Мы живы

Светало. Вновь дымом затмлённое солнце Солдатам явило безжизненный лик. По серому небу мгновенно пронёсся Далёкий холодный стальной штурмовик. Над тёмною пущей на горизонте Огненных залпов сверкали огни. Тучи толпились над нами, казалось, Словно стервятники были они. Мы задыхались от едкого дыма, Что за собой оставляли, спеша, Танки, тяжёлые бронемашины. Он въелся нам в кожу, слепил нам глаза. В густой пелене безнадёжно плутали — За белой стеною не видно ни зги. Лишь с поля боя до нас долетали Артиллерийских орудий толчки. Передо мною машины шумели, Солдаты ворчали, кто-то стонал, Колёса скрипели, моторы гудели И рокот далёкий до нас долетал. Мы шли уже долго. Сколько — не знали. Времени уж потеряли мы счёт: Следить за часами, когда ты едва ли Можешь увидеть, кто справа идёт? Нет, бесполезно. Под сапогами Грязь липла к подошве, тянула к земле. Ноги неприподъёмными стали — Так сильно трясина тянула к себе. Между воронок, между окопов, Как будто нарочно петляя, наш путь Тянулся так долго, что поворотов Не сосчитать. А как отдохнуть Нам всем хотелось, присесть у дороги, Покурить, поболтать — идём уж давно. Но, несмотря на гудящие ноги, Мы шагали вперёд, будто нам всё равно. И вдруг на пути среди грязи и пыли Мелькнуло цветное, живое пятно, Что все вокруг стороной обходили, Чтоб не затоптать ненароком его. Средь гильз и окурков, под сапогами, Здесь, в тени танков и броневиков, Сквозь землю стальную пробился тот маленький Хрупкий зелёный живой стебелёк. Росточек был тонкий и слабый, белёсый, Тянул к небу хилые листья свои. Лишь тусклое солнце и скудные росы Давали ему силы, чтобы расти. Вокруг него наши ребята столпились, Покуривая и ворча меж собой. «Как думаешь, роза? Иль может быть ирис?» — Спросил у друзей молодой рядовой. «Ну, тоже мне, много ты ирисов видел? Иль роз, что росли бы прям на пути?» — К ростку старшина наклонился поближе. — «Нашел же ты, братец, место расти… И время…» — он затянул папироску. Ему молодой рядовой отвечал: «Признаться по правде, не видел я розу И ириса тоже. Я в книжке читал». «Ну, нет уж, брат. Книги — это другое. Хоть ирисов не было, где я живал, Могу сказать точно, не беспокоясь: Это — обычный лесной одуван», — К нам подошёл коренастый парнишка, Что в своё время лесничим бывал. «Ирисы, розы, да хоть бы и шишка — Не выживет здесь», — распрямившись, сказал Нам старшина, — «Затопчут, сломают. Не место здесь этому чуду расти». «Так мы уберем его: пусть выживает Где-то в прохладной деревьев тени!» — Длинный, худой паренёк кареглазый Седому ответил. — «Я уж сажал В землю зелёные саженцы с мамой. И этот посадим, чтоб отдыхал!» «Что ж, пусть отдыхает», — седой согласился И вместе мы, пятеро крепких ребят, Слабый росток от земли оторвали И посадили в лесу, средь коряг. Кто землю копал, кто рыхлил, кто сажал — Каждый что-то вложил в этот слабый цветок. Кто снегом обсыпал, кто камни таскал — Каждый солдат нам помог, кто чем смог. Все эти люди, что шли с поля боя, Где жизней лишили немало врагов, Сейчас спасали такое простое, Такое родное нам существо. И я вдруг подумал: «Ребята, мы живы! Как этот зелёный и светлый росток, С трудом мы пробились сквозь сталь и сквозь глину, Нас не затоптали подошвы сапог. Меж гусениц танков, в глубинах окопов Мы выживали, к свету стремясь. Нас не сразили ни пули, ни ропот Артиллерийских орудий. Тогда Мы не сдались, когда всё полыхало, Мы не сдавались, теряя друзей, Мы шли вперёд, жизнью мы рисковали Ради чего? Да ради людей. Ради всей жизни на нашей планете, Ради бодрящего чувства того, Что сводит с ума, что переменит Наше сознанье. То, без чего В жизни нет смысла: подъём и паденье, Сердца неряшливый, сбитый толчок, Слепящий луч света, с утра птичье пенье, Волненье, смятенье и новый скачок, Пленящее это в груди ощущенье, Как будто цепями сковали тебя И трудно дышать, головокруженье И жилка, пульсирующая у лба. Вдох, свежего ветра прохладный порыв, Цветов аромат, мягкий хвои покров Холодной воды сладкий вкус, шёпот нив И голос, что с детства беречь ты готов». Впервые увидев тот света клочок, Я чувствовал, видел и слышал: я жив. И вот, получив новый к жизни толчок Мне легче уж было свой путь пережить. Светало. Сквозь плотные серые тучи Едва пробивался к нам солнечный лучик. На поле пустынном, на чёрной земле Росток пустил корни в кровавом песке.