May you always be satisfied...

      Я помню её чёрные, гладкие, прямые волосы. Особое удовольствие было их трогать, они, как шёлк, гладкие. Мне даже предоставлялась возможность их заплетать. Как бы я неумело перебирал своими неуклюжими пальцами её прекрасные локоны, у меня никогда не получалось их заплести хотя бы в какое-то подобие косы. Это её крайне забавляло. А я? Я только краснел не то от своей нескладности, не то от её скромной улыбки.       Я помню её янтарные глаза. Я постоянно пытался хоть на мгновенье заглянуть в них, чтобы разгадать тайну, таившуюся в очах. Не знаю, чем объяснить такое особое внимание на её взгляде. Ночами мне не давало покоя невозможность наслаждаться её прекрасным взором в минуты радости, горя, злости — всех людских эмоций этого мира. Иногда она останавливалась и смотрела на меня, словно читая открытую книгу — такую возможность её карие глаза мне не давали — в такие моменты во мне боролись два желания. Одно кричало, «Хватит! Отведи взгляд!» — другое, наоборот, сдерживало меня от такого глупого помысла. Временами меня беспокоил её взор. Только я мог разглядеть в нём всю тяжесть её судьбы. Никто больше не мог.       Я помню её крохотную фигуру. Да, по сравнению с таким, не побоюсь этого слова, медведем, все девушки казались крохотными и утончёнными, даже самые габаритные дамы. Я, стоя рядом с ней, чувствовал дискомфорт, особенно, если это было на публике. Но когда она брала меня за рукав моего потрёпаного мундира и, вставая на носочки, шептала: «Вы так милы, когда нервничаете, сэр», мои щёки становились не по-здоровому красными. Понятное дело она так говорила, чтобы возмутить меня и повеселить себя. Да я и не был против. Главное — оставаться рядом с ней как можно больше времени. Рядом с ней его становилось катастрофически мало.       Я представлял, как мы гуляем по ромашковому полю. В моих фантазиях она собирала цветы, подавая мне их в руки. Такими темпами у нас собиралась целая гора ромашек. Они плела из них аккуратные венки. Я носил её на руках, пока та не прекращала звонко смеяться. Я всегда рад её улыбке, такой искренней… Звучит как глупость. Даже отрицать не буду, так оно и есть. Но мне хотелось верить.       Я так и не назвал её имени. Элайза. Такое звонкое и сладкое. Ей оно очень шло. Безумно жаль, что это имя никогда больше не прозвучит рядом с моим.       Зимний бал. Вечер. Танцы. Душный зал. Простой интерьер. Мои друзья, которые так и норавят понравиться какой-нибудь прекрасной даме, особенно, если она имеет большое состояние. Для меня такие вечера даже в обыденной жизни были редкостью. Я никак не мог предугадать появления самих Скайлер на таком балу. В этот вечер Элайза была особенно прекрасна. Нежно бирюзовое платье. Белые кружева, подчёркивающие её бледную кожу рук и груди. Она великолепна. Я стоял в стороне, пока толпа поклонников кружилась вокруг сестёр. Никакой ревности этот не вызывало. Я прекрасно понимал, что Элайза никогда не будет удивляться простым комплиментам назойливых парнишек, думающие сорвать большой куш с неё. Ничего особенного, обычный вечер. Вдруг, взгляд Элайзы устремился в сторону Гамильтона. Время словно остановилось. Её глаза… Я был уверен, что она влюбилась. С первого взора на Александра. Вот уже Анжелика их знакомит. Он её приглашает на танец. Никогда я не видел любимую Элайзу такой счастливой. Понятное дело. Куда мне до Гамильтона с его амбициями и идеями. Я ни на что и не должен был рассчитывать. Как глупо.       Свадьба. К этому всё и вело. Я с болью в душе пришёл на церемонию. Элайза… Так счастлива. Я тоже должен быть за неё рад. Гамильтон будет прекрасным мужем и отцом. Я в этом уверен. Последние слова Анжелики, произносившей тост, отголоском отпечатались в моём воспоминании. «May you always be satisfied…»