Солнечный свет

Безумно больно, когда твоя любовь безответна. Но ещё больнее, когда твоя любовь превращается в демона. Томиока отверенным движением снова резанул себе по руке, заставляя кровь течь в деревянную миску. Сколько уже шрамов? Двадцать? Или уже тридцать? После пятнадцатого Гию потерял им счёт. На правой пока только три — он режет себя только на левой, пока швы ещё не разошлись. С каждым днём Танджиро требует всё больше и больше крови. Он висит в подвале, скрытый от солнечного света, в цепях, ослабленный, на голодном пайке из крови Томиоки. Стальной намордник оказывается на полу и Танджиро жадно пьёт сладкую кровь, позволяя Гию придерживать себя за голову. Эта единственная близость раз в неделю — всё, что осталось между ними. Хотя, почему осталось… Между ними никогда ничего не было, только сны Томиоки, про этого солнечного мальчика, доброго и сильного, как голубые небеса. Внутренняя симпатия возникла ещё с их первой встречи — возможно, тот топор попал прямо в цель. Только не в лоб, а в саму душу Гию. Было в нём нечто притягательное. Мальчик, который так отчаянно боролся за свою сестру, проходя все преграды на своём пути. Томиока каждый раз незаметно улыбался, стоило ему только узнать о новом успехе Танджиро. Он лучился огненным светом — чистой энергией жизни, тёплой, той, которой так не хватало Гию в своих кошмарах. Но вскоре они растворились, потому что их место заняли сны о мальчике с солнечными серёжками. Такими же, как и он сам. Это тепло поселилось внутри, в душе, в самом сердце Гию, как маленький огонёк за тюлью — слабый, расплывчатый, мягкий, не обжигающий. Вовсе не страсть, не романтическое чувство, просто любовь. Теперь его солнце заперто в подвале и заковано в цепи. Они целуются жадно, до боли, с кровавыми укусами и разодранными одеждами. Это плата за помощь Танджиро. После одного ужасного инцидента на охоте, когда Гию чуть ли не умер, Танджиро не оставляет его. Тогда он вырвал цепи с корнем, едва не обрушив весь дом, разворотил весь подвал и выскочил наружу, в самый последний момент, раскалывая голову демона своими цепями, тем самым отрывая её до конца. Томиока не мог подняться, только слышал жадное чавканье, а после бесшумные шаги. Чьи-то руки с острыми когтями подхватили его. Последнее, что он услышал и почувствовал — звон цепей и обдувающий на скорости ветер. На следующую неделю Танджиро отказался от крови, просто отвернув голову. Он всё ещё был сыт, но теперь его начал терзать совсем иной голод. Каждый раз, когда Гию возвращается с охоты, он приходит в бешенство — чувствует запах других демонов. Это не только желание защитить Томиоку от своих, но и неясная ревность. Словно только он может знать вкус его крови. В первый раз это происходило внезапно, когда Танджиро открывает рот для свежей крови, но мотает головой и выбивает чашу из рук, а после подаётся вперёд и кусает губы Томиоки, чувствуя знакомый сладкий вкус. Лишь одно мгновение, но оба чувствуют нестерпимый жар. Не только во рту, но и глубоко в душе. Пламя начало разгораться. Гию не спит всю ночь, приходя в себя от нового задания. На этот раз они с Танджиро пошли вместе — слишком опасен был противник, хоть отпускать Камадо было не менее опасно. Благо Танджиро держался всегда рядом с Гию, но Томиоку всё равно выдернули из-под его чуткой опеки и сжали в огромных чёрных клешнях с шипами. Томиока видел бешенство в глазах Танджиро, то, как его волосы отрастают и начинают отдавать огненно-красным блеском, одежда в нескольких местах трещит и лопается по швам, а пятно на лбу мигрирует по всему телу чёрными языками пламени, закрывая губы с огромными клыками. Танджиро в бешенстве, потому что его Томиоку снова посмели тронуть. Да, несколько раз ему отрубили руки, ноги, один раз почти голову, но именно Томиока отразил клешню, так, что она прошла под углом. Но Танджиро не защищает других, его семья — это только Гию. Потому к концу боя, хоть и полуживой, но он остаётся один. Пожалуй, к лучшему, потому что другим мечникам незачем видеть, как Танджиро жадно пожирает голову убитого демона, разбивая кости и недовольно откидывая куски волос. И незачем видеть, как уже сытый Камадо, в той же «взрослой» форме, подходит к Гию и впивается в его шею зубами. Шипение и попытки оттащить демона за волосы не увенчаются успехом — намертво. Ещё и крепкие длинные руки с острыми когтями сжимают человеческое тело почти до боли. Почти. Гию лишь спустя несколько минут с удивлением замечает, что Танджиро не выпил его крови. Только слизнул выступившие тонкие ручейки и зализал уже бывшие раны, при этом зло и недовольно урча. Это не укус из-за голода. Это метка. С тех пор все мелкие демоны стали шугаться Гию, как солнца, да и демоны посильнее вели себя несколько странно. Они явно что-то чувствовали. Да и сам Томиока чувствовал, что его запах несколько изменился. Наверняка из-за постоянного контакта с достаточно сильным демоном. Под постоянным контактом он понимал почти ежедневные укусы в шею, наглые и грубые поцелуи, собственнические объятия и непременный сон вместе. Танджиро, конечно, не спал, охранял Томиоку часами в неподвижной позе наблюдая за его мимикой. Тогда кошмары окончательно перестали ему сниться. Гию старательно отгонял от себя мысли о своей влюблённости и то, что образ «взрослого» Танджиро-демона всё чаще всплывает у него в голове. Камадо вёл себя так, словно Гию только его человек и ни люди, ни демоны не могут его тронуть, даже без агрессии. Томиока старался не думать о том, что Танджиро просто ревновал, потому что это вгоняло его в краску и пробуждало в сердце давно запрятанный огонь. Словно он спрятал его в деревянный ящик, где его никому не видно, но стоит лишь чуть-чуть разгореться и всё полыхнёт алым пламенем. Он сгорал. Сгорал уже не от мучительной безответной любви, не от осознания влюблённости в демона, а от возможной взаимности этих чувств. Его душа металась, как и разум, он просто не знал, что ему делать, потерявшись в ответных вихрях пламени. Они исходили от Танджиро, от каждого его полуосознанного взгляда, мимолётного прикосновения, добавляя по маленькой искре в сердце Гию. И в итоге он не смог сдержать этот пожар. Это произошло в одну из ночей, когда Гию свалился с лихорадкой из-за недавно полученного ранения. Он был крайне удивлён, что подобная царапина смогла его так скосить. Даже техника дыхания мало помогала, так что он догадывался — это был яд. Под конец ночи ему стало совсем плохо, сознание уже уплывало, а сидящий рядом и охраняющий его Танджиро вёл себя всё беспокойнее. Уже на границе сознания Гию почувствовал, как к нему прижимается горячее живое тело с приятно пушистой кожей. Ему вовсе не показалось странным, что он чувствовал чью-то плоскую грудь голой спиной. Ему стало чуть легче, а это главное. Когтистые руки плавно скользили по обнажённому телу, словно нащупывая отравленные нити и понемногу вытягивая их наружу, пока Гию находился в болезненной дрёме, судорожно дыша и чувствуя, как по его телу размазывается что-то тёплое и мокрое. Танджиро полоснул когтями уже по другой руке, заставляя кровь течь в два раза быстрее, а значит и яд вытянется из тела Томиоки в два раза быстрее, благодаря магии крови. Солнце уже вставало и Танджиро это чувствовал, но не мог прерваться — иначе всё впустую. Гию множество раз давал ему свою кровь, чтобы спасти от смерти и демонического безумия. Пора отдавать свой долг. Конечно, крайне невесело просыпаться с размазанной кровью на теле, но разве у них обоих есть иной выход? Танджиро утробно заурчал, поняв, что его усилия не напрасны и дыхание Гию выравнивается, а жар постепенно спадает. Демон слабо улыбнулся под железной маской и вдруг встрепенулся. Он почувствовал что-то…человеческое. Давно забытое, чуждое дьявольскому сердцу, уже пронзённое несколько раз мечом. Что-то…тёплое и светлое, могущественное и бесконечно доброе, как безграничное голубое небо. На секунду Танджиро лишь вспомнил то, кем он был до той роковой ночи. Его захлестнула любовь. Любовь и всепрощение к этому чёрному миру. Сестра, столпы, Иноске и Зеницу. Он любил их всех, с какой-то братской любовью, не только Незуко. Но та тёплая любовь, которую он питал к Гию была иной. Он почувствовал солнечный свет внутри себя, взглянув на мирное, спящее лицо. Брови дрогнули и из глаз потекли слёзы, капая прямо на щеку чутко дремавшего Томиоки. — Танджиро? Что такое? — слабо и тихо спросил он, но тут же замолчал, демон бросился к нему на шею и разрыдался, совсем как ребёнок. Гию едва смог найти в себе силы, чтобы протянуть руку и достать ключи, которые открывали железный намордник Камадо. Теперь ему ничто не мешало и Танджиро впервые осознанно попытался что-то сказать. — Я люблю тебя. В этот момент Томиока почувствовал, как его пламя взорвалось внутри, доставая до небес и превращаясь в тёплый солнечный свет.