Его ключевой элемент

Когда Тёмная ночь на Харт-Плаза закончилась, и народ андроидов наконец смог покончить с угнетением, немногие могли ясно представить, что им делать дальше. Тем, кто смог за время пути к свободе обрести цель в жизни, верных друзей, семью, - им в своем роде было легче справиться с трудностями, что кардинально меняли привычный мир. Стоя на широкой трибуне позади Маркуса, что объявляет конец битвы за Детройт и Победу, Саймон видел это – там, напротив него, народ андроидов ликовал, проливал слезы от счастья, смотрел на лидера с надеждой и долей страха неизведанного, будто не представляя, куда податься, когда победная речь стихнет. Саймон посмотрел на товарищей: Джош не мог сдержать облегченной улыбки, твердо сжимая кулаки от переполняющей радости; Норт с гордостью слушала своего возлюбленного и, заметив взгляд блондина, даже не сморщилась в присущей ей манере, но лишь мягко кивнула, поздравляя с победой; Коннор стоял позади всех и держался, казалось, истинно военной выдержки, будто совсем не изменился за время пути с Иерихоном, но встретившись взглядом с Саймоном, он улыбнулся – почти незаметно, лишь уголки губ чуть дернулись вверх. - … Великий день для нашего народа! – голос Маркуса летел сквозь ночную тишину, перебиваемый всеобщим возгласом. Да. У нас получилось. Боялся ли Саймон перемен? Он не был уверен, что окутывающее его чувство можно назвать «страхом», скорее печалью от неизбежности того, что даже их группа изменится. И он осознал это несколько раньше победы: ровно в тот момент, когда Маркус с полной надеждой и истинной любовью во взгляде поцеловал Норт. Конечно, после пройденного пути они ни за что не перестанут общаться, но Саймон был уверен: жизнь каждого из них пойдет по совершенно разным путям… Правительство быстро исправило всю легитимную базу, создав для андроидов неплохой старт для новой жизни. Вместе с общественной благотворительностью и помощью государства, андроиды смогли добиться отмены ущемляющего Акта об Андроидах, а в трудовые и конституционные документы были внесены поправки, касающиеся свободы слова, выбора труда, должной компенсации, частной собственности и прочих прав, что надежно защищены как документально, так и фактически через правоохранительные органы. К мнению Маркуса как представителя андроидов прислушивались на заседаниях в Конгрессе по вопросам переустройства города и безопасности. Киберлайф, в свою очередь, переоборудовал свои магазины: теперь в них разрешалось заходить андроидам, а некогда занятые машинами витрины были переоборудованы в стеллажи с биокомпонентами, голубой кровью и припасами. И напоследок, каждому андроиду для начала был выделен небольшой фонд средств, с которым они могли начать новую человеческую жизнь. И это был отличный шанс начать все заново. Кому как не им – лидерам Иерихона – понимать, как много это значит. Когда обстановка стала спокойнее, Маркус и Норт переехали в просторную квартиру на Лафайетт авеню к месту, что было весьма близко к дому Карла Манфреда – казалось, не проходило и недели, чтобы Маркус не заглянул к старому другу, коего он истинно признавал за собственно отца. Норт же, как заметил Саймон, стала сдержаннее: думается, влияние Маркуса идет ей на пользу, а домашние хлопоты будто и вовсе пробудили в ней ту натуру, что была предписана программой, но под гнетом обстоятельств была зарыта глубоко в душе. Конечно, она не стала «той-самой-идеальной-домохозяйкой», как однажды пошутил Джош (за что и получил толчок локтем в бок от подруги), но она определенно… изменилась. Стала мягче и рассудительнее, а накопленная ненависть стихла еще тогда, на баррикадах Харт-Плаза. Даже в перепалки с Саймоном девушка вступала реже – и то, думается, больше с целью напомнить о своем характере и для поддержки тонуса беседы. Джош же решил пойти весьма конформистским путем, сняв небольшой домик в Юниверсити-дистрикт и устроившись преподавателем в Университет Детройта. Казалось, после того, что с ним совершили студенты до Иерихона, ему не стоило и думать о возвращении в это место, но все же его страсть к помощи другим и преподаванию взяла верх – и, судя по тому, как он наслаждался новой целью своей жизни, он сделал правильный выбор. Даже как-то хвастался (если такое слово вообще можно применить к добряку-Джошу), что будет читать курс истории миров, и в частности львиную долю своих исследований в этой области посвятит проблемам андроидов. На удивление, в этом плане Джош и Коннор были весьма близки. Робот-детектив также решил вернуться в «родной» центральный участок полиции Детройта, продолжая работу с прежним напарником – Саймону довелось видеть ворчливого старика всего раз, но тот к андроидам был более терпимым, нежели к людям. Старика звали, кажется, Хэнк. Что же до самого Саймона… Он действительно не совсем понимал, чем ему стоит заняться в новой жизни. Друзья пытались за помощью скрыть переживания на его счет: - Я буду рад, если ты сможешь помочь мне в Сенате. – предложил Маркус одним вечером, - Мы оба знаем: твоя логика и интуиция нас ни разу не подводили. - Он прав, - поддержала Норт, пожав плечиками, - Ты хоть и зануда, но голова на плечах точно есть, с тобой мы справимся лучше. И пусть похвала от Норт в своем роде льстила ему – не часто ведь такое можно услышать, Саймону хватит и пальцев одной руки, чтобы припомнить все добрые слова от неё в свой адрес – но даже так, после долгих месяцев одиночества и скитаний на Иерихоне ему хотелось жить, а не вершить очередную реформацию, пусть и протекающую в мирном ключе. Но правды ради, он согласился помогать друзьям в редких вопросах – ведь он, казалось, уже слишком многое отдал Иерихону, чтобы сейчас оставаться в стороне. - Ты можешь устроиться к нам, - также поддерживал Джош, когда Саймон навестил его в окрестностях Академгородка, - Университет проводит кучу программ поддержки андроидов, можно заняться чем угодно. – и пусть Джош говорил с полным воодушевлением в голосе, едва ли Саймон мог видеть себя вплетенным в рутину занятий с десяти до трех с понедельника по пятницу, рассказывая одно и то же изо дня в день. Нет, это не входило в его план. Хотя, плана-то у него тоже не было. Он с некой оскоминой на душе признавал тот факт, что другой, «всегда-рациональный» Саймон сейчас немного растерян. Не до безумия, разумеется, но составить систематический план, которому он мог бы следовать, ему казалось задачей… далекой? Или бесполезной? Пустой и ненужной? Он точно мог сказать, что у него в голове было видение: он хотел смешаться с людьми. Не стать человеком, нет – эта задача была невозможной, как ни старайся: между андроидами и людьми все же слишком большая разница даже на физиологическом уровне. Но сама мысль… быть среди людей, быть частью группы, чувствовать абсолютно как они, сопереживать им, потеряться в идеях как они, стремиться как они, возможно, в один день полюбить так же сильно, как они и… Он хотел бы стереть ту грань в сознании людей, что выстраивается так просто – и не важно, мерцает ли диод на твоем виске или нет. Да, возможно, сейчас – лишь спустя пару недель после революции – о подобном говорить рано, подобное звучит как идея безумца. Но большое видение не давало ему покоя, заслоняя сознание. И все же, пусть и без четкого плана, но он сделал первые шаги. Отправной точкой служило место, где все началось: Вудленд-стрит в Норд Энде, Детройт. Промышленная часть к северу от даунтауна хоть и была разрекламирована риелторами, но вместе с тем цены на недвижимость в сравнении казались весьма привлекательными – и Саймон в тот же вечер, когда решение пришло на ум, оформил договор аренды, а уже утром следующего дня въехал в новый дом. Район, казалось, совсем не изменился с тех пор: те же огороженные мелким забором домики – в основном узкие двухэтажные, стоящие плотной стеной вдоль зеленых осаждений; редко снующие туда-сюда автомобили – современные и не очень; фонари, урны, столбы – все будто стоит здесь еще с тех времен, когда об андроидах не было даже представления; и, конечно же, люди. Когда Саймона (хотя, на тот момент еще безымянного робота PL600) только привезли в район, люди были повсюду: ходили по улице, пили кофе в местной закусочной, гуляли с животными, отводили детей на занятия, чинили автомобили прямо на парковке перед домом – в общем, жили, и жизнь эта лилась в каждом проявлении. Андроидов же было не так много: точнее, может, их и было достаточно, но они запросто терялись среди людей. Даже в эпоху технологий последние предпочитали хоть иногда позволить себе потратить чуть больше времени на незначительные мелочи вроде похода в магазин или уборки сада. И, как подмечал Саймон, за год его отсутствия ничего не изменилось. Наверное, к лучшему. Саймон с некоторое время постоял перед воротами дома, с улыбкой на лице осматривая улицу. Именно так и должно быть. Выдохнув в нетерпении, он прошел сквозь ворота из рабицы, что высотой были едва ему по пояс. В утренних лучах зимнего солнца новый дом представлялся ему почти так, как на выбеленных рекламах: светло-серая краска на досках облицовки отдавала почти в белый цвет, а сквозь большие окна внутрь легко проникал свет. И пусть дом небольшой – едва ли на этаж уместится три комнаты – оттого, Саймон был уверен, внутри он будет казаться еще светлее. И он не ошибся. Внутри солнечный свет раскрывался на бежевых и светло-салатовых стенах, а деревянный пол в своем очаровании наполнялся теплыми оттенками. Вещей в доме особо не было, хозяева оставили минимальный набор мебели и техники, и оттого не заставленная квартира казалась еще просторнее в противовес внешней компактности дома снаружи. При входе сразу встречала гостиная, в которой остался немного потертый диван и пара кресел – типично такие, какие люди в обыкновении не стремятся выкидывать, держа их больше как элемент истории, пусть те и отслужили свой срок, - к ним тумба под телевизор, хотя и последнего не было, да небольшой столик, а по углам пара шкафов, где на полках прежние хозяева любезно сваливали старые бумажные книги. Саймон оставил свой полупустой рюкзак на кресле – больше для виду, вещей в нем все равно было не так уж и много – и прошел дальше по коридору. Из гостиной виднелась кухня: она была явно меньше тех, что американцы любили размещать в стандартной планировке, но для одного человека была вполне вместительна. Тем более, была излишней для одного андроида. Но Саймон не удержался и заглянул в холодильник и шкафчики: пусть в тех остались какие-то продукты, что могли храниться значительный срок, он непроизвольно проверил, где находится ближайший магазин. В своем роде пустота дома безмолвно напоминала о том, что большинство вещей ему, в принципе, без надобности. Желание заполнить это место по-своему не давало ему покоя. Список вещей к покупке начал складываться в памяти сам собой, хоть Саймон и продолжил обследовать дом. На кухне отвлекся только на небольшое окно над плитой, через которое свет проникал внутрь дома: за стеклом он мог рассмотреть небольшой клочок внутреннего двора, а за ним, ровно через такую же рабицу, как у входа, начинался соседский двор. На удивление, в дневное время четверга двор не пустовал: мальчик лет семи-восьми пытался из снега слепить небольшого снеговика. И все же Саймон не задерживался. Пусть у него и был в распоряжении целый день, казалось, в этом месте нужно слишком многое изменить, чтобы он мог чувствовать себя в своем доме. Правда, на первом этаже ему осталось проверить только ванную, прачечную комнату и коморку – на них ушло не более десяти минут. Поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, Саймон отметил, что здесь было еще светлее: на одну большую спальную в задней части дома приходилось разом три окна. Еще на этаже была комната поменьше, и по изрисованным обоям и полу в углу андроид предположил, что ранее здесь была детская, хоть и из мебели в ней остались лишь дряхлые полки на стенах. Но здесь, почему-то, было особенно пыльно, и Саймон немного приоткрыл окна, позволяя морозному декабрьскому воздуху освежить дом. Казалось, в моменты вроде этих программа брала над ним верх: оценив масштаб работ, приводить это место в порядок андроид решил с малого – похода в магазин для покупки необходимых очистителей и базовых продуктов, чтобы элементарно забить пустые полки. И, думалось, в этой рутине он действительно мог смешаться с людьми. Но все же, чего-то не хватало. Пару дней он смог убить на полную уборку дома. Мог бы справиться быстрее, но решил следовать двум принципам: делать рутину с завидной машинной тщательностью и вместе с тем истинно по-человечески отдыхать. И пусть привычка входить в спящий режим на восемь часов казалась больше бесполезной идеей, Саймон видел в ней определенный смысл. Но даже так, когда он расправился с рутиной, он все еще слабо представлял, чем в свободном мире он мог себя занять. В определенном роде это напоминало ему дни на Иерихоне: он мог вспоминать прошлое, прокручивая прежнюю жизнь в памяти, находясь в режиме гибернации, разве что обстановка заброшенного корабля и эхо мирных голосов, бьющихся капель о металл и раздражающего теннисного мяча сменились далеким ревом двигателя автомобиля, гула речи где-то снаружи и периодическим писком электронных часов. Вот только сейчас под идеей смешаться с людьми он не мог позволить себе коротать время в спящем режиме. Это была его личная договоренность. И он пытался занять себя, как мог. Сначала в ход шли книги от прежних хозяев: только видя название на обложке, программа «вытаскивала» из сети текст прямо в голову, и чтение как таковое являлось больше бессмыслицей, нежели необходимостью. Но Саймон напротив устраивался в гостиной и проходил взглядом по уже знакомым строкам, пытаясь понять прелесть чтения как досуга для людей. На первых порах выходило слабо. Позже в ход шли прогулки. Да, Саймон прекрасно понимал инфраструктуру района по «вложенным» картам и даже некоторые места помнил из прошлого, но все же в его голове идея проверить самому и посмотреть, куда его заведет неопределенный маршрут, казалась интересной. Он наблюдал. Порой даже заходил в местные кофейни, беря только кофе – самый дешевый в маленьком стаканчике – и сидел в парке или же сквере среди людей (в некоторые дни ему удавалось даже обменяться с ними парой фраз в пределах общей вежливости), а после, когда на город опускался вечер, он выбрасывал стаканчик остывшего кофе в урну и брел домой. В определенном роде справлялся он лучше, чем ожидалось поначалу. Хотя понимал: в своей свободе он абсолютно одинок. Своеобразное решение пришло так же спонтанно: когда очередная вечерняя прогулка завела его далеко за Хайленд-Парк, на парковке круглосуточного магазина Саймон услышал сдавленный писк где-то в стороне. Остановившись на тротуаре, он осмотрелся: прохожие, казалось, вообще не реагировали, и будь Саймон человеком, он мог бы списать подобный звук на воображение. Но нет. А неисправностей в его модуле быть не могло. Что-то пропищало совсем рядом, за мусорным контейнером. Саймон приблизился к источнику звука. Найти небольшую сырую коробку, которая дергалась с каждым писком так, будто что-то толкало её изнутри, не составило труда. И он поспешил открыть её. Писк сразу стал громче, а из сырого промерзшего картона к свету уличного фонаря высунулась светло-серая щенячья мордашка, жалобно пища и мотаясь по коробке. - Да ты весь продрог, - недолго думая, Саймон осторожно достал дрожащее тельце из ледяной коробки, поражаясь, как щенок вообще смог выжить в такой холод, и вместе с тем радуясь, что тело андроида способно эмулировать температуру человека: за пазухой под курткой щенку было явно теплее. По пути домой они зашли в местный супермаркет за кормом, молоком и парой собачьих игрушек на первое время. Саймон торопился скорее отнести животное в тепло, а щенок, казалось, совсем успокоился, заснув под одеждой и сопя носиком в шею андроида. И пусть будить его не хотелось, Саймону все же пришлось для начала осторожно искупать щенка: тот из серого под струями теплой воды стал отливать в бежевые оттенки с небольшими коричневыми пятнышками на спине. После купания новый друг был накормлен теплым молоком и устроен в спальне рядом с кроватью. - Все твое счастье, приятель. – осторожно поглаживая щенка по мордочке, выдохнул Саймон. – И как же нам тебя назвать? – он задумался на мгновение, но имя пришло в голову само собой. – Как тебе Рэй? В ответ щенок что-то проскулил, зевнув, тем самым вызывая на лице Саймона улыбку. - Значит, Рэй. - Рэй? Где ты, приятель? – Саймон бегал по дому с миской в руке, пытаясь найти щенка. Тот за прошедшую неделю полностью освоился в доме, и потому время от времени любил устраивать прятки от хозяина, принимая это за чистую игру. Саймону же ничего не оставалось, кроме как принять выходки четвероногого сорванца. Но сегодня щенка не было ни на втором, ни на первом этаже. Писклявый лай послышался со стороны заднего двора, и Саймон, отложив миску с кормом, поспешил на улицу, с беспокойством прикидывая, в какой момент щенок мог улизнуть. И какого же было его удивление, когда лай заглушался звонким детским смехом не напротив крыльца, но на соседском дворе: Рэй заливисто лаял и носился вокруг соседских мальчишек, что играли со щенком не то в догонялки, не то в снежки. Саймон остановился напротив забора, и дети тут же вскочили со снега, стараясь отдышаться. - Здравствуйте, - бодро приветствовали они почти хором, а щенок, завидев хозяина, с лаем ринулся к нему. Дети подбежали к нему ближе. – Это ваша собака? В детских покрасневших лицах Саймон видел восторг от общения со щенком. Андроид наконец мог рассмотреть их: двое русоволосых мальчишек – один явно выше и старше, лет двенадцати, а другому не дашь и десяти – явно разыгрались на морозе, и широкие улыбки не сходили с их круглых лиц. - Кажется, Рэй нашел с кем играть. – кивнув, добавил Саймон. – Как он убежал только? - Здесь просто дырка, - старший подошел к углу забора и потянул на себя рабицу. Действительно, присев, Саймон увидел, что на стыке сетка отходила, и щенок вполне мог проползти сквозь брешь. - Надо же, - кивнул он, - Я позже посмотрю и… - Что-то случилось? – немного обеспокоенный женский голос в стороне прервал их, и все трое обернулись на крыльцо дома. На ходу закутываясь в теплую куртку, по ступеням к ним быстрым шагом спускалась… Саймон не мог поверить. Сначала ему казалось, что он обознался, что ему лишь видится сходство – но программа вопреки «вызывает» в памяти одно четкое воспоминание: девчонка в полицейской униформе, что гналась за ним от Гранд Авеню и что чуть не попала под колеса машины. Та, которую он смог вытащить. Покрасневшие от погони щеки и выбившиеся из хвоста русые пряди. Та, что сейчас шла прямо к ним. Ошибки не могло быть: даже сейчас светлые волосы хаотично выбились из слабо затянутого хвоста, повторяя тот образ. Только вместо сосредоточенности от погони на этот раз лицо её было расслаблено в приветствующей улыбке. - Вы что, украли чужую собаку? – заметив щенка, она с наигранным укором обратилась к детям, но не дожидаясь ответа обратилась к соседу, - Простите, мы… Стоило ей только взглянуть на Саймона за спинами детей, как речь её оборвалась. И пусть улыбка не пропала с лица, но плохо скрываемое удивление побудило в андроиде некое… беспокойство? Теперь у него не было сомнений: это она. Внутри он также за оболочкой приветствия пытался спрятать волнение, но ему казалось, программа способна скрывать эмоции немного лучше, чем человек. Едва заметно покачав головой и часто поморгав, она вернулась к разговору. - Простите, я просто… - пыталась подобрать слова, но решила переключить свое внимание на щенка, - У прежних хозяев не было животных, так что… мы починим забор. - Не стоит, - ответил Саймон, поднявшись на ноги. Без сомнений, она. Стоя напротив, он в очередной раз подтвердил: даже в росте она была ниже настолько, насколько это осталось в механической памяти. – Я починю забор, чтобы Рэй вам не мешал. - Не мешает! – младший из мальчишек потрепал щенка по спинке, и тот в удовольствии плюхнулся вверх животом, давая себя гладить. – Эм, посмотри, какой клевый! Девушка только кивнула, улыбнувшись чуть шире. - Я Эмма, кстати, - будто опомнившись, в духе чисто американского соседства она протянула Саймону руку, - Это мои братья: Джордж, - она показала на старшего, и тот также протянул руку, – И Бенджи, - младший же, казалось, совсем не слышал сестру, полностью погрузившись в игры с щенком. - Приятно познакомиться, я Саймон. – он внимательно следил за лицом Эммы, произнося своё имя с некой осторожностью. - Взаимно, - девушка кивнула, и андроид уловил, что она явно думала сказать что-то еще. – Так… - перевела внимание обратно на братьев, - Вам нужно вернуть собаку. - Неееет, пожалуйста, - жалобно заныл Бенджи, - Можно поиграем еще хотя бы полчасика? Эмма перевела беглый взгляд на соседа, но тот лишь пожал плечами: - Через полчаса у нас обед, так что он может вернуться к тому времени. – ответил Саймон, и дети тут же на радостях побежали от щенка, чтобы тот их догонял. - Джордж - главный по времени! – вдогонку крикнула им Эмма, а после, когда дети отбежали на достаточное расстояние, она, закутавшись сильнее в куртку, обратилась к Саймону вновь. – Саймон, значит… - Правда толика настороженности не скрылась в её голосе. – А мы точно раньше не встречались? В моменты вроде этого Саймон был чертовски рад, что на его виске отсутствует диод: будь он прикреплен в такую минуту, мерцанием он бы точно выдал андроида без лишних слов. - Не думаю, - андроид пожал плечами, - Я только въехал в Норд-Энд. Эмма буквально с пару секунд пыталась уловить в его взгляде хоть что-либо, оспаривающее его слова, но, видимо, быстро смирившись с бесполезностью идеи, только улыбнулась и сдержанно кивнула. - Что ж, добро пожаловать!