Зеленый чай с молоком

Несомненно Холмс знал, что значит его травма. Его затуманненое, заторможенное сознание, говорило ему — раз. Его головная боль говорила ему — два. Изматывающая тошнота говорила ему — три. Сонливость, шум в ушах, слабость, дрожь, дезориентация во времени, и эта ломающая непереносимость звуков считали, все дальше двигаясь по списку «сотрясение мозга». И это было не все. Зачем Мориарти так необходимо было ослабить Шерлока настолько и действительно по-серьезному? Он не рассчитал силу или сомневался в том, что ему удастся быстро вывести Шерлока из игры. Нет. Он точно не мог «не расчитать» и «сомневаться», ему просто хотелось сделать Шерлока слабым, Джим ведь признался в этом в самом начале. Ему нравится видеть Шерлока слабым, морально обнаженным и разоблаченным. Шерлок сглотнул. Ему было непонятно страшно, его до безумия пугала неизвестность, учитывая то, что он, его боль и его состояние сейчас в руках Джима. В какую игру хочет поиграть Мориарти? Холмс знал одно, он точно не хочет проиграть в ней Джиму. Любыми усилиями. Он поставил чашку на место и постарался сосредоточиться на себе, чтобы просто вернуть свою силу, свою стойкость. Шерлок коснулся босыми ногами прохладного пола, что заставило его поморщиться от мигающей боли и сжать мышцы ног. Он, крепко взявшись за стул, оперся на него и встал на одно колено. Его ноги начали дрожать от бессилия, но Шерлок сжал зубы, в его голове сейчас было одно — «Встать». Он взял всю свою волю в кулак, напряг мышцы так сильно, как только сумел, возможно даже сильнее, и встал. Это было больше, чем «сумел», это было «смог». Ему понадобилось немного времени, чтобы лишь вдохнуть и понять, что делать дальше. Он определенно не знал этого, но решил, чтобы двигаться дальше нужно выйти из комнаты. Шерлок с силой выдохнул и целенаправленно, оттолкнувшись руками от стула, сделал несколько шагов и врезался в стену локтями. Опираясь на нее и переводя дух, он ощущал, будто сейчас он упадет, стоит ему сделать шаг от стены. Что если он сможет? Все теми же дрожащими ногами он сделал шаг к двери, моля, чтобы они вдруг не стали ватными и не предали его, и уже потянулся к ручке, как дверь сама открылась. Шерлок поднял взгляд и встретился глазами с Джимом. Он стоял прямо перед ним, в нескольких сантиметрах. Ему показалось, будто он почувствовал на коже горячее дыхание Джима. — Ты уже решил встать? Я думал ты долго будешь оставаться… — Джим задумался, пытаясь подобрать более интересное слово, — горизонтально. Шерлок лишь хмыкнул. — Я принес тебе таблетки от температуры и еще для восстановления. Ну ты же знаешь, снять отек головного мозга, привести в норму внутричерепное давление, нормализовать приток питательных веществ, они имеют нейропротекторные свойства и улучшают протекание различных процессов, — Мориарти проговорил это на одном дыхании, скучающе гуляя глазами. Немного подумав, он добавил: — Тебе же нужны таблетки? Шерлок никак не реагировал на него, он специально медленно и беззвучно втягивал носом воздух и также тихо выдыхал, потому что пока он не поймет, в чем заключается смысл игры, он в нее не вступит. Было тяжело стоять без опоры и сдерживать себя, так как хотелось и кричать, и сдавливать руками голову, и просто упасть на пол. — Скажи, тебе нужны таблетки? Или может быть ты здоров? Молчание начинало выводить Джима, он нервно закатил глаза, а затем посмотрел прямо на Шерлока. — Если ты желаешь молчать — молчи и не смей сказать ни слова. Если ты вдруг захочешь поговорить, — его лицо резко переменилось, оно стало напряженным, сердитым и грубым, — я заставлю тебя молчать. — Он выделил слово «заставлю», проговаривая каждую букву с особой силой, но в них читалось и наслаждение. От этих слов у Шерлока образовался зудящий ком в горле, который мгновенно опустился в живот, разлетаясь на тысячи мурашек. Он задышал быстрее, мышца на виске нервно дернулась. Мориарти разглядывал Шерлока так близко — изучал, он был похож на ребенка, которому подарили желанную игрушку, и теперь он думал, как с ней поиграть. Он видел, как Шерлока сотрясала дрожь, как дернулась мышца в ответ на его слова, все это ужасно радовало. Джим улыбнулся кончиком губ, еще раз с жаром взглянул на Шерлока, а затем захлопнув дверь перед носом, ушел. Джим упивался собой. Шерлок несколько секунд не двигался, но затем уперся в дверь руками и съехал на пол. Шерлок позволил своим мыслям скомкаться, и единственная ясная мысль, которая оставалась: «Поверил ли Джон?». Возможно сейчас, в этот момент, есть лишь один человек, который верит в него настоящего, в того Шерлока Холмса. Это заставило его сжаться где-то в желудке, и некий ком подступил к горлу. Нет, ему не хотелось плакать или что-то подобное, просто сердце билось намного быстрее, чем должно, а в горле стало тяжелее. Ему сейчас хотелось лишь лежать на полу, больше ни о чем не думать, потому что нет возможностей, нет цели, нет информации. Цель уйти, сбежать? Только для того чтобы его посадили за решетку, как преступника, создавшего Мориарти. Нет, не то. Все же стоит понять, что за дверью, просто изучить, пусть даже там не будет ничего интересного, но это то, что могло дать лишь уголок пазла желанной информации. Шерлок вновь поднялся, касаясь руками стены — так странно, что единственной опорой для него сейчас является стена. Дверь слабо скрипнула. Он, наконец, вышел. Перед ним простирался темный коридор: двери, пара завешанных картин, пара светильников. В конце коридора был проход к лестнице. Все так же опираясь на стены, Шерлок шел вперед по коридору, странные ощущения при соприкосновении прохладного пола со ступнями, будто посылали импульс тупой боли прямо в клсти. Он понимал, и даже ощущал, что с его состоянием, путешествие может вскоре завершиться. Он достиг лестницы и решил спуститься вниз, именно в этот момент, желудок вновь начал сворачиваться, а ноги стали ватными, он попытался схватиться за перила, но в глазах стало мутно и темно. Пульс учащался по струнам Шерлока, он отчаянно рывками глотал воздух, пытаясь прийти в норму, как это уже знакомо. Когда ты на грани между обмороком и реальностью, становится страшно, возможно, это неправильно, но Шерлоку стало страшно, ведь он хотел оставаться в сознании. Там, где он может себя контролировать и осознавать, что все хорошо или плохо, но он погружался в пустоту, которая становилась все темнее и темнее. Вокруг все закружилось и в миг улетело. Ноги подкосились и Шерлок упал, не чувствуя, как ступеньки оставляли на нем жестокие следы. Когда через мгновение Шерлок открыл глаза, все начало проясняться. Ему так показалось, что через мгновение, на самом деле он не знал, сколько прошло времени: несколько секунд, пару минут, пятнадцать минут… Мориарти стоял с изогнутой бровью, явно раздраженный. — Ты самого простого не смог выполнить? Что непонятного в слове «лежать»? — он говорил это, ожидая получить не ответ, а лишь реакцию. Этими словами он осуждал Шерлока. Шерлок же чувствовал себя никчемно от этого, ведь ему не нравилось, что он должен выполнять то, что ему говорят выполнять. Все дело в том, что Шерлок всегда сам говорил, что делать, и меняться ролями он не планировал, поэтому для него было дикостью, что его осуждают не на уровне друзей, а на уровне того, кто выше. — Тебе мало? — Джим был серьезен, но в то же время слова имели иронию. Шерлок попытался приподняться, но новая волна колющей боли пришлась в этот раз в область спины. Он сделал глубокий вдох, сжал пальцы ног и зашевелил ступнями, в надежде избежать этого ощущения. Мышцы были напряжены, его кожу вновь покрыл влажный пот, но ему было холодно, несмотря на температуру тела. Ничего не могло помочь ослабить новую боль, но не шевелиться было невозможно. Он запрокинул голову назад и задышал глубоко, надрывисто. — Мне придется осмотреть тебя. Ты мог повредить что-нибудь во время своего… путешествия, — Джиму явно было смешно от жалких попыток Шерлока быть сильнее, чем это возможно, чем ему позволяло тело, а Шерлока вводила в ярость его собственная беспомощность. — Можешь встать? Шерлок прикрыл глаза, глубоко вдохнул носом воздух. Он напряг все мышцы, чтобы сесть, а затем взялся рукой за перила. Ему приходилось крепко сжимать кисть, по той же причине, что и ступни. Некоторые части тела будто онемели, но боли в них не чувствовалось, скорее некое жжение. Шерлок кивнул. Он сможет встать. Сильнее сжимая перила, он поднялся и встал на ноги. — Идем, я осмотрю тебя. — Не надо, все нормально, — Шерлок был сильно раздражен от одной мысли, что Джим будет осматривать его. — Тебе кто-то разрешал говорить? Я сказал, идем. — Нет необходимости, — громче сказал Шерлок сквозь зубы, игнорируя слова Джима. — Ты знаешь, что я могу заставить тебя и пойти, и замолчать, и все что угодно. — И как же? — Ооо… У меня множество идей, которые мне хотелось бы испробовать на тебе, но все же одна из них будет действовать непременно, — он был так вдохновлен, что брови его летали, — она скучная, но действенная. Шерлок чувствовал, как в висках стало горячо, и как сердце забилось в них, пытаясь вырваться наружу. — Джон, — сказал Джим, и уголки губ довольно дернулись. — Джон, — невольно вырвалось у Шерлока. Это прозвучало так тревожно, что Джим довольно закивал. — Так что ты решаешь? Дашь мне тебя осмотреть и будешь ли ты молчать? Шерлок с силой сжал губы, злостно выдохнул, но кивнул. В районе груди стало странно щекотно, а ноги снова бросило в мелкую дрожь. — Сними рубашку. — коротко и твердо сказал Джим, когда они зашли в комнату. Эта твердость отозвалась неким звоночком глубоко в Шерлоке, от чего он вздрогнул. Шерлок молчал. И прищурился, скрывая эмоции. Он медленно поднес руки к пуговицам и начал их расстёгивать. Он тянул время, и то, как Джим наблюдал за его дрожащими пальцами, растягивало мгновения в тысячу раз. Джон не ждал, когда Шерлок снимет рубашку, а тот не торопился. Он расстегнул последнюю пуговицу и замер, будто размышляя, продолжать или не стоит? — Шерлок, — напомнил Джим, — Сними рубашку. Шерлок понял, что почти не дышит. Руки начали трястись сильнее, он почувствовал себя таким слабым, каким не чувствовал себя практически никогда. Он ощущал каждый удар сердца, тело предавало его снова и снова, не давая возможности быть таким, каким он привык быть. Больше всего его смущала не то, что он снимет рубашку, а то, что он снимет ее, потому что Джим так сказал. Он потянул за рукав и снял рубашку. Открылась его молочная кожа, гладкая и нежная. Джим подошел ближе и протянул руку к торсу, желая лишь провести линию пальцем. — Не надо. — еле слышно прошептал Холмс Джим вопросительно посмотрел на Шерлока:  — Ты опять что-то сказал, или мне показалось? — Не трогай меня, — через такое Шерлок точно не мог переступить, его внутренние демоны сгибали его пополам лишь от одной мысли о прикосновении к нему. Это не касалось будничного пожатия руки, хлопка по плечу. Но если кто-то захочет целенаправленно дотронуться до него, он не позволит. — Ладно. Хорошо, — кивнул он и убрал руку. — Я могу поверить тебе сейчас, что все нормально, но если окажется, что это не так, я буду зол. Шерлок незаметно выдохнул, кивнул и слегка отвернулся. Ему было неловко, что Джим разглядывает его уже фиолетовые синяки, которые распустились на коже цветами. — Тебе нужно поесть и лечь обратно, — бросил он кратко и облизнул зубы во рту. — Поесть, а не вывалить кашу на пол, — Мориарти сказал это, будто удивляясь словам, так это было глупо. Он усмехнулся.  — Не бери эту рубашку, она… мокрая вся, — нахмурился он. — Я дам тебе другую чуть позже. Шерлок положил таблетку в рот и запил чаем, а затем продолжил ковыряться ложкой в тарелке. — Ты ведешь себя, как ребенок. Прекрати выделываться и ешь. Как будто ты не знаешь, что таблетки плохо будут влиять на желудок, если он пустой. Или тебе все еще недостаточно ощущений? Мориарти сидел за одним столом с Шерлоком и пил чай. Шерлок поморщился. Ужасно раздражало то, что тот смотрел него и оценивал, делал выводы насчет каждой эмоции. — Я заметил, что ты немного содрал кожу на спине, когда упал с лестницы. Не больно? Шерлок не выдержал. С чего вдруг взялась эта совершенно непонятная забота? — Отвали, — буркнул он. Шерлоку порой казалось, что Джим представлял из себя двух разных людей. Один — с необычной обаятельной мимикой, странно заботливый, а второй совсем другой, он был напряжен так, что воздух вокруг замирал, и сердце падало, он был гневный и беспощадный, что внушало беспокойство. Будто один — милый Джим, а второй — истинный Мориарти. Но он никогда не выглядел скучным, в нем было столько энергии, что кажется, будто время от времени пробегает электричество. Сейчас он как раз резко сменил облик заботливого Джима на Мориарти. — Сколько раз мне еще повторить, что ты должен молчать? — Зачем тебе это надо? — вспылил Шерлок. — Чтобы показать свою власть и мое бессилие? Избавь меня от этого. — Избавь меня от своих истерик. Знаешь, каждое твое сказанное слово может обыграться тем, что Грега случайно собьет велосипедист и сломает ему ногу. Ничего страшного, за исключением того, что это может произойти из-за твоего глупо сказанного слова. Шерлок со злостью сжал челюсть и бросил ложку на стол. Весь этот спектакль порядком трепал его нервы. Он встал из-за стола и направился прочь. Теперь он не сказал ни слова, потому что его друзья не должны получить роли в этой постановке. — О-о-о, хватит вести себя, как бушующий подросток, — весело заговорил Джим в спину Шерлоку, но когда его улыбка абсолютно плавно перешла в серьезное лицо, чего Шерлок не видел, иначе он покрылся бы мурашками, он твердо и ясно сказал: — Сядь. За стол. И ешь. Сейчас же. Иначе сломана будет не нога, а чья-то шея. Шерлок замер, будто что-то невидимое схватило его обеими руками и остановило.