История длиною в Вечность.

POV Дан: Где-то около трёх часов ночи, я услышал плач сына. Тина тоже услышала, но в этот раз была моя очередь успокаивать Яна. Я встал с тёплой кровати и подошел к плачущему сыну. — Ну ты чего, малыш? Папа здесь, папа рядом. Он сейчас тебя успокоит. Эти слова, я уже не раз говорил. Вспомнил, как говорил я это Тине, когда ей было плохо после выступления одного из участников. Баюкая сына, напевая ему одну из украинских народных песен, Ян потихоньку успокаивался и засыпал. Пока Ян посапывал на моих руках, я мысленно вернулся в тот день, когда почти так же, успокаивал и его маму. Я не сразу понял, что что-то пошло не так. Я заметил, что слова участника задели Тину, но не думал, что настолько сильно. Провожая участника, так как он выбрал именно Тину, она долго не выходила из угла, куда они свернули. Мы ждали минут 20, а для меня они казались вечностью. Я уже хотел встать, пойти на ее поиски, но белокурые волосы показались из темноты. Она опущеной головой поднималась по лестнице, пытаясь никому не показывать своих слез. В голове эхом повторялись ее слова ,сказанные этому парню. "Если я не буду сильной, то кто будет за меня." Ее слова ранили мне сердце, на душе стало тяжко. "Как это кто, любовь моя? А как же я?" Задумавшись, я не заметил, как Настя подошла к Тине и стала ее обнимать,поддерживать. Все встали, начали ее обнимать и утешать. А мне так хотелось, чтобы мы сейчас были одни. Чтобы никто на нас не смотрел, чтобы не было этих камер. Я не удержался, встал с кресла, подошёл к ним. Она так потянула руку в мою сторону. Рука Тины пакоялась на моей спине. И через слой одежду, я чувствовал разгоряченую ее ладонь. Каждый ее всхлип, для меня был словно удар молотом по сердцу. Я хотел плакать вместе с ней. Я и не заметил, как мы с Тиной остались обниматся в двоем. Я прижимал свое Сердце ближе к своей груди, и пытался успокоить ее. — У тебя есть я! Я буду сильным ради тебя! Я обещаю тебе! Я старался говорить шёпотом, чтобы меня слышала только Тина, даже позабыв о том, что микрофоны у нас включены. Тина потихоньку перестала всхлипывать, ее лицо было красным от слез и от сильных прижиманий к моему телу. Я посмотрел на нее, любящим и нежным взглядом. Чтобы она поняла, мои слова не просто ветер. Вечером, а точнее уже ближе к ночи, после завершения первых дней съёмок, мы отправились по своим гриммеркам. Я быстро переоделся, чтобы успеть к Тине до того, как она уедет с Пашой, со своим пиар-менеджером и по совместительству лучшим другом. Я тоже подружился с парнем. Он хороший, добрый, любит Тину как брат, как отец. Долго же Тине приходилось успокаивать меня по отношению Паши. Я и не ожидал, что окажусь таким ревнивцем. Я благодарил всех существующих Богов за то, что Тина до сих пор была еще в гриммерке. Паши не было рядом, значит он ждет ее в машине. Тихо постучав, Тина разрешила мне войти. —Привет, малыш! Тина удивлённо подняла голову, оставив обувь не зашнурованную. —Привет, Дан! — Давай мне, пожалуйста. Я поставил ударение на слове "пожалуйста", чтобы она не стала отнекиваться. Быстрым шагом я подошел к Тине и встал возле нее на одно колено. Опустил руки к ее кроссовкам, которые мы покупали вместе. Медленно зашнуровывая ее кроссы, я ни на секунду не разорвал с ней зрительного контакта. — Ты как, сердце мое? Я взял ее руки в свои и посмотрел на нее всей той любовью которую испытывал к ней. — А ты как? — Атвечаешь вопросом на вопрос? Улыбнулся я, а Тина наконец после всего случившегося с нами за сегодня, улыбнулась мне в ответ. — Канешно! Мы оба звонко засмеялась, вспоминая наши шутки. — А если быть честной? Ты в порядке? Ты напугала меня сегодня. Тина вновь погрустнела. Опустила взгляд, было видно, что она старается вновь не заплакать. — Я не знаю, Дан! — Он дурак, сам не понимал ,что говорил назвав тебя кактусом. Он переволновался, и перепутал комплимент с оскорблением. — Дело в том, что он прав, Дан. Я поняла его слова. Поняла смысл слова "кактус". Как бы я не старалась, у меня не выходит быть открытой. Я хочу быть свободной. Хочу любить, хочу быть любимой. Я хочу иметь семью, но о Боги, я так этого боюсь. Я не смогу вновь пережить такое. Я не смогу полюбить и вновь потерять. Тина стала плакать сильнее, чем в павильоне. Она отпустила волю слезам. Показала себя слабой. Она стала плакать передо мной. Я не знал, радоваться тому, что она доверилась быть передо мной слабой, или плакать вместе с ней. Но когда она посмотрела на меня, своими чистыми, светло-голубыми глазами, мое сердце разорвалось на тысячи кусочков. — Не плачь, любовь моя! У тебя есть я. Ты любима мною. Я буду иметь надежду на то, что и ты меня тоже любишь. Но хочу чтобы ты знала, я никогда, и никуда от тебя не уйду. Так легко, тебе от меня не отвертеться. Я постарался улыбнуться не только губами, но и чтобы моя улыбка достигла и моих глаз. Я вложил в эти слова всю искренность своих слов. — Я очень хочу в это верить, милый. Тина не перестала плакать и я понял, что ее нужно успокоить, иначе, эти слезы обернутся ей боком. Головная боль, ей уже точно обеспечена. Я взял ее на руки и сам, вместе со своей любимой ношей сел на диван. Ее ноги мило свисали, а руки крепко схватились за мой затылок. Она уткнулась мне в шею, и я услышал как она глубоко вдохнула мой запах. Я будто убаюкивал ее, напевая ей песню. Она успокоилась и слушала мой голос. — Очень красиво, что ты пел? Тина говорила так тихо, что я еле смог услышать ее. — Это молдавская колыбельная. Мне ее пела мама, когда у нее было на это время. Я очень любил слушать то, как она мне поет. Сразу успокаивался и ложился спать. Я был буйным мальчиком. Тина подняла голову и посмотрела на меня с опухшими из-за слез глазами. Я смотрел на нее, с той же нежность, что и всегда. — Спасибо, за то, что поддержал меня. Мне было важно и приятно услышать такие слова от тебя. — Ради тебя, малыш, все, что угодно. Я улыбнулся ей, а она улыбнулась мне в ответ. Она такая красивая, такая нежная и манящая. — И тебе спасибо за поддержку. Твои слова и знаки внимания, были для меня успокоительным. Ты хорошо на меня влияешь. — Ты сильно разозлился на этого парня. — Я разозлился не на участника. Мне было по барабану как он себя называет. Пусть хоть экосексолог, пусть хоть Папа Римский. Я раздражился из-за поведения Насти, и то, что Потап как придурок поддержал ее, вместо того, чтобы успокоить свою женщину. Это уже не важно. Главное, что ты была со мной и поддержала меня. Я это чувствовал. Спасибо тебе, Тина. Я поцеловал ее в щеку, хотя очень хотел поцеловать в губы. Только посчитал, что сейчас это не очень уместно, да и не важно, что Тина сидела у меня на коленях. Тина улыбнулась мне и сама припала к моим губам, даря такой долгожданный с самого утра поцелуй. Виделись мы с ней вчера, а вот утром не успели. Поэтому я так соскучился за ней, и ее таким нежным и аккуратным прикосновениям. В тот день, нам обоим сильно досталось. Но мы смогли найти успокоение и поддержку друг в друге. Я был безумно счастлив в тот день, не считая плохо проведённого дня и, что нам пришлось расстаться в ту ночь. На следующий день, я обращал внимание только на Тину, в принципе, как я обычно и дел. Я чувствовал сильное напряжение от Потапа с Настей. Я понимал, что из-за меня Тина не может не общаться с ними. Она знает их и дружит с ними куда дольше чем со мной. Я старался не ревновать, старался не обращать внимание на их колкости которые так и продолжали литься в мою сторону, да и в сторону Тины. Мы все старались не показывать напряжения. Каждый старался играть в добродушнего, но я так не мог тогда, не могу и сейчас. Я никогда не был актёром, поэтому играть в какую-либо роль и под чью то дудку я не умею, и уметь не хочу. Я уже с начала 9 сезона чувствовал двуличие Потапа, но права голоса я не имел. Многое изменилось с того времени. И есть очень много моментов, которые можно вспомнить. Как и хорошее, так и плохое. Но важно было одно, чтобы ни случилось, мы с Тиной со всем справлялись вместе.