May be must I born wrong?

      Иногда человеку не просто принять, что ему нравится что-то, что выходит за рамки его привычных вкусовых ощущений и опыта. Людям, которые всю жизнь ненавидели оливки, всегда тяжело признать тот факт, что в какой-то момент оливки становятся съедобными, а томатный сок вовсе не является какой-то особой формой извращения. То же самое происходит и с людьми, бывает, что человеку всю жизнь нравится один типаж людей, а потом он сталкивается с другим типажом и полностью теряет голову. Размера трагедии такое тяжёлое принятие достигает тогда, когда предпочтения человека идут вразнос с тем, что принято в его группе. Общество навязывает определённый стереотип поведения и с этим ничего нельзя сделать.       Гоша всю жизнь прожил в среде, в которой его место определялось как место слабого альфы, неспособного метить в лидеры и привлекать внимание омег. Будучи подростком парень боролся с таким определением и смог выдвинуться на позицию более сильного альфы, в первую очередь он стал очень ответственным и исполнительным человеком, на которого всегда можно было положиться в плане работы, однако эта борьба что-то сбила в нём, и вместе с силой молодой человек приобрёл чрезмерную агрессивную реакцию на внешние раздражители. Возможно, всё дело было в том, что он никак не мог добиться внимания от омег. По какой-то неясной причине они избегали его, считали неинтересным, взрывным, порой опасным. В Гоше не было того шарма, который заставляет молодых и восторженных омег и женщин терять сознание, пуская слюни на его образ. Быков не был плохим парнем из криминального фильма, не был героем комикса, он был просто человеком, и что-то в этом человеке не устраивало омег. И всё же, несмотря на любовные неудачи, Гоша всегда считал, что его привлекают исключительно омеги. Он пробовал обращать внимание на женщин, но они не были интересны ему в сексуальном плане, а смысла заводить отношения без сексуального интереса Гоша не видел.       Осознание того, что Док может занимать в сердце психа куда более значимое место, чем тот предполагал, огрело, словно упавший на голову кирпич. Гоша не мог сказать, что он точно испытывает к своему психотерапевту, но то, что он испытывал, было для него ненормально. Что вообще можно испытывать к Дмитрию Беликову? Быкову всегда казалось, что Док — это что-то вроде необходимого зла, потерпев которое, можно достигнуть благо, и парень решительно не понимал, в какой момент эта концепция свернула не туда. Гоша понимал, что влюбиться в один момент невозможно — мысли о Доке давно подтачивали его, как вода камень, но почему он никогда не замечал за собой чего-то подобного? Очевидно, он не желал этого замечать, пока игнорировать факты стало невозможно. Но что теперь делать с этими фактами? Док всегда был Доком, и понимание того, что он может быть кем-то ещё — пугало.       За неделю Быков прошёл почти все стадии принятия неизбежного — он отрицал, бесился, снова отрицал и снова бесился, пытался торговаться сам с собой, убеждая себя в том, что ему просто нужно найти омегу, потом снова впадал в отрицание и гнев, пока наконец не добрался до депрессии. Депрессия была не свойственна взрывному характеру Гоши, но не потому, что он никогда не испытывал желание впасть в уныние, просто он привык гасить это гневом. Сейчас же, когда вся злость ушла на отрицание влюбленности и злость на себя, Быков ощущал себя устало и бесполезно. Какой из него альфа, скажите на милость, если он влюбился в мужчину-бету? Проблема была даже не в том, что Беликов был мужчиной, омеги тоже имели признаки мужского пола, проблема была в том, что в Дмитрии Гоша всегда ощущал кого-то сильнее. Это он, альфа, должен быть самым сильным, он — защитник, кормилец, глава, так почему же он выбрал того, кто справился бы с этой ролью куда лучше? Гоша не мог простить себя за это, в своей влюбленности он видел слабость, видел унижение. Быть может, будь Док слабее, беззащитнее, наивнее, будь он более омегой или вообще женщиной, то Гоша смог бы принять это в себе, но так… нет, это было слишком сложно.       За неделю самокопаний Быков сильно истощил себя морально, а потому, когда до очередного сеанса с Доком остался день, парень не выдержал. Его разрывало от эмоций: ему хотелось кричать, сломать что-то, обвинить мир, уйти, но в тоже время ему хотелось чего-то совершенно противоположного. Быков не знал, что делать: распрощаться с Доком и найти себе нового врача или оставаться на месте и ждать, когда глупое чувство исчезнет? О том, чтобы рассказать всё Беликову нечего было думать — у него жена, свои заботы, да и мало ли что. Дмитрий был правильным бетой, он всегда носил классический костюмы, читал умные книги, вел себя спокойно и приятно, он был сильным и добрым, ему незачем знать о том, что кто-то такой, как Гоша, мог влюбиться в него. В конце концов, наверняка Гоша был не единственным, кто совершил эту ошибку.       Подобные мысли расшатывали и без того хрупкое душевное равновесие Быкова, отчего ему хотелось то ли выть, то ли орать матом. Убив почти всю ночь на размышления, Гоша пришёл к мысли, что просто не готов остаться один, ведь, кроме Дока, у него не было друзей, ему было не с кем чем-то поделиться, глупо лишать себя последней гавани только потому, что глупое сердце не нашло иного объекта для любви. Да и так ли глупо это сердце? Док был вполне достоин того, чтобы его любили, а что насчёт чувств психа, не в первый раз. В конце концов, Гоша уже много раз любил тех, кому не было до него никакого дела — и ничего, не сломался. Глупо терять единственного друга из-за такой ерунды. +++       Дмитрий с тоской смотрел на то, как медленно пустеет его квартира. Он сам настоял на том, чтобы Ольга поскорее переехала к Лене, хоть жена и отпиралась, не желая бросать мужа. Беликов понимал, что проведя столько времени с ним бок о бок, она уже не могла оставить его за бортом, не могла не испытывать вины, наверное, именно поэтому он сам попытался выступить инициатором разрыва. Они долго говорили на эту тему, обсуждая все возможные выходы из ситуации, пару раз Ольга даже разрыдалась. Она знала, что супруг не любит её так, как должен был, она также не любила его как мужа, но почему тогда ей казалось, что она совершает преступление? Дмитрий словно представился ей ребёнком, бросить которого было выше её сил. У неё почти не было отношений до мужа, а потому она не знала, как бывает тяжело ставить точку.       Развод суд оформил слишком быстро, признав союз омеги и беты фиктивным. Конечно, возникли некоторые трудности с разделом имущества, но Беликовы всегда были готовы к тому, что однажды их дороги разойдутся, а потому почти все вещи в доме были оформлены на Дмитрия или Ольгу. Док грустно улыбался, стоя в суде и смотря на свою жену, что металась между двумя огнями — любовью к Лене и преданностью к мужу, но, как известно, любовь побеждает. Беликов сам подошёл к ней и, поцеловав в лоб, крепко обнял, прошептав, что понимает и принимает её решение, что она поступает правильно и он любит её как сестру.       После суда бывшие супруги вернулись домой, ощущая себя подавленными и усталыми, Ольга продолжила переезд в квартиру Лены, сама Лена разговаривала с Дмитрием. Доку нравилась женщина, в которую влюбилась его жена. Они были чем-то похожи, но Лена была более податливой, мягкой и ласковой, в ней было что-то такое, что позволяло сказать, что она — настоящая женщина. Ольга всегда была сильной, похожей на львицу, женщиной, но женщиной она была лишь внешне, сам Беликов прекрасно знал, что его дражайшая супруга могла бы заткнуть за пояс многих альф. Ольга была боевой и опасной, она смотрела на собеседника своими серыми глазами, и тому казалось, что он попал под наблюдение хищника. За годы супружеской жизни Беликова не раз доказывала, что способна защитить мужа, когда тому действительно требовалась помощь (Дмитрий и сам мог постоять за себя, но иногда его тело подводило его, делая слишком слабым). Лена же была существом совершенно другого типа, и самое удивительное в ней было то, что она легко крутила Ольгой, хоть та прекрасно знала об этом и позволяла своей избраннице делать так дальше, пока та не начнёт переходить черту. — Порой женщинам нужно чувствовать себя сильными, — с улыбкой произнесла жена, отвечая на вопрос Дмитрия. — Мы обе знаем, что альфа здесь я, но и она не хочет ощущать себя слабой и беспомощной. Я позволяю ей быть сильной, когда она того хочет.       Эти слова произвели на супруга сильное впечатление, они что-то задели в нём. Хотел бы он сам оказаться на месте Лены? Хотелось бы ему, чтобы за ним стоял кто-то такой же сильный, как его жена, но при этом не оспаривал его власть и право на некоторые вещи? Док привык быть альфой, но его истинная сущность слишком частно вступала в конфликт с привитыми установками, отчего Дмитрий мог растеряться, надолго впадая в ступор. Противостоять инстинктам всегда сложно, особенно, когда они смешаны со стереотипным мышлением. — Я буду заходить к тебе каждую неделю, — сказала Ольга, обняв бывшего мужа на прощание, Лена уже попрощалась с Дмитрием и ждала в машине. — Смотри, не зачасти, а то Лена будет ревновать, — усмехнулся Док, стараясь крыть затаившуюся горечь. — Ничего страшного, я возьму её с собой.       Когда бывшая жена и её женщина скрылись, оставив Дока одного, мужчина вернулся в дом, который достался ему от родителей, думая о том, что его жизнь изменится, станет более одинокой. Стараясь не впадать в уныние, мужчина подумал о своей работе, решив, что будет вкладывать как можно больше усилий для того, чтобы помочь своим пациентам.       Гоша пропустил один сеанс, что не вызвало особых вопросов со стороны Дока, он сам был занят, разбираясь с разводом и судом. Дав себе фору в одну неделю, парень окончательно признал нелицеприятный факт своей влюбленности, но решил, что в данном случае лучше ничего не делать. Как пришло — так и уйдет, в конечном итоге, это не конец света.       Дмитрий с удивлением заметил, что его пациент, который так не любил опаздывать, — опаздывал сам. У Гоши была развита некоторая форма паранойи, характерная для людей, занимающихся бизнесом — он маниакально боялся опаздывать, а потому выходил за час до нужного времени. Поначалу немного безалаберное отношение Беликова к расписанию было камнем преткновения этих двоих, но со временем Гоша стал чуть более терпелив, а Дмитрий — пунктуален. Беликов не единожды замечал, что порой Гоша положительно влиял на него, побуждая быть более ответственным и собранным, последнее качество было отдельной головной болью Дмитрия. Мужчина постоянно отвлекался на что-то другое, что выводило Гошу из себя, создавая вполне реальную угрозу физического насилия, это держало Дока в тонусе и не позволяло ему уходить в своих размышлениях слишком далеко, когда перед ним сидел пациент.       Быть может, из-за опоздания, а может быть, личных проблем, Гоша влетел в кабинет Дока более раздраженным, чем обычно. Беликов сразу сосредоточился на своём пациенте, приготовив блокнот. — Здравствуй, — спокойно произнёс Дмитрий, сделав вид, что чем-то занят, чтобы не раздражать Гошу лишний раз. Быков промолчал, он присел на кушетку, но все его действия выражали форму крайнего напряжения. Это ещё сильнее насторожило Беликова. — Так, — авторитетным тоном произнёс Док, — мы с тобой это уже проходили. Не дави в себе эмоции, если они слишком сильные. — Всё в порядке, — процедил Гоша. — Хорошо, но я всё же хочу предложить тебе чай. Ты не против? — Нет.       Дмитрий вышел из кабинета, достав из ящика стола заварку в пакетиках, свою кружку и сахар. Кухня у нескольких психотерапевтов была общей, а потому каждый всё своё носил с собой. Когда дверь за Доком закрылась, Гоша резко откинулся на кушетку, как же его всё злило. Быков ненавидел опаздывать, и, хоть сейчас, он опоздал из-за того, что его начальнику пришла такая блажь, как вытащить подчиненного в его законный выходной, день оказался испорчен. Плюс сказывались две недели стресса, сильные напряжение и усталость, которая, казалось, не знала конца. Гоша и сам не знал, что он сейчас чувствует и что хочет, он даже не понимал, зачем пришёл.       Док поставил на свой стол две чашки кофе и шоколадку, которая была запрятана на верхней полке холодильника под контейнером с едой. Дмитрий протянул пациенту шоколад и кружку. — Чай горячий, — предупредил Беликов, на что Гоша кивнул, потянувшись к шоколадке. Сладкое немного отвлекло парня, нельзя одновременно есть и сильно беситься, — спасибо природе за ограниченную функциональность, поэтому Быков начал свой монолог о том, как прошла неделя более спокойно. — И вот, этот козёл говорит: — " Гоша, мне статистика вернула форму 5, ты же вроде шаришь в ней, можешь переделать? После обеда закроют базу и если мы не успеем, нас оштрафуют». Нормально вообще? Да кто, мать вашу, вообще мог налажать в форме пять? Вот постоянно так, постоянно. Почему я должен разгребать чьи-то ошибки? Я не понимаю этого! — кричал псих, выплёскивая из себя весь скопившейся негатив. — Думаю, что тебя попросили, потому что ты самый ответственный работник, — спокойно заметил Док. — Ага, фигушки, всё потому, что в глазах моего начальника — я весёлый пони, на котором можно пахать, — огрызнулся Гоша. — Вполне возможно, но с другой стороны, ты ведь хорошо в этом разбираешься, ведь так? — осторожно поинтересовался Беликов. — Конечно, я что, зря столько нервов на этом бухучете потратил, — пробурчал псих. — Ну вот, к кому ещё обращаться? Явно не к тому, кто уже допустил ошибку. Уверен, что начальник высоко ценит твои знания. Тем более, ты очень пунктуальный и всегда всё делаешь вовремя.       Гоша кивнул. Ему была приятна похвала Дока, хоть он и понимал, что Беликов просто пытается его успокоить. Иногда Быков верил своему психотерапевту, и в такие моменты его настроение поднималось, ведь признание — очень важная потребность, в которой Гоше очень часто отказывали. — Ладно, а как вообще прошла неделя? Что-то беспокоило? — поинтересовался Дмитрий, заметив, что пациент успокоился. — Хм… да так, мелочь всякая, — отмахнулся Гоша.       На самом деле его уже вторую неделю беспокоил Док, точнее то, что псих испытывал к нему. Быков хотел поговорить об этом, но не знал, с чего начать разговор. Ему нужно было разобраться в себе, понять себя, но сделать это так, чтобы Беликов не догадался о настоящей подоплеке. — Скажи, — неожиданно произнёс Гоша, решив попробовать разобраться в себе, — нормально ли доверять кому-то, испытывать привязанность и всякое такое к человеку, рядом с которым чувствуешь себя как бы в безопасности? Только вот давай без личных привязок и твоего Фрейда, мне интересно просто. — Вообще-то психология не ограничивается Фрейдом, он её официально отделил от философии. — И без занудства, — добавил Быков. — Без занудства — это не ко мне, — пошутил Беликов. — Но, отвечая на твой вопрос, в этом нет ничего ненормального, наоборот, мы тянемся к тем людям, рядом с которыми нам комфортно, которые дарят нам ощущение тепла и защиты. — Да, но если мы говорим о ком-то вроде альфы, разве для него это нормально? Он и сам должен быть тем, кто дарит ощущение защиты. — Почему ты думаешь, что защищать может только кто-то один? — подняв бровь, произнёс Дмитрий. — Материнский инстинкт ничуть не уступает отцовскому. Оба родителя вносят одинаковый вклад в воспитание и защиту потомства. Конечно, один из них может быть сильнее, в этом нет ничего удивительного, но это не делает автоматически второго слабым. — Да, это так, если мы говорим о родителях, но я не о том, — с нотками раздражения перебил Гоша. — Может ли альфа быть слабее женщины или беты? Это же… неправильно. — Гоша, ты путаешь стереотип и жизнь, — покачал головой Док. — Вот возьми мою жену, она не раз нокаутировала здоровенных таких альф, но не потому что они слабые, просто она сильная, и тогда от её реакции многое зависло. Рядом с ней даже альфы могли бы чувствовать себя слабыми. — И…тебя это не трогает? — уточнил Гоша, он всегда ощущал в жене Дока настоящего зверя, хорошо, что ему не представилось шанса узнать этого зверя поближе. — Не особо. Её сила не делает меня слабым. Я сам могу постоять за себя, она тоже может постоять за себя, если бы со мной что-то случилось, она бы могла защитить меня, но это не делает меня кем-то… в общем, я не вижу в этом проблемы. То, что, скажем, ты — альфа, ещё не говорит о том, что ты всегда должен быть самым сильным и стойким, как оловянный солдатик. Ты человек, Гоша. — Я альфа, — раздраженно произнёс парень. — Альфа, но альфа — это лишь твой гендер, альфа не какая-то психологическая модель, понимаешь? Есть стереотипы, есть инстинкты, есть особенности, но даже все это вместе — не показатель. Возьми тему отцовства. Разве в том, что отец более силен, чем сын, делает сына менее альфой? А ведь отец может быть бетой.       Гоша кивнул, разговор зашёл для него на слишком личную тему, Док заметил это, а потому поспешил добавить. — Я не считаю, что чужая сила делает тебя слабым. Если есть человек, рядом с которым ты ощущаешь себя на месте или в безопасности, которому можешь доверять — значит всё в порядке, ты нашёл замечательного человека, поэтому не стоит забивать себе голову стереотипами.       Слова Беликова успокоили Гошу, придали ему сил. По крайней мере, он сам теперь не казался таким слабым в своих собственных глазах. Конечно, одного разговора было мало, чтобы полностью убедить его, но Быков давно научился доверять Доку.       Остаток сеанса они проговорили о вещах, не связанных с тревогами Гоши. Быкову отчаянно не хотелось уходить, ему было так спокойно рядом с Доком, поэтому он вспомнил о недавно посмотренном фильме, который вызывал в парне бурю негодования. Беликов с интересом слушал, обсуждая картину, это было немного необычно, но Гоша был последним пациентом на сегодня, а возвращаться домой не хотелось — там было слишком пусто.       Гоша понимал, что поступает неправильно — он цеплялся за соломинку, но ему отчаянно не хватало дружеской поддержки и живого тепла. Дмитрий также хватался за эту соломинку, он и не понимал, сколько места в его жизни занимала жена, и теперь, когда она жила своей жизнью, ему было слишком одиноко. — Вообще, — произнёс Гоша, решив пойти на отчаянный шаг, — скоро вроде неплохой фильм выйдет, можем обсудить, если, конечно, посмотришь.       Сначала Быков хотел позвать Дока в кино, но спасовал, подумал, что это как-то глупо, да и не в его характере, Беликов явно догадается. — Ну, можем вместе в кино сходить, почему нет? — пожал плечами Док, ему в сущности было нечем заняться в эти выходные. — Мне казалось, что после свадьбы дружеские посиделки заканчиваются, — произнёс Гоша, немного напрягаясь. — Почти. Если не хочешь… — Да нет, можно. Просто подумал, что твоя жена нас потом по стеночке размажет, — хохотнул псих. — Не размажет.       Беликов не стал говорить Гоше про развод, это была его личная проблема, и всему свету вовсе не обязательно знать об этом. Дмитрий вообще не имел привычки говорить о себе, почти все его пациенты знали о нём только то, что было написано на его странице в социальной сети.       В кино мужчины попали в среду, в середине недели билеты стоили дешевле, да и после работы хотелось банально разгрузить мозги. Док с удивлением обнаружил, что эмоциональность Гоши может заключаться не только в частых вспышках гнева, парень был просто очень чувствителен. И всё же, несмотря на свой непростой характер, Гоша был приятным собеседником, он обладал живым умом, подмечал многие интересные вещи. Он не был каким-то особенным, как раз наоборот, вполне обычный, неплохой парень, не хуже других. Дмитрий привык держаться некой субординации с пациентами, но Гоша никогда не умел держать дистанцию — он постоянно таранил зону комфорта Дока, незаметно став другом.       После похода в кино мужчины начали общаться более тесно и часто. Док не говорил о том, что его беспокоит, он слушал Гошу, порой обсуждал какие-то вещи — фильмы, игры, события, просто неплохо проводил время в компании пациента. Они переписывались. Обычно Гоша звонил Дмитрию только тогда, когда у него сильно пригорало, но в последнее время он просто так писал своему психотерапевту, желая поболтать.       Гоше было сложно принять свои чувства, он надеялся, что всё это не продлится очень долго, но привязанность только крепла. Парень вообще не мог понять, какого рода привязанность испытывает к Дмитрию, то ему казалось, то они неплохие друзья, то он понимал, что хотел бы поцеловать Беликова, но часто одергивал себя на этом моменте, вопрос о сексе Гоша не поднимал вообще. Эта влюбленность (или что это вообще такое, псих сам не мог понять) была какой-то шаткой и волнообразной. Быть может, дело было в том, что Гоша сопротивлялся ей, а может, играла природа — всё же Док был бетой.       Дмитрий и сам привязался к Гоше сильнее, чем рассчитывал, но все подозрительные поползновения в романтическую сторону, Беликов привычно списывал на гормоны — разве удивительно, что ему порой хочется вытворить что-то такое, с учётом того, что он целенаправленно избегал отношений с альфами? Беликов воспринимал Гошу как человека, с которым ему было приятно проводить время, а вот омега… ну что тут скажешь, природа.       Док часто встречался с бывшей женой, Ольга казалась ему счастливей, чем когда-либо. Это успокаивало его, ведь в том и заключается любовь к другому человеку — уважение его вкусов, интересов, радость, когда этот человек счастлив. Гоша скрашивал одиночество Дмитрия, но кое-что тревожное пробиралось в их взаимоотношения. Чем бы ни были их отношения, они крепли, а встречи и разговоры становились более частыми. Доку стало тяжело удерживать грань между врачом и другом, но он пытался быть и хорошим психотерапевтом, и хорошим другом. Так прошло несколько месяцев.