В ноль часов

Площадь кухни в ноль часов так концептуальна — проскальзывает мысль в голове у Ленки, пока она разливает по чашкам чай. Шурасику достается чашка со сколотым краем и чай без сахара — в качестве мести. Потому что это не совсем обычное ночное чаепитие, которое устраивают двое влюбленных. Это вообще не чаепитие. Это битва. Это настоящая магическая дуэль, только перстни не выстреливают красными искрами. Ленка и Шурасик любят друг друга. Очень любят. Но они так похожи, что и притягиваются, и отталкиваются одновременно. Они философствуют каждую ночь, опять и опять. Обо всем на свете. О кризисе системы в иерархии вещей. Обо всем, что втуне и вотще — и вообще, все плохо, как утверждает Шурасик, недовольно отпивая свой намеренно невкусный чай. — Миру наступит конец через два года, пять месяцев и два дня! — авторитетно заявляет он. Ленка заинтересованно поднимает бровь: — Откуда такая информация и такая точность? — Ты что! — оскорбляется Шурасик. — Еще Н. Удный писал об этом в своем философском трактате «О тщете всего сущего»! Неужели ты не читала? — Читала, — кивает Свеколт. — И считаю этот труд весьма переоцененным. Н. Удный утверждает, что формула хронической усталости должна строиться через нечетные числа, когда как все достоверные источники гласят, что… — Но ты же не будешь отрицать, что Н. Удный был прав по поводу звездопада в сентябре прошлого года? — перебивает ее Шурасик. — Тогда упало ровно семьсот семьдесят семь звезд, что означает… — Помню, — перебивает его Ленка. — Но ты тоже не сможешь отрицать, что… Они спорят громко и воодушевленно. Сами создают темы для разговоров, и с пеной у рта отстаивают каждый свое мнение, приводят множество доказательств, аргументов и доводов, словно не беседуют с любимым человеком на родной кухне, а защищают диссертацию. Они не признаются друг другу ни за что, но оба тем и живут весь день — ожиданием ночного спора. Это кажется Шурасику и Ленке куда интимнее секса. И проходит так же бурно и страстно. Прелюдия — вот что это такое. После они обязательно уйдут в спальню и сорвут друг с друга одежду, но сначала им необходимо хорошенько поругаться. Это еще и своеобразные ролевые игры. — Сартр — бездарная попса! — возмущается Шурасик. — Сам ты попса, — Ленка обиженно складывает руки на груди. — И твой Мопассан — бездарность, а не Сартр! — А твои выставки закрылись за нерентабельностью! — пытается уязвить ее Шурасик. Ленка хмыкает и парирует: — А твои книги не выпускают, потому что не та тема — якобы поэтому, но на самом деле они просто скучные, а издатели не хотят тебя расстраивать. Кто здесь еще бездарная попса — ты или Сартр? Да ты хуже Мопассана! Шурасик злобно скрипит зубами: — А ты… А ты… а ты!.. — Ленка! Шурасик! — из соседней комнаты доносится жалобный голос Аббатиковой. — Спать идите! Достали! — Каждую чертову ночь! — вторит ей Бейбарсов из другой комнаты. — Интеллигенты, ебена мать… Ленка и Шурасик переглядываются. Они постоянно забывают, что живут не одни, а еще с двумя некромагами. Шурасик замолкает, недовольно поджав губы. Ленка громко фыркает и кричит брату с сестрой в ответ: — Зато мы интеллигенты! Не то, что вы!