покрывале из шкур непоймикого осталась только мелкая пыль трех использованных кристаллов.