«Тритон» вновь ударился ногами о дно.
Удар, конечно, был послабее, чем первый, всё-таки даже под водой полторы сотни метров — это далеко не три с прифигом километра. Но мир всё равно на несколько секунд основательно покачнулся, и океан вокруг всплеснул своими пенистыми руками, откровенно возмущаясь человеческим нахальством.
Пальцы Шепард пробежались по панели управления, омнитрон несколько раз предупреждающе мигнул. Цинтия в очередной раз на мгновение пожалела, что у неё не было возможности нырнуть сюда с напарником — пришлось ограничиться игрой собственного воображения. Воображение быстро приняло нужную форму и прогудело:
«Шепард-Коммандер, мы рекомендуем кратковременную приостановку активной деятельности».
«Перевести дух, как говорят органики, да, Легион?»
«Верно. Полагаю, Вам известно, на какой язык его следует переводить в подобных случаях».
— На какой, на какой… сказала бы я тебе, да матом не ругаюсь, — буркнула коммандер, глубоко вдохнула и вновь направила «Тритона» вперёд.
Туда, где сенсоры меха улавливали бегущие в толще воды медленные, сильные волны.
— Ну ни фига себе Левиафан, такая дура… — ошарашенно пробормотала вслух Шепард.
«Общность предполагает: это не "дура", а представитель древней цивилизации», — немедленно откликнулся знакомый голос в глубине её мыслей.
«Ни фига себе "представитель", такая дура!» — теперь уже мысленно воскликнула Шепард, наблюдая, как из глубины поднимается… нечто. Нечто размером с небольшого Жнеца, и более того — на удивление похожих очертаний.
«Тебя не должно быть здесь. Ты пробила барьер темноты».
Голос «представителя» прогремел в сознании Цинтии. Без предупреждения, без какого-либо подобия приветствия — просто констатация прискорбного факта.
— Ну ок, раз не должно, щас улетим, — Цинтия заговорила вслух, не особо задумываясь, как это «нечто» её вообще услышит. — Ах да… вы же нас уже два раза сбили. Не, пардон, не улетим.
Словно бы в ответ, подводный полумрак мигнул в её глазах. По коже побежал лютый холод — похлеще иного мороза на Новерии, похлеще, пожалуй, чем даже зверский холод на Мавигоне.
И мгновением спустя подводный мир сменился иным — огромным пространством космоса и мутной твёрдой плоскостью под ногами. Никакого «Тритона», никакого скафандра, никакой, казалось бы, «древней цивилизации» — только пустота и доктор Брайсон-младшая напротив.
И фраза, произнесённая этим существом с обликом Энн — но голосом Левиафана:
— Твой разум принадлежит мне.
Шепард, пусть и где-то на краю сознания понимая, что всё это — своеобразная виртуальность, всё равно вынуждена была ненадолго сосредоточиться, наладить своё дыхание, прежде чем ответить:
— Тоже мне, Шан Цун нашёлся… Сначала Жнеца завалил как нефиг делать, а теперь меня за жабры хватаешь?
«Легион, ты меня слышишь?.. Скажи, это… так же себя чувствовали взломанные мной геты, да?.. Так же, как я сейчас, когда это «нечто» влезло мне в голову?»
«Сравнение не совсем корректно, Шепард-коммандер. Органический разум существенно использует индивидуальность личности. Внешний контроль за безличностной платформой является существенно меньшим вмешательством, чем то, что проделывается сейчас с Вами».
Цинтия вздрогнула и на всякий случай помотала головой. Это же были по-прежнему её мысли, или?..
«"Нормандия" находится на достаточно малом расстоянии, чтобы мне удалось воспользоваться моментом активации некоторых синтетических элементов Вашего тела. Я действительно говорю с Вами сейчас, Шепард-коммандер».
— Те, кого вы называете Жнецами, ищут нашего истребления.
Всё тот же голос — низкий, гулкий, давящий, словно звук органа, — заставил Шепард сконцентрировать внимание на собеседнике.
Коммандер, впрочем, просто пожала плечами:
— Я как бы в курсе, мы с ними уже воюем вовсю.
— Здесь нет войны, — отрезал Левиафан, отворачиваясь от Шепард — теперь в облике доктора Гарно. — Вас просто… уберут.
— Как ненужных свидетелей? — съязвила Цинтия. Левиафан, словно бы не заметив её тона, всё так же невозмутимо ответил:
— Как проросшие посевы. Всех вас, весь ваш цикл сметут одной мыслью, как смели миллионы прежде. Разве что…
«Гарно» обернулся через плечо:
— С тобой они повозятся подольше. Ты стала угрозой для них… и я хочу понять, каким образом.
— Ты втираешь мне какую-то дичь, — Шепард уселась на своеобразный «пол», скрестила ноги, внимательно глядя на собеседника. — Что вы вообще о них знаете?
— Гораздо больше, чем ты предполагаешь.
«Гарно» шагнул назад, сел рядом с Цинтией.
— Когда-то мы были первыми. Лидерами. Единственными, кто действительно мог принимать решения. Все прочие — лишь меньшие расы, подопечные.
— О как, — Шепард озадаченно подняла взгляд.
— Мы жили долго. И мы не могли не заметить, что прочие — те самые «меньшие расы» — раз за разом убиваются о собственные изобретения. О синтетиков, которых создают.
— Чертовски знакомо, — пробормотала коммандер себе под нос. — Одних таких долбочёсов мне самой недавно за локоть ловить пришлось… И что же вы сделали?
— Ещё один инструмент. Искусственный интеллект, который должен был найти способ сохранить жизнь в галактике. Который в итоге предал нас и сделал из нас первого Жнеца. Предвестника, как вы его зовёте.
— То есть, вы сами же и убились о синтетиков, — подытожила Шепард. — И заодно убили о них же всех остальных на миллионы лет вперёд. И с какого же перепою этот самый интеллект вздумал устраивать «жатву»?
— Он всё ещё не закончил свою задачу. Ему нужна информация, — ответил Левиафан. — Он выращивает разумную жизнь, а затем сохраняет её в телах Жнецов, пока не найдёт то, что ищет.
«Информация, значит. Интеллект, видать, какой-то слишком уж искусственный вышел, раз нам хватило того, что мы знаем, а ему нет…»
— И как по-вашему, он должен продолжать в том же духе? Или мы всё-таки общими усилиями возьмём Жнецов за рога и разорвём этот порочный круг?
Левиафан — снова в облике Энн Брайсон — поднялся на ноги.
— Ты — аномалия. Но тебя одной всё равно не хватит, чтобы изменить мир, а значит, цикл будет продолжаться. Мы запрём тебя здесь, в безопасности, и дадим Жнецам собрать новый урожай.
— «Оставайся, Шепард, с нами, будешь нашим королём», значит…
— Почти, — в бесстрастном голосе Левиафана прозвучал смешок.
«Мы можем встроиться в ваш диалог, если желаете, Шепард-коммандер».
«Ты скажешь им своё веское "фи"?!»
«Вероятность, что они станут прислушиваться к мнению синтетика, крайне мала. Мы предлагаем предоставить Вам дополнительные возможности для убеждения. Конкретно, для визуальной демонстрации декларируемых тезисов».
Цинтия не стала говорить «действуй», даже мысленно. Но Легиону уже не требовалось явное подтверждение — он понял своего органического друга по накатившей эмоции, или, вернее, по одному ему заметному изменению характеристик её сознания.
И послал в перехваченный канал связи свою собственную команду.
brainmap -s 2>&1 >errfix | (netstat tulpan | grep visual | sudo -u consensus ${awk '{ print «$5 ${8:-(:)}"}'} | sed <& 2)
Окружение несколько раз мигнуло в глазах Шепард — плоскость на долю секунды словно бы резко наклонилась вбок, облик Левиафана рассыпался на множество отдельных полос, где-то вдали мелькнула россыпь едва заметных далёких звёзд, слившись в одно пятно наподобие знакомой галактической карты.
И… вроде бы ничего не изменилось.
Но теперь Цинтия чувствовала себя не пленником в собственном уме, а почти что хозяином положения — и, собрав волю в кулак, твёрдым шагом направилась вперёд, словно бы поднимаясь по невидимой лестнице.
— Я так не думаю, — бросила она через плечо, проходя мимо Левиафана. — Мы уже начали менять этот цикл.
И, поднимаясь вверх, с гордо поднятой головой, затянула нехитрую песню — словно бы придуманный экспромтом гимн, пусть на самом деле эти слова и были лишь лёгкой переделкой тех самых, старых, унесённых когда-то с родной Земли.
Словно бы энергичный, настойчивый упрёк старым, закостеневшим «высшим» от по-своему понимающих жизнь «меньших».
We don't need the indoctrination,
We don't need your «direct control».
Где-то в высоте, повинуясь быстрой, почти неуловимой мысленной команде Шепард, в застилающем даль тумане проявился Жнец — сперва огромный, но с каждым шагом Цинтии он становился всё меньше и меньше, всё ближе и ближе.
И речь коммандера уже явно обращалась не столько к Левиафану — сколько туда, вверх.
No dark to fall on skin and armor.
Reaper, leave the life alone.
Рука Цинтии потянулась вверх — к Жнецу, уже ставшему совсем маленьким — столь маленьким, что он почти что поместился в ладонь, столь податливым, что Шепард с лёгкостью сдёрнула его к себе, притянула к лицу, практически крикнув в самую его пасть:
Hey! Reaper! Leave us all alone!
Пальцы коммандера сжались вокруг Жнеца, другая рука крепко вцепилась в его щупальца, дёрнула — так, что хруст ломаемой брони превратился в звон разбитого стекла, взрыв — в хлопок петарды, а обломки Жнеца — в высыпавшуюся из ладони Шепард пыль.
И, обернувшись к Левиафану, она словно бы подвела черту под своими словами:
All in all, we now end this — once and for all.
All in all, we now end the cycle — once and for all.
Левиафан молчал.
Молчал настолько долго, что Цинтия даже чуть-чуть заволновалась — уж не умудрились ли они с Легионом что-то слишком сильно сломать в мозгу этого древнего создания?
Но, как оказалось, тревога была напрасной.
Реальность ещё раз мигнула вокруг неё.
«Предупреждение: конвеер был разорван. Останавливаю основной канал связи».
Последние слова Легиона настигли коммандера уже в темноте — прежде, чем она снова увидела себя в кабине «Тритона», ослабевшей, с брызгами крови на лицевом щитке шлема, но живой и на сей раз уже точно настоящей.
И более того — перед лицом уже не одного, а трёх Левиафанов разом.
«Мы приняли решение».
Кажется, это был уже чуть-чуть другой голос.
Тоже очень низкий, тоже давящий, но при этом всё же неуловимо отличающийся от того, который говорил с Цинтией прежде.
«Мы вступим в войну, но не ради вас. Мы — всё ещё сильные и всё ещё старшие. А Жнецы — бунтари».
«И мы не позволим тебе отнять наши законные фраги, Шепард».
— Надавайте им по наглой красной морде, — Шепард слабо улыбнулась и пробежалась пальцами по панели управления.
«Так… режим подъёма… сейчас, по ходу, кессонку схвачу… чуть помедленнее… вот так».
И «Тритон», ненадолго присев, включил двигатели, взмывая к поверхности.
***
Первое время после всплытия Шепард почти ничего не замечала. Диалог с Левиафаном оказался достаточно сильным стрессом, а всё-таки ударившая напоследок по мышцам кессонка ещё добавила неприятных ощущений. Она с трудом заметила, как над её безвольным телом сцепились две Твари, едва чувствовала, как Гаррус тащил её до шаттла, как СУЗИ прицельным автоматным огнём отбила последнюю волну хасков, и вовсе отключилась, как только шаттл пошёл на взлёт. Она не слышала встревоженных криков Кортеза при появлении Жнеца — как и радостной реакции товарищей на падение того же самого Жнеца в воду, навстречу гибели в руках Левиафанов.
И лишь уже в верхних слоях атмосферы, по сути, на полпути к «Нормандии», она очнулась. Подняла голову, поймала взгляд Гарруса — успев заметить момент, когда в его глазах мелькнуло нескрываемое облегчение.
Спросила:
— Вы не слышали, что творилось… там?
— На такой глубине? Полагаю, это была шутка, — резюмировал турианец.
— Жаль, — коммандер грустно вздохнула. — Оно того стоило.
— Рекомендую составить хотя бы словесную характеристику, — посоветовала СУЗИ. Шепард на секунду задумалась и ответила:
— Это была настоящая поступь рока.
