because fries and mixtapes

Ночная смена Юнги в бургерной начиналась за час до полуночи, четыре раза в неделю, но парень не жаловался ни на график, ни на работу. Ресторан находился довольно далеко от оживленных туристических мест города, так что приходилось иметь дело лишь с полуночниками, пьяными идиотами и любителями раннего завтрака. Посетителей всегда было немного (все же большинство предпочитает спать ночью), потому работать приходилось и на кассе, и на кухне. Каждую смену он приводил в порядок кухню, всякий раз меняя участок работ: в одну ночь мог драить фритюрницы, в другую — гриль или плиту. А еще помогал Сокджину делать заготовки к завтракам. Честно говоря, большую часть ночи Мин проводил в телефоне: бродил по Интернету, прыгая с сайта на сайт, из приложения в приложение просто чтобы спастись от скуки; когда же чувствовал, что вдохновение наконец посетило его — что вообще-то удивительно после трех чашек кофе и бессонной ночи — юноша писал музыку и лирику к ней. В последнее время он особенно часто пребывал в этом состоянии. Рэпмон начинал давить на Юнги, заставляя друга наконец сделать решающий шаг и выпустить микстейп, используя весь свежий материал. — Фанаты сталкерят твой аккаунт, слушая старые треки. Люди все еще помнят твои тексты. Пришло время дать им больше. Юнги более чем готов принять этот вызов. Он любит музыку. Он любит рэп. Но это тот самый вид любви, который отнимает все силы, изнуряет тебя. Потому что его треки должны быть идеальными. А еще у него есть фанаты вроде panjjang95, которых он не хочет разочаровать. panjjang95 из того вида людей, что любят писать капсом и ставить кучу восклицательных знаков после каждого предложения. И Юнги нравится это. Те комментарии, что он получал, тешили его эго, но больше всего парню нравилось то, что panjjang95 его понимал. Аноним из интернета слушал музыку Юнги и действительно понимал ее. Словно незнакомый человек мог заглянуть в душу музыканта. Интимно и пугающе одновременно, но, безусловно, волнующе. И все же он занимается музыкой не только для того, чтобы оправдать ожидания поклонников. Он должен оправдать свои ожидания. Ему всего двадцать три, и ему есть, что сказать. Своим товарищам и соперникам. Своим родителям. Юнги хочет доказать всем, что он не просто счастливчик. Он по-настоящему талантлив. Кажется, все, что его волнует — это работа, но кое-что все же привлекло его внимание, отвлекая от повседневной рутины. Впервые появившись в заведении, незнакомый юноша заказал две большие картошки и содовую. Пришел незадолго до одиннадцати, в это время как раз заканчивалась вечерняя смена и начиналась ночная, а, как известно, попасть на пересменку — значит со стопроцентной вероятностью получить дерьмовое обслуживание. Смотреть на работу своих вечерних коллег для Юнги было своеобразным развлечением: на кухне отпускали язвительные шутки в сторону работницы кассы, которая к тому же была ответственна за картошку-фри; для приготовления она использовала старый залежавшийся в кладовке картофель, который после тридцати секунд, проведенных в кипящем масле, выглядел не так уж дурно. Эта уловка иногда срабатывала, например, если посетитель брал еду навынос: в первые минуты горячая картошка выглядит аппетитно, но стоит ей немного остыть — и вот ты жуешь что-то, напоминающее по вкусу картон. — Чертов сукин сын, — пробормотала себе под нос кассирша. Умывая руки и краем уха слушая разговор поваров на кухне, после брошенной женщиной фразы Юнги выглянул в обеденную зону, ожидая увидеть там престарелого и, вероятно, грубого мужика. Но нет. «Чертов сукин сын» оказался всего лишь пареньком в мешковатой толстовке и с огромными кругами под глазами, такими же фиолетовыми, как и его волосы. Он выглядел устало — на лице абсолютно ничего не выражающая улыбка и веки, кажется, закроются сейчас сами собой. Женщина принесла парню заказ, с грохотом швырнув поднос прямо перед ним, на что он лишь устало улыбнулся. Юнги пропустил очередную фразу повара, залипая на удивившееся выражение лица паренька, будто тот только что заметил свою неосознанную улыбку. А потом на щеках его расцвел румянец и это было… очаровательно. Незнакомец закинул в рот горсть картошки и даже не пожаловался на ее дрянной вкус, а Юнги продолжал следить за ним. «Парень, должно быть, долбанулся, раз с таким наслаждением поедает эту стряпню. Неужели сейчас вытащит косяк или напьется в хлам?» Но фиолетововолосый продолжал сидеть в одиночестве с воткнутыми в телефон наушниками и лишь два раза встал, чтобы наполнить опустевший стакан газировкой. От наблюдения за ним Юнги оторвала кучка пьяных эмигрантов, что распахнули дверь заведения — пришлось принять у них заказ и вернуться на кухню, чтобы заняться готовкой. А после и Джин, работающий сегодня на автораздаче, завалил его заказами автомобилистов, неудивительно, что Мин пропустил уход странного паренька. Черт с ним. Всего лишь очередной полуночный чудик. В следующий раз он зашел в два часа ночи. Его мешки под глазами все еще выглядели как две сливы, а лицо слегка осунулось; казалось, парень не помнил, когда в последний раз высыпался, и все же при заказе очаровательно улыбнулся. «У него милая улыбка. Широкая и обезоруживающая», — отметил про себя Юнги, улыбнувшись в ответ и немногим позже осознав свою странную реакцию. Дело в том, что Мин намеренно старался не показывать эмоций на рабочем месте, чтобы не привлекать внимание забредших в кафе пьяниц и прочих любителей прогуляться по ночному Сеулу. Парень снова заказал картошку и в этот раз добавил мороженое. Это был единственный заказ за прошедший час. Юнги опустил свежий картофель во фритюрницу и стал ждать, наблюдая за тем, как посетитель направляется все к тому же дальнему столику, за которым сидел в прошлый раз. На нем все то же худи с капюшоном, в котором он, кажется, утопал, и все же бесформенное нечто выглядело безумно мягко и удобно; рукава полностью закрывали кисти рук, будто защищая хозяина от внешнего мира, да и в целом он выглядел как человек, не желающий создавать проблемы. «Ищет тишины и покоя», — предположил Юнги, поднося ему картошку и мороженое. — Спасибо, — неожиданно сказанное единственное слово заставило Мина вздрогнуть. Этот голос был похож на гудящий рокот. Он ведь уже слышал его речь, когда тот делал заказ, но почему грудь сжалась именно сейчас? Его голос напомнил о доме. Юнги, стараясь не улыбаться, чтобы не выглядеть жутко, отошел за стойку, откуда не переставал наблюдать за парнем в худи, который будто светился от счастья, поедая фастфуд. А Мин, используя грусть по дому в качестве источника вдохновения, потянулся за салфеткой и ручкой, начиная творить. В третий раз парень появился в кафе во время перерыва Юнги, устроившегося в зале для посетителей с поднятыми на спинку впереди стоящего стула ногами. На столе перед ним стояла уже вторая по счету чашка слишком сладкого кофе, заботливо приготовленного Джином, вокруг были разбросаны исписанные музыкантом клочки бумаги; сам же Мин старательно перепечатывал в телефонные заметки отдельные понравившиеся ему фрагменты написанной сегодняшней ночью лирики. Так, на всякий случай. Посетитель, заметив пустоту у стойки персонала, пожал плечами и направился к столику отдыхающего работника кафе. «А у него неплохие наушники, — отметил про себя Юнги. — Не одна из тех дерьмовых моделей с завышенной ценой. Кажется, у меня где-то завалялась пара таких же». Фиолетововолосый, заметив на себе пристальный изучающий взгляд, застенчиво улыбнулся. И Юнги не успел ничего подумать, как уголки собственных губ мгновенно поползли вверх. — Привет, — посетитель принял эту улыбку за разрешение начать диалог. — Привет, — ответил Юнги и словил взгляд из-под ресниц. Смущенный и милый. Это восхитительно и в то же время странно, как всего лишь одно приветствие Юнги заставило незнакомого парня светиться от счастья. — Могу я сделать заказ, когда у тебя закончится перерыв? — Конечно, — кивает Мин и не говорит о том, что сейчас его заменяет Джин, который с радостью принял бы заказ. — У меня еще есть восемь минут. Незнакомец кивает, надевает наушники и отходит, тихонько напевая себе что-то под нос. Юнги смотрит на разбросанные бумажки, берет одну и начинает прямо поверх старого текста писать новый, что вертится у него на кончике языка. Позже разберется в этих каракулях, а пока у него в голове звучит музыка, которая идеально ляжет на только что написанную лирику. Свободное от работы время он проводит с Рэпмоном и Джей-Хоупом, с которыми живет в одной квартире и создает музыку. Избегать друг друга невозможно. Когда они не заняты тем, что орут друг на друга из разных комнат, то посещают различные мероприятия, пытаясь продвигать свое творчество. Люди, вроде его родителей и брата, часто смеются, когда Юнги говорит, что хочет стать музыкальным продюсером. Что хочет создавать хип-хоп. Они смеются над его мечтой, считая ее дурацкой. Они думают, что писать музыку слишком просто, и потому нечего тратить время на такие глупости. Юнги же с детства обладал красноречием. Что забавно, он мог объяснить сложные идеи простыми словами, собирая вокруг себя толпы поклонников, но заставить свою семью понять, как сложно работнику фастфуда, кассиру в книжном и официанту добиться успеха, ему так и не удалось. Он действительно много работает. Мало спит, но усердно трудится. Если в выходные нет выступлений, парень, не жалея сил, бегает по городу, рекламируя свою музыку и пытаясь найти новые возможности для продвижения. Родители же считают, что не получают отдачи от того, что вкладывали в сына все его детство. Поэтому Юнги хочет добиться большего. Хочет быть лучшим из лучших. Спасибо высшим силам, что его музыка получает отклик аудитории. Если бы не было людей вроде panjjang95, ему пришлось бы стать офисным планктоном. Одним из многих. «ЭТО ПОТРЯСАЮЩЕ!!! ЧУВСТВУЮ, ЧТО МОГУ ГОРЫ СВЕРНУТЬ, СЛУШАЯ ЭТО! ЭТА ПЕСНЯ — НОВЫЙ ГИМН МОЕЙ ЖИЗНИ! ТЫ ВООБЩЕ СЛУШАЛ СВОЮ МУЗЫКУ??? БУДТО ЗВУКИ ГРОМА ЗВУЧАТ В РАКУШКЕ, СНАРЯЖЕННОЙ ТУРБИНАМИ!» — таким был первый комментарий, оставленный panjjang95. Когда у Юнги сдают нервы или опускаются руки, он вспоминает об этом странном комментарии. Он правда, правда надеется, что panjjang95 нравится его музыка. Не то чтобы он заботится о чьем-то мнении, но именно это Юнги и делает. — Поверить не могу, что тебя так сильно зацепил человек с ником, напоминающим имя покемона, — бубнел Рэпмон. — Лесть — наше все, — пожал плечами Юнги. Джей-Хоуп рассмеялся: — Будто сам не пускаешь слюни на комментарии swag_heart под твоими треками! — Иди к черту, — проворчал Рэпмон в ответ, скрещивая руки на груди. В четвертый раз незнакомец пришел в два ночи, как раз в это время в зале сидела группа мужчин, по которым плакал вытрезвитель. Джин, стоявший со скрещенными руками у стойки и следивший за развернувшимся перед ним действом, был готов в любую секунду вызвать копов, сжимая в кармане передника мобильный. Сегодня он решил помочь с заказами в зале и приготовлением картошки, решительно отказываясь уходить на кухню. Юнги и не против: наблюдать за Джином, который ведет себя, как разочарованная собственными детьми мамочка, было забавно. Парень с фиолетовыми волосами, которые в этот раз были скорее серыми, сел все за тот же дальний столик и принялся следить за пьяными идиотами, наклонив голову. «Сливы» под его глазами выглядели заметно темнее, чем обычно, и еще больше опухли. Юнги засомневался, что он вообще спит, и стал пристально за ним наблюдать. Кто-то ведь должен за ним присматривать, если сам парень на это не способен. Фиолетововолосый терпеливо ждал своей очереди, позволяя группе пьянчуг сделать заказ первыми. Казалось, паренек не хотел подкидывать Юнги лишней работы, а это определенно заслуживает награды. Когда Мин обслужил пьяную компанию, то поставил ведерко картошки и стакан с газировкой на стол постоянного клиента. И снова был одарен улыбкой. Квадратной и лучезарной. И снова улыбнулся в ответ. Совсем чуть-чуть, чтобы никто не заметил. Он не хотел, чтобы окружающие видели его мягкую сторону. — За счет заведения, — бросил Юнги, игнорируя напившихся мужиков и сопротивляясь желанию потрепать выглядящие мягкими и пушистыми волосы сидящего перед ним парня. — Спасибо, — ответил незнакомец, завозившись с проводами наушников и застенчиво добавив: — Меня зовут Тэхен. — Юнги. Дай мне знать, если эти ребята тебя побеспокоят, — удивительно, как быстро этот парень вошел в доверие, что Юнги сообщил ему свое имя. Джину стоило хотя бы раз прикрикнуть на дебоширов, чтобы те перестали вести себя как отморозки; и все же он вызвал полицию, у них ведь политика абсолютной нетерпимости к насилию. Юнги возник за спиной Сокджина словно разозленный сторожевой пес и Тэхена это позабавило. Мин заметил его ухмылку и подмигнул, думая, что больше никто не заметил. После этого случая Тэхен стал появляться в кафе чаще. Парень почти всегда приходил в смену Юнги, заказывая что-нибудь небольшое и усаживаясь на привычное место. Работники вечерней смены говорили, что в другое время суток в кафе он не появляется. Мин несколько раз заглядывал в забегаловку ночью вместе с Рэпмоном и Джей-Хоупом в свои выходные и расспрашивал о мальчике с фиолетовыми волосами коллег, но те смутно его помнили. Поэтому он чувствовал себя особенным. И хотел, чтобы Тэхен тоже почувствовал себя особенным. Пироги и печенье (которых Юнги «случайно» сделал слишком много) за счет заведения стали привычным делом. Если готовит картошку фри для другого посетителя — всегда заодно отсыплет немного для Тэхена. А по утрам они с Джином отдавали парню коробочку печенья, что заготавливались для утренней смены. И всегда получали улыбку в качестве благодарности, улыбку, которая, думает Юнги, предназначается ему и только ему. — Ненавижу ночную смену, — прошипел Сокджин, когда очередная компания ввалилась в дверь ресторана. — Владелец должен позволить нам закрывать зал на ночь. Это же просто смешно! Ребята пахли смесью выпивки и травки, орали, будто находились на улице, и ржали так, что дребезжали стекла. Юнги был уверен, что головная боль ему сегодня обеспечена. Он с едва скрываемым презрением наблюдал за падающим на пол мужчиной и его другом, спешащим ему на помощь. И все же это не самая буйная компания за все время его работы. Тэхен тоже наблюдал за ними со скучающим видом, медленно смакуя мороженое. Юнги бросил многозначительный взгляд на приятеля, будто спрашивая: «Все в порядке?» И как только фиолетововолосый заметил это — кивнул, мол, «они меня не беспокоят». Вскоре в один из своих выходных Мин узнал от знакомого повара о первой ночной драке в заведении. Тэхен был похож на милого беззащитного мальчишку. И совсем неважно, что он выше Юнги и шире в плечах. Весь его образ взрослого парня разбивался о бессонницу. К тому же, хоть Мин и ниже на парочку сантиметров, но умеет выглядеть пугающе агрессивно. В последние недели их дружеские отношения заметно развивались: Юнги все больше проводил время с Тэхеном, пока в кафе не было посетителей или в свои перерывы, а Тэ частенько подходил к стойке персонала просто чтобы перекинуться парой слов с новым другом. Тэхен обожал говорить. Он говорил много и быстро и Юнги думалось, что парень наверняка слышит просьбу заткнуться довольно часто. Но ему не сложно позволять Тэ болтать до тех пор, пока не закончится воздух в легких. Фиолетововолосый часто говорил об абсурдных вещах, например, о морских слизнях или котах, замышляющих что-нибудь злодейское; или о вещах, которые сейчас на слуху, как те новые снимки Плутона. И только когда он заканчивал разговоры о подобном, начинал рассказывать о личном. У Тэхена бессонница. Он бродит ночами по темным улицам города — конечно, когда не сидит в бургерной — до тех пор, пока ноги не приведут обратно в квартиру. Он старше, чем выглядит, но все же младше Юнги. Днем работает в колл-центре вместе со своими сожителями, в Сеул переехал полгода назад после двух лет службы в армии. Юнги слушал. Похоже, другие мало слушали Тэхена из-за того, с каким безумством он все это рассказывал. Парень занервничал и, кажется, расстроился, а Мин не смог сдержаться и прикоснулся к нему. Еще одна стена рухнула. Юнги сжал его руку, желая успокоить. Тэ от неожиданности вздрогнул и крепко схватился за запястье Мина, будто он его спасательный круг. Следующие три дня Юнги пришлось носить браслет, скрывающий синяки. После этого Тэхен все чаще находился в расслабленном состоянии и будто становился более тактильным. Теперь вместо того, чтобы размахивать руками во время повествования, они все чаще находились на теле Юнги. Он и не против. Это приятно — чувствовать себя кому-то нужным.

***

Тэхен заглянул в три утра, сверкая стеклянными глазами и покрывшись румянцем, заставив Юнги недовольно нахмурится. Тэ всегда имел немного болезненный вид из-за отсутствия сна, но в этот раз все казалось куда серьезнее. Джину хватило всего одного взгляда, брошенного из-за спины Мина, чтобы вынести приговор: «Он заболел». И, конечно, был прав. Было видно, как бедного парня лихорадит, пока он с опущенными плечами бредет к стойке. — Привет, — хрипло поприветствовал парней Тэхен. Его обычный голос сейчас звучал как грохот падающих камней во время оползня — Юнги сочувственно поморщился, а Сокджин посмотрел на заболевшего с ужасом. — Ты что тут потерял в таком состоянии? Давай-ка, иди домой и поправляйся, — посоветовал Джин. — Я не хочу домой, — раздраженно ответил Тэ, глазами прося поддержки у Юнги. И тот сразу понял, почему парень, плевав на свое состояние, притащился сюда — Юнги помогает чувствовать себя лучше. Необходимость заботиться о нем разлилась теплотой по всему телу. — Садись, ноги тебя еле держат, — немного грубо сказал Мин. — Я пока принесу чего-нибудь. По совету Джина заварил чай с медом и лимоном, прихватил печенье и тарелку с фруктами — лучшее, что могло предложить кафе, специализирующееся на фастфуде. — Спасибо, — прокашлял Тэхен. Юнги погрузил пальцы в фиолетовые волосы парня и тэхенова голова опустилась на стол. В заведении были только они и Джин, увлеченно смотрящий сейчас какой-то фильм на телефоне. — Пей чай, — Мин присел рядом. Тэхен со стоном поднял голову и направил расфокусированный взгляд на друга. Кажется, он пытался испепелить Юнги взглядом, и все равно выглядел так же умилительно, как котенок с бантиком на шее; принялся пить принесенный чай и корчил гримасы от отвращения. — Знаю, но это поможет почувствовать себя лучше, — Юнги снова погладил парня по голове и Тэхен с благодарностью прильнул к нему. — Лучше бы тебе вернуться домой и поспать. — Не могу, — с болью в голосе произносит парень и трясет головой. Юнги в ответ лишь шипит: не знал, как поддержать во время болезни такого человека, как Тэхен. Если бы это был Рэпмон, достаточно было бы принести лекарства от простуды и тарелку супа. В случае болезни Хоупа Юнги просто звонил, чтобы убедиться, что у друга достаточно воды и одеял. Он не знал, как «лечить» того, кому, как подсолнуху — солнце, нужен постоянный контакт с человеком, поэтому Мин понемногу начал заполнять образовавшуюся неловкую тишину своей болтовней, как раньше делал Тэ. Рассказывал забавные истории, которые ему удалось пережить, работая в забегаловке в ночную смену, о своих друзьях, лишь вскользь упомянув их имена, о любимой музыке и фильмах; Тэхен на все сонно кивал, мол, «не уснул и слушаю тебя». В конце концов от непривычки — так редко он много болтал — начало болеть горло. Но Юнги продолжал, рассказывая о напряженных отношениях с родителями и как сильно он хочет добиться успеха в музыкальной индустрии. Тэхен слушал с чуть прикрытыми глазами, все больше прижимаясь к плечу друга; на то, что он не задремал и слушает, указывали редкие, едва слышимые звуки, подрагивающие иногда в немом смехе плечи и то, как он терся головой о Юнги, словно кошка, показывающая свое доверие и привязанность к своему человеку. Мин абсолютно точно почувствовал момент, когда Тэхен, наконец, провалился в сон: его тело окончательно расслабилось, а голова каким-то образом упала на миновы колени. Парень не престал поглаживать фиолетовые волосы, продолжая свой тихий монолог, на этот раз о микстейпе. — Я написал песню для тебя. Каждый раз, появляясь здесь, ты выглядишь как никогда не спящая смерть, так что я написал колыбельную. Впрочем, вряд ли когда-нибудь ты ее услышишь, — шептал Юнги. — Но она для тебя. Очищение, вот что он почувствовал. Неудивительно, что Тэхен так много болтал. Мин невесомо пробежался пальцами по сереющим волосам, думая о музыке. Он хотел писать музыку для него. Или, возможно, черпать музыку из него. Юнги не мог понять, что за чувство, вызванное этим парнем, растет в нем, давит на тело изнутри, пытаясь выбраться наружу, и что вообще ему с этим делать. А надо ли? Тэхен продолжал спать, не подозревая о вызванных им пертурбационных процессах в голове Юнги. — Потрясающе, — неожиданно возник рядом Джин, поддразнивая парня. — Я сделал фотку и отправил Хосоку. — Ты мудак, знаешь это? — добродушно сказал Юнги. — Мудак, у которого теперь есть доказательство, что у Юнги есть сердце. Мин не видел Тэ почти неделю, надеялся, что соседи все же заставили его оставаться дома и отдыхать. Парень совершенно точно нуждался во сне, трехразовом питании и большом количестве жидкости. А Юнги вскоре оповестил коллегу о своей таинственно появившейся лихорадке, из-за которой не сможет выйти на работу. Джин: «я же тебе говорил. передам Тэ, когда зайдет» — Да ты вкрашился, дружок, — резюмировал Джей-Хоуп. Юнги зарылся в куче одеял и яростно продолжал работать над микстейпом, который вот-вот будет закончен, игнорируя туман в голове и Хоупа. Другой на его месте погрузился бы в размышления о посетившей его влюбленности, но Юнги полностью сконцентрирован на творчестве, ему не до мыслей о чувствах и случайно упущенных улыбках. — Шуга влюбился? — с нескрываемым удивлением поинтересовался Рэпмон. — И кто это? Он же все время либо с нами, либо на работе, когда успел? Джей-Хоуп продолжал ухмыляться. Сокджин мог наболтать что угодно, но Юнги было плевать — сейчас его приоритетом была лишь работа над музыкой, и никто его не остановит. Ни вмешивающийся не в свои дела Джин. Ни издевательства Хоупа. И уж точно не раскрасневшиеся от жара мальчики, любящие много улыбаться и засыпать на конечностях других людей. Когда Юнги наконец получил разрешение Джина на выход в ночную смену, микстейп был готов. Осталось лишь загрузить его в сеть, но парень не спешит этого делать — беспокоился о том, как его новую работу примут: да, большинство треков все в том же старом стиле, что полюбился поклонникам. Кроме двух. И оба трека появились по вине Тэхена. Один из них — та самая колыбельная, а другой… Рэпмон назвал это песней о любви, но Юнги предпочитал об этом не думать. Правда не хотел думать об этом. Волнение захватило его, хотелось сделать все правильно и никого не разочаровать. Особенно panjjang95. Тэхен вошел в кафе как раз во время внутренних дебатов Юнги и выглядел он лучше, чем просто «нормально»: его извечные синяки под глазами стали куда светлее, будто парень хорошо выспался. Мин ухмыльнулся, глядя на взъерошенную шевелюру друга: — Ты только что проснулся что ли? — Заткнись, — зевнул Тэхен, голос все еще был хриплым ото сна. Юнги завис. Чертов голос. — Мама Чиминни дала мне рецептурное снотворное, так что я проспал последние два дня. Юнги опубликовал микстейп. Теперь Тэхен здесь, и пока это так, все будет хорошо. — Выглядишь отлично. — А чувствую себя еще лучше, — пропел Тэ, вприпрыжку направляясь к стойке. Его глаза сияли. «Неужели именно таким ты был до бессонницы». — О, правда? — крошечная улыбка появилась на губах. — Да! — Тэхен старался поумерить пыл, застенчиво улыбаясь. – Прости, что заразил. Нужно было послушать Сокджина и пойти домой. — Все в порядке, Тэ. — Нет, правда. И спасибо, что позволил поспать у себя на коленях. И за все остальное, — прозвучало уверенно, но щеки заалели снова. — У тебя приятный голос, он напомнил мне об одном музыканте. Мне понравилось слушать. Юнги не знал, что делать с этим чистосердечным признанием, оставалось надеяться, что щеки не покрылись румянцем, а Джин не ошивался где-нибудь поблизости. — Настолько приятный, что ты даже уснул? — продолжал играть на наивности парня Юнги. — Поверь, никогда в жизни я так хорошо не спал! Все это как-то влияет на Юнги. Очень сильно влияет. Бесстыдник Тэхен. Бесстыдник. К окошку автораздачи подъехал автомобиль и Сокджин вышел из своего кабинета, что-то говоря в гарнитуру. Он выгнул бровь, заметив Юнги и Тэхена, и Мин снова понадеялся на то, что не покраснел. Все же он хотел сохранить свою репутацию засранца, как бы тяжело это не было сделать с румянцем на щеках и влюбленными глазами. — Присядь. Я принесу чего-нибудь перекусить. Тэ лучезарно улыбнулся и кивнул, соглашаясь с предложением и отправляясь за столик. Юнги смотрел ему вслед, а проходящий мимо Джин не смог удержаться от комментария: — Ты безнадежен. — О, не мог бы ты заткнуться, пожалуйста? — нахмурился Мин. Пока готовил бургеры, в холле прозвучало тэхеново «черт, да!» Юнги выглянул в холл в попытке разузнать, что вызвало у парня такую реакцию, но заметил лишь телефон в его руках, который, видимо, и являлся причиной восторга. Автомобиль на автораздаче был первым в череде заказов в ту ночь: то ли в городе было какое-то событие, то ли еще что, но посетителей было непривычно много. Когда поток, наконец, сошел на нет, было самое время готовиться к завтраку. Взгляд, быстро брошенный в зал, зацепился за мирно спящего Тэхена, прижавшегося щекой к столешнице. Стоило Юнги увидеть эту картину, и на лице расцвела счастливая улыбка. — Проведи его до дома, — вздохнул Сокджин. — Я позвоню Сехуну, попрошу прийти и помочь. — Как скажешь. Юнги подошел к спящему другу, вытянул из его ушей наушники — совсем не заботится о своем слухе. Тихая, едва слышная мелодия, звучащая из динамиков гарнитуры, показалась подозрительно знакомой. Очень знакомой. Поднеся один к своему уху, Юнги узнал свою мелодию. Ошеломленный, он лишь мог смотреть на все еще спящего парня. Тэхен слушает его музыку? Предельно осторожно взяв его телефон («просто выключу», - клялся самому себе), случайно зацепился взглядом за имя аккаунта и по спине пробежали мурашки. panjjang9. Юнги мог только шокировано пялиться на тэхенову серо-фиолетовую макушку. Тэхен слушает его музыку с самого первого релиза? У Шуги не было ни одной фотографии, где было бы видно лицо. Отчасти это для успокоения родителей, которые… мягко говоря стыдились сына. Он всегда надевал худи, натягивая капюшон как можно ниже, чтобы никто не видел ничего, что выше кончика его носа; иногда носил маску, как любил это делать Джей-Хоуп. Часто это помогало в конфликтах с полицией: когда те спрашивали о личности Шуги, все лишь пожимали плечами и честно говорили, что ничего о нем не знают. Необходимость получения разрешений на использование заброшенных участков в качестве площадки для выступлений казалось глупым: все равно этими зданиями никто не пользуется. А жалобы на шум? Просто хрень собачья. Не было ни единого шанса, что Тэхен знает, что Шуга и Юнги — один человек. Мин также был уверен, что в рэпе не было ни намека на его сатури (за исключением одного трека, который слишком дерьмово записан, так что плевать), который иногда проскакивал в повседневной речи. Он никогда не стеснялся места, в котором вырос даже несмотря на то, что из-за местного диалекта его голос звучал, будто ведро стучащих друг о друга булыжников; общение с Тэхеном только усугубляло ситуацию*. Он старался избегать сатури из-за Рэпмона, который постоянно исправлял его, прививая таким образом классический сеульский диалект, и каждый раз произносить слово «рис» для Юнги — та еще боль. Тэхен же говорил выразительно: тембр его голоса поднимался и опускался в зависимости от того, о чем он говорил, он не боялся использовать сленговые словечки, пихая их то тут, то там без малейших угрызений совести. Когда Юнги слушал его, он будто слушал частичку своего дома. Интересно, о чем думал Тэхен, слушая рэп Шуги. Может прозвучать безумно, но ревность к своему альтер эго захватывала Юнги все больше. Уже не так осторожно, как прежде, Мин шлепнул ладонью по фиолетовому затылку, от чего Тэхен вскочил, покачиваясь. — Давай отведем тебя домой, — проворчал Юнги. Одновременно забавно и грустно наблюдать за неуклюжими попытками Тэ, сонно мычащего что-то себе под нос, встать из-за стола. Хоть два дня сна определенно улучшили самочувствие и настроение парня, за его плечами все еще был месяц бессонницы, последствия которой преследовали его до сих пор. Случайно врезавшись в Юнги, он невольно натолкнул того на мысль, что лучше придержать полусонного друга, чем позволить идти самому. Тэ не сопротивлялся и позволил себе помочь. Он был таким уютным, Шуга же был совсем другим. Только Юнги он позволил увидеть эту свою уязвимую сторону. Никому больше. — То, как ты пытаешься скрыть все это… это ведь нелепо, — тихо, но вполне слышимо сказал Сокджин вслед уходящим парням. — Я рассказал всем. Намджуну. Хосоку. Даже тому пахнущему лимонами парню из винного магазина. Всем! — Ты знаешь, как сильно бесишь меня? — задал риторический вопрос Юнги. — Кто тебя бесит? — сквозь полудрему спросил Тэ. — Ты же не мне это сказал? Я ведь тебе нравлюсь, правда? До того, как Мин смог вытолкнуть заспавшегося парня за дверь кафе, Сокджин успел ответить: — Только ты один ему и нравишься. Когда-нибудь Юнги убьет его. Он правда это сделает. — Мне он тоже нравится, — сказал Тэхен, а тащащий его Юнги больше всего на свете хотел, чтобы они оба наконец замолчали. Из-за недосыпа Тэ, похоже, потерял способность критически оценивать свои действия, он наверняка не имел понятия, о чем говорит. — Даже Чимин и Чонгук ревнуют. Он убьет Джина сразу после того, как доставит эту сонную тушку домой. — Домой, Тэхен. Фиолетововолосый жил не так далеко, примерно в пятнадцати минутах ходьбы от кафе; конечно, у Юнги, обхватившего тэхенову талию и буквально тащащего парня на себе по утренним улицам Сеула, дорога заняла намного больше времени. Но ему было плевать. Тэхен понемногу приходил в себя, начал рассказывать о людях, которых встретил прошлой ночью, и совсем не пытался выпутаться из хватки Юнги, который продолжал повторять про себя, что все это вообще ничего не значит: Тэ и кактус бы обнял, будь у него милые глазки. Наконец они подошли к обшарпанному зданию, которое, вероятно, было старше его бабули. Аккуратно спотыкаясь о некоторые ступеньки, парни таки забрались на пятый этаж. Тэхен, тихо хихикая, шепотом рассказывал какие-то глупости о своей соседке, которую видел обнаженной, прикрытой лишь кусочками сыра в неприличных местах (этой дамочке стоило прикрыть окна шторами), а Мин посмеивался, качая головой. — Мне сюда, — указал Тэ пальцем на дверь одной из квартир. — Увидимся позже. Выспись. Миссия выполнена и Юнги развернулся в сторону лестницы — решил вернуться в кафе, чтобы обстрелять Джина кучей печенья, которое они готовили каждое утро. Придурок это заслужил. Может, стоит даже поддразнить коллегу его безумной влюбленностью в Хоупа? «Нет, Юнги, это слишком подло». Он слышал, как Тэхен гремел связкой ключей, вероятно, пытаясь отыскать нужный, а потом… — Стой. Мин удивленно повернулся, бросая взгляд на растерянного парня с ключами в руках и широко открытыми глазами; было видно, как сильно он нервничает. И все же Тэ сделал шаг вперед. За которым последовал поцелуй. Юнги мог бы подумать, что этот поцелуй — всего лишь плод его больного воображения, настолько быстрым и невесомым он был. Короткое, еле ощутимое прикосновение губ. Тэ отпрянул назад, испугавшись и скорее всего уже подбирая у себя голове слова для оправдания. Мин слизал поцелуй со своих губ. Секунда или две — этого недостаточно, чтобы в полной мере судить о поцелуе, так по крайней мере думал Юнги. Схватившись за шнурки тэхенова капюшона, отрезая парню путь к отступлению, Мин притянул его к себе. И поцеловал так же мягко, как сделал это Тэ. Тэхен придвинулся ближе, окончательно нарушая личное пространство; худощавость его тела, скрытая под мешковатой толстовкой, чувствовалась сквозь мягкую ткань одежды. Ключи с лязгом упали на пол и тэхеновы холодные от морозного утра руки коснулись лица Юнги, смело беря ответственность за все случившееся на себя. Тэхен целовал сладко, пытаясь не красть дыхание партнера сквозь сжатые зубы. Пальцы Юнги все еще тянули завязки худи, будто пытаясь выбраться из этой захватившей его с головой трясины, а губы чувствовали неторопливые, будто сонные поцелуи. Ему нравилось все это куда больше, чем он мог себе признаться. Он чувствовал… заботу. Тая в руках Тэхена парень понимал, что никогда не чувствовал себя более правильно. Соседи вполне могли застать двух целующихся парней на лестничной площадке. К счастью, ему было плевать. Эти отношения вспыхнули как спичка. Рабочие перерывы Юнги скрасились торопливыми безрассудными поцелуями, замечая которые, Сокджин слишком часто закатывал глаза, и только когда эти двое мирно держались за руки, позволял себе ворчать. Появились утренние свидания с явным отсутствием кофе, уставшими взглядами и глупыми улыбками, с воркующей над ними официанткой, которая каждый раз сокращала их счет наполовину. Юнги стал частым гостем в спальне Тэхена, который абсолютно точно не забыл о наличии соседей в квартире, но тем пришлось просто смириться. Поцелуи и касания продолжались до тех пор, пока Юнги не чувствовал, что засыпает; тогда Мин сгребал в охапку Тэ, обнимая его со спины, желая помочь тому заснуть на несколько недель, но получалось лишь на несколько часов. Они нашли самое простое лекарство от бессонницы Тэхена. — Черт, ты стал таким слащавым, — выдал глубокомысленную фразу Рэпмон. — Наверное, ты хотел сказать «счастливым»? — шутливо исправил его Джей-Хоуп. — Наш сладенький Шуга счастлив. — Заткнитесь, — проворчал Юнги. — Просто дела с микстейпом идут неплохо. Вот и все. Эта дружеская стычка — частично его вина: вернулся домой в обед в мятой футболке и с растрепанными ото сна волосами — тут уж, хочешь не хочешь, а вопросы возникнут сами собой. Мин вытянул руки над головой, потягиваясь и наслаждаясь похрустыванием в позвоночнике; все чего он желал сейчас — почистить зубы и принять душ. Разговор с этими придурками не входил в его планы. — И когда же ты нас познакомишь? — состроил недовольную гримасу Хоби. — Сокджин продолжает присылать мне все эти очаровательные фотки. — Было бы неплохо наконец встретиться с парнем, который сделал из агрессивного рэпера сочинителя баллад, — добавил Рэпмон. — Ни за что, — ответил друзьям Мин. Шутки в сторону, микстейп Юнги действительно был хорош. Люди покупали его музыку и оставляли все больше положительных отзывов. Его треки начали появляться везде, от Youtube до социальных сетей, а Рэпмон и Джей-Хоуп заговорили о туре. И вскоре разговоры об этом перестали быть просто идеей. Счета были оплачены, все необходимое для жизни — куплено, а деньги все еще не заканчивались. Рэпмон выручил приличную сумму за свой собственный микстейп, выпущенный в начале сезона, а Джей-Хоуп продолжал вытаскивать из карманов и щелей дивана мятые купюры. Идея поехать в тур становилась все более и более возможной. — Мы должны сделать это, — без каких-либо сомнений в голосе сказал Рэпмон. — Шанс стучится в наши двери и орет благим матом. Мы не должны упустить его. Юнги, держа в руках пачку их общих денег, будто свою собственную мечту, их мечту, медленно кивает: — Давайте сделаем это. Насколько велика вероятность, что этот шанс подвернется им снова, если сейчас они от него откажутся? — Сейчас же расскажу об этом всем своим бывшим, которые считали, что нихрена у меня не выйдет, — радости Хоупа не было предела, будто они только что успешно закончили тур. Найти немного лишних денег — это одно, позволить себе путешествие по всей стране — совсем другое. Пришлось организовать сбор средств на краудфандинговой платформе, а реклама в соцсетях вскоре позволила просто сидеть сложа руки и смотреть, как растет цифра собранных денег. panjjang95, конечно, был в восторге: «ЭТО БУДЕТ ПОТРЯСАЮЩЕ!!! ВЫ, РЕБЯТА, ПОРВЕТЕ ВСЕХ. ПОЖАЛУЙСТА. ВОЗЬМИТЕ ВСЕ МОИ ДЕНЬГИ. ВОЗЬМИТЕ ДЕНЬГИ МОИХ ДРУЗЕЙ. ЧЕРТ ДААААААА!!!!!» Юнги было интересно, видел ли когда-нибудь Тэхен его живые выступления. Когда он был на сцене, скрываясь под маской — потому что все должны слушать текст, а не сосредотачиваться на его внешности, — был ли Тэхен в толпе. Все возможно. Джин был тоже взволнован новостями, но только потому, что он тоже поклонник. Юнги частенько тизерил ему свой новый материал перед релизами и теперь благодаря Сокджину у него была возможность вернуться к работе после 6 недель отсутствия. Владельцы кафе любили Джина. Наверное, потому что он их сын. Юнги осталось только сказать обо всем Тэхену. По правде говоря, Мин Юнги эгоист и ему плевать, что об этом думают другие. Он вырос со старшим братом, который отнимал его вещи просто потому, что мог. И теперь Юнги не хотел, чтобы кто-то отнимал у него Тэ. Даже Шуга. У Шуги есть panjjang95. — Не могу поверить, что ты ревнуешь его к своему альтер-эго, — потер переносицу Сокджин, прикрыв глаза. — Господи, у твоих бед с башкой еще большие беды. — Вот поэтому ты с Хоупом и не трахаешься, — кинул ответным оскорблением Мин. — Ты же ничерта не понимаешь. А вот Рэпмон и Джей-Хоуп понимали. — Рэпмон — мое наследие. А Намджун — паренек, который умоляет тетушку через улицу не звонить копам из-за нашего хулиганского прикида. — Джей-Хоуп всегда полон надежд и оптимизма! Он исполнит свою мечту, несмотря ни на что! Хосок же кто-то вроде депрессивного лузера, плачущего из-за того, что Кибом ему изменяет. Это имело смысл. У Юнги есть Тэхен. У Шуги есть panjjang95. У этого охренеть какой смысл. Или он просто продолжал повторять это про себя. — Мне нужно кое-что тебе сказать, — начал Юнги, опуская себя на место напротив Тэхена. — Что? — парень поднял настороженный взгляд, обхватывая губами леденец на палочке. Юнги и Тэхен. — Меня не будет на работе несколько недель, собираюсь немного попутешествовать с друзьями. Поехали с нами. Если хочешь, конечно, — промямлил Мин. — Джин тоже едет. — Конечно. Звучит здорово, но почему? — парень убрал конфету изо рта и нахмурился. — Потому что… — Юнги не знал, что сказать. Кончики губ Тэхена приподнялись в слабой улыбке, и парень накрыл руку Мина своей, поглаживая пальцы и думая о том, что Юнги в эмоциональном ступоре — это слишком мило. — Я имею в виду, почему вы собираетесь путешествовать? — поясняет Тэ. — Оу. Шуга и panjjang95. Верно. — Возможно, я не рассказал тебе кое-что о себе, — медленно начал Юнги, беря его руку в свою. — Помнишь, я как-то говорил, что хочу быть музыкантом? — Что-то припоминаю. Я в тот раз слегка дремал и мне снился танцующий чечетку кочан капусты. — Да, эм, я хотел сказать тогда, что увлекаюсь рэпом. Немного. — О, круто! У тебя есть псевдоним? Может быть я слышал о тебе! Это же потрясно, Юнги! — Шуга. Я Шуга, — Юнги нервно взглянул на Тэ, замечая, как его рот приоткрылся, демонстрируя окрасившийся из-за конфеты в зеленый цвет язык. Мин неловко поежился. — Ты должно быть шутишь, — Тэ выдернул свою руку из его пальцев, но Юнги вернул ее на место. — Нет, правда. — Я… Шуга не говорит на Кёнсандо! — Рэпмон сказал, что я бы имел больший успех, если бы говорил на общепринятом диалекте, — признался Юнги, пронизывая каждое свое слово стерильным сеульским звучанием. Тэ издал стон раненого зверя, и продолжал ошеломленно пялиться на Мина, который крепче сжал его запястье. — Ты был в списке топ десяти лучших андеграудных рэперов! Трижды! — Вообще-то в одном из них меня всего лишь упомянули. — Какая разница! Ты вообще в курсе, как долго я… — осекся Тэхен. — Да откуда я мог знать? Я понял, что ты слушаешь мою музыку только той ночью, когда вышел микстейп. — Я не виноват, что твой голос помогает мне уснуть! — А еще я видел имя твоего профиля… — Что?! Это вторжение в личную жизнь! — вскрикнул Тэ, тыкнув пальцем свободной руки в парня. — Но мне нравится panjjang95. Он верит в мои мечты, даже если в них не верю я. — Ты не можешь говорить мне такое, — начал успокаиваться фиолетововолосый. Юнги ухмыльнулся. Победа. — Но я только что это сделал. Тэхен задумчиво покусывал нижнюю губу, чувствуя мягкие прикосновения к костяшкам пальцев. Мин волновался, что парень сбежит, как только услышит признание, но Тэ все еще сидел напротив и не собирался уходить. Пока все шло как нельзя лучше. Тэхен и Юнги. Шуга и panjjang95. — Окей, я с вами. Юнги улыбнулся, глядя на их переплетенные пальцы. — Подожди. Ты сказал Рэпмон?

***

Площадка, на которой проводилось выступление, была погружена в темноту. Тэхен пробирался сквозь толпу с легкостью, уже успел попрактиковаться в этом деле за все предыдущие концерты; Джин шел следом, крепко уцепившись за рубашку друга. Из динамиков звучала музыка, разогревая толпу перед выступлением. Пахло травкой и алкоголем, а рубашка Тэхена липла к разгоряченному потному телу. Ему это нравилось. Огни софитов зажглись, освещая сцену. Все нутро парня завибрировало от ожидания и ласкающего слух гула толпы. Еще немного. — Черт возьми, да! — закричал Тэ, пока толпа приветствовала музыкантов. Шуга вышел на сцену, излучая уверенность на божественном уровне, а Тэхен жадно впитывал эту энергию. Капюшоны и маски, наконец, сняты, и Тэ ловит яростную усмешку и взгляд сияющих глаз. И это почти лучше, чем услышать из его уст сказанное впервые «я тебя люблю».