Приключения кота-детектива.

Ну вот и всё. Назад пути нет. Пробил мой последний час. И пробил он не дома, где я лежал бы на своём любимом диване, в уютном уголке, согретом лучами солнца, в кругу семьи, обступившей меня со словами прощания. Нет, он пробил прямо на холодном металлическом столе в ветеринарной клинике доктора Вильмес. С другой стороны — пусть уж лучше моя короткая жизнь оборвется прямо сейчас, на полувздохе, чем претерпевать страдания дальше. Живот болит так сильно, что меня просто разрывает изнутри. Вернер Хагедорн, мой верный двуногий друг(хозяин), едва заметив, что мне нехорошо и что я то и дело падаю, сразу же привёз меня сюда. Теперь он стоит возле стола и успокаивающе гладит меня по голове. Но по его лицу видно, что он ужасно за меня беспокоится. И моя лучшая подруга Кира, которая всю дорогу сюда держала меня на руках и гладила, едва сдерживает слёзы. Похоже дела мои совсем плохи, мяу! Когда врач попыталась ощупать мой живот, я из последних сил засучил лапами, стараясь вырваться, но быстро выбился из сил и безвольно Соник на боку. Ветеринар воспользовалась этим и посетила мне в глаза фонариком, бормоча себе под нос что-то вроде "Ой" и "Охо-хо". Это меня не удивило. Я знал, что нахожусь между жизнью и смертью, причём к последней гораздо ближе. — Господи профессор, — откашлявшись, наконец произнесла доктор Вильмес, и её голос звучал при этом очень серьёзно, — боюсь, что Уинстона отравили. Или он сам съел что-то, что опасно для кошек. Придётся сейчас промыть ему желудок. Надеюсь, его ещё удастся спасти. По щекам Киры теперь и правда текли слёзы, Вернер тоже судорожно хватал ртом воздух. Я был слишком слаб, чтобы как-то отреагировать. Если милостивому кошачьему богу угодно прибрать меня, так тому и быть. Кто бы мог подумать, что меня ждёт столь бесславный конец! А ведь ещё пару дней назад всё было в полном порядке и я мирно лежал на нашем чудесном диване в доме 106а на Хохаллее в Гамбурге, а вокруг меня бушевал ежегодный хагедорновский семейный праздник. Знай я, что это мой последний праздник и последние деньки, я бы постарался насладиться ими в полной мере. А теперь, к сожалению, слишком поздно. Прощай, о дивный мир! Прощай и ты, Гамбург, жемчужина моего сердца!