Завтрак в постель

— С добрым утром, Уилли, — прозвучало ласково в тишине спальни. Уильям не спешил открывать глаза. Выходной начальнику Третьего Лондонского отдела выпадал не так часто, так что в честно заработанные минуты отдыха он предпочитал расслабиться и поваляться в кровати, что при обычном распорядке дня — недопустимая роскошь. Грелль все прекрасно понимал, и потому не открывал окна, задернутые плотной темно-синей тканью, в то время как солнце уже нещадно залило светом остальные комнаты их совместной квартиры. Пододвинув край одеяла, Алый Жнец сел рядом со спящим, поставив на постель что-то прямоугольное и тяжёлое, и заглянул в безмятежное лицо любимого. Непривычно спокойные черты с разгладившейся складкой на переносице, растрепавшая челка, обрамляющая лицо темными прядями, и отсутствие строгой оправы очков — все вместе создавало вид, вопреки обыкновению, милый и трогательный, может быть даже немного беззащитный. В общем такой, который невозможно было увидеть у Уильяма в любое другое время. Эта сторона личности Спирса была известна только Греллю. Уилл сильнее зажмурил и без того закрытые глаза, потирая лицо ещё слабо ориентирующейся в пространстве рукой. Первое что он увидел — сидящего вплотную с ним Грелля, с любопытством рассматривающего его заспанную мордашку. — Что ты делаешь? — сонно пробормотал он, с трудом отрываясь от подушки и привстав на локтях. — Я тебе завтрак принёс, — подозрительно любезно улыбнулся диспетчер, придвигая ближе принесённый из кухни набор. На черно-белом прямоугольном подносе дымилась кружка со свежеприготовленным кофе, справа от неё стояло маленькое блюдце с двумя круассанами, а по центру — композиция из яичницы, посыпанной сверху тертым сыром и базиликом, выглядящая настолько аккуратно и аппетитно, что Уильям сперва перепутал её с муляжом. Самое странное во всем этом было то, что Сатклифф ему никогда не готовил. Более того, он совершенно (по его словам) не умел это делать и скорее взял бы сверхурочные и ночное дежурство, чем пошёл бы стоять за плитой, помешивая какую-нибудь доходящую на медленном огне бурду. Так что поводов для беспокойства у Уильяма было предостаточно. — Грелль, а с чего это ты вдруг решил сделать мне завтрак? — спросил брюнет, нащупывая рукой лежащие на тумбочке очки. — Да ещё и в постель? Алый Жнец почему-то смутился и, избегая зрительного контакта, принялся с усилием размешивать принесённый им для Уильяма кофе десертной ложечкой. — А что, я не могу порадовать своего мужчину? — с наигранной обидой ответил жнец, от волнения чуть не отпив из удерживаемой в руках чашки. — Ты меня никогда так не «радовал», Грелль. Кроме того, когда я тебя однажды попросил сделать мне яичницу — ты кинул в меня домашним тапком со словами «я тебе не служанка». — Уильям выжидающе посмотрел на, видимо, вспомнившего этот инцидент и стушевавшегося любовника. — Так что лучше скажи сейчас. Я ведь все равно узнаю. Грелль отчаянно вздохнул, с шумом поставив чашку на её законное место. После нескольких секунд внутренней борьбы над принятием правильного решения, он произнес: — Я сломал твою косу, — а увидев промелькнувшие в глазах напротив горящие искры, спешно добавил: — Прости меня. Повисла тяжёлая тишина. Уильям внимательно смотрел на признавшегося, но, вопреки ожиданиям, не пытался перейти в агрессивное наступление. Рукоприкладство в их отношениях не было способом решения проблем (что неудивительно, если бы это было так, два воинственных сильных жнеца прибили бы друг друга во время первой пустяковой ссоры). Словесные перепалки? Что ж, для Грелля это было ожидаемо. Но Уильям смотрел на него и молчал, словно пытался прочесть мысли этого непутевого жнеца, а заодно и прожечь в нем дыру своим «дружелюбным» взглядом. — Грелль, — начал он подозрительно спокойно, — это происходит уже третий раз. Третий раз ты ломаешь мою Косу Смерти. Диспетчер виновато опустил голову. — Уилл, прости. Ты же понимаешь, сломать совсем я её не мог. Там заел пусковой механизм, так что она не раскладывается, но её все ещё можно использовать. — Начальник Лондонского отдела работающий со сломанной косой. Ты это мне предлагаешь? — невозмутимо поинтересовался Спирс. — Я ничего не предлагаю. Просто извини меня. Я её починю. Я бы сделал это сам, но без согласия владельца Косу в ремонтный центр не примут, — печально пробубнил жнец, заглядывая в непроницаемые глаза напротив. Грелль взял руку Уилла в свою, нервно сжимая зажатые в ладони пальцы. — Ты не сердишься? В ответ на подобный наглый вопрос, от Уильяма можно было ожидать чего угодно, но никак не этого: — Нет, Грелль, не сержусь. Но ты же понимаешь, что один завтрак не искупит твою вину? Алый Жнец сощурил хитрые зеленые глаза. — Значит, как всегда? — Как всегда. Не успел Грелль как-либо прокомментировать подтверждение своей догадки, как оказался прижат к кровати благодаря Уильяму, быстро и со знанием дела поменявшемуся с ним местами. — Раз ты с таким упорством ломаешь мою собственность, значит помнишь, как ты должен ко мне обращаться, пока мою Косу не починят? — Да, хозяин. Уильям удовлетворенно улыбнулся, прикусывая оголенную шею посмеивающегося от щекотки любовника и нетерпеливо целуя алые губки. Никто из них уже, наверное, не вспомнит, кому в голову и когда именно пришла эта «гениальная идея» — в качестве наказания переходить в ролевое подчинение к требующему компенсации партнеру. Но, как ни странно, оба участника оказались не против, так что с момента поломки первой Косы, специфическая традиция укоренилась в их отношениях. Более того, одному из участников так понравилась смена ролей, что вслед за первым личным оружием главы отдела сломалась и вторая Коса, третья... И есть очень большая вероятность, что и она не станет последней.