Не опять, а снова

Это случилось поутру или это могла быть ночь, или любое другое время дня. Я лежала на кровати, глядя затуманенными глазами на медсестру, снующую туда-сюда. Хеймитч сидел рядом, понурив голову, не осмеливаясь смотреть на меня. Каждый раз когда я вспоминаю его, во мне разгорается такая ненависть, какую я не испытывала никогда ранее в жизни. Он не спал. Он ни разу не засыпал рядом со мной. Боится, что я наброшусь на него, как сделала это тогда на планолете, на котором мы прибыли в этот дистрикт. Ничего, кроме этой злосчастной палаты я не видела, не считая тех мрачных коридоров, в которых я пыталась спрятаться от мира. Но каждый раз меня находили. Приводили обратно и накачивали сильнейшими успокоительными. — Как вы себя чувствуете, мисс Эвердин? — услышала я. Не дождавшись от меня ответа или даже взгляда, медсестра вышла из палаты. — Мне тоже хреново, солнышко. Хеймитч сидел всё в той же позе. Голос его доносился издалека. Неужели мой слух повредился настолько, что я не слышу, что говорят в трех метрах от меня? — Я не жду, что ты простишь меня, — продолжал он. — Не думаю, что это как-то изменит ситуацию. Я бы с удовольствием спас вас обоих. Не получилось. Ненависть разгорается в моей груди пуще прежнего, шепча мне: «Он врет. Убей его. Это его вина». С эмоциями у меня всегда была какая-то неполадка. Я с ними никогда не была в ладах. И я набрасываюсь на старого ментора. Тянусь к его шее. Всего одно движение и он умрет. Всего одно. Но даже этого я не успеваю сделать. Меня оттаскивают от него, пока я кричу. Нет, ору, как раненый зверь. Я чувствую, как игла ловко без препятствий проникает через кожу на шее. И я отключаюсь. Снова. Вот только на этот раз все по-другому. Так легко, будто ты паришь в воздухе, и ничто тебя не держит на этой проклятой земле. Странное чувство… Оно заставляет мои губы невольно вытянуться в улыбку, а вскоре я и вовсе захожусь в смехе. Не в истерическом, не в наигранном, а в самом настоящем. В последний раз я так смеялась еще задолго до моих первых игр. Когда еще папа был жив. Я знаю что это. Умиротворение. Кажется, так его называли. Я умиротворена.

***

Просыпаюсь от странного тепла под моим боком. Открыв глаза, я замечаю рыжего наглого кота, примостившегося между мной и Прим, свернувшейся калачиком не небольшой постельке. Прямо как дома. В Шлаке. Стоп, чем это пахнет? И почему кровать такая жесткая? Я резко, чему не была рада моя несчастная голова, села на жесткой кровати и начала оглядываться. Но мне это было не нужно, я итак знаю это место. Я здесь родилась и здесь же выросла. Не веря своим глазам, я аккуратно, чтобы не разбудить Прим, слезла с кровати, которая была вполне себе материальной. Впрочем, как и все в этом обшарпанном полуразвалившемся доме. Нет, я точно помню. В последний раз я была в палате в Тринадцатом Дистрикте, пыталась убить Хеймитча за то, что он не спас Пита. Помню, как игла пронзила мою шею, и в меня прыснули транквилизатор. Тогда почему я сейчас здесь? — Китнисс, — услышала я заспанный голос сестренки. — Ты на охоту? — Охота? Прим, ты о чем? Где мы? — Мы дома, — ответила она мне непринужденно, тревожно глядя на меня. — Китнисс, ты в порядке? Ты заболела? — Нет, я не заболела, — пролепетала я. — Я пойду на охоту. Выбегаю из дома. На улице меня встречает солнце, едва поднимавшееся на горизонте. Все еще ничего особо не понимая, я направляюсь в Деревню Победителей. По моим соображениям Хеймитч должен быть там. Так и оказалось. Я нашла ментора в луже из собственной рвоты и еще чего-то, что для меня интереса не представляло. Бросив его в таком состоянии, я побежала к своему дому. Он стоял правее через два дома от дома ментора. Дверь была закрыта. Через окно я увидела, что в гостиной не было ни одной мебели. Ничего, что говорило бы: «Здесь живут люди! Здесь живет семья Эвердин!». По крайней мере, жила. Я ринулась к дому Пита, но и там обстановка была похожей. Неужели Капитолий успел прибраться в домах? Тогда почему здесь находится Хеймитч? Почему здесь находимся я и моя семья? Почему Прим выглядит двенадцатилетней? Я совсем ничего не понимаю. В прошлый раз, когда я была в себе, я находилась в Дистрикте-13, в их медицинском центре. Но что я имею сейчас? Дом в Шлаке, ментора, валяющийся в своей рвоте, а еще два голодных желудка, о которых я благополучно забыла. В лесу я подстрелила жирную куропатку и понесла ее домой. Когда я с этой тушей появилась там, мама удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Потом я вспомнила, что в те годы я продавала все, что подстреливала, на рынке, а домой приносила лишь то, что мы могли съесть сегодня, не оставляя ничего на завтра. Прим ушла в школу, и я спросила у мамы: — Сколько еще до первой жатвы Прим? Мама даже не удивилась моему вопросу и ответила: «Месяц». Месяц. Всего один месяц. Мы можем сбежать, как это предлагал некогда Гейл. А как же Пит? — прошептал мне голос в голове. И Пита заберу. Он не откажется, если я скажу, что так нужно. Он мне доверится. Но это ведь не твой Пит, который прошел с тобой две игры. У него есть семья. Родители и два брата. Он их не бросит, — шептал мне голос. — Разве тебе не нужно в школу, Китнисс? Опоздаешь, — вывела меня из раздумий мама. Точно, я ведь все еще хожу в школу. Я пока еще обычный подросток. Не трибут, не победитель, не напарник, не Сойка-Пересмешница. Еще нет. Пытаясь понять, явь это или нездоровые фантазии моего помутившегося шаткого разума, я шла в школу, пока не врезалась в кого-то. — Прости, — начала было я извиняться, но все слова застряли комом в горле. Передо мной стоял Пит. Я врезалась в Пита. — Нет, это ты прости, — лепечет он, поднимаясь с земли и оттряхивая грязь. — Ты в порядке? — Пит беспокоится, когда я по-прежнему молчу и неотрывно гляжу на него. Нервно киваю головой и бросаюсь ему на шею, удивляя парня. Он не шевелится, наверное, боится спугнуть. Ну, или парень просто в шоке, — слышу я ехидный голос старого ментора у себя в голове. Отлично, теперь я и голоса слышу. Медленно отпускаю Пита и отхожу от него на три шага подальше, боясь не удержаться и вновь наброситься на него. — Я в порядке, — слишком радостно выкрикиваю я, привлекая ненужное внимание. — Я в порядке, — уже шепчу я, посмеиваясь. — Я услышал, — также шепчет мне парень, одаривая меня своей улыбкой. Как я по нему скучала! Как я скучала по его голосу, по улыбке, по его волосам. Не меньше я скучала и по его губам, если уж быть предельно честной с собой. И находиться рядом с молодой копией своего… Кстати, а кто он мне? Друг, напарник, союзник, жених, любовник? Кто из них? Любимый, — подсказывает мне внутренний голос. Любимый. Смакую это слово в своем сознании, пока Пит предлагает мне вместе дойти до школы. С радостью соглашаюсь и иду вслед за ним, не веря то ли своему счастью, то ли злой шутке собственного мозга. Но чтобы то ни было, я намереваюсь задержаться здесь подольше. А явь это или фантазия, я решу потом.