мы оба так пусты, в пустоте очаровательны.

Стрелка медленно кралась к трем часам ночи. За окном тьма. Пустота, поглощающая с каждой секундой все больше. Пустота, что творилась внутри этих двух парней была схожа с той, что бушевала за окном. Безусловно. Три бутылки под столом, одна на нем же, два бокала подле. Валяется пачка синего винстона, а рядом, подперев голову рукой устроился пьяный Миша. И напротив пьяного Миши — не менее пьяный Даня, что прикрывал глаза рукой, тихо смеясь. Непонятно, сколько они сидят и сколько будут сидеть, но точно ясно, что прекращать этот пьяный бред никто не торопился. Кашин взял сигарету и закурил прямо на кухне. Спустя несколько затяжек он протянул ее Цыркунову, выпуская изо рта ядовитый дым смотрел, как тонкие пальцы перехватывают сигарету. Миша затянулся, поморщившись сделал глоток вина и вернул вещь владельцу. Он курил только те, что с кнопкой. Даня же считал, что сигареты с кнопками сделаны для детей. Снова нетрезвый рыжеволосый парень манит брюнета жестом. И вот, Миша уже сидит на коленях татарина, вдыхая дым, что Кашин пускал кольцами ему в лицо. — Я уже порядком пьян — Данила усмехнулся, отводя взгляд от черных глаз — я пустой, но все равно себя веду как Д’Артаньян — продолжал он проговаривать строчки из какой-то песни заплетающимся языком — из интереса, разрешите обращусь: ты пустой, а ведешь себя как принцесса! — Кашин приблизился к уху Совергона, прошептав, закончил фразу — но я тащусь. Глупая улыбка на лице, чужие губы на твоих. Вокруг вас сигаретный дым, запах алкоголя и поглощающая пустота. И мы оба так пусты, в пустоте очаровательны.