что ты видишь, когда смотришь на меня?
Тони Старк приходит в себя. Хрипит, кашляет и матерится. Баки, наблюдая за мужчиной через стекло, только тяжело вздыхает, выдавливая ненужную улыбку Сэму, что крепко сжимает его локоть в знак поддержки.что ты чувствуешь, когда говоришь со мной?
Извинения выходят искренними, неловкими и такими странными, что Баки охота провалиться сквозь землю. Только Тони ему в ответ улыбается, и морщинки-лучики собираются вокруг потухших глаз. Баки чувствует усталость всего мира, свалившуюся на плечи, и гадает, как быстро они с Тони найдут общий язык.о чем ты думаешь, когда заботишься обо мне?
Это в какой-то мере весело, и Баки чувствует себя по-настоящему нужным. Тони рвет черную футболку напополам, не расчитав силы, сквозь стиснутые зубы выдыхает и возводит взгляд к потолку. Баки фыркает на ворчание и указывает, как правильно. Идет время, и Тони надевает толстовку так, будто всю жизнь с бионической рукой и ходил; чашки прекращают трескаться, а оборудование в мастерской — ломаться, ведомое непривычной хваткой.что ты хочешь мне сказать, когда молчишь рядом со мной?
Баки снова и снова хочется просить прощения. И теперь не только за себя и девяносто первый, нет. За друга, что растерял всю надежду, сбежал и состарился за считанные секунды. Тони только отмахивается, мастерит Баки руку для званых вечеров и бьет кулаком о кулак, улыбаясь на столь привычное слуху дзынь. Баки тоже старается забыть и жить дальше, но отчего-то за собственное счастье перед новым другом, братом, становится совестно.кого ты видишь, глядя в зеркало?
Убийца. Эгоист. Идиот. Неужели он заслуживает прощения за все то, что совершил? Баки сжимает раковину до побеления костяшек, что та идет трещинами, зубы едва не крошатся, пока Сэм не вбегает и не возвращает в реальность. Сэм сажает на диван, ерошит волосы и улыбается. Говорит, сходи, объяснись, дай себе жить спокойно. Говорит, Тони давно простил. Тони простил, только как теперь простить себя? ххх — Брось, Барнс, — Тони устало усаживается в кресло-качалку, смотрит своими потухшими медовыми глазами и пытается улыбнуться. — Я бы тоже сбежал. В лабораторию, правда, но... — Я говорил ему не творить глупостей, но когда Стив слушал, верно? — Баки тяжко вздыхает, отпивая какао за наблюдением, как Сэм гоняется за Натаниэлем и Морган, пока те с заливистым смехом утаскивают капитанский щит. — Стоило отправиться вместе с ним. — Вольно, солдат, — хмыкает Тони, моргая правым глазом. — Хватит с тебя войны. И спасибо, что вступился за Питера. Я так ведь и не поблагодарил как следует. — Не стоит, — отмахивается Баки. — Он нам с Сэмом как родной. Как и Харли с Морган. Чтоб ты знал, ты можешь оставить на нас детей и не бояться. — Я и не боюсь, — Тони поднимается. — Ладно, холодное сердце. Скоро должна прилететь Небула, а моя приветственная вечеринка до сих пор не готова. — И не староват ты для таких вечеринок? — прилетает в ответ. Тони смеется. — Уж кто бы говорил. Не забыл о пенсии? Или тебя подвезти? Ты не подумай, у меня здесь рядом кресло, даже напрягаться не нужно. Май цветет и греет почти летним солнцем. Дети бегают по двору, строят замки и устраивают походы в лес. Дети сидят на крыльце, пьют молочные коктейли и убивают нервы экзаменами. Взрослые занимаются взрослыми героическими проблемами, а Тони Старк и Баки Барнс, ушедшие с чистой совестью деактивировать бионическими руками машину времени, в глубоком шоке замирают, глядя на Стива Роджерса — молодого Стива Роджерса, — заросшего щетиной, всего в крови и копоти, бережно удерживающего бессознательную, погибшую два года тому назад Наташу Романофф. — Стив, — отмирает Тони, бережно подхватывая готового завалиться на свежую зеленую траву Роджерса, пока Баки из ослабевших рук забирает Наташу. Тони ладонями водит по родному лицу, смаргивает слезы и в ужасе глядит. — Стив. — Тони? — хрипит Стив, распахивая голубые глаза и вцепляясь в Старка как в спасительный круг. — Боже, я умер? И... боже. — Нет, — по старковским щекам катятся крупные слезы, медовые глаза загораются тем самым огнем, загораются наконец жизнью, пока губы разъезжаются в счастливую улыбку. — Ты жив, Стив. Ты жив. Баки отворачивается, качая головой на вопросительный взгляд прибежавшего Сэма. Тот находится в ступоре с минуту, а затем пытается помочь, отнести в дом, то и дело изворачивая шею получше рассмотреть, что там творится за спиной. — Сэмми, — шепчет Баки, клюя в щеку. — Идем. Этим двоим стоит побыть одним. Сэм быстро кивает, утирает готовую скатиться слезу и спешит за помощью. Наташа сейчас в приоритете, а о Стиве... а о Стиве, решает Баки, ухмыляясь, есть кому позаботиться. Баки позволяет радостной улыбке расползтись по лицу и наконец отпускает себя. Они в порядке. Они счастливы. Все остальное может и подождать. И за счастье свое нынче Баки нисколько не стыдно.