***
Всё началось давным давно, когда Юнги пошёл в старшую школу и в первый день случайно столкнулся с каким-то очкастым парнем в столовой, опрокинул на него обед, а сам упал на задницу. Он уже готовился выслушать справедливые оскорбления, но вместо этого услышал взволнованный вопрос: — Ты в порядке? Не ушибся? Незнакомый парень, не обращая внимания на пятна на своей рубашке, помог ему встать с пола и много раз переспросил, точно ли с ним все хорошо. Когда Юнги извинился за испорченную одежду, тот лишь махнул рукой, мол ничего страшного, и начал рыться в рюкзаке. — Вот возьми, а то ты без обеда остался, — он потянул булочку с фасолью и мило улыбнулся. — Тебя как зовут? — Юнги, — скромно потупил взор мальчик, смущённо забирая угощение. — А меня Сокджин. Ты новенький? Только перешёл в старшую школу? Юнги молча кивнул. — И как тебе здесь? Нравится? — Ага. Только пока никого не знаю. — Ну, теперь меня знаешь, — улыбнулся ему новый знакомый, и взглянув на часы продолжил. — Мне на урок пора, удачного дня, Юнги. И быстро ушёл, оставляя его, смущённо улыбающегося посреди коридора. На следующий день, Юнги купил коробочку рисовых пирожных и на большой перемене целенаправленно пошёл искать Сокджина. Он нашёл его одного, сидящего в столовой, за столиком у окна, и читающего книгу. Юнги, сам не заметил как его губы растянулись в широкой улыбке, и он, быстро схватив поднос с обедом, поспешил к новому другу. Да, уже в тот момент он точно знал, что сделает все, чтобы подружиться с ним. Они очень быстро нашли общий язык и вскоре стали лучшими друзьями, проводили вместе все перемены, обедали, гуляли после школы, оба скромные и спокойные, обсуждали фильмы и любимую музыку, бегали покупать токпокки и мороженое. Их тихую идиллию смело ураганом по имени Чон Хосок, который поступил в старшую школу на следующий год, и конечно же сразу примкнул к компании своего любимого хена и его красивого друга. А ещё он притащил с собой Ким Намджуна. Эта парочка пятнадцатилеток быстро навела шороху в старших классах — яркие, шумные, дерзкие, они привлекали очень много внимания девчонок и даже некоторых парней. И Джина тоже. Его повело как-то совсем тихо и незаметно, но капитально. Он сразу радушно принял новых друзей, и сначала Юнги радовался этому, и находил вполне естественным, ведь Джин и к нему всегда был очень дружелюбен. А потом он начал замечать неладное, но долго не мог поверить. Слишком часто Джин говорил «Намджун~а», слишком близко к нему садился, слишком внимательно на него смотрел, слишком долго обнимал. Не так как других друзей, даже не так как брата, и совсем не так, как самого Юнги. Он тешил себя мыслью, что это из-за рэпа. Намджун с Хосоком, что-то сочиняли, записывали, и Юнги решил заняться тем же. Но как бы он ни старался, и как бы хорошо у него ни получалось, хен никогда не смотрел на него так, как смотрел на Намджуна. Влюбленно. Третий год учёбы дался Юнги сложнее всего. С одной стороны это было счастливое время, когда они все были вместе. В тот год в старшую школу пошёл Тэ и конечно же получил привилегированное право тусоваться с крутой компанией, своего старшего брата выпускника. С ним естественно был Чимин, его милый друг с детскими щечками. В школе они болтались вшестером, а после уроков захватывали еще младшего брата Хо, четырнадцатилетнего Чонгука и ходили гулять или в кино всей дружной толпой. Чонгук ужасно расстраивался, что он один учится отдельно, и очень обижался когда его называли сладким макнэ. Но он действительно был очаровательным малышом, с большими доверчивыми глазами и искренней улыбкой. Он изо всех сил пытался казаться старше, одевался как крутые хены, занимался спортом и тхэквондо, старательно учился, чтобы успешно закончить среднюю школу и благополучно поступить в старшую. С другой стороны, они все слишком повзрослели и сблизились. И он, как внимательный наблюдатель, начал видеть… Как усложняются их отношения. Чонгук, сдержанный и серьёзный мальчик все время был в объятиях Тэхена, это даже никого не удивляло, но с первой же встречи эти двое как будто приросли друг к другу. Тэ наглаживал младшенького, как будто тот был его ручным кроликом, Гук все время таскал хена на руках и отгонял от него всех, даже лучшего друга. Джин не мог отвести глаз от Намджуна. Он смотрел на него постоянно, отворачиваясь лишь когда видел его с девушками. В такие моменты он тихо стирал выступившую слезинку и сразу переключался на разговор с Юнги, который всегда оказывался рядом, когда был нужен. А Хосок… Юнги старался убедить себя, что они просто близкие друзья, но с каждым днем сделать это было все труднее. Всё закончилось резко и внезапно, жарким июньским вечером, когда они всемером отправились праздновать выпускной Джина. В тот день они не поняли, что это был конец, но это был последний раз, когда они проводили время все вместе. До сегодняшнего дня. Собирая их сейчас, снова, Джин похоже надеялся все исправить, только вот можно ли склеить то, что уже разбито? Тогда, десять лет назад, их дружба треснула, как и каждый из них. Джин повёл их в караоке, единственный совершеннолетний, он обещал устроить им настоящую взрослую вечеринку, чтобы они не забывали уходящего в университет хена. В тот вечер они много пели и пили, Намджун рассказал, что он недавно впервые переспал с девушкой. Оказалось, что на этом поприще он обогнал всех, и очень гордился этим, и кажется не заметил, как плакал Джин. Юнги тогда впервые напился в хлам, не в силах видеть расстроенного Джина, а потом Хосок тащил его бесчувственного домой, и обещал, что никогда не оставит. Чимин рассказал, что поступил в школу танцев в Пусане и возвращается на родину. А Чонгук поцеловал Тэхена, сказал, что любит его, но не сказал, что его мать после развода с отцом Хоби решила уехать в Америку к двоюродной сестре, и забирает сына с собой. Чонгук просто исчез через неделю, ни с кем не попрощавшись, кроме сводного брата и оборвал все контакты с Тэ. Чимин уехал в Пусан в начале августа, а Джин переехал в общагу универа к осени. И Тэхен резко осиротел, лишившись троих своих самых близких людей. Юнги провел весь выпускной год вдвоём с Тэхеном, как он говорил всем, ради спокойствия младшего Кима, пережившего слишком много потрясений, но на самом деле, он просто не хотел больше общаться с другими друзьями. Ему было стыдно перед Хосоком, и он начал тихо ненавидеть Намджуна. Он как-то продержался этот кошмарный год и в следующем сентябре был вознагражден, поступив на тот же факультет, что и хен. Всё было почти так же хорошо, как тогда, когда они только познакомились. Они жили в одном общежитии, вместе готовили, много болтали, гуляли, помогали друг другу с учёбой, часто наведывались к Тэхену, а иногда даже забирали его к себе на несколько дней. И всё окончательно рухнуло, когда Хосок и Намджун поступили в тот же универ, на тот же факультет. Какого хрена, они из всех вузов Кореи выбрали именно этот, спрашивать было бесполезно. Очевидно, что из-за них. Джин сбежал в декабре, тихо забрал документы и смылся на третьем году учёбы, после того как Намджун познакомил их со своей очаровательной девушкой, и по секрету признался, что хочет на ней жениться. И за это Юнги злился больше всего, потому что Сокджин похоронил свои мечты стать телеведущим, свой талант и амбиции, из-за какого-то глупого парня, который всегда думал только о себе. Хотя в последствии Джин часто говорил, что это было его лучшим решением. Он вернулся к брату, пошёл на кулинарные курсы, потому что всегда любил готовить. И теперь был известным шеф-поваром, обожал свою работу и мечтал открыть ресторан, тем более сейчас, когда младший братик готов был стать его инвестором. — Юнги! Как тебе мясо? Ты до сих пор не попробовал что-ли? — Джин смеясь помахал растопыреной ладонью перед лицом Юнги. — Ей! Если ты не будешь хорошо кушать, я приму это за оскорбление моим кулинарным навыкам! Мин отвлёкся от своих мыслей удивлённо оглядевшись вокруг, он и не заметил как все расселись вокруг стола, в центре которого возвышалась тарелка с горой жареного мяса, а Чимин уже ловко разлил шампанское по бокалам. — Ну, что ж, — Джин поднял первый бокал. — Давайте для начала выпьем, за то что мы снова все вместе. Я так скучал по вам парни! За нас. За семёрку! Шесть голосов согласно вторили ему, чокаясь с соседями и быстро осушая бокалы, надеясь запить повисшую над столом неловкость. — Так, ну все мы более менее в курсе дел друг-друга, так что… Гукки! Ты рассказывай первым! Тебя жизнь больше всех помотала, аж на другой конец мира, и все же ты вернулся обратно, — Джин выжидающе посмотрел на младшего. Чонгук скромно заулыбался и начал: — Переехать в Америку, совершенно не зная английского, это конечно был тот ещё квест. Помню поначалу в школе меня все считали тупым, поэтому первый год пришлось в основном посвятить изучению языка, зато потом… Чонгук увлечённо рассказывал об учёбе в школе, о том как занимался там танцами, пением, спортом, как играл в школьном театре. О новых друзьях, калифорнийском море и подработке в закусочной. В старших классах он полюбил фотографировать, а потом ещё и записался в кино-клуб и влюбился в съёмку фильмов настолько, что решился сделать это своей профессией и поступил в университет Вудбери изучать кинопроизводство. Всё удивлённо охали и ахали, задавали кучу вопросов и весело смеялись, слушая нелепые эпизоды из жизни студента, при этом не забывая активно налегать на еду и выпивку. Все, кроме Тэхена. Он сидел безучастно, на дальнем конце стола, и молча ковырялся в своей тарелке, не поднимая глаз. Чонгук бросал на него взволнованные взгляды, но продолжал болтать и улыбаться изо всех сил. — Ну наверное пока хватит? Расскажите, чем мои хены теперь занимаются? Я знаю что все добились успеха? — неловко свернул со своего повествования Чонгук, не дорассказав про последние два года своей жизни, после выпуска из колледжа. Джин поднял очередной бокал: — Вот это верно, все мы добились успеха и это удивительно и заслуживает отдельного тоста! Под дружный звон бокалов Джин продолжил: — Предлагаю похвастаться последними достижениями! И начну как водится с себя, — он приосанился, принимая горделивую позу и вызывая залп хохота за столом. — Мы получили звезду Мешлен. Енхва счастлива, это отличное достижение для корейского ресторана, а я теперь смогу с чистой совестью оставить ее и заняться своим собственным делом. — Вау! Хен, это так круто, — Намджун развернулся к другу и ласково потрепал его по коленке. — Ты так талантлив! — рука все ещё на чужом колене. — Но как теперь твоя начальница тебя отпустит? Я бы ни за что не позволил уйти такому ценному работнику! Это точно, с раздражением подумал про себя Юнги, из цепких рук Намджуна не вырваться. Если ты хорошо работаешь в его команде по 8 часов в день, то он обязательно это заметит, похвалит и ты начнёшь работать по 12 часов. И уйти ты сможешь, только когда Монстр выпьет тебя досуха. — Ну у нас был уговор, что я должен помочь ей получить звезду. Тем более, я не планирую создавать конкуренцию и собираюсь специализироваться в японской кухне… — пояснил Джин, слегка алея щеками, потому что чужая рука все ещё продолжала поглаживать его бедро. — Хен! Да ты настоящий рыцарь! — похвалил его Джун и наконец-то взялся за палочки, оставляя в покое чужую ногу. — А наш рейтинг снова немного вырос, и мы теперь официально самая популярная программа ночных новостей на национальном телевидении, да Юнги? — Нам отсалютовал стаканом, а Мин вяло кивнул. Рейтинг его интересовал мало, будучи лишь маленьким винтиком в команде, он не чувствовал это достижение своей заслугой. К счастью в разговор вклинился Хоби: — А у меня есть какао Пак Соджуна! — Да ладно! — заорал сидящий рядом Чимин. — Правда есть, но тебе я его не скажу, и не мечтай, — тут же разбил все его надежды Хосок. — Как тебе удалось его заполучить? — Да как всегда. Он пришёл на интервью к нам на передачу, и пока его гримировали и готовили, мы разговорились о гольфе, оказалось он очень любит играть, и дал мне свой номерок, чтобы как-нибудь сыграть вместе. — Но, Хо, ты же ни разу в жизни клюшку не держал? — хохотнул Намджун. — Ну и что? Я чтобы потусоваться с Пак Соджуном, что угодно подержу, хоть бы даже и клюшку. Чимин смеялся так самозабвенно, что чуть не упал со скамейки, хорошо Хосок успел придержать друга за талию. — Харе ржать надо мной, Чиминни! Лучше расскажи нам очередные грязные секреты высокого балета? Пак одернул футболку и кокетливо улыбнулся: — Я не хотел хвастаться, но раз вы сами спросили… Знайте, что сегодня вы сидите за одним столом с новым солистом труппы. Он быстро, но с достоинством поклонился на восхищенные аплодисменты. — И как же так получилось? — с тёплой улыбкой спросил Юнги, он ещё не слышал эту новость и искренне радовался за друга. — Наконец-то ваш режиссёр козёл разглядел твой талант? — Или ты наконец-то согласился с ним переспать? — полушутя спросил Намджун. Чимин натянуто рассмеялся: — Не согласился, и не зря. Его уволили, как раз потому, что вскрылась его связь с главным солистом. И вот одного вышибли пинком под зад, а второго разжаловали во вторую линию. И теперь у нас новая арт-директор. — Девушка? — сразу уточнил Джин. — Ага. — А она в курсе, что ты?.. — Ага! — хитро улыбнулся Чим. — Весь театр в курсе, поэтому она наверное и выбрала меня, чтобы её точно никто не заподозрил в фаворитизме. — Вау! И когда же мы сможем увидеть тебя в главной роли? — Уже в начале сезона! У нас готовится новое шоу! И я буду на афише! — Чимин тут же полез в телефон и показал всем первые концепт фото. Он был невероятно хорош — в шелковой одежде, с лёгкой стилизацией под традиционый ханбок, жакет немного сполз с плеча открывая его точную шею и ключицы, и с веером из оранжевых перьев, трепещущих как язычки пламени. — Красиво? — взволновано спросил он, хоть и знал что выглядит идеально, но все равно нуждался в одобрении. — О да, Чиминни. Это великолепно… — Намджун оторвал взгляд от картинки и, внимательно посмотрев ему прямо в глаза, тихо проговорил. — Ты очень красивый. От этого комплимента у Чимина почему-то уши вспыхнули, а Мин чуть не подавился. Но Намджун уже улыбнулся, своей очаровательной улыбкой с ямочками и мило поинтересовался, можно ли будет по знакомству достать ему с супругой билет на премьеру, желательно в первый ряд. — Конечно, хен. Все для моих друзей! — заискрился улыбкой Чимин. — Только детишек вам придётся оставить дома, этот концепт для зрителей старше восемнадцати. — Детишек?! — вдруг подал голос удивленный Чонгук, и все дружно обернулась к нему. — Гукки, ты что не в курсе, что Намджуни-хен уже давно отец? У него замечательные близнецы! Им уже три года. Чонгук сидел с открытым ртом и хлопая глазами переводил взгляд с Намджуна на Чимина, а потом на ржущего Хосока: — Блин! Хен! Тоже мне брат! Рассказывал вечно какую-то ерунду про к-рор группы, а про детей ни разу не упомянул! Намджун повернулся к Чонгуку, и начал увлечённо рассказывать про сыновей, и показывать их семейные фото в телефоне ему и Чимину, который обожал малышей. Джин тихонько встал из-за стола и пошёл на кухню, Юнги незаметно проскользнул вслед за ним. Услышав тихие шаги сзади, Джин испуганно обернулся и тут же успокоился, когда увидел Юнги. — Я решил принести льда, мне кажется скоро пора будет переходить на виски, — это означало «я не смогу больше слушать эти разговоры, без бокала чего-то крепкого.» — Да, мне тоже так кажется. Я решил помочь тебе донести, — откликнулся Юнги, что нужно было понимать как «напьёмся вместе, ты же знаешь, я всегда тебя поддержу.» Сдвинув под стол пустые бутылки из-под пива, соджу и шампанского, вся компания перешла на тяжёлую артиллерию — в бокалах теперь плескалось и гремело кубиками льда виски. А Чонгук мялся, пытаясь сформулировать свои мысли в слова. Чонгук: То время, когда я отвернулся от тебя, дни, когда я убегал, они остались в прошлом. — Тэхен, а как твои дела? Ты ведь стал известным художником теперь? — Чонгук наконец-то осмелился задать ему вопрос, и даже посмотрел прямо в глаза. — Да. — тихо ответил Тэ и замолк с трудом выдерживая чужой взгляд. За столом повисла тишина, никто не решался вклиниться в паузу между младшими. Да никто и не хотел помешать им словом не к месту. Всё ждали этого момента, весь вечер, зная, что это будет болезненно, но они должны пройти через это сами. Тэ молчал примерно минуту, сверля младшего тяжёлым взглядом, а потом резко отвернулся к Чимину и начал болтать своим обычным беззаботным голосом: — Пару недель назад купили последнюю картину из моего осеннего цикла. Помните того, который я рисовал весь сентябрь, пока бушевали тайфуны. Удивительно, что кому-то нравятся такие мрачные и тяжёлые картины. Но этот цикл оказался самым популярным, только на нем цены на мои работы возросли ещё на тридцать процентов, так по крайней мере говорит моя менеджер… Но сейчас я хочу что-то совсем другое… — его глаза мечтательно затуманились. — Я недавно прочитал книгу, «Вегетарианка» автора Хан Ган. В такой красивой обложке с цветами и у меня родилась идея. Это не просто картина, это будет большее... смесь бодиарта и кинематографии. Хочешь поработать со мной? — Тэхен так внезапно обратился к Чонгуку, что макне с перепугу подавился виски и закашлялся, но все равно утвердительно закивал головой. Он согласен на что угодно, лишь бы получить шанс побыть вместе. Тэхен только кивнул, удовлетворенный ответом, и отхлебнул большой глоток из бокала. Тэхен: Наверное я больше не поверю словам: «Давай будем слышать только хорошее» Поморщившись от противного вкуса, он перевёл дыхание и снова неожиданно задал вопрос Чонгуку: — Почему ты вернулся? Всё с любопытством уставились на макне, потому что этот вопрос волновал каждого, почему он вернулся в Корею, хотя в Америке его ждали такие большие карьерные перспективы. — Наверное я так и не смог почувствовать себя там как дома, — начал Чонгук собравшись с мыслями. — Я скучал по вам, по этой стране… Я скучал по тебе! Я все это время пытался разузнать что-то о тебе, как ты живёшь, чем занимаешься. И год назад я увидел статьи о твоей художественной карьере. Тогда же я точно понял, что точно хочу вернуться. И тогда же я купил твою картину… Тэхен сощурил глаза, что-то прикидывая. — «Клены в секретном саду»? Для частного коллекционера из Америки, — верно предположил он. — Да. Она удивительная, такая же как и ты. Я всегда вспоминал, ту нашу прогулку по этому саду… Я всегда вспоминал тебя. Прости, что я уехал! Я жалел об этом все эти годы! И я обещаю, что больше этого не повторится. Чонгук внимательно вглядывался в Тэхена, пытаясь понять поверил он или нет. Но он не мог прочитать его мысли. «Если ты думал обо мне, почему ни разу не написал? Если жалел об этом, почему не сказал, что собираешься вернуться, чтобы я не страдал так сильно? Если знал, что уедешь, почему поцеловал? Признался мне в любви, и вынудил признаться тебе, тем самым связывая меня этими обещаниями?.. " Тэхен не задал эти вопросы вслух, он надеялся, что Гук сам увидит это в его глазах, поймёт, почувствует его боль. Но он не заметил. Тогда зачем спрашивать? Пауза затянулась и Чимин, как всегда, поспешил разрядить обстановку: — Давайте включим музыку! — А ты порадуешь нас танцем? — тут же поддержал его Намджун. — Само собой, — кокетливо рассмеялся Чимин, и подключил свой айфон к блютуз-колонке, тут же заиграла какая-то тихая приятная песня. Он подошел к Тэхену соблазнительно покачивая бедрами, немного смущенный, и от того ещё более очаровательный и утянул друга за собой на импровизированный танцпол. Юнги с улыбкой смотрел на младших, которые танцевали и дурачились, но его лицо омрачилось, стоило ему заметить взгляд Намджуна, устремленный туда же. Юнги очень не понравился этот взгляд. Он подтолкнул Хосока, чтобы тот тоже шёл танцевать, кивнул Чонгуку, побуждая того присоединиться. А потом с хохотом схватил за руку Джина и затащил в гущу танцующих мелких. Джин сначала сопротивлялся, но очень быстро отдался веселью, особенно когда к ним присоединился Намджун и они всемером начали отплясывать какие-то дикие танцы, как давным давно в детстве.***
После активных танцев на улице стало нестерпимо жарко, и вся компания решила переместиться с веранды в домик, в гостиную, под кондиционер, прихватив с собой выпивку, музыку и оставшиеся закуски. Намджун с Хосоком задержались на улице, чтобы покурить. Они выкурили больше одной сигареты, стоя молча, в темноте и разглядывая друзей через французские окна. Чимин колдовал над напитками, Чонгук все время что-то шептал Тэхену, пытаясь взять его за руку, но тот все уворачивался. Джин и Юнги подчищали остатки сашими, о чем-то иногда хихикая. — Он все так же холоден к тебе? — тихо и серьёзно спросил Намджун. — Снова выставил меня две недели назад. Сказал, что мы не живём вместе, и я должен не забывать о том, что у меня есть и своя квартира. — Хо. Блин. Я знаю, что ты его любишь. Но ты уверен, что оно того стоит? Уже десять лет ничего не меняется. — Ну, в этот раз он не заставил меня собирать все свои вещи и увозить к себе, так что это можно считать небольшим прогрессом, — Хосок грустно улыбнулся и затушив окурок пошёл в дом. Намджун недовольно поморщился и поспешил за ним. Пропустили ещё по паре бокалов, попели в караоке. В головах у всех уже шумело, время близилось к полуночи, но останавливаться естественно никто не собирался. Тэхен потихоньку уступал настойчивости Чонгука, он уже позволял держать себя за руку, и Гук воспользовался этим увлекая его танцевать, под какую-то очередную романтическую песню. — Тэ. Расскажи мне о том проекте, в котором ты предложил мне участвовать, — зашептал он ему на ухо, прижимаясь для этого еще ближе, и как бы невзначай крепче обнимая за талию. Если Чонгук надеялся так смутить его, то напрасно. Тэхен сам привлёк его вплотную к себе и недрогнувшим голосом начал рассказывать: — Представь себе цветы. Яркие, большие, оранжевые тигровые лилии, жёлтые хризантемы и нарциссы расцветающие по всему твоему обнаженному телу… А на мне будут ромашки, голубые незабудки, сиреневые гиацинты… Здесь. И здесь… Повсюду. — Тэхен взял руку младшего и провел ей по своей шее, груди, животу и ниже, вызывая горячий вздох. — Мы снимем весь процесс на камеру, как наши тела преображаются под взмахами кисти, а потом. Ты возьмёшь меня. — Что? — шокированно застыл Чонгук. — Да. Ты ведь всегда хотел этого? И я тоже. — совсем тихо прошептал он, касаясь губами уха младшенького. — Но, Тэ… Ты уверен. Что это не выходит за рамки искусства? Сможешь ли ты потом выставить это и продать? Тэхен лишь грустно усмехнулся в ответ: — То что я делаю...Я никогда не делал это для зрителей. Это удобно, что мои картины покупают, и мне не приходится зарабатывать деньги другим способом. Но я всегда делал это только для себя. Чтобы выразить свои идеи. Те образы, что роятся у меня в мозгу… — Это будет красиво, — возбуждено зашептал Гук, прикрывая глаза и представляя себе эти картины. — Очень красиво и горячо. Тэхен грустно улыбался, покачиваясь в такт музыке, он представлял о чем сейчас фантазирует Чонгук, но все будет не так как ему кажется. Он не будет брать краску для бодиарта, нет. Он возьмёт обычные свои краски, более яркие и пластичные и когда он разрисует их, это будет волшебно. Но масляная краска не успеет высохнуть и когда они начнут касаться друг друга, с каждым малейшим движением рисунок будет размазываться, цвета хаотично смешиваться, становясь грязными, и к концу действа от рисунка останется лишь не аккуратное месиво и уродливые пятна на теле и на полу, которые придётся долго оттирать вонючим скипидаром. Именно так. Это будет картина их любви. Того, что эта любовь оставила от его души. Намджун включил последний трэк популярной группы, зажигательная мелодия в стиле диско и заедающий текст с на-на-на — этой песне пророчили стать главным хитом лета. Хоби смеясь вскочил и потащил самого старшего хена танцевать, приговаривая про то, что Джину полезно вспомнить танцы времен его молодости. Чимин присел на подлокотник возле Юнги и о чем-то воодушевленно щебетал. Мин рассеяно кивал, наверняка не слушая, и не замечая как младший отчаянно с ним флиртует. Вообще для Чимина это нормально, он кокетничает со всеми подряд: с парнями, девушками, бабулями и собачками. Хотя возможно в тот момент он немного перебарщивал… После того как он третий раз якобы случайно положил руку Юнги на плечо, Намджун окликнул его: — Чимина! — Да! — тут же обернулся Пак, искренне улыбаясь. — Я думаю надо обновить напитки, поможешь мне? Я даже не представляю где в этом доме лед… — Конечно, хен! Пойдём я все покажу. Он легко поднялся с дивана и поспешил на кухню, симпатично вертя бёдрами. — Вот лёд, кола, тоник, чистые стаканы, — он расставил все на подносе. — Ещё две бутылки… Ну их я пожалуй сам понесу. Намджун стоял рядом, наблюдая как он хозяйничает. — Спасибо, Чиминни. Ты так помог мне! Может быть ты сможешь помочь мне еще в одной проблеме… — Да, конечно, хен. Что случилось? Намджун забрал у него бутылки поставив их на стойку, и сел на табурет усаживая Чимина рядом. — Понимаешь, я очень беспокоюсь за одного своего друга, — опечаленным голосом начал он, не выпуская чужой маленькой ручки. — Друга? — Да… Это Хосок. Я очень переживаю за него, ведь он уже десять лет несчастливо влюблен. — Хоби-хен влюблен?! — у Чимина глаза загорелись от такой новости. Надо же, а он и не знал. — Да. Он очень серьёзно влюблен, но этот человек некрасиво с ним поступает и пользуется его чувствами. Понимаешь, он играет им, то спит с ним, то отталкивает, причиняя боль. И это продолжается уже десять лет с самой школы… — О! Это ужасно! — Чимин сжал свои кулачки от злости. — Я не хотел вмешиваться раньше, но сейчас. Я уже не могу сдерживаться, хоть речь и идёт о другом моем близком друге. — Что?! Этот человек. Это кто-то из твоих друзей? — Чимин начал подозревать что-то неладное, но ещё не мог поверить. — Да, мой лучший друг, — глядя прямо в глаза напротив и наслаждаясь смятением в них произнес Намджун. — Юнги. Чимин застыл с раскрытым ртом, не в силах даже отреагировать на эту новость. А Намджун продолжил, делая вид, что не замечает произведенного эффекта. — Я много раз пытался убедить Хоби, что это не правильно. Но он не слушает меня, и я подумал, может быть ты сможешь поговорить с ним. — О, да. Я поговорю с Ним, — ледянным голосом отчеканил Чимин, и взяв бутылку твёрдым шагом направился в гостиную. Чимин: Твоя безмолвная печаль мучает меня. Это все не случайно, да, мы сами выбрали эту игру. И в тот миг, когда я все понял, выражение твоего лица уже не было прежним. Налив всем по новому бокалу, Чимин уселся на столик, посреди комнаты и привлёк внимание остальных: — Ребята! Мне нужна ваша помощь! — и удостоверившись, что все шестеро внимательно слушают, перешёл к делу. — Понимаете, у меня есть друг, он уже несколько лет встречается с парнем. И все было хорошо, они уже жили вместе, но недавно он узнал, что тот спит с другим. Причём это даже не разовая акция, а на постоянной основе. И вот я даже не знаю, что ему посоветовать в такой ситуации. Всё растерянно замолчали, не зная, что сказать. Тогда прокашлялся Хосок: — Ну… Наверное я бы посоветовал не терять времени с этим парнем, он явно козёл. Да ведь? — Хо повернулся с сидящему рядом Юнги. — Ага, — скучающе кивнул Мин. Чимин часто закивал, соглашаясь. — Правда, хен? Думаешь он козёл, который не заслуживает внимания? Наверное ты прав, но так хочется врезать ему за такое! — Ну так значит надо побить его. Раз ведёт себя по-скотски. Набить морду и всего делов. Чимин прищурился, поджимая губы: — Да? Говоришь надо набить ему морду? Так давай я набью тебе хлебало, изменщик! — он подскочил со своего места и накинулся на Юнги, звонко припечатывая ему кулаком в челюсть. Всё опешили на мгновение, а Чимин от удара разбивший костяшки протяжно взвыл. Его крик развеял секундное помешательство, и Чонгук ловко напрыгнул на него сверху, оттаскивая от хена. — Блядь! Ты ебанутый! А я то тут причём? — заорал Юнги зажимая рассеченую губу. Чимин от такой наглости даже перестал брыкаться. — В смысле «причём здесь ты?» Ты мне изменял! Как ты мог? Что это вообще значит? Все это время пока мы были вместе ты спал с Хоби? Тебе меня одного что-ли мало было?! Или одного его! — Чимин кричал, и в его глазах сверкали слезы. — Я тебе не изменял, — холодно перебил его Юнги. — В смысле не изменял?! Хочешь сказать, что ты не трахался с Хосоком, в то же время что и встречался со мной? — Трахался, — спокойно согласился Юнги, и кто-то из друзей сдавлено ахнул. — Но я не встречался с тобой, мы просто иногда занимались сексом. Я ничего тебе не обещал и в верности не клялся. Если ты что-то там напридумывал себе, то это твои проблемы. Чимин дёрнулся как от пощечины. Слезинка застыла в уголке глаза, готовая уже скатиться по щеке, но он твёрдо решил, что не расплачется при всех, ни за что. Он гордо вскинул голову и ушел на улицу, чтобы побыть в одиночестве, громко хлопнув дверью. В комнате повисло напряжённое молчание, все выжидающе смотрели на Юнги, ожидая от него каких-то объяснений, но тот упорно молчал, и неожиданно первым заговорил Хоби. Хосок: Я хочу сказать тебе, что темнота везде, только не бойся. Насколько бы темная ночь не поглотила меня, я не сдамся. Я буду бороться за нас. — Простите, ребята, что стали свидетелями всего этого… — Что ты! Хоби! Все в порядке. Как ты сам? — тут же раздались взволнованные голоса со всех сторон, но Хосок уже не слушал. Он пристально смотрел на Юнги. — Почему ты никогда не говорил мне о нем? Мы ведь друзья. — А с чего я должен был рассказывать тебе? Ты то сам не посвящал меня в подробности своей сексуальной жизни. — Потому что ты и так все о ней знал. У меня не было никого кроме тебя. — Прямо таки ни разу? — усмехнулся Юнги, конечно же не веря в такое. — Ни разу, — грустно подтвердил Хосок. — А у тебя? Кто-то ещё кроме нас двоих? Юнги передернул плечами: — Возможно. Какая разница? Или ты тоже хочешь меня ударить? Истерите так, как будто я обманывал вас. А я ведь сразу говорил, что не люблю ни тебя, ни его. — Тогда зачем? Зачем ты спал с ним? — Хосок спрашивал таким безжизненным голосом, как-будто он отключился и действовал на каком-то автопилоте. — Не хотел обижать его отказом. Да и он симпатичный, почему бы нет? — Ну не знаю «почему бы нет» может быть из-за меня?! — оцепенение с Хосока спало, и его начало немного потряхивать от злости. — Брось, Хоби. Мы ведь просто друзья! Я всегда тебе это говорил. С чего бы мне отказываться от секса из-за тебя? — Просто друг значит?! Значит я для тебя просто друг, да? — его голос становился все выше и выше и уже переходил на крик. — Я всегда был рядом! Я был лучшим другом какого только можно представить! Я поддерживал тебя во всем! Я всегда был готов подставить плечо, когда тебе нужна была поддержка. Грудь, когда тебе нужно было выплакаться из-за несчастной любви. Задницу, когда ты напивался и тебе было одиноко. — И я ни о чем из этого не просил! — тоже закричал Юнги не выдержав. Хоби осекся и продолжил уже тихим голосом: — Не просил, да? Ты уже не помнишь как ты плакал, когда влюбился, зная что он не ответит тебе взаимностью? Как ты говорил, что не выдержишь страдать в одиночестве, и просил меня не уходить и быть рядом? Ты ведь прекрасно знал, как я к тебе отношусь. Что ты для меня не просто друг, и даже не друг с привилегиями. И все равно держал рядом. Постоянно говоря о своих чувствах к другому, о том как тебе тяжело, что он любит не тебя и не замечает тебя. Это так тупо Юнги! Столько лет скрывать, что ты влюблен… — Нет! Нет, Хо! Не надо, пожалуйста молчи! — он с мольбой обратился к Хосоку, готовый на все, только бы его тайну не раскрыли. Хо замолчал, он удивлённо смотрел на испуганного Юнги, и видел его совсем не так как раньше. На его лице промелькнуло презрение: — Серьёзно, Юн? Даже сейчас боишься рассказать об этом? Ну ты и ссыкло! Хосок похлопал себя по карманам убеждаясь, что сигареты при нем и, горько усмехнувшись, отвернулся и вышел из комнаты на террасу, чтобы никогда больше не смотреть ему в глаза. Чимин качался на качеле, в темноте его было почти не видно. Хосок уселся рядом и закурил. — Будешь? — Нет. Я не люблю запах дыма. Я больше по алкашке, — в доказательство он поднял руку повыше и побулькал какой-то бутылкой — Прости, блин я могу отойти. — Нет. Все нормально, я привык. Юнги постоянно курил. Они немного помолчали, пока Хосок снова не спросил: — А как ты в это вляпался? Тоже первая влюблённость ещё со школы? — Нет. Я в те времена и не замечал хена. Это случилось намного позже. Лет пять назад наверное. Уже когда я закончил учёбу. Мы встретились на вечеринке, меня Намджун позвал. Я там был один, не знал никого и тут увидел Юнги. Он так изменился, ну ты знаешь, весь такой крутой и загадочный парень с телевидения был. А я успел порядочно набраться. Ну и... — Так это ты его соблазнил? — Я... Не помню. Я правда был в говно в тот раз. Помню мы целовались, потом обрывки, как я сосал у него в туалете, потом он отвёз меня домой. К себе домой. — Ясно. — Знаешь. Сейчас я думаю об этом. И понимаю, что ведь действительно, это я всегда был инициатором нашего общения. Я звонил и писал первым, назначал встречи, приезжал к нему… Но он никогда не отказывался. Я у него ночевал, иногда даже жил по нескольку недель в перерывах между работой. Он дарил мне подарки на праздники, мы иногда ходили в кино или покушать. У него в комоде даже есть ящик с моими вещами! — С моими тоже. — Серьёзно?! — Да… — Мы никогда не говорили, что любим друг друга и не обсуждали наши отношения. Но я правда думал, что мы встречаемся, просто Юнги нужно больше времени и пространства. Блииин! Какой же я идиот! Я переживал, как бы не надавить на него, чтобы ему было комфортно, думал, что он просто сдержанный на проявление чувств и ему нужна забота… А ему было плевать на меня! Я пять лет был просто бесплатной шлюшкой, которая сама вешается на шею, — Чимин присосался к бутылке, пытаясь перебить мерзкий вкус разочарования и отвращения к себе. — Ты не виноват! Ты хороший парень! Просто Юнги урод! Я конечно не думал, что мы встречаемся. Но я верил, что я единственный бывал в его постели и, что когда нибудь он оценит мою преданность и заботу и забудет Его. — Кого? — Ты не знаешь? Он не плакался тебе про свою единственную настоящую любовь? Он влюблен, ещё со школы, но безответно, потому что тот любит другого. — Так кто — он? — Джин, конечно.***
После ухода Хоби, Юнги невозмутимо уселся обратно на диван и допил свое виски, морщась от пощипывания в разбитой губе. — Юнги… Тебе больно? Может нужно обработать рану? — неуверенно предложил помощь Джин, но тот лишь отрицательно покачал головой. — Всё нормально. Я наверное заслужил. — Да, уж. Точно заслужил, — вставил свое, никем не прошенное мнение, Намджун. Юнги оставил этот комментарий без внимания и оглядел комнату в поисках не совсем пустой бутылки, но не нашел, как и Тэхена с Чонгуком. В какой момент мелкие смылись он не заметил, но оно и к лучшему. — Пойду перекурю, заодно принесу ещё пойла, — не обращаясь ни к кому конкретному сказал Юнги и скрылся на кухне. Выйдя из комнаты, Юнги растерял все свое показное равнодушие. Он оперся о столешницу, тяжело дыша, его руки тряслись. Он вспоминал слезы в глазах Чимина, горькие слова Хосока, и самое страшное — разочарование в глазах хена. Джин конечно будет делать вид, что все в порядке, все равно будет относиться с добротой и заботиться. Но он никогда не простит его за такое жестокое поведение. Намджуна он бы простил, а его нет. Его взгляд упал на упаковку того самого злоебучего и остро необходимого Намджуну кетчупа с болгарским перцем и копчёной паприкой. Он валялся на столе. Не вскрытый. Ну конечно. Юнги зарычал от злости, откручивая пробку с последней бутылки виски, так удачно стоявшей рядом на столе, и присосался к горлышку. Отдышавшись, закурил, прямо в доме, да плевать уже на все. После нескольких затяжек, он смог насильно расслабить свои сжатые кулаки, затушил сигарету и пошёл обратно. Когда Юнги покинул гостиную, комната погрузилась в тишину, через минуту Джин осознал, что они остались с Намджуном наедине и подскочил с места: — Пойду помогу Юнги. Но не успел сделать и шага, как его поймали за руку и развернули обратно: — Подожди. Не нужно. Он сам справится. Они оказались слишком близко. Намджун выше всего на несколько сантиметров, но Джин впервые в жизни почувствовал себя таким маленьким и беззащитным, под этим спокойным и уверенным взглядом. Намджун положил руку ему на спину, аккуратно привлекая поближе, Джин попытался отстраниться, отодвинуть его от себя. Но понял бесполезность этих попыток, когда почувствовал покалывание в кончиках пальцев, упирающихся в мускулистую грудь. — Не нужно, ты же женат, — он отвернул лицо в сторону, чтобы скрыть смущение. — Я так хочу тебя поцеловать, — с лёгкой улыбкой произнёс Намджун, не сводя глаз с чужих губ. — Если бы правда хотел, поцеловал ещё тогда, в школе, — Джин снял его руку со своей талии. Намджун не отступил и погладил второй рукой его щеку, повернув осторожно за подбородок и прошептал в самые губы: — Сейчас ты намного красивее чем был в школе. Джин стоял так близко, что чувствовал слабый шипровый запах его парфюма, сохранившийся даже после душа, ощущал его тёплое дыхание на своих губах и, конечно, не выдержал. Он поцеловал его сам, вжался в него всем телом, зарываясь руками в его волосы и изо всей силы стискивая их. Джин наслаждался, как чужие руки жадно гладят его спину и задницу, прижимая ещё ближе. Юнги, застыв в дверном проеме смотрел на целующихся, не замечающих ничего вокруг, и его сердце рвалось от боли. Это все-таки случилось. У него в руке зажата початая бутылка виски, которую он нёс с кухни, чтобы продолжить попойку. Но видимо дальше это будет вечеринка на одного. Он тихо поднялся по лестнице на второй этаж, чтобы спрятаться в своей комнате. Как только дверь за ним закрылась, он трясущимися руками открутил крышку и начал пить прямо из горла, обессилено опустившись на пол, посреди комнаты. Юнги: Люди говорят, что они завидуют нам. Что моя боль это лицемерие. Сидя на полу, в темноте, Юнги старался не обращать внимания, на текущие по щекам слезы. Он порылся в карманах, разыскивая сигареты, но наткнулся на кое-что другое. И достал маленькую округлую коробочку… В прошлом году, Юнги позвал его прогуляться по магазинам и затащил в ювелирный. — Хен, надеюсь ты поможешь мне выбрать, — нерешительно начал он. — Да, Юнгия, конечно. Что тебе нужно купить? — Джин уже намертво прилип к витрине с кольцами. — Понимаешь… Я хочу купить подарок. Для человека которого люблю. — Ого! — такое заявление заставило Джина забыть про все украшения. — Серьёзно?! Юнги! У тебя наконец-то появился парень? Я так рад за тебя! Кто он? — Нет-нет! Хен! Мы пока не встречаемся, он даже не подозревает о моих чувствах. Но я люблю его и хочу признаться, и предложить отношения. Если он согласится. — Ну-ну! Не может быть, чтобы совсем не знал! Наверняка он догадывается, что ты в него влюблен, это сразу заметно. Если он не последний идиот. — Ну я бы не стал говорить про него так грубо… Но он точно не догадывается. — И ты хочешь купить ему подарок, чтобы предложить встречаться? В ювелирном? Видимо он очень дорог тебе, да? Или такой красавчик? — Джин хитро подмигнул, а потом сразу посерьёзнел. — Итак. Что ты хочешь купить?.. — Посмотри, может вот это кольцо? — Юнги протянул кольцо из белого золота с большим бледно розовым камнем в обрамлении маленьких белых. — О! А вот это уже интересно! Дорого, очень дорого, очень красиво и при том очень романтично. Мне нравится, но я не могу точно сказать понравится ли твоему парню. — Я думаю ему понравится раз тебе понравилось… Ведь у тебя такой изысканный вкус, хен. Может быть примеришь? Чтобы посмотреть как размер? — Могу конечно, но… Юнги быстро взял Джина за руку и легонько сжал: — Мне кажется… Нет, определённо, у него рука прямо как у тебя размером… Юнги достал из маленькой и уже немного потертой бархатной коробочки кольцо и повертел в руках, разглядывая. Он так и не смог подарить его, не хватило духу. Все таскал с собой и ждал подходящего момента. Наверное Хосок прав, и он действительно просто ссыкло. Его размышления прервал хлопок двери в соседней комнате. — Тише, не разбуди остальных! — послышался взволнованный шёпот Джина. — Ты понимаешь, что когда просишь быть потише, только распаляешь меня? Теперь мне хочется оттрахать тебя так, чтобы ты криками перебудил все соседние дома. — Намджун был как всегда уверен в себе и насмешлив. — Ах! Юнги в панике смотрел в стену — они тут что из картона? Он сбежал в свою комнату, чтобы спрятаться от этого! Чтобы не видеть и не слышать их секс! Ему нужно уйти. Срочно. Бежать куда подальше от этого, но он не мог сдвинуться с места. Даже не видя, по одному только «ах» Юнги уже представил как смущённо покраснел Джин. — Аккуратнее! Нам в этой одежде завтра домой ехать. Поэтому сначала нужно просто раздеться, — голос Намджуна был обманчиво спокойным и властным, точно таким же голосом он раздавал распоряжения на работе. — Я же сказал раздевайся! Полностью. Юнги прижался ухом к стене, он не понимал зачем, но ему хотелось знать все, что происходит в соседней комнате. Он услышал как тихо зашуршала одежда и как глухо стукнулась пряжка ремня о деревянный пол. — Вот так хорошо, детка. Повернись, я хочу посмотреть на тебя… Ты совершенство, Джинни! Зачем ты стесняешься и прикрываешься? Ты великолепен! Самое прекрасное произведение искусства, которое я видел, — голос Намджуна стал совсем бархатный и ласкающим, и видимо это вселяло уверенность в Джина, и тот начал позволять себе вольности. Отчего Нам зазвучал более хрипло. — Погладь себя. Да, вот так. Сделай так ещё раз!.. Мне очень нравится! А теперь иди сюда, я больше не могу ждать. — Я тоже хочу сначала посмотреть! — голос Джина был взволнованным и слишком высоким. — Так что сам иди ко мне. Юнги услышал сдавленное рычание. — Ну как? Доволен видом? — Да… За стенкой затихли на несколько минут и ничего не говорили, Юнги порывался выйти из комнаты, он почти подошёл к двери, когда услышал какие-то слова и сразу метнулся обратно, прижимаясь ухом к стене. — Укуси меня. — повторил Джин погромче. — Что? — снова непонятливо переспросил Намджун. — Укуси меня. За шею. Ты что никогда не кусался во время секса? — Нет. Тебе нравится когда больно? — Да, блин, давай уже!.. Ааа. Юнги отскочил как ошпаренный. Ему было мерзко, представлять идеальную шею Джина в синяках от грубых и похотливых укусов и засосов. Сам он всегда мечтал покрывать её только нежными поцелуями. Только вот Джину оказывается этого не нужно. — Я помогу тебе подготовиться, — ласково прошептал Намджун. — Ты знаешь как? — в сдавленом голосе Джина промелькнуло удивление. — Я многое знаю, у тебя есть?.. О! Прямо под подушкой? Ты планировал это? — Я просто на всякий случай. — Не оправдывайся, все в порядке. Ты молодец. — звук мокрого поцелуя. — Скажи если будет больно. — Ты слишком нежен. Это не мой первый раз. И я же сказал, что люблю когда больно. Просто возьми меня уже наконец! Юнги сдался, он обессилено опустился на пол, прижимаясь к стене и просто слушал не в силах сопротивляться. Несколько минут до него доносились только тяжёлое дыхание и тихие поскуливания, под них он прихлебывал виски прямо из горла и судорожно крутил кольцо. А потом стон. Такой громкий, протяжный и сладострастный… Юнги представлял все это, каждую минуту и сейчас он видел перед своими глазами, даже сквозь пелену слез, как будто в реальности: как Джин лежит на спине и его чёрные волосы в беспорядке разметались по подушке, как Намджун входит в него, и от приятной истомы Джин выгибается в пояснице, мышцы его плоского живота напрягаются, а тонкие пальцы стискивают чужие плечи привлекая ближе. Его воображение живо рисовало ему каждую деталь. Вот Джин охватывает талию Намджуна ногами, стремясь поглубже принять его в себя, их губы сливаются в поцелуе терзая друг друга. Движения становятся все быстрее и жёстче. И стоны становились все громче, в них слишком явственно слышались какое наслаждение он испытывал. Мягкий и шелковистый голос Джина ласкал слух делая одновременно очень больно и отвратительно приятно. Юнги чувствовал возбуждение, это тянущее чувство внизу живота и ему было мерзко от самого себя. Он сделал еще несколько глотков из бутылки, допивая последние капли, и сейчас просто сидел на полу, опершись подбородком в колени и обхватив голову руками, прижимая холодное стекло ко лбу пытаясь хоть чуть-чуть остыть, но не получалось. Стоны становилось все громче, превращаясь в крики, приближаясь к оргазму Джин уже не контролировал себя и судорожно выкрикивал «да! Да! Намджун! О! Господи! да!» Джун вторил ему тихим рычанием. Юнги зажал уши, но все равно слышал учащающиеся шлепки и то, как билось об стену изголовье кровати. Ему хотелось также биться головой. Только бы не слышать. Только бы не знать об этом. Через несколько секунд, показавшихся вечностью все закончилось, последний протяжный крик, сорвавшийся в хриплый стон и за стенкой затихли, доносились лишь слабые вздохи. Юнги встал пошатываясь, и подошёл к открытому окну, ему нужен свежий воздух, но его не было. На улице, несмотря на ночь и не пахло прохладой. Воздух был таким же душным и противным, как его мысли сейчас. Он поставил пустую бутылку на подоконник и только тогда понял, что судорожно сжимает кулак правой руки и почувствовал боль. Раскрыв ладонь и увидев кровь, он понял, что поранил себя кольцом. Розовый камень стал красно-бурым от крови, он размахнулся и забросил его подальше в сад, в ночь, в темноту. Все кончено. К черту эту любовь, он больше не хочет страдать. Никогда. Юнги постоял пару минут пытаясь отдышаться и направился в ванную, у него все ещё стоял, а теперь идея подрочить на светлый образ друга, уже не казалась такой аморальной.***
Хо и Чим сидели уже второй час на террасе и пили вместе, периодически отмахиваясь от назойливых комаров. Задумчиво вертя в руках стопку, Чимин тихо сказал: — Ещё пара рюмок и я предложу тебе подняться в спальню к Юнги вместе… Хоби тут же отставил стакан и начал искать номер в телефоне. Нажав вызов и дожидаясь оператора, ответил на недоуменный взгляд Чимина: — Вызову такси, и будем надеяться, что оно приедет раньше, чем я соглашусь. Он выпил очередной шот залпом. Такси успело приехать вовремя, чтобы они не совершили очередную глупую ошибку. Пройдя на цыпочках по тихому дому, стараясь никого не разбудить, они вырвались на улицу, со смехом и криками загрузились на заднее сиденье и обессиленно откинулись на спинку. Хосок назвал свой адрес, и машина быстро поехала в нужном направлении. Наблюдая в окно за пробегающими мимо огнями ночного города, Чимин чувствовал, как чужая рука легко гладит его по спине. Он прижимался щекой к груди Хоби и думал о том, насколько глупо только соскочив с одних грабель, тут же наступить на следующие по соседству? Целоваться они начали ещё в машине.***
Юнги проснулся поздно, голова раскалывалась, тошнило, и было стыдно — стандартные симптомы его субботнего утра — похмелье. Он быстро оделся и собрал вещи. Пустая бархатная коробочка так и осталась стоять на подоконнике. Он делал вид, что не замечает её, что её и вовсе нет и никогда не было. Он спустился вниз и услышал шум воды из кухни. Джин варил кофе. Как всегда встал раньше всех и старается позаботиться о младших. Только вот сейчас его забота никому не нужна. — Будешь кофе? — Давай, — Юнги получил свою чашку американо и чтобы избежать неловкости попытался поддержать разговор. — Где остальные? — Тэхен и Чонгук спят на диване, видимо проговорили всю ночь. Рад что у них похоже все наладилось, — Юнги кивнул, он видел эту парочку, пока шёл мимо гостиной. — Чимин и Хоби уехали ещё ночью, — Джин на секунду замялся. — Намджун… Наверное уехал утром, я ещё спал. Юнги ещё раз кивнул, он молча пил кофе и делал вид, что не видел вчера их поцелуев, не слышал ночью за стенкой стонов, и не видит сейчас какой Ким красный и явно заплаканый. И тот был благодарен за это. Джин: И в моем тихом омуте начинают бушевать волны. Мы чувствуем это вместе, грусть и боль. Громче чем взрываются бомбы, я кричу… Он проснулся утром от шума мотора во дворе, только рассвело. Он сразу понял, что это машина Намджуна, тот сбежал с утра пораньше, чтобы не пришлось говорить с ним. На тумбочке лежала записка, Джин неспеша встал, умылся и оделся, прежде чем решился прочитать её. «Надеюсь мы сохраним это в секрете. Ты великолепен» Он проплакал целый час, слезы бежали не останавливаясь ни на минуту, стараясь излить всю его многолетнюю боль. Все его чувства, любовь всей его жизни — для Намджуна просто ошибка. И это его «ты великолепен» лишь ранило ещё сильнее. — Юнгия… То что у вас было с Хоби и Чимином. Я не хочу тебя расстраивать, но похоже они провели ночь вместе. Мне написал Чиминни, что у них все хорошо и они у Хо дома. — Да я вообще не расстроен, мне пофиг. Если у них все хорошо, то хорошо. У меня не было планов ни на одного из них. — Ох, Юнги! Ну вы же столько лет дружили, как можно спать с кем то вот так без чувств? «Спроси об этом у Намджуна» — эти слова уже готовы были сорваться с языка Мина, но он удержался. Видимо Джин понял, потому что не стал продолжать эту тему и на кухне окончательно сгустилась тишина. Допив кофе Юнги собрался уходить, терпеть это дальше было слишком невыносимо. Джин пошёл проводить его, и уже в прихожей тихо попросил: — Юнгия, я знаю, вы с Намджуном друзья. Но я надеюсь ты не будешь забывать и про меня. Звони, не теряйся, хорошо? — Да, конечно. Пока. Юнги быстро вышел, сел в машину и уехал ни разу не обернувшись на Джина, махавшего ему в след.***
Только отъехав от домика на несколько километров он припарковался на обочине и дал волю чувствам. Грубо выругался и со слезами на глазах удалил его номер, заблочил в какао и чснул во всех соц сетях. — Прости хен, сегодня я соврал тебе в последний раз. Вытерев глаза ладонью, Юнги нашёл последнюю фотографию в галерее и ухмыльнулся. Похоже этой ночью он потерял всех старых друзей. Он надеялся, что Хосок и Чимин переключаться друг на друга, или хотя бы просто слишком обидятся на него и перестанут доставать. Чонгук и Тэхен… Да сегодня они выглядят такими счастливыми, но… Юнги понимал, а вот остальные похоже нет, что это воссоединение будет далеко не радужным. Что будет делать Тэхен, когда узнает, что Чонгук все эти десять лет продолжал общаться со всеми своими хенами, кроме него? Что он вовсе не хранил верность своим юношеский чувствам (как это делал Тэ, замкнувшись в своём внутреннем мире), а вполне наоборот, встречался с девчонками и на одной даже чуть не женился, и если бы свадьба не расстроилась в последний момент, был бы сейчас счастливым мужем и планировал детей. И в Корею он вернулся наверняка не из-за того, что соскучился, и возможная причина в том, что он так и не смог найти работу в Калифорнии. А сам Чонгук скоро поймёт, что с ним рядом взрослый мужик с тяжёлым характером, а не пятнадцатилетний паренек, герой его подростковых мокрых фантазий, милый и хорошенький как девчонка… Намджун: Детка, я меньше чем ничто, легче света. Разве ты не хочешь чего-то от меня? Да плевать! Зато теперь Юнги обеспечена работа о которой он мечтал столько лет. Он ещё раз посмотрел на фото. Вчера он не понимал зачем он снимает как Намджун целует и обнимает Джина. Он просто не мог оторваться от этого зрелища, он должен был запомнить это, чтобы разрушить свои глупые мечты. Но посмотрев на фото сегодня утром его осенило — вот он шанс. Юнги знал, что их ведущего ждёт повышение и эту вакансию откроют через пару недель. Ту самую вакансию, которую Намджун обещал своему лучшему другу уже третий год, но каждый раз: «Прости Юнги, но этого парня проталкивает руководство канала, это ненадолго. В следующий раз обязательно…» Ну что ж, Ким Намджун, господин продюсер, следующий раз настал, если вы не хотите, чтобы эти фото и видео попали к вашей жене и руководству канала. Как говорится, хочешь трахать красивых мальчиков, чтобы это оставалось тайной — изволь платить. Юнги должно было быть стыдно, следить, шантажировать, трясти грязными секретами своих друзей… Ещё вчера он и помыслить о таком не мог, его бы вывернуло от отвращения к самому себе... А сегодня он не чувствовал ничего. В его душе было серое пепелище с огромным кратером на том месте, где раньше было красиво выведено "Ким Сокджин". Эта ночь сломила его, каждый стон до боли любимого голоса взрывался в его голове громче чем бомбы, круша все вокруг. Даже сейчас, он все ещё слышал их отголоски. Но он больше не позволит причинить себе боль, каждый раз когда он вспоминает вчерашнюю ночь, его взгляд становится все спокойней, а лицо беспристрастней.***
Джин усадил только что проснувшихся Тэхена и Чонгука завтракать, а сам пошёл наверх, проверить перед отъездом все ли в порядке в снятом домике, не забыл ли кто каких-то вещей. Быстро заглянул в каждую дверь, в комнате Юнги увидел открытое окно, и вошёл, чтобы закрыть его. На подоконнике стояла пустая бутылка из-под виски и открытая бархатная коробочка, розовая и в форме сердечка, пустая. Джин нахмурился, эта вещь казалась ему знакомой. Он взял её, покрутил в руках и вспомнил, где он до этого её видел. «…Это подарок, для очень дорого мне человека…» «…Я давно люблю его, и хочу предложить отношения, если он согласится.» «…Если тебе нравится, то и ему понравится…» «…Его руки, точно такие как у тебя…» Все эти фразы разом всплыли в голове Джина и он застыл в ужасе уставившись на подарочную упаковку. Нет. Этого не может быть. Он бы точно заметил, он бы понял раньше, если бы на самом деле…