Пока город спит...

Сливаясь с ночной темнотой, он внимательно смотрит в глубину комнаты. Он видит её. И ему этого достаточно. Её атласная кожа так манила к себе. Роскошные длинные волосы рассыпались по подушке – как хотелось зарыться в них руками и притянуть её к себе, впиться в податливые губы голодным грубым поцелуем, чтобы чувствовать дрожь её тела, вдыхать свежесть её дыхания и слушать её стоны… Почти наяву он увидел, как она появляется в пустой кухне – в одной только короткой атласной ночной рубашке, он точно знает – у неё есть такая, как сталкивается с ним, видит её удивление. Вот она поднимает на него взгляд тёплых карих глаз, пытаясь тонкими, будто точёными, руками прикрыть глубокое декольте… Каждый его шаг тих, но твёрд и уверен – он хищник, он следил за своей жертвой, и теперь она здесь, прямо перед ним, и он хочет насладиться этим моментом. Она не достаёт даже до его плеча, когда он так близко, она не видит ничего, кроме него. И он может поклясться – её это возбуждает… Резким движением головы он прогоняет оцепенение, чувствуя внезапное возбуждение. Видеть её в объятиях другого нет сил. Неслышно направляется к двери – он знает, его жертва чувствует его. Она последует за ним. Дверь мягко закрылась, оставляя позади её реальность. Она стоит у стены, глядя на него тёплыми карими глазами – как он и хотел, роскошный кремовый атлас окутывает её тело, а она всё пытается прикрыть декольте, чуть закусив губу. В несколько шагов он сокращает расстояние между ними, она упирается руками в его грудь, но к этому он готов – одна его рука сгребает её тонкие запястья и прижимает их к стене над её головой, другая зарывается в волосы, притягивая её ещё ближе. Она стонет, и на миг он закрывает глаза – это звук показался ему волшебной музыкой. Поцелуй был точно таким, как он и хотел – грубый, голодный, жадный, полон голого желания – её губы были словно дикий мёд, сладкие и горькие одновременно, и он пил с них, как уставший путник – воду в пустыне, пил и не мог насытиться. Он тянет в сторону её волосы, подставляя её шею своим губам, запечатляя на ней поцелуй за поцелуем, слушая её стоны и дыхание, учащающееся с каждым его движением. Отпускает её руки и прижимает её к себе, упиваясь её запахом, сминает её тело в своих объятиях, резко, почти грубо, жестом собственника, хозяина. Её тело – его храм, и он готов молиться вечно. Она выдыхает и судорожно вздрагивает, лямка падает с её плеча, и он тут же касается его губами. Она пахнет, как самый сладкий грех. Он нетерпеливо рвёт вниз её одежду – она атласным озером ложиться у её ног, а он подхватывает её – в его руках она лёгкая, как пёрышко. Покрывая её тело поцелуями, он делает шаг и опускает её на полированную поверхность стола. Она выдыхает и он ловит её вздох губами – его руки изучают её тело, пока она не начинает без слов молить о большем. Звякает пряжка ремня – он обнимает её ещё крепче и берёт – жарко, грубо, несдержанно, полностю растворяясь в своём желании, подчиняя её себе – она его добыча, его награда… Она возвращается в кровать горячая, всё ещё возбуждена и немного растеряна. Тихо ложится, заворачивается в одеяло, льнёт к такому любимому мужу… И мысленно вновь и вновь прокручивает слова. «Пока город спит, ты моя…»