В трудном положении

      Виктору казалось, что он вот-вот тронется умом от навалившихся в один миг проблем. И если косяки на работе были легко исправимы — требовалось всего лишь взять с собой нормальных ребят, а не криворуких долбоёбов, чудом оказавшихся подчинёнными Романа — то от новости об отпрыске который хуй знает как зачался, потому что они всегда предохранялись хотелось немедленно завыть, удариться головой о стену, ударить Лэнс которая могла бы не залетать как последняя мразь и... пойти сдаться боссу, поскольку — Зсасз не сомневался — Лэнс оставит этого сраного ребёнка и, как следствие, не сможет продолжать работать. Её «ты прав» было пустым звуком, а по тому, как нервно она сжимала руль и избегала зрительного контакта, становилось понятно, что ни черта она ещё не решила.       Он так ненавидел её в этот момент.       Она так испортит им обоим жизнь.       Выйдя из машины, он не сказал Лэнс ни слова, не подарил даже мимолётного взгляда — просто повернулся спиной и скрылся за дверью клуба, только внутри которого наконец смог нормально выдохнуть. Курить хотелось страшно и, впервые за долгое время, появилось острое желание выпить, посему он быстрым шагом направился к бару. С Лэнс они всё равно сегодня больше не увидятся, так что в ближайшие часы ему не придётся сталкиваться с её ебанувшейся чувствительностью.       Рука, стиснувшая стакан с горячительным, едва ощутимо дрожала, он поперхнулся после первого глотка, усмехнувшись над самим собой. Похоже, совсем растерял хватку, раз был готов чуть ли не блевать от напитка средней крепости.       Рядом с ней он непозволительно расслабился. Такими темпами скоро забудет, с какого конца браться за нож и насколько глубоко под кожу следует проникать лезвию для достижения максимально кайфового эффекта.       «Ненавижу тебя», — уже давно было сохранено в шаблонах сообщений на его телефоне и отправлено Дине Лэнс в сто тридцать четвёртый раз.