Под впечатлением от Alec Benjamin — Water fountain
Снежинки кружились в небе, стремительно падая на землю, так и не успев показать всей своей красоты. Солнце не было видно вот уже вторую половину дня, да и луна не спешила преодолевать преграду в виде снежных облаков. Но людям это не особо мешало — все они довольно быстро двигались по улицам городка и спешили с работы. Было ещё не очень поздно. Нет. Поэтому стрелка на часах едва преодолевала отметку с цифрой «девять». Зимний лагерь по волейболу, на котором присутствовали одни из лучших школ префектуры, был устроен довольно неожиданно. Да и Карасуно сюда попали лишь благодаря тренеру Некомы, которому было уж очень любопытно, какие новые приёмы выучили «золотые первогодки», которые успели впечатлить не только его. Ямагучи снова был в запасе, пока Карасуно играли с Некомой и лишь с этой позиции он мог замечать однозначные взгляды Цукишимы и Куроо. Неужели кто-то может во время игры в волейбол флиртовать взглядами? Это происходило не так часто, но Тадаши и не нужно было увидеть это сто раз, чтобы понять одно — он здесь лишний, как бы больно не было этого признавать. Но он поклялся себе — пока они в игре, он не имеет права думать об этом. Только игра. Только волейбол. Поэтому когда его подозвали, чтобы заменить Хинату на подаче, он был счастлив и его «аура счастья» разливалась по всей площадке. — Отличной подачи, Ямагучи, — выдаёт Кей, но в понимании Тадаши это звучит как-то наигранно и неправдоподобно. Он не ответил, но улыбнулся и выдохнул. Помогло ли это расслабиться перед подачей? Не особо, но он точно знал, что не хочет промазать и дать своей команде проиграть только из-за личных проблем. Ему удалось удачно подать аж два раза, но на третий раз Некома всё же привыкли к подачам и сумели её отбить, заработав себе очко и выиграв этот матч. — Извините, ребята, это я виноват, — звучит невинно и как-то по-детски, настолько, что хочется обнять и сказать «Ничего страшного, мой хороший», но никто этого не сделает. — Ничего, завтра выиграем, — похлопал по плечу Дайчи и улыбнулся — ну, что, ещё круг подбора, вперёд. Проигрывать, конечно, неприятно, но Карасуно ещё никогда не удавалось выиграть у Некомы, как бы они не старались. Они будто бы просчитывали все атаки и точно знали как противостоять им. Хотя, возможно, слово «будто бы» здесь не подходит. Матч закончился примерно в девять тридцать и все ринулись в раздевалку и в душ. Первыми были, конечно же, третьегодки. Поэтому Тадаши спокойно двинулся в сторону комнаты, в которой должны расположиться Карасуно, наблюдая как Кей и Тэцуро идут перед ним и о чём-то изредка переговариваются. «Это раздражает» — отчего-то подумалось Ямагучи, хотя он изначально не обращал на это внимания — всё-таки они же все в одной сфере, не повлияет же это на их отношения. Но знал бы Тадаши ещё тогда, как его маленькому неопытному сердечку придётся треснуть под давлением происходящего.***
Третьегодки провели настолько много времени в душе, что первогодкам, скорее всего, придётся идти вообще почти в полночь. В четверть одиннадцатого Ямагучи всё же решил прогуляться до туалета в сопровождении Шоё. Цукишиму он почему-то не смог найти. Странно, но ладно, этот парень всегда был сам себе на уме. Туалет располагался не так далеко от места, где остановилась команда Карасуно, но для того, чтобы туда попасть, нужно было пройти мимо душевой, в которой отчего-то была чуть приоткрыта дверь. Тадаши глянул в образовавшийся промежуток между дверным косяком и самой дверью, в надежде проверить закончили ли второгодки свои процедуры и можно ли уже идти первогодкам, но издал тихое «ах», увидев происходящее. Ямагучи не нужно было смотреть долго, ему достаточно было лишь понять, что происходит и отвернуться. Приложив палец к губам, Тадаши кивнул головой в сторону выхода из здания, маня ничего не понимающего Хинату за собой. — Что случилось? — спросил рыжеволосый, когда парни вышли на улицу и резко замолчал, когда к нему повернулся Ямагучи. По щекам зелёноволосого, обычно закрытого в себе парня, текли слёзы. И их было так много, что Шоё даже растерялся, приглашая Тадаши присесть на ступеньки и успокоиться. Он не был мастером в успокаивании людей, это уж точно, но ему казалось, что сейчас он ничего не должен говорить, он должен только слушать. — Он… он — начал было Ямагучи, но полуистерическое состояние мешало спокойно думать и дышать — он говорил мне, что…. что любит меня, тогда… когда мы были у фонтана — тихо прошептал парень, но Хината услышал, хоть и не понял о ком речь. Об этом он явно спросит позже, сейчас он не должен перебивать. — Он говорил, что любит меня и что… что не любит его, — глубокий вздох, после которого Шоё достал, непонятно откуда взявшийся, носовой платок и протянул его парню, дожидаясь, когда тот прочистит дыхательные пути. — Что ты увидел? — осторожно спросил Хината, опасаясь, что этим спугнёт откровение Тадаши. — Цукки и Куроо, — вновь выпуская слёзы, полушёпотом сказал Ямагучи — Куроо хватал его за бёдра и тянул на себя, а потом… — он шумно выдохнул и очень быстро проговорил — а потом он поцеловал его и начал что-то шептать на ухо. Слёзы вновь стремительно полились по щекам зелёноволосого парня, заставляя Хинату вздрогнуть. Он совершенно не понимал, что ему необходимо сказать в такой ситуации. Он боялся, что откровение закончилось и ему нужно поддержать парня, подбодрить, только вот знать бы ещё как. Шоё открыл рот и тут же закрыл. А когда он открыл его вновь, чтобы что-то сказать, Тадаши продолжил (Хината выдохнул у себя в голове): — Я же так мечтал построить дом… — рыжеволосый понятия не имел, причём тут это, но спрашивать не стал — дом, в котором мы бы могли быть вместе…с ним… дом… для нас — Ямагучи закрыл глаза руками и продолжил в припадочном темпе повторять — должен был, должен был, должен был… должен был. Казалось, это могло продолжаться вечность, а потом Ямагучи начал бить свои колени руками и вот тогда только Шоё понял, что пора бы вмешаться и схватил руки парня, не давая наносить себе вред. — Прошу тебя, перестань, Ямагучи, — слова давались ему с очень большим трудом. Всё-таки прав был Цукишима (чёрт бы его побрал), говоря, что мозг — это не его. Тадаши перестал себя бить и поэтому Хината ослабил хватку, спокойно выдыхая, но руки не убрал — мало ли. — Я думаю, такое бывает…– как-то неоднозначно начал Шоё — постарайся не переживать из-за этого.… У нас завтра игра с «Фукорадани», нам нужен лучший подающий — попытался перевести тему Хината, хоть и с трудом удавалось. — Ты прости, что загрузил тебя своими проблемами, — он кисло улыбнулся. — Нет-нет, ты чего, всё нормально, — Шоё похлопал по плечу и искренне улыбнулся, из-за чего стал похож на рыжее солнце — я верю, что всё образуется — выдал парень, заходя внутрь, вздрагивая от разницы температур. Назад они шли молча. По пути встретили Куроо и Кенму, которые уведомили о том, что первогодки уже могут идти в душ. Хината кивнул за обоих и покосился в сторону Тадаши, проверяя, не скрипят ли зубы от нежелательной встречи, но тот смотрел куда сквозь стены, о чём-то рассуждая. Шоё шумно, но со спокойствием выдохнул уже который раз за вечер. «And if he ever goes back to the water fountain the handle will be broken and the rust set in, but my hand it will be open and I’ll try to fix it my heart it will be open and I’ll try to give it» *»… And I know that it’s only a wish…»**
«В конце концов, я ещё молод и глуп…» — успокаивал себя Ямагучи, в полутемноте рассматривая спящего Цукки. ____________________________________________________________________________ Перевод: * И если он когда-нибудь вернется к фонтану, Ручка будет сломана и покрыта ржавчиной, Но моя рука будет открыта, и я постараюсь это исправить, Моё сердце будет открытым, и я постараюсь его отдать. ** И я знаю, что это всего лишь желание