Восстаньте, братья

      — Дезмонд!       Нахмурившись, он повернул голову и увидел приближающийся силуэт Ребекки. Сам Объект 17 лежал на низком ограждении около нового штаба Ассасинов. Это было его любимым местом, укромная и неприметная ограда окружала небольшой двор и сад. Коннор был тем, кто громче всех голосовал именно за этот уголок, а остальные согласились — они понятия не имели, как все устроено в совершенно незнакомой эпохе.       Дезмонд сел, развернулся к Ребекке и спросил:       — Что такое?       Ребекка остановилась и глупо моргнула, лишь потом ответив:       — Техник что-то нашел, когда просматривал файлы из Абстерго. Видимо, когда они послали людей, чтобы забрать твое… — Она недоговорила и беспокойно переминалась с ноги на ногу, чем насмешила Дезмонда.       — Мое тело, — подсказал он. — Ты можешь это сказать.       — Нет. — пробормотала она, эмоции, казалось, душили ее. — Не могу я.       Объект 17 тут же поднялся со своего места и подошел к ней. Иногда он забывал, как тяжело это было для них, как годами они думали о его смерти, пока Дезмонд просто работал за закрытыми дверьми.       Он коснулся своей рукой ее и мягко сказал:       — Прости меня.       Ребекка фыркнула и легонько стукнула его по руке, усмехнувшись:       — Придурок ты, Дезмонд, — покачав головой, она выпрямилась. — Должно быть, они что-то успели прихватить перед тем, как ты проснулся — они использовали твою ДНК.       Он застыл, тряхнул головой и задумался. Когда он проснулся, его привела в себя боль. Это была игла, берущая его кровь? Мрачно нахмурившись, он рыкнул:       — Зачем?       — Ну, ложь, которой они кормили своих сотрудников, была всего лишь чем-то вроде отвлечения. Шон все осмотрел и обнаружил, что они ищут что-то под названием «Обсерватория».       Это зажгло в памяти Дезмонда маленькую искру, слабое воспоминание, что-то мерцающее, что он не мог вспомнить, потому что был слишком мал тогда. Хэйтем неожиданно взял контроль над ситуацией. Объект 17 приосанился, приподнял подбородок. Он знал, что Ребекка заметила. Дезмонд также знал, что она знала, кто это — никто не стоял так, как Тамплиер.       — Я припоминаю, как Реджинальд говорил об этом, — тихо сказал он, пытаясь вспомнить более точные детали юности. — Позже я выяснил, что мой отец имел дело с «Обсерваторией».       Ребекка нахмурилась и спросила:       — Эдвард Кенуэй?       — Да.       — Он был одним из нас.       Дезмонд-Хэйтем закрыл глаза, выдохнул и кивнул в подтверждение. Он узнал об этом, но это ничего не изменило. Даже тот факт, что именно Берч приказал убить его отца, а его сводная сестра это сделала, ничего не изменил. Затем он снова открыл глаза и спросил:       — Они копались в нашей ДНК, чтобы найти «Обсерваторию» через нее. Им удалось?       Ребекка медленно кивнула, а затем сказала:       — Мы не знаем, послали ли они кого-нибудь туда.       — Мы должны это выяснить.       — Конечно. Можно ли вернуть Дезмонда? Или хотя бы других Ассасинов?       Нахмурившись, он сурово ответил:       — Вы, как и я, знаете, что он вас слышит. — затем Дезмонд-Хэйтем шагнул к ней, слегка вырисовываясь и улыбнулся, когда Ребекка поспешно отступила от него. — Мне не нравится находиться здесь в той же мере, в которой вам не нравиться мое присутствие. Однако именно я, а не кто-либо другой, дал нам преимущество, которое необходимо, чтобы проникнуть в ряды Тамплиеров и заложить основу, что их разрушит. Вы могли бы оценить хотя бы это, мисс Ребекка.       — Ага, — ответила она дрожащим голосом.       Хэйтем резко кивнул, прежде чем шагнул назад.       Он вздохнул и сжал переносицу, когда воспоминания об отце задержались в голове. Дезмонд, с тех пор, как выжил в Храме, понял, что Хэйтем не был тем безразличным человеком, которым хотел казаться, но наиболее сложным из всех них. Объект 17 часто сталкивался с внутренними конфликтами Тамплиера. Одним из самых щепетильных был его отец, и работа с человеком, который убил его.       — Извини. — сказал Дезмонд через пару мгновений.       Ребекка только покачала головой:       — Я была неправа, Дез. Придурок не ты, а он.       Он вздрогнул, хотел напомнить ей, что Хэйтем слышит ее, но не стал. Вместо этого лишь тихо сказал:       — У него есть свои заскоки, но…все куда сложнее, чем кажется, Ребекка. Он помог нам по собственной воле.       — Он все еще Тамплиер, Дезмонд.       Его внезапно охватил гнев, и он гаркнул:       — Потому что этот ублюдок Берч убил его отца! Ты понятия не имеешь, каково это, осознать, что все, во что верил было ложью, что все, кем был, все, кем стал, было построено на убийстве отца. Ему было десять лет, когда его отца убили! Десять, Ребекка.       Затем он покачал головой, отворачиваясь от нее.       — Но он все еще Тамплиер, я знаю, — сказал он горько. — Но теперь он — я. Помнишь? Как бы вы там ни хотели называть меня Дезмондом, я не Дезмонд. И ты оскорбляешь не только его, но и меня.       — Я…Дезмонд, я не…       Он повернулся, ссутулился и взглянул на нее. Ребекка стояла там, растерянная и расстроенная, она потянулась к нему рукой.       — Я не думала об этом, — закончила она тихо. — Я просто…легче думать о них по отдельности.       — Но это не так. Мы едины. Все мы.       Тогда он снова выпрямился, но на этот раз по-другому — гордость никуда не делась, но появилась настороженность. Голос Альтаира прорезался сам собой:       — Он — Тамплиер, — сказал он медленно, — но он также человек принципов. Это достойно уважения.       Тут же он слегка расслабился. Смех Эцио вырвался из его горла:       — Он наш, mia cara. После твоих слов мы будем бдительнее.       — Он был не так уж плох, — пробормотал Коннор, Дезмонд снова изменился. Объект 17 встал, как охотник. Склонил голову, словно стыдясь собственных слов, вступился за отца, хотя, конечно, мог сказать куда больше. В конце концов, Хэйтем оставил свой дневник.       Ребекка просто смотрела на него с открытым ртом, широко раскрыв глаза от потрясения, смятения и, возможно, страха. Дезмонд мог это понять. Раньше он никогда не переключался между ними так плавно, не перед ней. Нет, раньше Ребекка видела только его и от силы одного другого - не было необходимости. Такое видели только Уильям и Шон.       Когда Дезмонд снова пришел в себя, в то, что от него осталось, Хэйтем внезапно взял контроль над ситуацией.       — Я, несомненно, не нуждаюсь в оправдании своих действий. Это были решения, сделанные мной лично, и сделанные добровольно. — уверенно сказал Хэйтем, отчитывая Ассасинов, будто они стояли перед ним и не были его частью. Затем он посмотрел на Ребекку, которая смущенно отвела взгляд в сторону. — И я не оскорблен тем, что меня называют тем, кем я являюсь.       — Прошу прощения.       Он просто улыбнулся и покачал головой, затем тихо сказал:       — Возможно, тем, что ты сказала Дезмонду, думая, что я не слышал, но я сомневаюсь, что ты готова извиниться перед Тамплиером. Однако в будущем я могу принять твои извинения, если сочту их искренними. — Хэйтем снова отошел на задний план, самодовольный и уверенный в себе, а Ассасины брюзжали на него.       Покачав головой, Дезмонд пробормотал:       — Извини, Ребекка.       — Тебе не за что извиняться, — сказала она дрожащим голосом, и он посмотрел на нее. Ребекка все еще тревожно поглядывала на него и обхватила себя руками. — Я сама виновата.       — Я все еще извиняюсь.       — Я вижу, — кивнула Ребекка, улыбнувшись. — Но он — нет.       — Хэйтем редко извиняется. — Дезмонд кивнул головой на здание. — Тогда внутрь?       Ребекка просто качнула головой, и он последовал за ней. Объект 17 разрывался изнутри: самодовольство Хэйтема граничило с возмущением Ассасинов, а сам Дезмонд чувствовал, что он что-то потерял, оставив позади друга.