Сквозь туман, по следам Цепей

Туман. Вокруг, куда ни посмотри, расстилается густой туман, который жадно смыкается буквально через пару метров. Оставляет человека в одиночестве блуждать, гадая, где он находится и существует ли вообще выход из этого места. Легкий и вместе с этим тяжелый, он белесым облаком обнимает со всех сторон, норовит прижаться поближе, чтобы его вдохнули, впустив вместе с кислородом в легкие, чтобы он был везде: и снаружи, и внутри. Энкиду никогда не видел тумана, потому что в солнечном Уруке всегда было жарко, но он знает, что где-то далеко — на других землях, через моря и горы — туманы иногда появляются. Рано утром или вечером, иногда даже днем, пока Солнце стыдливо прячется за тучами, позволяя творить всё, что угодно. И он творит, этот чудаковатый туман. То закручивается сонными песнями, то лениво плещется туда-сюда, в нерешительности замирая на границе яви и сна. Соткается в воздушно-легкие фигурки с четырьмя лапами, весело лающими на заплутавшего путника, чтобы потом прижаться прохладными боками к чужим ногам, выпрашивая ласки и проглаживаний. — Тебя вообще-то ищут, — раздается голос из-за спины Энкиду. Юноша удивленно оборачивается, потому что сквозь туман ничего не видно, и он не заметил приближения незнакомца. Эта встреча вызывает бурный восторг у четвероногих туманчиков, которые с умилительным поскуливанием бросаются к новому человеку, крутятся у его ног в попытке прижаться сильнее. Туман удивительно покладисто рассеивается на пару метров, позволяя увидеть говорящего. Молодой мужчина в свободных одеждах и с растрепанными волосами улыбается, мимолетно подхватывая одно из облачных созданий, чтобы почесать его между ушами. — Что? — непроизвольно спрашивает Энкиду, удивленно наблюдая, как под рукой незнакомца очертания тумана принимают форму щенка. — Тебя ищут, — продолжает улыбаться незнакомец, — твой друг уже всех на уши поставил, пытаясь вернуть тебя к жизни. Он такой настойчивый, что я даже отсюда слышу его скорбь. Хотя это очень странно, потому что я еще не придумал, где находится этот Город. — Я не совсем понимаю, о чём вы… — медленно произносит Энкиду, пытаясь понять, что происходит. За всё время, что он блуждает в этом тумане, юноша ни разу не встречал других людей. Он четко помнит последние мгновения своей жизни, но сейчас он жив, верно? Просто потерялся. — Ничего страшного, — всё так же улыбается незнакомец, — я всё тебе объясню, поэтому пойдем выпьем чаю. — Прошу прощения, но я не могу. Вы же сами сказали, что меня ищут. — О, это не проблема, — глаза напротив полны понимания. — Знаешь, мы сейчас находимся между мирами, и время тут течёт немного по-другому, так что лишние полчаса ничего не сделают. Зато ты сможешь удовлетворить моё любопытство. Я никогда не встречал таких как ты. Энкиду удивленно моргает. Между мирами? Он застрял между миром живых и миром мёртвых? Разве такое бывает? Юноша еще раз оглядывается вокруг себя, осматривая густой туман, прежде чем спросить: — Между мирами? А отсюда можно как-то выбраться? — Конечно, это же Хумгат, — незнаконец произносит непонятное слово как само собой разумеющееся. — Коридор между мирами, который по какой-то странной милости закинул тебя из родного мира в Город. Ну так что? Чай и история, а потом я покажу тебе выход? — Хотите сказать, что я не смогу найти выход из этого тумана самостоятельно? — предельно вежливо спрашивает Энкиду. — Когда-нибудь сможешь, ты довольно упрямый, — вынужденно признается незнакомец, легко пожимая плечами, — но это может занять намного больше времени, чем чашка чая и интересная история. — Похоже вы не оставили мне выбора… — Нет-нет, что ты. Просто я привык, что все, кто приходят сюда, имеют довольно вескую причину или желают поговорить с приятной компанией под процесс поедания выпечки. Прошу прощения, если мое приглашение показалось тебе чересчур настойчивым. — Мужчина вздыхает огорченно, сетуя на собственную косоязычность. — Все, кто приходят сюда, имеют вескую причину? — недоуменно повторяет чужие слова Энкиду. — Конечно, ведь этого Города еще не существует, я только начал его придумывать, — мечтательная улыбка служит ему ответом, — я отзываюсь на сэр Макс, можно просто Макс. — Энкиду. Что вы имели ввиду под «я только начал придумывать»? — с ещё большим подозрением спрашивает юноша, уже совсем ничего не понимая. — О, ты знаешь, все миры, которые существуют созданы или придуманы кем-то, и этот Город не исключение. Просто ему не повезло, что я его создатель, — очередная улыбка и пожатие плечами, словно то, в чём признался сэр Макс, является самой обыденной обыденностью, — я довольно ветреный, знаешь ли, поэтому тут везде туман. — Так вы Бог? — Нет-нет, не в том понятии, которое вкладывают обычно в это слово, — он незамедлительно опровергает чужие слова. — Мне не поклоняются, и у меня нет религии. Я просто гуляю тут, а сила моих мыслей и желаний создает всё вокруг. Такие как я называются Вершителями. Всё, что мы захотим, исполняется. Рано или поздно, так или иначе. — Звучит странно, — наклоняет голову Энкиду, разглядывая мужчину. Он выглядит как какой-нибудь беспечный странник, а не как существо, способное создавать целые миры по своему желанию. — Так и есть. Итак, я уболтал тебя разделить со мной великолепный лимонный пирог, который испекла Триша, когда услышала в пении тумана о том, что у них скоро будут гости? — с излишней дозой официоза спрашивает сэр Макс. — Если вы считаете, что это не займет много времени, то, конечно, я согласен, — кивает Энкиду, гадая, чем закончится это приключение. — Чудесно! Идем, — солнечно улыбается сэр Макс, прежде чем махнуть рукой, приглашая следовать за собой. Энкиду показалось, что они сделали всего пару шагов, прежде чем туман расступился перед ними, открывая взору небольшой деревянный домик с табличкой, на которой было вырезано «Кофейная гуща». Дверь распахивается, и на гостей с плохо скрытым нетерпением и любопытством смотрит девушка. — Триша, я надеюсь чай и лимонный пирог уже ждут нас? — с улыбкой спрашивает сэр Макс и негромко смеется, когда она испуганно ойкает и убегает внутрь дома. — Похоже Триша опять так увлеклась процессом выбора сорта чая, что не заварила его совсем. Идем, я познакомлю тебя с Франком. Коренастый мужчина — Франк — громкой радостью приветствует посетителей. Он проводит их в сад и почти насильно усаживает в кресла, прежде чем уйти за какими-то часами. — Волшебные часы, — загадочным тоном шепчет сэр Макс, — они останавливают время, чтобы гостям не надо было торопиться, и они могли спокойно, с душой, рассказывать свою историю. Когда глиняные кружки наконец-то наполнены и исходят паром, а разрезанный лимонный пирог щедро положен каждому по кусочку, то все усаживаются, с нетерпением ожидая услышать историю Энкиду. Его даже немного смущает столь пристальное внимание и интерес. Несколько минут юноша подбирает слова, пока не начинает свой рассказ о глиняной фигурке, что была создана богами, дабы связать цепью правителя-тирана. На благословлённой Солнцем земле, в Месопотамии возвышается великий город Урук. В те времена им правил царь Лугальбанда, который был так мудр, что одна из богинь — Нинсун — сочла его достойным, чтобы скрепить с ним узы брака, став женой. У них родился сын, получивший имя Гильгамеш, тот, кто появился на свет, чтобы стать следующим царём, равных которому не было и не будет. Но узнали другие боги, что Гильгамеш, когда вырастет, чересчур загордится и решит отказаться от поклонения богам, убедив людей в том, что они могут жить самостоятельно, будучи свободными. Не понравилось это богам, и решили они создать могущественное создание, которое победит Гильгамеша и вернет на путь истинный, заставив склонить голову. Верховный бог Ану и Богиня создания Аруру слепили из божественной глины монстра, которого наделили могучей силой, имя которой было Цепи Небес, а потом отправили на Землю. Вот только не учли они, что глиняная фигурка, не обладающая душой, просто не поймет их приказа, будучи совершенно чистой помыслами. Всё, чего она желала — это бегать вместе с другими животными по степи, защищая природу от людей. Поняли боги свою ошибку и явили видение одной из храмовых жриц — девушке по имени Шамхат — что должна она найти монстра и помочь ему обрести душу и сознание. Та со смирением приняла своё предназначение и отправилась в путь. Ей быстро удалось найти глиняное создание, которое было столь очаровано её красотой, что спокойно позволило подойти к себе. Шесть дней и семь ночей провели они вместе, пока монстр медленно принимал облик, приближённый к человеку. Из-за этого он потерял большую часть своей силы и божественности, но по-прежнему остался намного выше и сильнее любого из обычных людей, приобретя взамен разум и мудрость. Получил имя Энкиду. Он осознал своё предназначение и взял на себя роль божественного гнева и правосудия, которое должно было положить конец тирании Гильгамеша. Вместе с жрицей они вернулись в Урук, чтобы узнать, что тот всё еще ребенок, счастливо живущий вместе с отцом и матерью. Добрый и полный искренности. Энкиду был в недоумении, потому что это шло в разрез с образом царя-деспота. Он решил дождаться совершеннолетия юноши, чтобы убедиться, правы боги или нет. Наблюдая за взрослением Гильгамеша, чьи поступки были справедливы, хоть и очень жестоки, Энкиду осознал причину, из-за которой тот станет беспощадным тираном. Понимая, что высокомерие Гильгамеша проистекает от его одиночества, он попытался выполнить указ богов, намереваясь донести до царя их недовольство, но в то же время не задеть его самолюбие. Несколько дней гремела битва между Королем героев Гильгамешем и Цепями Небес Энкиду, пока не стало ясно, что победителей не может быть в этой схватке — только два трупа. Тогда царь засмеялся, высоко оценив мужество противника, и предложил разделить с ним трапезу. Очень скоро они стали лучшими друзьями, спина к спине сражаясь ради защиты Урука. Но однажды тщеславная и высокомерная богиня Иштар узнала о подвигах Гильгамеша и влюбилась. Она явилась к царю и предложила стать его женой, но он, наслышанный о её пристрастиях и легкомыслии, отказался, рассмеявшись в лицо. Оскорбленная богиня в ярости выпустила Небесного быка, чтобы он разрушил город и убил царя, уничтожив все, что ему было дорого. Гильгамеш и Энкиду остановили зверя, сломав её планы. Тогда Иштар пошла на поклон к своему отцу — Верховному богу Ану — и стала умолять о наказании для них. Гильгамеш был неподвластен богам, но Энкиду — нет. Не в силах противостоять их решению, он заболел, медленно теряя свою силу и жизнь, пока не превратился в обычный ком глины прямо на руках своего лучшего друга, поглощенного скорбью. — Вот так да, какая удивительная история, — довольно вздыхает Франк, прихлебывая мятный чай из глиняной кружки, когда Энкиду наконец-то замолкает. Они сидят в плетеных креслах, наслаждаясь неспешным разговором, пока туманные щенки с веселым лаем гоняют падающие листья. Немного лестно видеть, каким энтузиазмом горят глаза Триши, как Франк с удивлением качает головой, и как ошеломленно смотрит сэр Макс. Вершитель громко хохочет, поясняя, что уже слышал эту историю прежде, но всегда считал всего лишь мифом и сказкой. Отсмеявшись, он утирает слезы, текущие из глаз, прежде чем признаться, что безмерно счастлив лично познакомиться с одним из двух героев, чья дружба была воспета сквозь тысячелетия. Энкиду удивлен, но ему не удается выдавить ни слова из сэра Макса, который категорично отказывается пересказывать древний Эпос, якобы это может помешать реальным событиям свершиться. «Не стоит портить одну хорошую историю другой, — с извиняющейся улыбкой поясняет сэр Макс. — Та история давно закончена, а твоя еще нет». Энкиду вынужденно соглашается, хотя его интерес лишь становится сильнее. Значит ли это, что ему удастся вернуться домой и снова увидеть Гила? Поэтому он озвучивает вопрос, который уже давно его волнует: — Кстати, а как вы нашли меня в этом тумане? — О, очень просто, — с хитрой улыбкой пожимает плечами сэр Макс. — Я всего лишь пошел на звон цепей. По следам Цепей. Сначала мне было непонятно, почему человек звенит как цепь, но после твоего рассказа я еще больше убедился, какая же вселенная огромная. Божественная сила, воплощенная в виде глиняной фигурки, Цепи Небес в человеческом теле. Это так удивительно. Прекрасно. Я рад знать, что среди миллионов миров существует еще так много вещей, про которые я даже никогда не слышал. Энкиду не может с ним не согласиться. В конце концов, он сейчас сидит в несуществующем Городе, рядом с человеком, способным создавать миры, и ест лимонный пирог, испеченный девушкой-кошкой. Вселенная и правда удивительная.