Пошли в Мулен Руж

      Солнце нежными лучами прощается с улицами Парижа и ярко-красным пламенем проходится по асфальту, обжигая ноги. Рассеянные облака, через которые оно пробивается, выжимают из себя последние капли и утекают на восток.       А Гришечкина идёт и ёжится от ветра, закутывая себя в собственные объятия. Конечно, ей хочется, чтобы он ей дал куртку, но она ни за что его об этом не попросит. Женя просто смотрит на Васю изредка. А затем прячет глаза обратно вниз, за локоны волос.       Вся группа идёт, а разговор как-то не вяжется. Совсем тихо. Гришечкиной становится как-то противно и тесно от происходящего. — Ребят, я к 3 утра буду у отеля, не беспокойтесь, — выдавила она из себя и осмотрела приятелей, ожидая их реакции.       Калинкин с перекошенной эмоцией смущения пробубнил что-то по типу строгого «только не напейся и не опоздай!», и девушка, кивнув, развернулась, готовая уйти прочь от этого вязкого терпкого вечера, но её остановил Вася, взяв за плечо. Она вопросительно посмотрела на Шакулина. — Жень, давай я тебе куртку свою дам, ты же замёрзнешь, — тихо сказал он, и начал снимать её, пока все остальные всё дальше и дальше уходили в сторону отеля. — Да не надо, Вась, иди, а то сейчас все уйдут, ты же дорогу не найдёшь, — мило улыбнулась Гришечкина.       Но Шакулин, полностью проигнорировав её слова, нежно накинул свою ветровку поверх её, а затем аккуратно вытащил волосы из-под куртки. — Спасибо...       Евгения заглянула ему в глаза и совсем немного подняла уголки губ вверх, так, что, казалось, только она могла это заметить. Но нет. Он тоже увидел.       А ещё он увидел розовеющие щёки. И глаза, полные надежды. И такой теплоты, люб... — Женька, давай я с тобой пойду? В этот момент Жене показалось, что он бросил всё, ради того чтобы пойти на край света с ней. Хотя по факту это было совсем не так. Рдеющие с каждой секундой щёки, стали цвета заката. А голубые глаза окрасились в такой пронзающий и глубокий цвет, что стали похожи на глубины тихого океана, такие блестящие и живые. — И куда же мы пойдём? — спросила Гришечкина настолько счастливым голосом, как когда ей папа в шесть лет покупал давно желанную куклу. Вася невольно улыбнулся. Он давно не видел такого счастья на её прекрасном лице. Ему так захотелось обнять её, прижать как можно ближе, и никуда-никуда не отпускать. А Женя улыбнулась в ответ. — Я думал у тебя есть какой-то план. Ну раз так, то пошли просто гулять.       Даже эта наступающая ночь кажется настолько нежной, эта обволакивающая темнота, эти блестящие искры в небе. Всё такое, чёрт возьми, необычное. Какое-то... Французское что ли...       Её кудри летят в лицо, заставляя ещё больше смеяться, не говоря уже о Васиных шутках. А его самолюбие тешится с каждой секундой всё больше и больше. Но нет, он здесь не за этим, как же. Он здесь явно именно за этой улыбкой, яркой, светлой, это комок энергии, что передаётся ему каждый раз, когда девушка мелодично смеётся.       Эйфелева башня. Руки потеют. Почему Париж — город любви? И почему именно эта башня — символ Парижа?       Как-то совсем не до этих вопросов, когда такая установка уже есть у тебя в голове, когда она крепко въелась в подкорку и ты сам ждёшь от себя действий.       Оба замедлили шаг, проходя по аллее прямо рядом с башней. Казалось, можно было увидеть искры между ними, если присмотреться. Ведь темно. Да и не только поэтому... Взгляд. Ещё один. И ещё. В глаза. Точно, прямо в зрачки. Опять в землю. И на губы.       Женя поджала свои и перестала смотреть на него. Когда заметила, что он видит.       А Шакулину от этого не легче. Помните про искры? Так вот сейчас это неимоверная концентрация. Кажется, если один дотронется до другого, даже пальцем, его убьёт током, он сгорит заживо.       Но это только в теории. В действительности же, Вася, придумав все аргументы про тяжелый перелёт, про плохой сон, про бутылку вина в крови и кучу всего другого, аккуратно берёт Гришечкину за руку.       Сначала касается тыльной стороной, не в первый раз за этот вечер, затем подушечками пальцев проводит по ладони, и потом нежно скользит кистью вниз, закрывая руку в замок.       Женя ужасно краснеет в долю секунды, но в тот же момент принимает решение и довольно быстро закрепляет замок и продолжает смотреть вниз будто ничего не произошло.       А внутри сердце бьется так, что, кажется, выпрыгнет наружу. Жарко до ужаса. На лбу выступила испарина. А левую руку девушка сжала до боли, чуть не прорезая ногтями кожу.       Набравшись смелости, Евгения поднимает голову и видит не менее смущённый взгляд.       Но Вася мгновенно вырывается из ступора, начиная разговор о какой-то непонятной теме. Он что-то рассказывает про лягушек, шутя над французами-извращенцами, что их поглощают на свиданиях.       Последнее слово больно раздалось эхом в Жениной голове. Она снова посмотрела на Васю. Такой красивый... спустя секунд пять беспрерывного наблюдения за его мимикой, Шакулин обратил внимание на пристальный взгляд девушки.       В животе бабочки танцуют вальс. Ну или сальсу. Черт его знает. То что все внутренности завязаны в тугой узел чувствуется прекрасно. — Вась, давай постоим? На башню посмотрим... Она так близко, — буквально выдавливает из себя Женечка эти слова.       Они встают и замолкают. Что там про искры? Вроде бы не убило, да? Вспоминает Вася.       Кажется, даже не обожглась. Думает Гришечкина и кладёт свою голову ему на плечо.       Вася обхватывает её талию левой рукой, прижимая ближе. Затем правой, разворачиваясь, и разворачивая её.       Женя поднимает голову, словно беззащитный котёнок, боящийся боли. А Вася сразу успокаивает своими добрыми зелёными глазами.       Берёт её лицо правой рукой и тянет к себе, нагибаясь. И целует. Женя словно тряпичная кукла, совсем размякла в его руках и полностью отдалась. Губы такие родные, такие нежные и желанные. Женя обнимает его за плечи и прижимается всем телом, поднимаясь совсем немного на носочки. А Вася сжимает её тонкую талию, а с лица руку убирает на волосы, несильно сжимая у корней. Они целуются долго. И нежно. Как в последний раз. Так чувственно, где то в глубине души думая, что после этой глупости не будут общаться никогда в жизни.       Но все хорошее когда-то заканчивается, и они отдаляются друг от друга. Женя сразу уводит взгляд вниз, а Вася смотрит. Прямо в душу залезает.       Тёплый ветер напоминает о существовании реальности. Казалось, такой родной человек. А это ведь обычный поцелуй. Или необычный? Ладони потеют. Женя хочет просто спрятаться и чтобы всё решилось само собой. Но так не бывает. Она — главный персонаж этой сказки. Одна из.       Женя поднимает голову. Жёлтые капли света, рассеянные по Васиному лицу сбивают ещё сильнее. А он берет её за руку опять и прижимает к себе.       И не простая это привязанность. Нежные чувства, растекающиеся по венам, заменяя кровь. Голова кружится.       В такое можно верить?       Любимый человек прижимает к себе изо всех сил, целует в макушку и гладит по спине. На волосы льётся свет с Эйфелевой башни. Тёплый воздух развевается по французским улицам, задевая вас. Всё вокруг темным-темно, а звёзды на небе сияют яркими искорками. — Вась, отведи меня куда-нибудь, тихо говорит Женя, отпуская слова на ветер. — Пошли в Мулен Руж.       Столь красивая пара идёт по бульвару Клиши этой Французской ночью. Счастливая девушка улыбается и жутко влюблёнными голубыми глазами смотрит то на парня рядом, то на здания, окружающие её, то на небо. А он крепко сжимает её руку и чудливо улыбается прохожим. Эта ночь нежданная, но такая тёплая, романтичная и французская, что бабочки в животе танцуют канкан.