May be must I born wrong?

      Дмитрий наконец-то вернулся к работе, было не так просто наверстать тот же темп, но то, чем Беликов занимался, делало его в какой-то мере счастливым. Ему нравилось помогать людям, нравилось ощущать себя полезным, и даже если он не всегда мог действительно помочь человеку, он прикладывал для этого все свои усилия.       Заскочив в пекарню во время обеденного перерыва, Дмитрий против воли задумался о Гоше, мысли об этом человеке стали слишком часто занимать его. Скоро парень окончательно придёт в себя и они смогут прекратить общение в рамках «врач-пациент» оставив только дружескую поддержку. Впрочем, насколько эта поддержка была дружеской? Дмитрий не был дураком, он видел, каким мягким и заботливым пытался казаться Быков, но всё это были только домыслы.       Беликов не знал, стоит ли ему копать в этом направлении, он боялся этого. Гоша был правда хорошим парнем, но стоит посмотреть правде в глаза, нет ни одной адекватной причины, по которой они бы могли ужиться вместе, не говоря уже о чем-то большем. Быть может, в Дмитрие играл страх быть брошенным и отвергнутым, нельзя сбрасывать со счёта его проблемы со здоровьем, для молодого и сексуально активного альфы это может оказаться серьёзной причиной для отказа.       Беликов не хотел накрутить сам себя, но эти полунамёки, что он должен с ними делать? Закрывать глаза, но ведь со временем они начнут становиться более очевидными, надеяться, что всё пройдет само? Это вряд ли, больно уж он хорошо знал Гошу. А что остаётся?       Психотерапевт задумался о собственном отношении к парню. Если бы он допустил, что действительно нравится Гоше, то что бы ощутил сам? Нравится кому-то определённо было приятно, но Быков был взрывоопасной смесью, реакция которой всегда была несколько неожиданной.       Так и не придя к какому-то одному решению, Беликов решил, что спросит у Гоши после сеанса. Если вдруг окажется, что он сам всё себе напридумывал, то обязательно попытается съехать в сторону шутки.       Гоша выглядел несколько встревоженным и более нервозным, чем обычно. Он старался говорить относительно спокойно, но его мимика и жесты с головы выдавали серьёзные переживания. — Ты сегодня особенно напряжён. Что-то случилось? — Случилось, — начал повышать голос пациент, после чего замолчал, зажмурившись. Было видно, что он старается подавлять в себе крик. — Если тебе проще кричать, то кричи. — Нет уж, я скажу это спокойно.       Спокойно не получилось, но Быков проделал огромную работу над собой, чтобы срываться на крик как можно реже. Он много язвил и ругался, но это было куда лучше, чем когда-либо до этого. Гоша рос, он всё лучше и лучше владел собой и это заставляло Дмитрия ощущать за друга радость, смешанную с нотками гордости. — И потом этот дегенерат заявил, что меня нужно держать в психбольнице, — закончил свой рассказ Быков. — Думаю, ему бы самому не помешало бы туда сходить, — успокоил Гошу Док. — Я тоже так думаю.       Нервозность Гоши заметно уменьшилась, но не исчезла. Он как-то слишком сосредоточенно смотрел на Беликова, словно в его голове зрел какой-то план. Поговорив на отвлечённые темы ещё немного, Быков собрался с мыслями, после чего, максимально непринужденно спросил: — Эй, Док, а ты занят вечером пятницы или субботы? — А с чего такие вопросы? — Да так, скучно дома, думал, может, прогуляешься со мной. Сходим на ещё один фильм или куда-то ещё. Ты вроде говорил, что давно хотел в театр.       У Дмитрия едва не выкатились глаза от удивления. Гоша и театр, вот уж поистине несовместимые вещи. Похоже, и сам пациент это понимал, все его движения говорили о крайней степени неловкости. — Ну, если ты занят или что-то ещё, то я не обижусь, — словно в своё оправдание добавил Быков. — Это весьма неожиданное предложение, я посмотрю, что у меня с работой. Всё-таки длительный перерыв не может пройти бесследно. — Да, конечно, я понимаю.       Кажется Гоша немного успокоился, его взгляд перестал бегать по всему кабинету, но он всё ещё избегал открытого столкновения со своим психотерапевтом. — Я хотел давно спросить у тебя, — осторожно произнёс Дмитрий, думая над тем, что стоит прояснить ситуацию сейчас, — как твои дела в личной жизни. — А к чему такие вопросы? — тут же взял линию обороны Гоша. — Не пойми меня неправильно, я очень рад, что могу проводить с тобой время, но разве ты не собирался найти себе кого-то? Не стоит ли приберечь деньги для омеги? — Меня не интересуют другие омеги. — Правильно ли я тебя понимаю, — начал было Дмитрий, но Быков перебил его. — Если хочешь спрашивать, спрашивай в лоб. Но учти, тебе, судя по всему, не очень-то понравится ответ. И… если тебе это так важно, у тебя ещё есть шанс не испортить наши отношения своим вопросом.       Док кивнул, то, что Гоша долго размышлял над этим было видно по его решимости и неожиданному спокойствию. Кажется, он не хотел, чтобы эти вещи были озвучены, потому что пока они не были сказаны, они оба могли бы притворяться, что ничего не было. — И всё-таки я спрошу. Ты ведь знаешь о чём, верно? — Догадываюсь. — Я тебе нравлюсь? — Боже, да, неужели это так не видно? — в словах и жестах Быкова стала проскальзывать подавляемая им агрессия. Ему было страшно, потому что сейчас решался не вопрос какой-то одноразовой свиданки, слишком многое было поставлено након. — И ты оказываешь мне знаки внимания, так как надеешься на взаимность?       Гоше не понравилось то, как это прозвучало. От слов Беликова так и веяло безнадёгой. — Типа того. Только… давай ты мне прямо скажешь, ладно? Это непросто для меня, ты и сам понимаешь. — Я понимаю. Но я совершенно не знаю, как реагировать. — Ну, отсутствие реакции — тоже своего рода реакция, разве не так? Я не хочу навязываться тебе, не нравлюсь — просто скажи и всё. — Я правда не знаю. Это не так легко, как ты думаешь. Для меня мало нравиться или не нравиться. Ты глубоко симпатизируешь мне как человек, мне нравится проводить с тобой время и разговаривать, но то, о чём мы говорим — немного другое. — Короче, я тебя не вдохновляю, — сделал свои выводы Быков. — Да не в этом дело. У меня нет какого-то типажа или что-то вроде того. Просто, мы друзья, три года общения и тут… да ещё если вспомнить про наши статусы «врач-пациент». Это сложно, Гоша. Но сложнее другое. — Другое? — Да. Я вовсе не мечта любого альфы или что-то вроде того. У меня много проблем, да и Господи, ты же почти ничего не знаешь обо мне. Разве можно испытывать симпатию такого рода к человеку, о котором так мало знаешь? — Я могу. — Я вижу, но… дай мне в этом разобраться. — Я не хочу давить на тебя. Мне бы хотелось сказать что-то, давай попробуем, но я не хочу всё испортить. Ты мой единственный действительно стоящий и настоящий друг. — Эта одна из причин, по которым я сомневаюсь. Тебе не с чем сравнивать. — Не начинай. В отличие от большинства людей, у меня реальные проблемы, которые отталкивают от меня большинство людей. Да и не нужны они мне, люди. Мне нравится твоё общество, хотя даже ты порой меня сильно подбешиваешь.       Док промолчал. Это было сложно, он не знал, что говорить и делать. Отшить Гошу сразу? Он ведь думал об этом, но… какой-то маленький голос в душе просил дать ему шанс. Разве нельзя просто попробовать? Если это окажется не его, то нужно просто не заходить достаточно далеко. Как это было сложно. — Если честно, я не особо надеялся, что нравлюсь тебе, но мне бы хотелось нравиться, — начал Гоша, отвернувшись к стене. — Ты для меня особенный человек, и знаешь… Можешь смеяться надо мной, я сам над собой смеялся. Когда я думал, что ты бета, я уже тогда был безумно влюблён в тебя. Помнишь, как я взбесился, когда почувствовал запах омеги в твоём кабинете? Тогда я просто дико заревновал тебя, мне бы и в голову не пришло, что это от тебя.       Слова Гоши поразили Дмитрия. Он не мог и подумать, что Быков уже тогда мог испытывать к нему какие-то чувства, похоже, природу было сложно обмануть, а может быть, дело было вовсе не в ней. — Когда ты сказал, что омега, я словно ощутил себя преданным. Но потом я подумал, а может быть, это мой шанс? Я должен попытаться. Для меня мало что изменилось, потому что мне нравился ты, а не твой гендер. И твои бабочки до сих пор дурацкие.       Гоша встал с кушетки, подходя к двери. Он понимал, что сейчас должен дать своему избраннику подумать, но уходить не хотелось. — Просто подумай над этим. И, если что, мы можем сходить куда-то просто так, у меня действительно свободный день. Напиши мне в ватсапе.       Бросив на Дмитрия ободряющий взгляд, Быков вышел из кабинета, ощущая себя выжатым, как лимон. Он любил или считал, что любил Дока, но выбор должен был оставаться за омегой.       Дмитрий ощущал себя крайне беспомощным и потерянным, он был психологом, но то, что он знал, как помочь справиться человеку с депрессией или принять сложное решение, не говорило, что он мог помочь сам себе. Большую часть времени он прожил в браке, что охранял его от подобных переживаний. Большую часть жизни Дмитрий обманывал себя и других, пытаясь быть кем-то иным, это накладывало на него сильнейший отпечаток.       Хоть Гоша и не произнёс этого, но они оба понимали, что неудачные отношения загубят всё то хорошее, что у них есть сейчас, но есть ли у этого сейчас будущее? Длительное ожидание ответа сделает Быкова раздражительным и резким и в конечном итоге, они вновь придут к этому же разговору, только в следующий раз решение будет окончательным. Это разрушит их, как и отказ. Потому что Гоша не сможет уйти, ведь он уже остался, это говорило Доку куда больше, чем он хотел бы знать.       Добравшись после рабочего дня до дома, Беликов набрал номер Ольги, та ответила не сразу. — Что-то случилось? — мягко спросила бывшая жена. Эта мягкость была немного непривычна, ведь обычно, когда в жизни Дмитрия что-то было не так, Ольга всегда говорила немного строгим тоном. — Гоша позвал меня на свидание. — Ну я же говорила! — воскликнула она, после чего, вздохнув, спросила. — И как ты к этому относишься? — Я не знаю. Он хороший парень, но… — Не фонтан, да? — Я этого не говорил. — Оу… — Нет, ты не так поняла. Просто, я не знаю, что мне с этим делать. Он правда хороший, но… имеет ли это хоть какой-то смысл? — Ну… тут я тебе не помощник, Дима. Причём совсем. Я со своей-то жизнью почти десять лет разобраться не могла, а у тебя всё ещё сложнее. — Что, если я ошибусь? — Значит, ошибёшься. Я понимаю, почему ты так этого боишься, но послушай. Ты не обязан нести ответственность за чувства других людей, ты не просил их тебя любить. И если ты разобьёшь чьё-то сердце, то просто потому, что так бывает. Никто не обязан любить тебя из страха разбить твоё сердце, и ты тоже не обязан. — Ты… предлагаешь мне попробовать? — Мне ужасно не нравится Гоша. Я его терпеть не могу, вот серьёзно. И я совершенно точно не стала бы его советовать, но… ты-то сам как считаешь? Нравится он тебе? — Не знаю. Он неплохой. — Но и не хороший. — Мне нравится его компания. — Но ты готов терпеть её дольше обычного? — Наверное. Думаешь, стоит проверить? — Только если тебе совсем нечего делать.       Дмитрий улыбнулся, в этом была вся Ольга. Она и правда не ладила с Гошей, такое бывает, просто один человек плохо сочетается с другим, слишком большой разрыв в восприятии мира и не только. — Но я бы советовала бы тебе другого альфу, вот честно. Более тихого. И… ты говорил ему? — Нет. — Скажи об этом. Может быть, он сам откажется. Если не откажется, то будет видно чего он стоит. — Предлагаешь вылить на него это сразу? — Ну, можешь сходить с ним на свиданку и сказать потом. Пошикуешь разочек.       Дмитрий усмехнулся, Ольга была в своём репертуаре. — Ладно, ты права. Он должен знать заранее. Скажу ему на днях.       Они поговорили о жизни Ольги и о мелких проблемах на работе, на душе сразу стало спокойнее. Да, он действительно должен раскрыть ещё одну свою тайну, чтобы понять, действительно ли ему стоит давать этому человеку шанс. Возможно, они все ещё могут остаться друзьями, если окажется, что проблема Дмитрия будет слишком серьёзной для него.       Дмитрий решил, что стоит рассказать всё до предполагаемого свидания, будет нечестно, если он не скажет этого сразу. Только вот признаться в подобных вещах было непросто. Вроде ничего смертельного или заразного, но вместе с тем глубоко интимное. Беликов ощущал себя жалко. Дмитрий: Я думал о том, о что ты сказал, и решил, что прежде чем я дам какой-то ответ, тебе нужно знать некоторые вещи. Гоша: Какие? Дмитрий: Я ведь не говорил тебе, почему был в больнице. Так вот, это важно. Гоша: Я слушаю. Дмитрий: Я не хочу рассказывать сейчас всю историю, потому что она не имеет никакого значения. Если в кратце, то я загремел в больницу, потому что травил себя подавителями с подросткового возраста. Я уже в двадцать лет был полностью бесплоден, а три недели назад перенёс операцию по удалению первичных половых органов. Так что, в каком-то смысле, я уже действительно не омега.       Гоша долго молчал. Это молчание было для Дмитрия каким-то совершенно безумным, он ощущал, как с каждой минутой, появившаяся было надежда тает, хотелось кричать от обиды за то, что он так глупо доверился. Гоша: Прости, это и правда было несколько… шокирующее. Но, знаешь, я вообще думал, что ты альфа в самом начале, а потом, что бета. Для меня это не так критично. Дмитрий: Ты понимаешь на что соглашаешься? У меня уже не будет течек, я не смогу принести тебе потомство, да и мой запах почти что исчез. Оцени это здраво, пожалуйста, потому что, лучше ты откажешься от этого сейчас, чем потом будешь ненавидеть себя и меня за то, что произошло. Гоша: Ты идиот? Дмитрий: Я прошу тебя. Это правда важно. Может быть, я даже не смогу иметь с тобой интимную близость. Если это имеет для тебя значение, то, пожалуйста, откажись от этой идеи. Я не хочу заставлять себя или мучить тебя. Гоша: Хорошо, я подумаю. Но, в любом случае, всё ещё в силе? Дмитрий: Конечно. Гоша: Тогда пойдем в кино, я хочу разгрузить мозги, а потом поговорим. Дмитрий: Спасибо, Гоша. Гоша: Идиот.       Док улыбнулся. На душе стало легче, теперь, если Гоша откажется от него, всё будет честно, а если нет, что ж, разве можно отказаться от альфы, согласного на подобные условия?