Sorry

      Набираю вызубренный наизусть номер, прикладываю телефон к уху и в напряжённом ожидании считаю гудки. Первый, второй, третий...       – Привет, – слышу твой бодрый хрипловатый голос в трубке и негромкое шуршание бумаг фоном.       Открываю рот и не могу выговорить ни слова в ответ. Ты, наверное, опять завален работой под конец месяца и сидишь сейчас в гордом одиночестве в своём офисе, привычно подпирая телефон плечом, продолжая разбирать документы и сверять отчёты, несмотря на поздний час. Зачем только я тебе позвонила? Моё молчание затягивается, привлекая твоё внимание.       – Ты меня слышишь? – первым делом настороженно уточняешь ты.       Делаю глубокий вдох, сильно зажмуриваю глаза, возвращая себя в реальность, осмысливаю заданный вопрос и выдаю тихое «Да» на выдохе.       – Хорошо. Ты что-то хотела? – интересуешься целью моего звонка, убедившись, что я на связи.       Снова короткое, едва различимое «Да» с моей стороны. И следом вновь молчание. Я собираюсь с мыслями, сжимая свободной рукой полы лёгкого пальто в тщетной попытке защититься от пронизывающего ледяного ветра. Я ведь действительно чего-то хотела. Хочу. Вот только сказать об этом, оказывается, сложнее, чем я думала. А ты терпеливо ждёшь. Делаю ещё один глубокий вдох. Лёгкие изнутри сковывает морозным вечерним воздухом. Шумный выдох. Не торопишь. Снова вдох. Открываю глаза, прочищаю горло и надеюсь, что мой голос не будет дрожать.       – Прости, – наконец начинаю я.       – За что? – искренне удивляешься ты.       Ответом тебе вновь служит тишина. Слышу трескучий шорох. Кажется, ты перекладываешь телефон на другое плечо. Отлично, значит, у меня есть время подумать над тем, за что же я отчаянно приношу извинения сегодня.       – За долгое молчание, за этот звонок, за разбитую вазу, за грязные следы в коридоре... – выдаю пулемётной очередью первое, что приходит в голову. Но это не то, это мелочи, ими я прикрываю истинную причину раскаяния. – За всё, – лаконично завершаю свою тираду, понимая, что могу трусливо сыпать пустыми отговорками хоть до утра, так и не добравшись до сути.       Теперь пришёл твой черёд отмалчиваться и обдумывать. Мне и самой нужно время, чтобы унять охватившую вдруг всё тело дрожь и усмирить поднимающуюся волну эмоций. Я не могу потерять контроль.       – Прости меня, Минхёк, – повторяю свою просьбу сдавленным голосом, сдерживая подступающие к глазам слёзы.       Только не сейчас. Практически чувствую, как ты напрягаешься на том конце провода, а тишина в телефонной трубке становится давящей. Я жду ответа, но ты не спешишь отпускать мои грехи. Мне нечего больше тебе сказать, и потому я лишь поддерживаю гробовое молчание, сильнее кутаясь в тонкое, едва ли спасающее от зимнего холода пальто. Пальцы на руках немеют, а лицо щиплет от мороза. Очередной порыв ветра отвешивает мне ледяную пощёчину и сдувает из уголков глаз первые слёзы. Понимаю, что долго не выдержу. Ещё немного, и я проиграю в этой молчанке, нарушив тишину своими рыданиями. Проиграю собственную жизнь. Так не пойдёт.       – Прости, пожалуйста, – шёпотом умоляю я, надеясь привлечь твоё внимание и добиться наконец ответа.       – Нет, – громко и резко отрезаешь ты.       Слышу противный скрип металлических ножек стула по полу, а следом твои размеренные шаги. Не без труда сдерживаю рвущийся из груди всхлип, сглатывая горький ком в горле, и собираюсь с силами для очередной попытки.       – Ты не можешь мне отказать, Ли Минхёк. Сегодня прощёное воскресенье...       – Мне плевать, – грубо обрываешь меня.       – Я прощаю тебя, – слышу глухой удар и несдержанное ругательство, но продолжаю, – и прошу простить меня в ответ.       – Я сказал «Нет!», – гневно рычишь в трубку. – Где ты сейчас?       Молчу. Кажется, ты всё же догадался, зачем я тебе позвонила. Ты слишком хорошо меня знаешь.       – Где ты?! – настойчиво повторяешь свой вопрос.       – На крыше, – честно признаюсь я.       Какой смысл дальше говорить загадками? Ты ведь уже понял, к чему ведёт наш разговор? Мы оба знали, что однажды этот день наступит. Просто предпочитали игнорировать жестокую правду, лелея глупую надежду на happy end. Опускаю голову, снова закрывая глаза, и беззвучно роняю слёзы на бетон под ногами.       – Где именно? – продолжаешь допытываться ты, пытаясь вернуть самообладание.       – Это не важно. Ты не успеешь, Мин-Мин, – с холодной уверенностью хрипло выдаю я, невесело улыбаясь собственным мыслям.       – Нет! – вдруг срываешься на крик.       От неожиданности распахиваю глаза. Я не вру. У тебя действительно нет шансов, иначе я бы не позвонила. И ты это прекрасно знаешь.       – Не смей! – слышу неверие, страх и мольбу в твоём голосе. – Только не ты...       – Прости меня, – произношу как мантру в последний раз.       Снова молчание. Звенящая тишина в телефонной трубке давит на барабанные перепонки, оглушает. Чувствую, как внутри меня что-то ломается. Кажется, натянутые до предела нервы рвутся с мерзким скрежетом, а сердце готово остановить свой ход в любой момент. Тяжёлый вздох на другом конце провода бьёт под дых, ясно давая понять, что сейчас рушится не только мой мир.       – За что? – безжизненным голосом спрашиваешь вновь.       – За всё...       – Бог простит. Я не прощаю, – холодно отвечаешь ты и обрываешь разговор.       И ты не врёшь. Я это знаю. Отключаю телефон, вытаскиваю SIM-карту и отправляю бесполезный кусок металла в свободный полёт. Замёрзшими руками стираю со щёк солёные дорожки и склоняюсь к снайперской винтовке, отыскивая в прицел свою сегодняшнюю жертву. Ты стоишь спиной к панорамному окну офиса, сжав руки в кулаки и даже не пытаясь убежать от судьбы. От меня. Делаю очередной глубокий вдох.       – Мне жаль, Мин-Мин, – шепчу в морозную пустоту и нажимаю на курок.