Фантом

Жизнь. Неважно, короткая она или длинная, ведь всё равно будет полна каких-то событий, как ярких и красочных, так и холодных с привкусом горечи. Феликс старался во всём находить положительную сторону, а потому в его голове всегда весь мир представал в тёплых оттенках и с запахом кофе. Хотя, если быть честным, то чай ему нравился больше, но гораздо сильнее он любил Чанбина, дома у которого уже давно устоялся кофейный аромат. Ликс невольно улыбается, когда в воспоминаниях всплывает улыбка его парня. Ли кутается в кофту, которую уже как месяц назад выклянчил у Со, и смотрит в окно, где по улице несётся бесконечных поток людей. У всех свои дела, своя судьба и свои мысли, о которых могут знать лишь они. Среди этой толпы Ликс замечает знакомую каштановую макушку и быстро подскакивает с кресла, подзывая официанта, чтобы заказать вторую кружку кофе для уже подходящего друга. Джисон подходит к двери кафе и берётся за ручку, замирая на мгновение и вглядываясь в собственное отражение на стеклянной двери. Быстро помотав головой в разные стороны, он всё же заходит внутрь и двигается к ранее замеченному Феликсу, что сейчас приветственно махал другу и ярко улыбался. Хан повторяет действия друга и подсаживается за его столик прямо напротив него, благодаря официанта за только что принесённый кофе. Парни просидели пару часов, обсуждая последние новости в мире и в их маленьких жизнях, а после расплатились и покинули кафе. Ликс, как всегда, взял Джи под руку и повёл по привычному маршруту к дому Хана. Сон звучно смеялся и периодически кривлялся, пытаясь пародировать Чанбина, за что был вынужден спасться от Ли бегством. Феликс жил, жил настоящим и всегда отпускал прошлое, а Хан мечтал быть таким же, но его руки не переставали предательски трястись. Чужой смех продолжал разноситься в его мыслях, а родная улыбка и глубокие глаза продолжали маячить перед ним, иногда закрывая весь реальный мир. Джисон смотрел вместе с Феликсом в водяную гладь озера и сильно сжимал челюсть, боясь поддаться воспоминаниям и уйти на дно. Когда же они добрались до квартиры Хана, Феликс моментально пронёсся внутрь вихром и завалился на диван. Он громко рассмеялся, когда закрыл глаза и почувствовал, как его нос начинают лизать. Ликс начал счастливо гладить запрыгнувших к нему Суни и Дуни, которые буквально облепили пришедшего гостя, так как успели соскучиться по этому лучику солнца, от которого всегда веяло теплом. Джисон же замер в проходе, начиная медленно задыхаться, из-за чего быстро скрылся в ванной комнате. Дрожащими руками он включил воду и открыл шкафчик, доставая оттуда бутылёк с успокоительным и закидывая в себя парочку таблеток. Он схватился за края раковины и зажмурился от неприятного привкуса лекарства, а после пары минут выключил воду и осел рядом с ванной. Хан закрыл глаза и вздрогнул, когда почувствовал на своей шее дыхание, а после лёгкий шёпот куда-то в ухо. Он вспомнил, как иногда здесь сидел вместе с вином и целовался с человеком, которому был готов отдать всю жизнь. И, видимо, уже отдал, правда, вместе с Дори, которая сбежала в тот день, когда её изначальный хозяин также покинул эту квартиру. Когда Хан пришёл в себя, то покинул ванную и громко захныкал, жалуясь на проблемы с желудком. Ликс сочувственно похлопал друга по плечу и устремился на кухню в поисках еды для кошек, что сначала ровным строем шли за парнем, а потом остановились рядом с Джисоном. Он присел на корточки и начал гладить своих пушистых друзей, вспоминая, как Минхо брал его руку и учил правильно чесать им животик. «Минхо…» Джисон уже давно даже в голове старается не произносить его имя, чтобы не ранить себя ещё больше, но получается плохо. Трудно забывать человека, которым буквально пропитан каждый миллиметр твоей жизни, это как въевшийся запах кофе в доме Чанбина. Что было бы с Ликсом, если бы ему пришлось остаться без Со? Хан готов поставить на то, что Ли бы сломался и больше бы никогда не улыбался, даже если бы перед ним всё также стоял мир в тёплых оттенках. Когда за окном сильно стемнело, Феликс вызвал такси и покинул квартиру друга, обнимая его напоследок. Дверь закрылась, снова опустилась тяжёлая тишина, которую нарушали лишь быстрые перебирания лапками кошек. Они встали напротив Хана и начали громко мяукать, зазывая за собой, вглубь квартиры. Джи на ватных ногах последовал за ними и встретился с большой кроватью в спальне, на которую уже успела запрыгнуть Суни. Она снова мяукнула, призывая лечь рядом с собой, и уставилась на Хана, который отрицательно замахал головой. - Я хочу почитать. Джисон чуть улыбнулся и пошёл в гостиную, пока Суни решила посветить себя вылизыванию. Дуни же засеменила следом и запрыгнула на диван, внимательно следя за Соном, который водил пальцем по книгам, которые уже когда-то читал. Он замер, замечая среди них любимую книгу Минхо, и осторожно вытащил её из стопки остальных. Хан открыл её и начал бродить взглядом между строк. « - Здесь такая классная романтическая линия. Но у нас такой никогда не будет, - Минхо обнимает Джисона со спины и целует макушку, вдыхая аромат их общего шампуня. - Почему? – Хан нежно вырисовывает непонятные даже ему узоры на родных руках и улыбается, чувствуя очередной поцелуй на шее. - Потому что наша любовь гораздо прекраснее…» Джисон роняет книгу и падает на пол, обхватывая голову руками. Ему так хочется кричать, но дышать просто не получается, будто он не умеет жить без Минхо. Хан поднимает голову и смотрит заплаканными глазами на лицо Ли, который лежит рядом и улыбается, пока в комнате шёпотом растворяется миллионы раз произнесённое признание в любви. Джисон начинает бить руками по полу, молить о том, чтобы этот кошмар закончился, но продолжает медленно подползать к образу Минхо. Хан тянет рукой к его лицу и надрывно кричит, когда оно становится бледным и холодным, а со рта начинает капать кровь. « - Ему навстречу выехал автомобиль, за рулём был пьяный водитель. Мы пытаемся спасти вашего парня. Пожалуйста, успокойтесь…» Джисона трясёт, он не может дышать и видеть что-то кроме лица Минхо, что ярко смеётся и целует избитые руки Хана. Он слышит грохот и вспоминает, как сидит возле больничной койки и держит Ли за руку, молясь всем богам, чтобы Хо справился и пришёл в себя. Но вместо этого лишь слышит писк, оповещающий об остановке сердца, и быстро вызывает врачей. Он кричит, плачет и уже сам не дышит. « - Мы не смогли его спасти. Извините…» Джисон сильно кусает губу, чуть ли не прокусывая её насквозь, и видит, как к нему подкатывается бутылёк с успокоительным. Дрожащими руками он снова закидывает в себя пару таблеток и закрывает глаза, падая спиной на холодный пол. « - Я тебя люблю!» - Я тебя люблю… « - Я не представляю жизнь без тебя!» - Я не представляю жизнь без тебя… « - Будь моим всегда, Хан Джисон!» - Будь моим всегда, Ли Минхо… По щекам продолжают ровной дорожкой стекать слёзы, пока дыхание восстанавливается. Сердце всё ещё бешено бьётся, но не грозится разорваться сею же минуту. Суни и Дуни осторожно подходят к Хану и начинают лизать солёные щёки и мурлыкать, трясь об его тело. Кошки тыкаются головой в его руки и мяучат, подзывая того встать. И Хан их слушается, поднимаясь с пола и двигаясь за своими спасительницами в сторону спальни, где всё же ложиться на кровать. - Спасибо, что принесли таблетки. Суни посмотрела в глаза Джи и доверительно подмигнула, а после легла ближе к нему, позволяя себя обнять. Дуни, что сидела на полу, также запрыгнула на кровать и устроилась в ногах Джисона, чтобы чувствовать его малейшее нервное движение. Пока Хан засыпал, то думал о том, что раньше на кровати кошки никогда не спали, но после смерти Минхо малышки его вообще не оставляли. И Джисон был им за это благодарен, ведь иначе он бы не справился с воспоминаниями, которые скребли его изнутри так, что не хотелось жить. Хотелось бы просто довериться образам, ощущениям и привычкам, играть прошлую жизнь. Ведь остаться без дорогого для тебя человека – всё равно, что лишить тебя части твоего собственного тела. Со временем ты привыкнешь, но до этого момента тебя не отпустит фантомная боль. И Хан до сих пор не понимает, хорошо её ощущать или плохо. Но одно о знает точно… « - Я буду всегда твоим!» - Я буду всегда твоим… - что ещё очень долго он будет засыпать под мирное сопение Суни и Дуни и мысленно желать спокойно ночи тому, для кого она уже стала вечностью.