* * *
Праздник летнего солнцестояния был на носу, и лесная банда трудилась не покладая рук, грабя без разбору всякого богача, чтобы обеспечить каждую бедную семью хлебом и вином к ночи праздника. О себе шервудцы тоже не забывали — в новом лагере дожидался своего часа бочонок отличного эля, одолженный у проезжего купца с клятвенным обещанием вернуть тару, как только надобность в ней отпадет; а Алан проводил свободное от услужения Гисборну время за охотой, добывая к праздничному костру оленину и дичь. Украшать лагерь зеленью им, к счастью, не требовалось, а костер и так разводился каждый вечер, так что праздник не мог не удаться на славу. Так полагали все, тем не менее, поглядывая на Робина. Тот привычно улыбался на один бок и кивал, но чувствовалось, что его что-то гложет. — Гисборн, — вздохнул Джон, когда Робин отошел поговорить с Аланом. — Принес же черт эту заразу на нашу голову. Испортил нам Робина. — Еще неизвестно, кто кого испортил, — негромко заметила Джак. Уилл склонен был с ней согласиться, но остальные продолжали ругать Гисборна, отводя душу. Впрочем, вскоре у них нашелся другой повод для обсуждения. У Робина, вопреки опасениям Джона, появилась новая идея, и едва он рассказал о ней, Джон пожалел, что Робин не остался пребывать в задумчивости и дальше. — Сжигать чучело — древняя традиция, — заявил Робин в ответ на общее возмущение. — Раньше, случалось, сжигали даже рабов. Но мы ограничимся шерифом. То есть чучелом в его платье. Неужели вам не хочется это увидеть? — Но рисковать собой, чтобы добыть тряпье шерифа? — негодующе воскликнул Джон. — Я как-то больше дорожу жизнью! — Да неужели? — Робин прищурился. — И когда это ты проявлял осмотрительность, Малыш Джон? Когда едва не оказался на горящих углях? Или когда попал в бродячий цирк? Давайте сделаем это. Будет весело! — Будет как обычно, — улыбнулась Джак. — Но если ты считаешь, что так нужно, — делай. Мы с тобой. — Да, — упрямо сказал Робин. — Я считаю, нужно. Мы… — Мы давно не сталкивались с Гисборном, мы поняли, — проворчал Мач. — Кое-кто соскучился по стычкам с этим мерзавцем. Напроситесь, хозяин, ох напроситесь… — Не говори глупостей, Мач, — оборвал его Робин взмахом руки. — По этому Гисборну я не скучаю.* * *
Разумеется, возражать Робину было бесполезно, и накануне праздника три воза сушеной луговой травы были отправлены в Ноттингем. Горожане охотно разбирали пучки зверобоя, папоротника, вереска, березовых и бузинных веток — брошенные в огонь травы, как и прибитые к косякам ветки деревьев лучше некуда отгоняли от дома злых духов и ведьм. Но, конечно, сенокос на солнечных полянах Шервуда был затеян не ради торговли с ноттингемцами. Пока Уилл в широкополой шляпе, прикидываясь простачком, за гроши распродавал траву, Джон и Мач очутились на другом конце рыночной площади и устроили там переполох, выбив подпорку из-под винных бочек. Сложенные поленницей, те покатились в стороны, владелец, всплеснув руками, принялся призывать на защиту своего имущества все силы небесные и сулить звонкую монету желающим помочь вернуть бочонки на место. У одного бочонка тем временем, не без помощи палки Джона, вывалилось дно, и поток хмельной жидкости привлек страждущих, быстро сообразивших, что в такой суматохе урвать на дармовщинку глоток-другой эля проще простого. Глаза стражников, прибежавших на шум, заблестели. Один из них зычно приказал всем разойтись, добавив, что бочонок реквизируется с целью выяснить, не злонамеренно ли он поврежден. Виноторговец завопил еще громче, и стражники, по здравому размышлению, сочли, что их помощь в водворении на место остальных бочонков — достаточная плата за тот, который хозяин уже не чаял вернуть. В суматохе никто не обратил внимания на двух приезжих, тенями проскользнувших через площадь в ворота замка. — И что дальше? — прошептала Джак, следуя за Робином по залитому ярким солнцем двору. — Ты говорил, что у тебя есть план. — Есть, — так же шепотом ответил Робин, озираясь. Стражники уже начинали коситься на них, вот-вот подойдут и спросят, по какому делу они тут находятся. — Молочник, кажется, куда-то отлучился. Бери головку сыра и неси вон в ту дверь. Это вход для слуг и торговцев. А я прихвачу кувшин с молоком. — Нас остановят! — Нет. Нас остановят, если мы будем что-то выносить из замка. А мы несем продукты для стола шерифа, ясно? — Ясно, — недовольно сказала Джак. Оставить Робина одного она не могла, переубедить — тоже. Оставалось следовать за ним, уповая на его удачу. Их действительно не окликнули. Пройдя длинный полутемный коридор, полный запахов, не оставлявших сомнения в том, что они приближаются к кухне, Джак хотела свернуть направо, но Робин покачал головой. — Прямо. Иди за мной. И не бросай сыр. В случае чего скажем, что мы крестьяне, не нашедшие кухню и заплутавшие в замке. — Надо быть слепым идиотом, чтобы в это поверить. — А ты думаешь, шериф набирает в охрану кого-то другого? — усмехнулся Робин. — До меня у него не было серьезного противника, вот и последствия — охране мухи в рот залетают. — Ну, затолкать нас в темницу много ума не надо. — Пусть попробуют! — запальчиво возразил Робин. — Кстати, мы почти пришли. Лестница привела их в другой коридор, более светлый. Они миновали большую, запертую на замок дверь, и Робин указал на дверь попроще и поменьше. — Тут хранят белье и одежду, — шепнул он. — Откуда ты знаешь? — удивилась Джак. — Я много чего знаю. — Робин улыбнулся, поставил кувшин на пол и открыл скрипнувшую дверь. Джак оглянулась и проскользнула внутрь, Робин вошел следом. — Ну вот, — довольно сказал он, безошибочно найдя в полутьме свечу и чиркая огнивом. — Я же говорил. Выбирай. — Берем любое. — Джак не глядя положила куда-то вниз сыр и схватила первую попавшуюся рубаху. — Вот, годится? Робин глянул на ее добычу и покачал головой. — Нет, — ответил он. — Это Гая. Не нужно. — Хорошо. — Джак схватила другую. — Эта? — Да, — кивнул Робин. — Вот еще куртка и какие-то штаны. Сойдет. Отличный выйдет Вейзи, хоть заменяй им настоящего. — Давай выбираться, — Джак казалось, что своды замка давят на нее всей тяжестью. Хотелось поскорее снова оказаться под сенью леса, на свободе. — Пойдем, — согласился Робин. Они выскочили из комнаты, — дверь снова скрипнула, — и быстро, бесшумно сбежали по лестнице, не заметив, что их провожает внимательный взгляд. Гисборн вышел из-за угла, едва они скрылись за поворотом. — Что они еще затеяли? — проговорил он в злом раздумье. Попавший под ноги кувшин отлетел к стене, молоко залило коридор. Гисборн постоял немного, а потом решительно двинулся в ту же сторону, куда сбежали разбойники. Кажется, у него появилась хорошая мысль. Шериф переживет его отсутствие. Может, будет больше ценить. Он усмехнулся. Было очень наивно предполагать, что Вейзи способен ценить кого-либо иначе, чем в звонкой монете. Гисборн собирался поймать шервудскую банду не для Вейзи, а для себя. Это было его личное сражение. С некоторых пор — даже слишком личное.* * *
— Мы просто вышли и прошли через ворота, — во второй или третий раз повторил Робин. — Стражники нас кажется, даже не заметили. Может, они наконец научились спать с открытыми глазами? Остальные дружно засмеялись. Джак тоже улыбнулась, хотя мысль о том, что все прошло слишком легко, не давала ей покоя. Обычно у них что-нибудь шло наперекосяк, в них стреляли, за ними гнались, Робин на ходу выдумывал нелепые планы, успешно исполнявшиеся, — и они возвращались к себе, усталые, но довольные очередным выигрышем в этой нелегкой борьбе. А сегодня все было будто не по-настоящему. Но Джак ничего не стала говорить, не желая портить общий настрой своими подозрениями. Ведь все и правда закончилось хорошо, разве нет? — Ну что, дело к вечеру. — Робин оглядел свою команду. — Пора заняться делом. Уилл, Мач, Джак, на вас сегодняшний ужин. Вы уж постарайтесь. Алан, тебя сегодня ждут в замке? — Нет. — Алан покачал головой. — Я вообще Гисборна сегодня почти не видел. Только утром, на смене караулов. Да еще днем он какой-то молочный кувшин пнул. Слышал, как Вейзи орал, чтобы убрали, мол, превратили замок в свинарник, пройти негде. — Кувшин? — Джак это не понравилось. — Ну или бутыль, не помню точно. — Робин? — Взгляд Джак стал встревоженным. — Что ты думаешь? — Думаю, Гисборну под горячую руку — или ногу — попалось забытое мной молоко, — беспечно ответил Робин. — Джак, все нормально. Давайте готовиться к празднику. Джон, сможешь нам устроить костер, достойный шерифа? — Конечно. — Джон поднялся, прихватив топор. — Пойду нарублю нормальных дров, а не этого хвороста. — Он бросил презрительный взгляд на собранные накануне сухие сосновые ветки. — Все будет в порядке, Джак, — еще раз повторил Робин. — Тебе не о чем волноваться. — Ты уверен? — прозвучало вдруг позади. Робин стремительно обернулся. Из-за большого дуба вышел тот, кого здесь ждали в последнюю очередь, — помощник ноттингемского шерифа Гай Гисборн.* * *
Джон половчее перехватил топор, Джак потянулась за кинжалом у пояса, Мач выхватил меч. Алан стоял в растерянности, не зная, к кому в этом случае будет вернее проявлять лояльность. Один только Робин не терзался сомнениями — он просто шагнул к Гисборну и обнял так, что самому стало трудно дышать. — Ты все-таки пришел, — его голос был абсолютно счастливым. — Я так надеялся, что ты придешь, Гай. Гисборн хлопнул его по спине. — Ну конечно. — Он был немного медлителен, будто сам не понимал, что здесь делает. — Я не мог не прийти. — Мог. — Робин разжал руки, но не убирал их с плеч Гисборна. — Конечно, мог, Гай. Ты мог выбрать любой другой путь. Именно поэтому я так рад, что ты выбрал нас. Меня. Гисборн сглотнул и отступил на шаг. — Я… я не знаю, зачем пришел, — сказал он. Казалось, растерянность окутывает его облаком. Он явно чувствовал себя здесь чужим, но Робин был готов приложить любые усилия, чтобы изменить это. — Я рад, что ты пришел, — повторил он. — Поможешь мне перекатить бочонок с элем к месту праздника? — Конечно, — Гисборн наклонил голову. Казалось, его смущает взгляд зеленых, как лесной клевер, глаз. — Да чтоб его черти взяли прямо с этого праздника, — высказался вслед им Джон, не стараясь приглушить голос. Мач решительно кивнул, соглашаясь. Гисборн портил все, отравлял Шервуд своим присутствием. И что Робин так в него вцепился? Алан только вздохнул. Робин ему нравился; но, поневоле согласившись быть прислужником Гисборна, он лучше узнал помощника шерифа и сейчас не был так уверен в его бесспорной жестокости, как остальные. В Гисборне было что-то, не поддающееся определению. Наверное, Робин знал, что именно, и поэтому относился к Гисборну иначе, чем другие. Хотя, может быть, он и не знал ничего такого. Просто это был Робин. Чаще всего поступавший так, как больше никто бы не додумался или не рискнул бы. Алан надеялся только, что этот риск оправдан. Не хотелось бы, чтобы все они оказались под угрозой из-за того, что Робин, пойдя на поводу у каких-либо личных чувств, ошибся. Конечно, и вытаскивать их из неприятностей тот умел как никто, но везение всегда могло закончиться в самый неподходящий момент. И откуда Гисборн узнал об их новом лагере? Алан точно помнил, что ни словечком не обмолвился об этом. Либо Гисборну рассказал кто-то другой, либо он их выследил. Нужно было рассказать Робину, но тот выглядел таким счастливым, что у Алана не хватило духу подойти к нему с подобным разговором. В конце концов, Робин не дурак и сам догадается сложить два и два, верно?* * *
Смеркалось в лесу быстро. Солнце еще заливало медью и золотом верхушки деревьев, а под кронами уже царили сумерки. Посреди поляны разгорался высокий костер, украшенный чучелом шерифа, неподалеку над другим костром, поменьше, жарилась на вертеле туша молодого оленя. В большой костер время от времени подбрасывали трав, отчего запах дыма становился то сладковатым, то терпким, то горьким как утраченная любовь. Бочонок эля стоял на широком, объеденном временем пне и щедро делился содержимым с каждым, кто подходил к нему. Все уже успели не по одному разу приложиться к этому источнику — все, кроме Робина. Тот все еще тянул первую кружку, сидя рядом с Гисборном на влажном пружинящем мху, но казалось, что он уже пьян — так широко расплывалась улыбка на заросшем мягкой щетиной лице и так откровенно ярко блестели глаза. Гисборн опустошил свою кружку в два глотка, но отрицательно покачал головой, когда Робин предложил принести еще. Все видели, что он чувствует себя не в своей тарелке — все, кроме Робина, — и было непонятно, что же держит его на этой поляне, в окружении не самых дружелюбно настроенных людей. Впрочем, когда совсем стемнело, и эль немного смягчил сердца, даже Джон перестал смотреть на Гисборна как на исчадие ада и просто перестал его замечать — торчит что-то большое и черное рядом с Робином — так и ну его, Робину видней, что делать с шерифовскими приспешниками. Уилл пригласил Джак на танец, Алан с Мачем, дурачась, последовали их примеру, Джон подхватил одну из девушек, пришедших на праздник из ближайшей деревни, и на Робина с его гостем уже никто не обращал внимания. — Я не думал, что ты придешь, — голос Робина прозвучал тихо, но Гисборн расслышал каждое слово. — Я и сам не думал. — Ты сделал выбор, верно? — Верно. Казалось, Робина совсем не смущают его короткие и сухие ответы, напротив, они были дровами, подбрасываемыми в костер, — с каждым словом, произнесенным Гисборном, Робин сиял все ярче. Гисборн хмурился, но в этом не было ничего необычного. Не каждый день приходится так круто менять жизнь. Понимая это, Робин поднялся и потянул гостя за собой. — Куда? — спросил Гисборн, не сопротивляясь руке, увлекающей его в чащу. — Здесь недалеко. — Робин, как обычно, не раскрывал своих планов загодя. Тропа вскоре оборвалась — или они свернули с нее, — и теперь Робин вел его через густой подлесок. В темном лесу он, казалось, видел как кошка или сова и шел быстро, не спотыкаясь и не замедляя шаг. Гисборн немного отстал. — Дай руку, — попросил Робин и, не дожидаясь ответа, сам нашел его ладонь в темноте. — Уже близко. И в самом деле, совсем скоро они вышли на большую поляну. Высокие раскидистые деревья здесь расступались, открывая небо, и над головой неожиданно обнаруживались звезды, крупные и яркие в бархате ночной черноты. Посреди поляны стоял высокий камень, немного напоминающий открытую ладонь, поднятую в упреждающем жесте. — Что это? — Древнее святилище. — Робин потянул его ближе к камню. — В день солнцестояния было принято давать клятвы у священных камней. Клятвы верности. — И зачем ты притащил меня сюда? — теперь голос Гисборна звучал настороженно и почти угрожающе. Впрочем, Робина это, казалось, беспокоило меньше всего. — Именно за этим. Ты ведь сейчас сомневаешься, правильно ли поступаешь, гадаешь, что будет дальше, как повернется судьба. Так вот, Гай, я обещаю тебе, что, как бы она ни повернулась, я всегда буду рядом. — Не выпуская руки Гисборна, он положил свободную ладонь на камень, и на мгновение обоим показалось, что тот тихонько загудел в ответ. Гисборн будто проснулся. — Иди ты к дьяволу, Локсли, — выкрикнул он, выдергивая руку из чужой ладони. — Какие клятвы, какие обещания? Я следил за вами сегодня от самого замка, приказал страже не задерживать вас, вышел к лагерю! Солдаты уже на подходе, и твоя шея завтра окажется в петле! Я пришел поймать тебя, а не слушать твои клятвы! Он еще не договорил, когда Робин глянул на него с непонятной жалостью и бросился обратно к поляне. Гисборн услышал его крики, предупреждающие об опасности, и поднявшийся вслед за этим шум. Он не пошел следом — сполз на землю у камня, предоставив судьбе самой разбираться с Локсли, прижался к валуну спиной. Камень был теплым — это чувствовалось даже сквозь одежду. Гисборн прижал ладонь к шершавому боку, заставшему, верно, еще начало мира. — Обещаю… — проговорил он во тьму, — обещаю… Он не знал, что может или что должен пообещать. Он не видел больше смысла в происходящем и не понимал, что нужно сделать, чтобы этот смысл появился. — Обещаю, что стану другим, — неловко выговорил он наконец, не уверенный, дает ли слово Робину или самому себе. Из леса донесся лязг мечей, отрывистые команды — солдаты шерифа подоспели к месту действия. Гисборн поднялся и пошел на шум — ему следовало быть во главе этой ночной вылазки. Шериф не поймет, если его там не будет. А Робин поймет, даже если он там будет, мелькнуло в голове, и на сердце вдруг потеплело, будто ему сообщили что-то очень хорошее.* * *
Разбойники успели скрыться; шериф был разгневан; принц Джон снова требовал денег; Гисборну было все равно. После неудачной попытки в очередной раз поймать Робина Гуда он, казалось, вовсе перестал задумываться о том, что его ждет, к чему приведет то или иное решение. Вейзи хмурился — такая привычка помощника не сулила ничего хорошего. Гисборн стал похож на капкан — невозможно было предсказать, когда и где он захлопнется. Гисборн и сам не знал, чем все кончится. То, что он предупредил Локсли об опасности и сам, своими руками, разрушил план, который мог оказаться удачным, еще можно было объяснить. Локсли был прав — они действительно никогда по-настоящему не желали смерти друг другу. Но то, что он вышел тогда из леса — глупо, ни за чем, по-гудовски, — по-настоящему пугало. Что потянуло его на поляну, почему захотелось больше не прятаться, не следить, не скрываться? Откуда взялось непреодолимое желание сдаться, прекратить вражду, уничтожить все, что их разделяло? Гисборн говорил шерифу, что просто устал; то же самое он говорил и себе, но знал, что лжет. Дело было не в усталости. Дело было в Локсли, и в том разговоре, и в том поцелуе. Гисборн был бы рад получить еще один удар по затылку, чтобы забыть этот день, но это было бы даром судьбы, а Гисборн давно не ждал от нее подарков. Он знал только, что, как бы Вейзи ни уверял, что все наладится, покоя ему не видать. И Робина, скорей всего, тоже. И ему было все равно. Почти.* * *
Когда Гисборн вышел на поляну, разбойники опешили. Время словно вернулось на две недели назад. Но замешательство продолжалось недолго. — Сиди, Робин, — предупреждающе пробасил Джон. — Я сам. Сейчас прикопаю его в лесочке и будем обедать. Я быстро. — Я помогу, — вызвался Мач, с опаской глядя на хозяина. Робин не бросился навстречу врагу, как в прошлый раз, — но он улыбался. Стоял и улыбался проклятому Гисборну, как никогда не улыбался ни Мачу, ни даже Мэрион. Гисборн и не думал вынимать меч — казалось, он вообще едва замечает Джона. Он не сводил глаз с Робина, и у Мача возникли самые плохие предчувствия. Он с удовольствием бы прикрутил хозяина веревкой к самому толстому шервудскому дубу, чтоб лишить его возможности встречаться с Гисборном, если бы не знал, что не существует дубов и веревок, способных удержать Робина. — Не надо. — Взмахом руки Робин остановил Джона. — Занимайтесь своими делами. А это — мое. — Сколько можно наступать на одни и те же грабли? — не выдержала Джак. — Робин… — На эти грабли — сколько угодно, — голос Робина был неожиданно веселым. — Я, знаешь ли, на празднике лета дал обещание всегда быть с ними рядом. А с такими обещаниями не шутят. — Я тоже дал одно обещание, — заговорил наконец Гисборн. — И если… — Я помогу, — пообещал Робин, будто заранее зная, о чем тот хочет попросить. — Я ведь Робин Гуд. — Нет. — Гисборн вскинул голову. — Мне не нужна помощь от Робина Гуда. Мне нужен… — Кто? — мягко спросил Робин, делая шаг навстречу. — Ты, — на выдохе ответил Гисборн. — Мне нужен ты. — Это будет непросто, — признал Робин. — Знаешь, у меня даже нет плана на такой случай. Но мы что-нибудь придумаем.