Прокат

      — Не буду спрашивать, — проговаривает Тэн, обнаружив Юту на пороге своей квартиры. Он пропускает его к себе с абсолютно отрешённым видом. Они давно не виделись. Вот так — лицом к лицу.       — А ты рискнул бы? — язвит Юта, проходя внутрь не разуваясь, зная, что Тэна это не устраивает. Он даже куртку свою не удосуживается снять.       Тэн сейчас молчит. Прислонился спиной к стенке, скрестив руки на груди, и наблюдает за действиями Юты из-под своей темной, сто раз перекрашенной, чёлки. Тот только застывает на месте перед дверью в комнату, не решаясь туда войти. Почему-то нервы начали трещать только сейчас, и это жутко выводит. С чего ему вообще нервничать?       — Чего-то ждёшь? — спрашивает Тэн, наклонив голову вбок. Наверняка, ему забавно наблюдать за нерешительностью Юты. Правда, Юта, скорее всего, сам себе это выдумал.       — Конца света жду, — огрызается старший, разворачиваясь к парню. Чем непоколебимей Тэн — тем злее Юта.       — Ну хорошо, — цыкает тот, — дверная ручка не кусается. То, что за дверью — тоже, — усмехаясь отвечает Тэн, но в его усмешке нет ничего плохого, а кому-то так не кажется.       — Помнишь, я как-то давно сказал, что ты мне нравишься? — сощурив глаза, обращается к Тэну, — я имел ввиду наоборот.       Юта понятия не имеет, откуда у него это простое желание кого-то ужалить сейчас. Но порой приходит в голову мысль о том, что нужно научиться контролировать тягу к неосознанному разрушению связей с людьми.       Их отношения охладели только с одной стороны. Тэн слишком мудрый, чтобы обижаться, он скорее пойдёт навстречу, чтобы заживить все раны и заделать косяки. Зато Юте по нраву чувствовать к нему нечто странное. Да, глупо, и в ситуации уже сто раз разобрались, но осадок остался. Возможно, в нем говорит ревность, но Юта до сих пор считает глупым то, что Сычен так и остался жить у Тэна. Так может и паранойя развиться. Он постоянно убеждает себя в том, что Сычен не поступит с ним плохо. И Тэн тоже. Может, их дружба уже не так крепка, по инициативе самого Юты, но он все равно ему более-менее верит. А указывать Сычену, что ему делать, а что нет — не в силах Юты. Он может только повозмущаться, настоять на своем, но не принять решение за самого Сычена.        Юта и правда уже смирился с тем, что его парень живёт с его другом, с которым как-то переспал в наркотическом угаре… Но вот только от того, что Сычен ничего не помнит, легче только ему самому. Но вряд ли от этого проще Тэну, который помнит все. Ему наверняка было обидно, как только он узнал всю прелесть «подозрительной податливости» своего приятеля. Юта не может знать, что у него там в голове. Мысль о том, что Сычен ему не по-дружески нравится, кажется бредовой, конечно, но он как-то подсознательно избегает встреч с Тэном. Посиделок стало меньше, совместных гулянок с ним и Джонни. Причем контакт рвётся только со стороны Юты.       Забавно, что когда-то совсем давно, Тэн, на какое-то время, стал для Юты даже ближе Джонни. Он его лучше понимал. Это как раз было после старшей школы. Отстойный период. Джонни его только постоянно душил опекой, переживал, а Тэн сочувствовал ему, но пытался отвлечь. Его выводило это непонятное состояние Юты — вечно подавленный, раздражительный и просто грустный из-за проблем с наркотой. Хоть тогда они знакомы-то были меньше года, но Тэн уже знал об этом. Секрет его офигенности был прост — он просто разрешал Юте делать все, что он хотел, чего не одобрял Джонни. Хочешь алкоголя? Пей, пока не свалишься с ног. Хочешь драйва? Танцуй в центре Таймс-сквера. Хочешь умереть? Так попытайся сделать это красиво! Безумная задумка или просто идея, включающая в себя риск — все это было придумано Тэном только для того, чтобы отвлечь Юту, попытаться переключить. И это время, проведенное с младшим, Юта действительно запомнил, как нечто необычное и… приятное? Да, именно, приятное, веселое, интересное, занимательное…       «Делай все, что хочешь, посмотрим, что из этого будет, и хватит ли тебе сил на самовыпил. А я вот пойду веселиться, получать от жизни только все самое классное, пока ты будешь продолжать сидеть в себе» — эти слова Тэна Юта впечатал себе в память. Даже Сычена он тянет из своей ямы, пользуясь точно таким же методом… Точнее, тем самым.       — Я тоже по тебе скучаю, — грустно улыбается Тэн, подняв голову на Юту. Тот опускает глаза, промолчав. Почему-то чувство вины заскреблось о стенки души. Но, может, уже хватит драмы на один день?! Потом разберутся! Юта, не выдержав этого напряжения, снова подходит к комнате, аккуратно открывая дверь и проскальзывая за нее.       Он был в квартире Тэна очень давно. Здесь ещё не было ничего обустроено, зато сейчас приятно даже просто стоять в этой комнате. Очень уютно, особенно сейчас, когда в комнате уже немного темновато, только на столике светится одна тусклая лампа. А ещё сразу видно, что это место обитания человека, повернутого на творчестве — картинки на стенке, стикеры на зеркалах. А ещё, как обычно, у Тэна жуткий порядок. Зайти Юте в его комнату, это как демону пробраться в церковь.       Юта переводит взгляд на огромный матрас. Сычен лежит на самом его краю. Восемь часов вечера, он точно не спит, скорее дремлет. Когда он погружается в сон, то его глаза немного открыты. Сначала Юте казалось это жутковатым, а потом он уже даже к этому привык.       Юта тихо проходит вглубь комнаты, прикрыв за собой дверь. Он подходит к окну и опускает створку вниз, закрывая его и ненадолго цепляя за окном пасмурный пейзаж, пропитанный непонятной грустью. На улице уже прохладный октябрь, а Сычен так и продолжает спать прямо под открытым окном, ну что за дурак? Юта аккуратно забирается на матрас, укладываясь рядом с ним. Он рискует легонько приобнять его рукой за талию, неуверенно притягивая парня к себе и утыкаясь лбом ему в спину. Юта как нашкодничавший кот, которому внезапно стало стыдно за свои проказы. А у котов, вроде как, совести не бывает.       — Я прекрасно понимаю, что это. Когда ты лежишь подряд несколько дней в постели без сил, и каждый день похож на глотание стекла. Иногда тебе не интересно, который час или не важно, сколько ещё этих мерзких дней прошло, что происходит сейчас, потому что нету смысла абсолютно ни в чём. Ты просто хочешь дождаться конца этого замкнутого круга, но при том вновь и вновь просыпаешься тут же со своей головной болью, проблемами, либо же их призраками. И я не знаю, насколько тебе вообще не похер сейчас на то, что я говорю, но я считаю важным за тебя! Слышишь? Считаю важным для тебя, чтобы ты знал, что я тут, в этой чёртовой квартире, где мне не особо хочется находиться, но я с тобой, — Юта делает небольшую паузу, громко выдохнув. — Делай все, что хочешь, пока не надоест, и пока ты не восстановишься. Только не смей выходить в окно или что-то подобное, я знаю, что тебе, возможно, хочется этого. Хочешь уезжать в на свою улётную учёбу? Окей, это твоё решение, я поддержу тебя, но не принимай его без меня. Хочешь меня кинуть? Окей, но давай сначала обсудишь это со мной, чтобы я так же покричал на тебя, подумал обо всем… — становится тише на последних словах, планируя завершить свой монолог, но не получается свернуть все, — много подумал и да, знаешь, решил бы, что не смогу тебя просто так взять и отпустить…       В комнате стало вдруг очень тихо, только из соседней комнаты, или, возможно, даже на этаже выше слышится звук телека. Сычен и вовсе как будто дышать перестал. Но Юта даже готов смириться с его отстойной игрой в «спящего», только пускай снова не толкает его от себя. Сычена трудно убеждать не то что в чьих-то чувствах или действиях, его трудно убедить даже в своих….       Юта так и продолжает прижимать парня к себе. Такое чувство, будто он все это время, пока они занимались подобием строения отношений, держал его так близко к себе и так крепко, что ни о какой свободе выбора и речи быть не могло.       Юта слышит, как Сычен тихо выдыхает, и у него, кажется, немного расслабляются плечи. Он с замиранием сердца слушал каждое слово Юты, чувствуя при этом растворяющееся, точно магическим способом, беспокойство и приходящие ему на смену чувство умиротворения. Младший поворачивает голову на Юту, цепляя взглядом копну немного волнистых тёмных волос, собранных в причудливую, но любимую причёску старшего. Если честно, то Сычену со временем она тоже очень полюбилась. Благодаря хвосту сверху и распущенным волосам снизу, Юту легко было вычислить среди толпы. Да и в принципе, длинные волосы ему идут.       — Прости, что разбил тебе нос, — тихо проговаривает Сычен, опустив глаза.       — Аналогично. Дурак, — бубнит Юта, а потом отрывает лицо от спины, взглядывая на Сычена. Лёгкая улыбка снова появляется на губах.       Сычен переворачивается на другой бок, чтобы быть лицом к Юте.       — Не думай, что я пытаюсь тебя топить, — Юта прикрывает глаза. — Ты правда хорошо справляешься, лучше, чем даже я. Я был слишком увлечен твоим надзирательством, чтобы сказать это раньше, — останавливается, думая о том, что хочет сказать, и как это выразить. — Я боюсь перестать быть тебе нужным. Ты в последнее время потерял интерес ко всем нашим прежним делам и лёгкой жизни, как я понял, потому что ты уже давно гоняешься за мечтой о просвещении своей умной башки, своей конкретной цели и так далее. И мне грустно, да, именно. Это твое непостоянство и спонтанность… — сильно хмурится, из-за чего на лбу собираются мелкие морщинки. — Хочу то, а теперь это… И мне трудно. Я уже привык ко всему. А привычки… я ненавижу их лечить, да ты и сам знаешь… — заглядывает в глаза.       Опять молчание, а потом, Сычен тянет руку к волосам Юты, зачесывая их за ухо, и губы легонько расползаются в улыбке. Слова Юты отдаются теплом где-то внутри, заставляя испытывать одновременно бурю смешанных чувств. Забавно, что такой нахальный, вредный парень вроде него — всегда искренен, и искренен во всем. В высказывании недовольства, в признании оплошности, в выражении чувств, даже если ему это трудно.       — Нужен ты мне, как рыбке зонтик, — Сычен широко улыбается, из-за чего глаза становятся похожими на полумесяцы. — Иногда такой дурак… — нежно проводит костяшками по разбитой им же скуле, сожалея о том, что натворил в порыве. — Как это ты мне нужен или нет? Как будто бы ты думаешь, что я тобой пользуюсь. Ты со мной, и я, как ни странно, безумно рад, и этим все сказано. Где бы я был сейчас без тебя? — сдвигает брови к переносице. — С тобой в моей жизни как будто бы перелистнулась новая глава. Тебе не с чем сравнивать, но я точно могу сказать, что я становлюсь счастливее. Даже если сейчас я кажусь неопределенным в своих действиях. И… — протягивает он через пару секунд, складывая ладони под щёку, — ты же помнишь, что мне не нравятся парни? — тихо смеётся, рассматривая озорным взглядом лицо напротив и наблюдая за опущенными, подрагивающими веками.       — Конечно, — хмыкает Юта, — мне тоже, — поднимает глаза на Сычена.       — Тогда… почему мы лежим вместе? — прыскает от смеха Сычен, из-за чего Юте, уловившему его настроение, тоже становится смешно.       Кто-нибудь сможет сказать, что мелкие ссадины на их лицах они сами друг другу надарили?       — Да черт его знает, — немного успокоившись от приступа эйфории, проговаривает Юта, — отодвинься!       Он легонько толкает Сычена от себя, отодвигая его так, что тот чуть не падает с края матраса, но быстро спохватывается, снова двигаясь ближе к Юте.       — А вообще, я могу придумать кучу шуток на эту тему, — старший немного ухмыляется, зная, что скорее всего смутит этим Сычена, если начнет придумывать.       — Что с твоей коленкой? — опустив глаза, Сычен замечает разорванную штанину, запачканную в грязи, а ещё, кажется, на ней есть кровь.       — А это? Ну я подумал, что раз уж я, в каком-то смысле, в отношениях с самой настоящей китайской мафией, — в кокетливой манере начинает Юта, проведя ладонью по чужой шее, на что Сычен цыкает, не сдержав улыбку, — то должен соответствовать Чайнатаунскому стилю. Представляешь, драное шмотье сейчас в моде? Боже! — с неподдельным удивлением выдает он, широко распахнув глаза. — Я могу нацепить на себя все вещи, которые сожрала моль в моем шкафу и стать самым крутым на своём районе.       Какая это ещё мода? Юта, это ведь ты! С вроде как заплетёнными волосами, которые неряшливо торчат в стороны. С пятном, вероятно от колы, на белой футболке с какой-то потрескавшейся картинкой, да ещё и в этих широченных штанах, с дыркой на колене. Ты чёртов кадр! Это никогда не перестанет забавлять Сычена, и он мысленно добавляет этот пункт к воображаемому списку того, что ему больше всего нравится в Юте.       — Юта, — смотрит на него исподлобья Сычен, — никогда не поверю, что ты будешь пытаться соответствовать чему-либо, поэтому скажи теперь честно, — вскидывает брови.       — Ой, да блять, от копов убегал! — немного раздражённо выдает Юта, перекатываясь на спину.       Сычен тихо смеётся, немного даже умиляясь манере старшего «психовать».       — Знаешь, да, это очень смешно, — Юта быстро поворачивает голову к Сычену, запуская пальцы в свои волосы из-за воспоминаний о недавнем стрессе. — Но пока я убегал от них, знаешь, что я воображал? Представлял, как меня запрут в тюрягу, на пару годиков, мотать срок, а я вот с тобой поцапался. Думал, вообще больше не свидимся. Прикинь! — восклицает он, всерьёз задумавшись о том, куда его угораздило. — Да ты бы и не узнал, где я. Посчитал бы, что я слился и в отчаянии погнался бы далеко-далеко за своей мечтой в супер-пупер шарагу, так и не узнав, что я всегда был где-то рядышком — куковал в одиночной камере, каждую минуту ощущая, как же мне без тебя тоскливо. И да, своего мнения я не меняю, я считаю глупым все эти твои попытки смотаться куда-нибудь, можешь хоть ещё несколько раз разбить мне нос, — честно проговаривает Юта, надолго задерживая взгляд на парне.       — Я знаю все это, — кивает головой Сычен, — ты же ведь не умеешь врать, даже если сильно постараешься, поэтому всегда говоришь правду, пускай, она и основывается только на твоем восприятии. Часто на эмоциях, поэтому не фильтруешь слова. Это меня и ранит. Понимаешь, мне всё время хочется что-то поменять. Из крайности в крайность. Я слишком отчаянный, и у меня, хоть и реже, но случаются моменты, когда мне не очень хорошо. Поэтому, когда я думаю о чем-то, то я почему-то уверен, что мне поможет та самая идея, которая только пришла ко мне в голову, — спокойно проговаривает он, а потом, задумавшись, начинает разглядывать картинки, весящие на стене за Ютой. — А домой…. ты же знаешь       — Ты туда не вернешься…

*Flashback*

      — Что это на тебе? — раздаётся голос отца за спиной, и Сычен, ничуть не испугавшись, медленно на него поворачивается.       Глубокий, изучающий взгляд злых глаз заставляет немного напрячься, но какой вред теперь он сможет причинить? Сычен ведь сам решил, что больше ни от чего не будет зависим, так? За эту неделю, он уже перетаскал большую часть своих вещей к Тэну, намереваясь больше не возвращаться сюда, так что его держит?       — Ты так собираешься выйти в люди? Что это за дрянные побрякушки? — подходит ближе и дёргает за цепи на джинсах, — Во что ты одет? Чтобы мой сын выряжался в такое?! — начинает наступать на него.       Мужчина больно хватает Сычена за подбородок, чтобы заглянуть в лицо. Тот только окидывает его безразличным взглядом, замечает вздувшуюся венку на лбу и чувствует тяжёлое дыхание. Но что с этого? Он был в заложниках, и к его виску было приставлено дуло. Он в прямом смысле находился на границе жизни и смерти. А сейчас? Разве все настолько страшно?       — Слава Богу, а я уж думал, у тебя морда вся раскрашена. Свои оленьи глазки не думал подчеркнуть ещё? — мерзко усмехается, а потом грубо толкает от себя Сычена. — А что потом, с парнями будешь ластиться? — снова этот острый взгляд и усмешка, но почему-то сейчас Сычен не чувствует в нём угрозы.       Хочется рассмеяться ему в лицо, сказать, всё, что на уме, чтобы не оставлять после себя пустых клеточек. Пускай, запомнит его главным разочарованием, непослушным ребёнком, безнадёжным сыном! Что с этого будет? Пускай, хоть всего его обругает в последний раз, и эти слова останутся только в стенах этой комнаты, но не увяжутся за ним больше никогда!       — Кажется, — начинает Сычен, формулируя мысль, — только в этом я тебя не разочаровал, — злостно произносит, не сдерживая, как будто победной, ухмылки на губах.       В лице напротив, как в маленькой книжке с действиями, проскальзывает столько страничек неоднозначных эмоций. Непонимание, испуг, злость, ненависть. А Сычен только что как будто бы почувствовал свое превосходство, впервые за столько лет, он чувствует в себе силу дать отпор, впитывая все эти эмоции. Он немного задирает голову и делает шаг назад, смотря свысока на того, кто так долго его держал с поводком на шее. Чёрт побери, это ведь так смешно?       — Повтори, — от злости задрожал голос, а плечи у мужчины вмиг становятся напряжёнными, как будто бы он вот-вот накинется на него, как петух, и выклюет глаза.       Кажется, Сычена пропало чувство самосохранения, и ему до ужаса нравится наблюдать за чужими страданиями. Его отец чувствует же это? Ему больно? Ему мерзко? Какой ужас! Единственный сын, а так обезнадёжил! Позор! Позор! А Сычену только и радостно, он ведь не всего лишь приложение на последних страничках к книжке про семейку Дун. Теперь уж точно нет! Есть даже такое ощущение, что он слишком сильно ударился головой, когда его взяли в заложники. Но разве на это не плевать?       — Неси ружьё, — подходит чуть ближе и точно так же, как и отец любит, заглядывает ему в глаза со всей ненавистью, вызывая у него удивление. Хорошо, что в росте Сычен ему уступает всего лишь немного, — папочка, — легонько улыбается, сверкая глазами.       Интересно, почему человек всё время говорящий про него много отрицательного, сам удивляется тому, что его слова подтвердились? Мысли материализуются, так ведь? Тогда получай!       — Ты урод! — вопит мужчина через несколько секунд, а потом замахивается на него кулаком. Сычен никогда ему не отвечал, будучи уверенным, что даже его физподготовка не вытянет, но он ведь даже не пробовал. Может, в обычное время Сычен и был бы слабее этого зверя, но на этот раз адреналин, вся его ярость и озлобленность обращаются и как будто бы становятся дополнением к его силе, поэтому он успевает остановить чужую руку и сдержать натиск, чувствуя, как внутри растекается чувство окрыления, будоража все внутри.              — В том, кто я есть, — в глазах огонь, — виноват только ты, — Сычен шипит через зубы, продолжая удерживать кулак. — Это ты строил вокруг меня забор, поэтому я и не обязан был слушаться, ведь за меня всё было решено! Куда бы я не свернул, всё всегда будет только так, как ты захотел! Вот и получай! — уводит от себя чужой кулак.       — Ты мне противен! — кричит в лицо, а потом подходит ближе, хочет снова поломать?       — Будто бы я раньше этого не знал!       Сычен, пнув его по ноге, сильно толкает от себя, из-за чего тот даже теряет равновесие. Парень хватает рюкзак и проносится мимо него вниз по лестнице и как только хватается за ручку парадной двери…       — Сычен?       Он оборачивается на женский голос. Его мать растерянно смотрит на него, стоя в арке, ведущей на кухню. Наверное, крики долетели и до нее. Она тоже не сможет его остановить. Точно не силой. Тогда теплом и материнской любовью? Хах, нет. Её словам Сычен уже давно научился не верить. Слишком много лжи за все эти годы и веры в методы воспитания своего супруга.       Слышатся шаги, заставляющие обоих перевести взгляд на лестницу.       Сычен почему-то не сдвигается с места, хотя сейчас он легко может выбежать из дома, оставив за спиной уже оледеневший ад.       Мужчина останавливается на середине ступеней, заглядывая с презрением в глаза сына.       — Не возвращайся, — голос дрогнул, что поразило Сычена, и он даже неосознанно слегка наклоняет голову вбок. Неужели его надзиратель так не уверен в том, что он послушается его слов? Или он этого и боится?       — Не волнуйся, — Сычен хмыкает, мотнув головой в сторону матери, сталкнувшись с её непонимающим взглядом, она даже рот открыла от удивления и разворачивающейся здесь драмы, — не вернусь, — кидает, понижая свой тон.       Он дёргает дверь на себя и быстро выходит, громко хлопая ею.       

*Flashback*

                    — Ну так что, город ветров отменяется? — Юта берёт руку Сычена в свои, заметив, как он померк. Наверное, опять выцепил тяжелый момент из своего ещё совсем свежего прошлого. — Ты пока думай, но вот я уже купил ветродуйки. Вот это будет тебе развлечение! — оставляет поцелуй на его разодранных костяшках.       — Ты серьезно? — нахмуривается Сычен, чувствуя явный подвох.       — Нет конечно, к черту тебя, — хмыкает Юта, сведя брови к переносице.       — Не вечно же мне оставаться у Тэна… — тихо проговаривает Сычен, на секунду дернув уголками губ.       — Ух ты! — всего одна фраза, а Юта уже переигрывает. — Хоть в чем-то я с тобой соглашусь, ты прекрасно знаешь мое мнение на этот счет…       — Юта, — Сычен как-то взволнованно обращается к нему, сжав чужую руку в своей, — помирись с ним, хватит отдаляться.       Снова эта жалостливая мина на лице, как же сильно Юта не может её терпеть, сразу хочется отвернуться и забыть то, о чем они говорили. Слишком уж часто младший поднимает со дна тему их с Тэном отношений.        — Мне очень грустно от того, что я сделал, но ещё хуже от того, что это повлияло на вас. Пожалуйста, не теряй такого человека, как он. Он же тоже сыграл какую-то роль в твоей жизни?       Сычен пытается словить чужой взгляд, но Юта прячет глаза от него. Сычен же чёртов мастер залезать через них в душу и, переворошив там все, достать, не понять из-за какого закоулка, чувство вины, сожаления и прочее-прочее, что Юта просто ненавидит на себе испытывать. А Сычен, конечно же, не в первый раз говорит об этом, но Юта не хочет прислушиваться.       — Я подумаю… — холодно отвечает старший.       — Юта, пожалуйста, — Сычен чуть усерднее пытается заглянуть в лицо, двинувшись ближе.       — Сказал же подумаю! Отстань! И так весь настрой портишь своими переездами, учебами, — немного заводится Юта, резко подняв голову, из-за чего Сычен, от неожиданности, немного отпрянул от него. Черт… Юта же учился держать себя в руках, правда.       — Чтобы съехать от своего друга, — начинает Юта, кашлянув раз, — не надо валить за дохреналион километров, прикинь? — Юта снова притягивает Сычена к себе, целуя в лоб, пытаясь успокоить их обоих, — можно просто съехаться с другим своим другом, который в разы-в разы, — проговаривает, оставляя мягкие поцелуи на щеках и заставляя Сычена всего скривиться, ведь ему это так не нравится, хоть даже и приятно… — лучше того, — оставляет ещё пару чмоков в губы, не выпуская из объятий.       — Юта-а, — начинает возмущаться Сычен, так и не научившийся переваривать чужие ласки.       Юта останавливается, насладившись сполна этой неоднозначной реакцией Сычена, а теперь аккуратно расчищает его лицо, убирая пряди волос со лба.       Повисает молчание, а Юта переворачивается на спину, раскидывая руки. Он, уставившись в белый потолок, надеется заняться увлекательным рассматриванием люстры или лампочки, но к великому сожалению и к своему удивлению, их там не обнаруживает. Вот же! Получается, даже занять себя нечем, кроме как снова перебирать мысли в голове, конечно. Снова становится невыносимо грустно…       — Когда будешь уходить из проката, — начинает Юта, продолжая залипать в потолок, не веря всему тому, что говорит, — то порекомендуй своему зверю-начальнику одного классного парня, который в прокате дольше тебя, хоть ни разу и не стоял за кассой.       — Бросишь «зелёное наследие»? — немного помедлив, заинтересованно спрашивает Сычен, двигаясь ближе к Юте.       — Не хочу терять деньги так быстро, — всерьёз задумывается над словами. — Может, стану вторым Тэмином. В любом случае, не хочу терять прокат. Слишком много воспоминаний… хороших, — с трепетом проговаривает старший, улыбаясь плёнке моментов, пролетающей в сознании. Разговорчики с Тэмином, перед тем, как отправиться на нелюбимую работу, знакомство с Сыченом, вечные посиделки с ним, неловкий эпизод, навсегда изменивший их отношения, отличные развлечения после того, как табличка на двери повернется надписью «закрыто». — Кстати, и не такое уж он и забытое место, как я думал. Может, все у него только впереди.       Не хотелось бы верить, что то место, с которым ассоциируется уйма ярких воспоминай, место, окутанное ностальгией — просто забылось и покрылось пылью.       — Хотя, куда там, может быть, я вообще хочу присоединиться к твоей авантюре и свалить куда-нибудь с тобой? — ухмыляется Юта, даже не посмотрев в сторону Сычена.       Младший поднимает голову с подушки, не веря тому, что услышал. Его настораживают слова Юты по многим причинам…       — Нет-нет, — Сычен вдруг поднимает корпус с матраса, нависая над Ютой, — не делай этого, — взволнованно проговаривает он, заглядывая в глаза напротив.       Сердце сжимается от всех этих раздумий и переживаний по поводу возможного будущего. Но Юта должен подумать в первую очередь о том, чего хочется ему, а не где в это время будет Сычен. Хоть и грустно об этом всем думать и говорить.       — Нельзя делать что-то исключительно для кого-то. Не сосредотачивайся на мне. Ты не должен чинить меня только потому, что переживаешь обо мне. Помнишь, ты обещал помочь? Ты сделал достаточно за эти полгода, я это чувствую, даже если все еще не радую тебя результатом, — Сычен становится тише на последних словах.       Он не соврал ни в чем. Ему лучше, он сам это ощущает. Раньше, он постоянно делил свои дни с чувствами глубокой обиды, вины и непонимания, вызванными смертью подруги. Старался заглушить их, спрятаться от них, сбежать. Но куда это приводило? Домой. В этот чертову коробку, в которой как по щелчку заводился механизм, пуская вновь чувства по кругу, добавляя пощёчин. А сейчас эти проблемы кажутся настолько далекими. И это ведь все начало выгорать, становясь прозрачным, только с появлением Юты. Ему во многом удалось переубедить Сычена, и он всегда будет помнить о внушающих беседах, о, казалось бы, слишком мудрых, для безумца вроде Юты, словах. Единственная проблема сейчас в обычном желании реализоваться, Сычен ведь не вечно будет жечь баки в Чайнатауне, хоть и среди своих самых близких людей. Он же может изменить все в лучшую сторону? Тогда почему не воспользоваться этой возможностью и не постараться изо всех сил?       — Наверное, тебе это редко говорили, но ты хороший, в тебе уйма положительных качеств, и ты можешь достичь всего того, чего ты хочешь, — искренне проговаривает Сычен, уверенно заглядывая в темные глаза, хоть внутри все замирает от своих же слов, ему ведь совсем не хочется оставлять Юту. — Тем более, мне кажется, что сильнее, чем твой любимый Бруклин, тебя ничто не будет вдохновлять, и тут все, к чему ты привязан. Джонни. Тэн, прокат.       — Хах, любишь — отпусти, так что ли в переводе с сыченского? — опускает глаза Юта, подумав о расставании с местом, к которому привязан. Но эти же слова можно и отнести еще и к человеку напротив, и это начинает злить. Причем очень сильно. В который раз за день? Ну сколько уже можно?! — Мне, конечно, очень приятно сейчас от твоих словечек, но, теперь серьёзно, — Юта внезапно хватает Сычена за плечи, заставляя плотно прижаться спиной к поверхности матраса, а потом садится на него сверху, очень близко придвигаясь к чужому лицу, удивляя младшего своими выходками. — Слушай сюда, я пиздец как заебался говорить о своих чувствах так, чтобы ты наконец понял! — вспылил Юта, начиная, как обычно, с ужасно грубого тона. — Может, я тебе не так дорог, как твои заморочки, но будь уверен, я не прощу себе, если ты снова начнешь творить хуйню, потому что ты дорог мне и плевать, что я никогда в жизни, наверное, больше не скажу этих слов, но я говорю их тебе, поэтому иди на хуй и просто прислушайся! — продолжает нагнетать старший, видя, как в чужих глазах маячат тупые вопросы. — Я наоборот слишком часто думал о себе! — тяжело выдыхает, сильнее напрягая плечи. — Я же эгоистичный, эгоцетричный и бла-бла, а ты, угрюмый, блять, придурошный китаец! С которым меня буквально лицом к лицу столкнули какие-то чуть ли не высшие силы. А знаешь, почему я так думаю? — с вызовом бросает Юта, метнув взволнованный взгляд на Сычена. — Да потому что я, уверен, что никогда в жизни не задружил бы с кем-то вроде тебя, чтобы ещё бегать за тобой, жрать грязь из-под своих же ногтей, только потому, что мои ногтевые пластины уже кончились, а ты всё ещё не нашёлся! Ловить за шкирку, когда ты опять решаешь прыгнуть в адский котёл, спасать от самого же себя! Постоянно ещё доказывать тебе, что ты для меня не какой-то там хуй с дороги, а я тебя безумно ценю, ясно?! — у Юты сбивается дыхание из-за такой эмоциональной подачи, но он все же решает добить, видя, с каким офигиванием на него таращится Сычен. — Я не хочу, чтобы ты сбегал от моей чрезмерной опеки, не хочу, чтобы ты сбегал от меня, когда я зол на тебя же! Я не собираюсь тебя перевоспитывать! — вертит головой. — Не собираюсь полностью менять себя, — становится спокойнее на последних словах и выпрямляется, отодвигаясь от Сычена, — Понял? — сдвинув брови к переносице, кидает Сычену, кивнув головой. Серьёзно, у Юты такое ощущение, что в следующий раз он готов будет разреветься, если Сычен опять начнет заводить свой бред. — Захочу — смоюсь с тобой, — продолжает говорить, немного задыхаясь от чувств, — захочу — останусь. А захочу — смоюсь без тебя! В какую-нибудь Японию, да! — нервно выпаливает он, пальцами зачесывая волосы назад. — Что ты без меня делать будешь? Ну что! Разбежимся и забудем друг друга? Хах, ну нет, я не из тех, кто просто так отпускает людей! Особенных для меня людей, Сычен… — голос немного дрогнул под конец, а Юта с тоской заглядывает в блестящие глаза, полные… восхищением? Тошно уже, на самом деле...       Он отпускает Сычена из своей хватки, пересаживаясь с его бедер на матрас, подогнув ноги под себя, а потом прячет лицо в ладони, желая хоть немного перевести дух. Почему-то Юте самому стало как-то не по себе из-за своего крышесносного монолога.       А Сычен, быстро поднимаясь с матраса, кидается к старшему, сильно прижимая его к себе, не позволяя расклеиться, а тот точно также обвивает его своими руками. Иногда Юта ведет себя как ребенок не только в словах и поступках, но и в потребностях, ведь он так сильно боится вдруг остаться один. Конечно, Юта не идеален, и пусть хоть как меняется, но эта его прямолинейность, искренность, привычка говорить чувствами, пускай это остается неизменным. И да, Сычену тоже становится грустно. Грустно потому, что из-за погони за исполнением своих прихотей, он порой забывает о чувствах Юты. А стоит ли этого всего эта пустая беготня от мысли к мысли? Сычен ведь и так уже доводит Юту, страдая от этого сам же. И, возвращаясь к особенности манеры выражения Юты…       — Юта, — тихо произносит Сычен, прислушиваясь к быстрому сердцебиению парня, от чего у самого внутри все трепещет, — и я тебя, кажется, тоже… люблю?       И да, Юте становится очень приятно, как будто бы по всему телу проходится мелкая дрожь. А почему? Да потому что Сычен сказал это в первые за все время! Это так редко и необычно для Юты, что ему так и приходится недолго просидеть в немом ступоре, бегая глазами по комнате. Похоже, для того, чтобы Сычен сказал Юте что-то подобное, старшему всегда придётся доводить себя до белого? Слишком правдоподобно.       — Я не говорил тебе такого, пидрюга, — бубнит куда-то в плечо Юта, усмехаясь своему же восторгу.       Он отодвигает от себя младшего и со всей своей страстью целует его, взяв чужое лицо в свои ладони, а Сычен, в свою очередь, также желанно льнет к нему, отвечая. Такие чувственные поцелуи после самых неприятных разногласий — одно из самых лучших в их отношениях.       — И что нам делать, умник? — Юта отрывается от губ Сычена и пересаживаясь в позу бабочки, чтобы ноги не затекали. — Тебя же хер переубедишь, — кладёт руку на чужое плечо, глубоко заглядывая в глаза напротив.       — Думаю, — начинает Сычен, пока Юта зарывается ему в область шеи, покрывая ее мелкими поцелуями, — я мало к кому вообще буду испытывать такой спектр чувств… серьёзно, от любви до ненависти, — хмыкает младший, блаженно прикрывая глаза. — Не знаю, что с нами будет, даже я так далеко не смотрю.       — Тогда, может, как обычно? — отрывается от своего занятия Юта, чтобы только уточнить детали их невидимого соглашения.       — Пустим это на самотёк? — улыбается младший, хитро глянув на Юту.       — Звучит очень убедительно, — Юта уводит глаза в сторону, покачав головой, — на самотёк! — гордо проговаривает, нахмурив брови, из-за чего Сычен прыскает от смеха. — Только! — снова возвращается к Сычену, выставив указательный палец перед ним, прямо как отчитывающий своего ученика за промах учитель, — никаких «Loud up your Guns and bring your friends» , мерзкий ты фанатик орущих и бегающих по сцене нариков. Понял? — расплывается в широкой улыбке, из-за чего глаза прячутся за веками. — А то ты уже знаешь, что будет.       Юта, наверное, готов отпинать Сычена в любой момент, если он вдруг возьмётся за прежнее. А Сычену — готов позволить его ненавидеть, правда. Никаких зависимостей, да? Юта был бы рад добавить «кроме как друг от друга». И нет, он бы не имел ввиду ту нездоровую и поглощающую весь рассудок зависимость, как от чёртовых наркотиков, которые уже успели сыграть в их жизнях определенную роль; и не имел бы ввиду синоним к преувеличенному чувству обожания, которым так любят раскидываться слепо влюбленные люди. А просто, пускай, они с Сыченом всегда будут где-то рядом, совсем недалеко, ради создания все таких же безумных, радостных, местами неловких и, возможно, грустных моментов… Просто пускай...       — К тебе та же претензия, — с вызовом проговаривает Сычен, поджав губы в уверенной улыбке и быстро выпрямившись.       — Тогда, посмотрим насколько нас хватит? — ухмыляется Юта, улыбаясь набок. — Ты же любишь приключения, да?