Colours

       Дымка сумерек привычно заглушит мир, погребая под тишиной бетонные коробки. Я давно позабыл запах календаря и подобно ему затерялся средь монохромных стен.       Утро? К черту время! Я даже не знаю, должно ли мне сейчас быть холодно… Не чувствую пальцев.        Хах.        Меня зовут Учиха Саске. Я художник. И в этом мире не осталось ничего, что я бы любил.        Сегодня бесцветный дождь будет скрестись о бесцветные стекла моей коробки, умоляя пустить его внутрь.       А у меня нет на него времени.       Я пишу портрет.        Существование портрета — последний способ пробудить в моих действиях смысл. Ведь ты всегда был был чертовым философом, нии-сан.       Хотя… нет. Именно поэтому я сотворю абсурд. Да, в этот раз здесь не будет смысла. Я пойду против тебя… Слышишь?! Ты слышишь меня, нии-сан?!        Аргх. Голова сейчас взорвется. Ненавижу, когда тишина кричит… Не твоим голосом.        Уродство. Если бы я только мог…        Ах, пока не забыл! Портрет!       Нии-сан, с твоего позволения я начну свой протест.

              Утро. Мне шесть лет. Солнечные лучи покоятся на твоем лице. От этого щекотно, поэтому ты немного жмуришь глаза. Я проснулся чуть раньше: почувствовал твое теплое дыхание рядом.       Эта ночь выдалась холодной, и мне снились кошмары. Видимо, как самый лучший старший братик, ты решил меня от них спасти. Губы расползаются в глупой улыбке, обнажая белые зубки.       Я рад, ведь это первый раз, когда ты подпустил меня к себе так близко…       Не ограждайся и не отталкивай меня, нии-сан. Ладно?              Белый. Я сделаю такой кожу «моего» человека. Кисть проскользит по поверхности, оставляя светлый след на худощавых плечах и лице. Цвет безмятежности и радости от возможности быть на твоей стороне, нии-сан. Идиот. Я такой идиот. Как я мог быть таким беспечным?               Запах твоего одеколона почти выветрился из этой квартиры. Стены позабыли это, но я еще помню пьянящий голубоватый дым твоих сигар. Мне душно без них. Мне невыносимо вдыхать чистый воздух. Останься.       Останься, нии-сан.       Мне двеннадцать, и твое присутствие здесь еле ощутимо. Вечно занят. Стал холодным и отрастраненным, подобно синему ноябрьскому инею. Неужели я просил слишком многого?        В горле застрянет горечь, когда в полумраке помещения я снова обнаружу конверт. Деньги? Это все, что тебя сейчас интересует?              Синий. Аккуратными мазками я нарисую им пульсирующие вены. Моя беспечность привела к такому исходу: я тону в океане своих чувств и мыслей. Я раньше не осознавал, насколько был зависим. Цвет моей слабости, фанатизма и твоего совершенства.               Мы впервые поругались. Хах, не знаю, можно ли это назвать вообще ссорой: я кричал один в пустоту осенних улиц. Ты снова появился в моей жизни без предупреждения, снова занял мое сердце, когда я уже готов был его закрыть. Я смирился, но тебе мало? Какой же ты чертов эгоист, нии-сан. Почему ты не позволяешь мне забыться, напоминаешь о себе снова и снова.        В этот день ты даже явился ко мне домой.        Я первый раз выпил, и на моей шее осталась красная помада какой-то девки. Она все лезла ко мне без конца и жутко раздражала: я сразу же ушел из того бара.       Мне уже шестнадцать лет.       Ты смерил меня презрительным и спокойным взглядом, будто имел на это право. Я рассердился. Ведь я знал, что имел: я принадлежу тебе.        Неужели ты этого не знаешь?        Алкоголь давно ударил мне в голову, но мне все еще страшно. Хочу прикоснуться, хочу…        Ты делаешь шаг навстречу. Мое сердце трепещет, и я поднимаю на тебя туманные глаза.        Секунду медлишь. Затем приксаешься к моей шее, и я понимаю, что желаю этого. Мысли путаются, внизу живота нарастает возбуждение. Твой взгляд медленно изучает мою кожу.        Чего же ты ждешь?        Аргх. Становится трудно дышать: ты схватил меня за горло. Я пытаюсь освободиться, но ты одним властным движением ведешь меня в другую команту.       Мгновение. И вот мое лицо встречается с водой… Унитаза?        Рассержен? Играешься? Я не могу увидеть твоего лица. Ты путаешь мои мысли. Уйди. Уйди прочь, нии-сан.              Красный. Я прокрашу им его губы. Я слишком одержим страстью и рассержен. На себя.               Ты скрывал все. Свою работу, свои намерения, мысли.       Немного непривычно видеть на твоем лице золото: веницианская маска для мероприятия была обязательным атрибутом. Сколько же на тебе масок сегодня?               Цветы во рту человека я сделаю болезненно желтыми. Хах… Это цвет твоей лжи, нии-сан. Я узнал правду. Но не от тебя. Неужели я не достоин стать частью твоего повествования? Почему ты делаешь все один? Я…               Я пишу портрет.       Остались штрихи, поэтому я вновь обмакиваю кисть. Теперь в черный цвет. Я хочу нарисовать «моему» человеку локоны волос.        Вот так, осторожно кисть скользит, оставляя на другой краске свой темный след. Движение руки машинальны, мазки привычны.        Готово. На белоснежной коже шеи, лица, плеч и лепестках цветов красуется темным имя.        «Итачи».        Хаха. Ахахахах. Ахаххах.        Ты снова здесь. Так самонадеянно было полагать, что ты не вернешься.        Говорил, что навсегда ушел. Но почему тогда ты каждый раз возвращаешься? Вечность для тебя — лишь шутка? Почему даже после своего ухода ты делаешь мне больно? Занимаешь мои мысли… Заставляешь забывать, как дышать.        Я ненавижу тебя. Ненавижу и проклинаю свою потребность любить такого, как ты. Жестокого, порочного и совершенного. Я…        Я художник. Я цеплялся за цвета наших воспоминаний. Ведь мир слишком бессмысленный, чтобы цепляться в нем за свою жизнь без тебя.       Нии-сан, ты знаешь, чей это портрет?        В бесцветной комнате, где нет ничего, кроме старого зеркала, я пытаюсь воскресить в себе жизнь. Это мой портрет. На своем отражении я пишу прошлого себя.        Ведь ты ушел. Ты забрал мои цвета. Забрал у меня способность жить. И даже на собственном портрете нет ни капли меня. Моя жизнь — это ты.        И мне больно.        Я хочу освободиться. Хочу. Но не могу. Поэтому пальцы моих рук впиваются в поверхность зеркала. Подобно бесцветному дождю я скребусь о бесцветные стекла, умоляя пустить меня внутрь. Ломаю ногти. Разбиваю до крови руки. Мне тесно в теле, в котором я сейчас нахожусь.        Треск. Неосторожное движение. И кровь горячими струями будет стекать вниз, на бесцветный пол. В глазах потемнеет. Все стихнет, и дымка сумерек привычно заглушит мир, погребая под тишиной бетонные коробки.