Простые сложности

Обычно он ведет себя с женщинами как идиот. Но с той частотой, что парень выкидывал всякие глупости, он наводил Кэт на мысль что это и было его обычное состояние. А сегодня… - Ну, иди ко мне, - с какого-то перепугу, после вчерашнего инцидента он решил занять ее кровать и сейчас лежал на спине, вытянув к девушке руки, с самым что ни на есть довольным (самодовольным) выражением лица. Кэт изогнула бровь и так и осталась стоять в дверном проеме сбоку от кровати, со скрещенными на груди руками. - Это еще что? Данте пожал плечом, так и не опуская рук: - После твоих ночных кошмаров я решил, что лучше буду спать рядом. На всякий случай, - он вновь широко улыбнулся, глядя на нее. Так же нагло, но как-то по-доброму, что ли. Все-таки у него была странная улыбка. Не сказать что отталкивающая, но, несмотря на всю мягкость, Кэт все время казалось, что нефилим в любой момент готов выкинуть что-нибудь ужасное. А возможно она просто ждала чего-то ужасного. - В этом нет необходимости, - она нервно усмехнулась и покачала головой, пройдя в комнату. В последнее время Кэт поздно ложилась спать, плюс - сегодняшняя уборка, так что к вечеру у нее уже не осталось сил на споры или возмущения. Данте положил одну руку под голову, а вторую опустил на обнаженный живот, меланхолично наблюдая за девушкой, которая ходила вокруг кровати, словно не зная как к ней подступиться. Будто олененок не решающийся выйти из чащи леса на открытую поляну. Под свободную длинную майку, почти скрывающую домашние шорты, уже начинал проникать вечерний холодок через открытые настежь окна. Наконец она устало, почти жалобно вздохнула: - Ну, хватит, я хочу спать, - заправив прядь уже отросших до плеч волос за ухо, Кэт вновь сложила руки на груди и взглянула на кровать. Парень, не шелохнулся, лишь медленно вытянул вверх уголок губ, так же глядя на нее. - Я подвинусь, - беззаботно ответил он. - Данте… - Брось, - протянул Данте, улыбнувшись, и лениво поднялся, сев на край кровати. – Неужели я так и не заслужил твоего доверия? – тихо спросил он, склонив голову на бок. Кэт почувствовала укол совести, хотя, казалось бы, ничем его не могла обидеть. Он же спокойно смотрел на нее снизу вверх, без тени сарказма или издевки, без какого либо требования или претензий. Затем, молча, протянул ей руку. Девушка какое-то время колебалась, глядя то на него, то на протянутую ладонь, в которую вскоре вложила свою, подойдя к кровати. Данте вновь довольно улыбнулся, сжав ее пальцы и притянув ее ближе к себе, так что девушка оказалась прямо перед ним. - Ну вот, - ухмыльнулся он, мельком оглядев Кэт. – Уже лучше. Девушка поджала губы и подняла на него зеленые глаза, в которых на мгновение блеснул огонек, слабо улыбнулась, положив свободную руку на его плечо. - Я хотела… - она посмотрела в сторону, отведя взгляд, но, не убирая с лица загадочной улыбки. Затем вновь взглянула в его глаза, наклонившись ближе и проведя татуированной ладонью чуть выше, к его шее. – Хотела попросить тебя… кое о чем. Хотя… - девушка склонила голову чуть в бок, скользя взглядом по его лицу. Ее голос был мягким, где-то даже смущенным. – Тебе сегодня нелегко пришлось. Ты, наверное, хочешь отдохнуть… - рука на его плече легонько сжалась. Данте улыбался, чуть приоткрытым ртом, не сводя с нее прищуренного завороженного взгляда, ловя каждое ее слово, эмоцию, движение губ, которые сейчас были близко. Настолько близко, что он неосознанно медленно вытягивал шею, готовый поймать их. - Да я… не устал, - слабо усмехнулся он, борясь с желанием облизнуть пересохшие губы. Свои... возможно. - Правда? – тихо спросила девушка и медленно подняла веки. - Конечно, - горячие пальцы невесомо коснулись обнаженной прохладной кожи ее бедра. Кэт наклонилась еще ближе, шепнув: - Отлично. Тогда… вынеси мешки с мусором. А то они весь проход загромоздили, - выпрямившись, она мило улыбнулась, перешагнула через его ногу и потопала к своей половине кровати, расправляя одеяло. Данте так и завис с приоткрытым ртом. Вопросительно изогнув бровь, он прикрыл глаза и усмехнулся, покачав головой. Вот ведь… *** Он часто брал стул и садился рядом с плитой, когда она готовила. Складывал руки на спинке перед собой, опирался на них подбородком и молчаливо наблюдал. Кэт не знала, что его так привлекало в этом процессе. В такие моменты он напоминал кота, даже вел себя как-то схоже. Перевернется котлета, – и он одновременно наклоняет голову в бок, как бы следя за ней. Перевернется на другую сторону - и он туда же. Неосознанно и еле-еле заметно. Как ребенок. Кэт даже приходила мысль, что, возможно, это и правда откуда-то из детства. Старая забытая привычка, быть может, блеклое воспоминание о доме. Семье. *** - Черт, да тяни уже, не бойся, - он шипит сквозь сжатые зубы. То ли просто скалится от боли, то ли действительно улыбается, поддетый эйфорией победы над очередным неплохим противником. Который, однако, решил оставить не один сувенир в теле нефелима. Он весь в крови – своей, чужой, - буквально пропитался ей, пропах насквозь. Данте облизывается, чувствуя металлический привкус на своих губах, и вновь сжимает челюсти. Кэт нервничает, пытаясь ухватиться покрепче за осколок, торчащий из его спины, чудом не задевший позвоночник. Но ее руки дрожат от волнения: такого раньше никогда не было. У Данте не было проблем с обычными демонами, а сегодня они как с цепи сорвались. И сразу столько. И все равно он относился ко всему как к игре. Рисковал, лез без раздумий, вымещая на них ярость, что кипела в его жилах, сдавался во власть ослепляющего гнева, распаленный адреналином и азартом. Она не привыкла думать о нем как о каком-то высшем существе, непобедимом, бессмертном и всемогущем. Волновалась за него, словно он действительно был уязвимым и хрупким, как обычный человек. Пальцы Кэт уже режутся об острый метал, но она не останавливается, резко дергает осколок на себя, вырывая его из кровоточащего тела. Вниз, по бортику ванной, на которой он сидел, новым потоком льется кровь из глубокой страшной раны и, собираясь на дне, превращается в алую реку, уходящую в водосток. Парень глухо и коротко рычит. - Прости, - Кэт испуганно сводит брови и выбрасывает осколок в мусорное ведро, тут же поворачивается к нему, автоматически кладя руку на его плечо. - Уже все. Ты в порядке? Данте усмехается, немного устало, но по-прежнему самоуверенно глядя на нее. Щурится, растягивая губы в ухмылке: - Конечно. Как же иначе, - он хрустит шеей, выпрямляется, и раны на его теле медленно затягиваются, слабо сияя и превращаясь в воспоминания – тонкие белесые шрамы. Просто небольшие сложности в работе. *** - Так, и где моя еда? – бодро спросил Данте, шагая из ванной, мокрый после душа и наспех одевший свои джинсы (хоть к этому ей удалось его приучить). Кэт как-то нервно дернула рукой, которую только закончила перевязывать, и спрятала ее за спиной, хоть и сама не знала почему. Наверное, ей просто не хотелось каких-то очередных странных взглядов с его стороны, которые присутствовали чуть ли не всякий раз, когда она получала даже простые, совершенно не опасные «бытовые ранения». - Что-то ты быстро, - спокойно усмехнулась она. - Я не ел почти четыре часа, - Данте качнул головой и подошел к столу, на который она опиралась. Почти неприлично близко. По крайней мере, в ее понимании. Его же это не смущало, как и в принципе, тактильный контакт, который присутствовал с самого первого дня их знакомства с Кэт. Но надо отдать ему должное: несмотря на свою извечную привычку потрогать все и вся, не стеснение ткнуть в кого-нибудь пальцем и вообще почти полное отсутствие такта - лишнего он себе в ее отношении не позволял. Почти. Возможно, это действовала весьма трогательная, но внушительная угроза медиума «превратить его в овощ». Он не знал всех ее способностей и умений, но рисковать все же не стал. Кто их знает этих мозгокопателей. Уронив на девушку свою тень, Данте улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, сверкая издевкой в серо-голубых глазах. – Боюсь, уже наброшусь на кого-нибудь. Девушка в очередной раз закатила глаза и покачала головой. Эти его заигрывания… Все свое смущение от них она скрывала подобными жестами. Возможно, так Кэт ограждала себя от дальнейших подколов, хотя его это нисколько не останавливало. Он любил ее выводить, смущать и, наверное, будь у нее косички – дергал бы за них. Ну точно: как ребенок. Снисходительно улыбнувшись, она подняла на него глаза, вдруг сосредоточено и обеспокоенно прищурившись. - Ну вот. Отмылся наспех, называется, - укоризненно выдохнула она. По виску нефелима, помимо капель воды, тонкой струйкой стекала кровь из незажившей, вернее сказать, незалеченной небольшой ранки на голове. – Сейчас… - взяв чистое полотенце из шкафа, она намочила его под краном и, подойдя к Данте, стала аккуратно стирать потеки с боковой части его лица. Парень ничего не ответил, лишь молча ухмыляясь, наблюдал за ее действиями. Ему нравилось, когда девушка касалась его. Именно сама, инициативно, пусть и редко, проявляя какую-то заботу. Когда ненавязчиво ерошила волосы, да даже когда била по ладоням, пресекая попытки стащить что-нибудь во время готовки. От недостатка контакта он, конечно, никогда не страдал, но это было чем-то иным. Невинным, незнакомым для него. Было в Данте какое-то мазохистское начало, потакая которому, он не позволял себе в такие моменты никаких прикосновений в ответ. Хоть и жутко хотелось, но он предпочитал не разбавлять эти ощущения никакими поползновениями со своей стороны. Так и стоял, не шевелясь, пока взгляд не зацепился за перевязанную ладошку, которой девушка, забывшись, повернула его голову в сторону, держа пальцами подбородок. - Вроде все, - сказала она, и вдруг, опомнившись, хотела было убрать руку, но он резко схватил ее запястье, взглянув на пропитавшийся кровью бинт. Ее пальцы были в нескольких сантиметрах от его щеки. Задумчиво оглядев их, Данте замер, от какого-то щемящего чувства внутри. Затем перевел взгляд на немного напуганную Кэт, у которой уже начала неметь кисть. - Пусти… - сконфужено протянула она, непонимающе глядя на него. Но парень не реагировал. - Отпусти, Данте! – чуть громче сказала она, дернувшись. Но тот лишь потянул ее на себя, жадно прижавшись губами к ее губам, заглушая любые протесты с ее стороны. Кэт коротко промычала, опешив и закрыв глаза. А через какое-то мгновение, неожиданно даже для себя, слабо и неопытно, но попыталась ответить ему. Этого было достаточно, чтобы ему снесло крышу. Почувствовав дрогнувшие мягкие губы, Данте резко прижал девушку спиной к стене, вновь впившись в нее жарким, немного грубым поцелуем, нависая над ней, отрезая любые пути к отступлению. Руки сжались на хрупкой талии до того сильно, что причиняли боль, вжимали в стену, стискивали почти до хруста ребер. Глаза стали приобретать красный оттенок, гореть от нечеловеческого, всепоглощающего желания. Девушка вздрогнула, вновь дернувшись и, кажется, даже задержав дыхание. Она уже не отвечала ему - он ее пугал. Он стал каким-то одержимым и жестоким, теряющим над собой контроль и очнулся только тогда, когда Кэт глухо хныкнула, испугано замерев и чуть ли не врастая в стену в попытках отойти от него. Только тогда он понял, что вот уже несколько минут она пыталась оттолкнуть его, упираясь сжатыми кулачками в его грудь, а он этого даже не заметил. Моментально разжав пальцы, он остановился, опомнившись. Мягко вернув руки на прежнее место, уже осторожно и успокаивающе погладил ее. Данте не открывал глаз, не хотел видеть ее испуганное лицо, иначе точно пустил бы себе пулю в лоб. Лишь расстроено сведя брови, невесомо и нежно, насколько вообще мог, касался губами ее щек, губ, как бы извиняясь за грубость и пытаясь вернуть ее расположение. Но уже поздно. Она закрылась от него, отстранилась, превратилась в подрагивающий комок нервов и уже ни на что не реагировала, прижимая руки к себе, будто защищаясь. Данте опустил голову, уперевшись рукой в стену и глубоко дыша. Подняв веки, под которыми начала медленно сходить алая дымка он положил руку на плечо Кэт, чтобы она хотя бы взглянула на него. Ее голова была опущена, повернута чуть в сторону, глаза зажмурены, губы напряженно поджаты. - Черт, – он вновь глубоко вздохнул, ткнувшись носом в ее висок, на какое-то мгновение замерев. – Прости, - тихо, как-то вымученно сказал он, покачав головой, развернулся и, стянув со стола пачку сигарет, вышел из квартиры. В обычной ситуации Данте бы не стал тормозить. Он бы давно взял девушку, хотела она того или нет (хотя с последним ему сталкиваться не приходилось, если это, конечно, не было частью игры). Добиться ее тела для него не составило бы никакого труда, а все сопротивления были бы не ощутимей муравья, ползущего по ноге. Он привык потакать своим желаниям. Но ее сознание, мысли, были бы где-то далеко, она бы вновь закрылась от него, а он не хотел так. Он впервые хотел чего-то большего. Но уж точно не пугать ее и причинять боль. Трудно быть на половину ангелом. Особенно если раньше ты об этой половине даже не подозревал. Да и с этой новостью ничего бы не изменилось. Но теперь это щемящее странное чувство внутри жутко мешалось, никак не сочетаясь со всем тем извращенным и жестоким, чем он был наполнен до сих пор. И от этого голова была готова взорваться. Он не мог осторожно. Нежно, ласково. Просто не умел, в нем никогда этого не было. Как и терпения. Он любил жестко. Грубо, на грани насилия. До криков, кровавых борозд на спине, до боли. Данте никогда не обращался ни с кем так бережно и даже сам удивлялся теперь новым в себе открытиям. И ему было плохо, он задыхался. Порой хотелось вернуться назад, глотнуть воздуха прежней жизни, тяжелого, пропитанного алкоголем, развратом, смертью, пуститься во все тяжкие, выбросить к чертям педаль тормоза, забыться... Но всякий раз, выходя за порог, он непременно возвращался назад. *** Не смотря на все то, что с ним происходило в настоящем и все, через что он прошел, он не считал свою жизнь трудной. По крайней мере, ему казалось, что сложнее ему уже никогда не будет. Но эта сложность была странно необходимой. Она заставляла убирать вещи на место, ругалась, когда он бездумно лез в бой, как-то по-особенному смущалась. Сонно утыкалась в его плечо по ночам, прислоняла к ребрам холодные ладони. Казалось бы, он так просто, за каких-то пару дней изменил свою жизнь в корне. Но как сложно будет измениться самому. Чертовски сложно.