photograph

– Молодец, – пауза. Раздается щелчок камеры, а за ним еще один, – сегодня ты хорошо поработала, – тихий голос парня ласкал уши его напарницы, заставляя ту пребывать на седьмом небе от счастья. Она готова слушать его часами. Слушать, как он хвалит её, а потом чувствовать его губы на своих и целовать так долго, как только может. Сынмин провел рукой по внутренней стороне бедра девушки, из-за чего с губ той сорвался глухой стон. Ему нравилось дразнить Да Ён; нравилось касаться её тела, тем самым заставляя девушку дрожать от удовольствия, а потом резко отстраняться и выслушивать просьбы о немедленном продолжении. В такие моменты он считал её жалкой, недостойной его самого, но уйти почему-то не мог. Не мог оставить Хван одну, зная, что все свое время, скорее всего, она потратит на уроки и мысли о самой себе. Ему хотелось, чтобы девушка думала только о нём, хотела только его, плакала только из-за него. Иной причины и быть не может. Впрочем, она только о нем и думает. – Можно посмотреть на фотографии? – Да Ён привстала с кровати, прикрывая голую грудь краем белоснежного одеяла, но Сынмин словно приказал своим взглядом лечь обратно. «Лучше бы я молчала» – подумала девушка, предвкушая дальнейшие действия парня. Он никогда не разрешал ей трогать камеру, а тем более рассматривать то, что в ней спрятано. Хотя, Ким и сам редко туда заглядывал; ему просто нравилось фотографировать, вот и все. Парень повис над Хван. В его глазах виднелся целый спектр эмоций: страсть, жестокость, толика злости и даже сочувствие. Это, несомненно, пугало девушку, но точно так же взгляд парня её заводил и заставлял чувствовать себя желанной хотя бы на эту ночь. Завтра Ким снова доведет Да Ён до слез, надавит на самое больное, выставит её неудачницей – Хван издавна знала, во что в итоге вытекают их порочные связи, поэтому просто хотела насладиться текущим моментом и на какое-то время забыться, отдавшись во владение парню уже который по счету раз. Он был жесток и резок, но почему-то в его действиях все равно читалась забота (а может и нет). Наверное, Сынмин просто старался не спугнуть девушку, иначе ему бы пришлось выслушивать речи насчет того, какой он ужасный человек, а Ким и без этого был уверен в паршивости своих действий и характера. «Пусть ноет подружкам – это мне только на руку. Черная слава среди таких, как они, никогда не помешает», – парень слабо сжал горло Да Ён, отчего у той закатились глаза, а припухшие губы расплылись в довольной улыбке. Получился бы отличный снимок, к слову, но Сынмин так был вовлечен в процесс, что до камеры ему совсем не было дела. Проходя языком по тонкой девичьей шее, темноволосый временами её покусывал и оставлял едва заметные багровые пятна. Ему не нравилось, как они выглядят – слишком пошло; да и занимаются этим только глупые влюбленные парочки, каковыми эти двое никак не являются. Их-то друзьями сложно назвать. – Громче, – Ким пару секунд ласкает зону между ног девушки, а после рывком вводит два пальца. Комната наполнилась стонами Да Ён. – Я знаю, что ты умеешь кричать, малышка, – он ускорил темп, продолжая двигаться по кругу. Настойчивый и властный. – Мне больно, Мин, – забыв, что парню все равно, прошептала Хван. Темноволосый улыбнулся. Эти слова его радовали, как никакие другие. Да Ён попробовала прикрыть лицо рукой (слишком она была неуверена сейчас в его выражении), но Сынмин перехватил её запястье, прижав к кровати и выругнув что-то типа «оставь свои комплексы при себе». Он находил Хван красивой, но, честно говоря, почти никогда не произносил этого вслух, потому что попросту считал ненужным. Выскажи ей пару комплиментов, и она привяжется еще больше; хотя, уже достаточно сильно привязалась. Губы подростков слились в иступлённом поцелуе, который, если честно, был предназначен только для того, чтобы заткнуть Да Ён и не дать ей вставить и слова. Язык Сынмина блуждал во рту девушки, словно пытаясь найти там что-то новое, но все попытки оставались безуспешными – парень и так знал её наизусть. Оставляя после себя приятный вкус зеленого чая, которым Хван поила Кима каждый раз, когда он её навещал, парень ехидно улыбался в поцелуе, отчего спазмы внизу живота темноволосой сжимались сильнее и сильнее. Ему нравилось поведение Да Ён вне школы – она становилась еще более беззащитной, чем обычно, но иногда все-таки позволяла себе слишком много. Казалось, на какое-то время девушка переставала быть той самой школьницей, в которой Сынмин порой даже не видел и человека. Тем не менее, он сумел разглядеть в ней что-то необычное – то, чем не могут похвастаться остальные его сверстницы – некоторую изюминку, выделяющую темноволосую из серой массы. Впрочем, парень до сих пор не понимает, что это за деталь, почему она такая манящая, таинственная и тому подобное. Теперь Ким входит в девушку сам. Её дыхание сбивается, а темноволосый даже не дает ему шанс восстановиться. Он видит, чувствует, как Да Ён просит его двигаться чуть более размеренно, но это побуждает его только на ускорение темпа. В уголках глаз Хван появляются крошечные слезинки то ли от получаемого удовольствия, то ли от не совсем приятной боли, перемешанной с чрезмерным наслаждением. Она старается не думать о завтрашем дне, пытается убедить себя в искренности происходящего, то есть в том, что сейчас Сынмин действительно делает все это по любви, но что-то внутри ей говорит, насколько абсурдны эти мысли. Конечно, как только парень уедет к себе, а на утро они увидят друг друга в стенах школы, то все изменится, а воспоминания Хван об этой ночи потеряют какой-либо смысл. Снова Да Ён будет прятаться в кабинке туалета, там же плакать и рассказывать подругам обо всем с ней произошедшем за последние несколько месяцев. Но они, как обычно, будут обвинять её во вранье. Вот так друзья! – Сынмин, – девушка посмотрела на возлюбленного щенячьими глазами, но это его только возмутило, – я люблю тебя, – Ким резко остановился и кинул на девушку дикий взгляд. Как только она посмела прервать процесс такими ненужными и приторными словами? «Отвратительно», –еще раз недовольно посмотрев на Хван, темноволосый вышел из неё, отчего у той судорожно свело ноги. Вот она. Она, та деталь, которая особенно привлекала Сынмина. Впрочем, уже потерявшая все свое значение. Он ненавидел эти глупые три слова «я тебя люблю». Ему было неприятно слышать их от родителей, друзей, девушек… ото всех. «Неужели и она туда же», – подумал Ким и, покачав головой, встал с кровати: «А мне казалось, что у неё совсем не это на уме». Именно из-за этой незамысловатой фразы, по мнению Сынмина, люди забывали себе цену, целиком и полностью отдаваясь партнеру (к чему он, естественно, не готов). Любовь сеет хаос и раздор, и темноволосый не понимает, почему все к этому стремятся. Намного лучше состоять в отношениях, которые не строятся на этом бестолковом, пустом правиле, не следовать устоявшемуся клише, нежели влюбиться один раз и потерять самого себя. Какой тогда в этом смысл? Как человек сможет посвятить жизнь самореализации, когда его голова и сердце заняты кем-то другим? Об этом парень и задумывается большую часть своего пребывания на этой земле; и чем больше он узнает об окружающих, тем больше ему становится противно от тех поступков, на которые способны люди ради какого-то жалкого «предмета обожания». В общем и целом, отсутствие навыка любвеобильности в Хван Да Ён и привлекло Сынмина, поскольку он редко встречал девушек, которые не признаются ему в чувствах при первой же встрече. Более того, темноволосая никогда бы и не заговорила с ним (это тоже один из факторов, по которым Ким определял степень отличия человека, с которым ему может быть хоть немного интересно, от того, с кем не о чем и поговорить), если бы парень когда-то не подал ей ту самую тетрадь, что каким-то образом залетела за шкаф в библиотеке. – Каждому действию есть цена, куколка, – Сынмин подобрал с пола белую рубашку, и его лицо незаметно скривилось в отвращенной гримасе. – Я же говорил, что в сексе нет места лишним словам. Тебе придется отвечать за нарушение этого правила, – он коснулся пальцами её подбородка и, приподняв его, поднес к своему лицу. Теперь он мог видеть её хрустальные от накопившихся слез глаза. Какая драма, – но не сегодня. Вижу, ты не в настроении. Жалко, – Ким как-то наигранно вздохнул. Парень уже давно успел придумать наказание для Да Ён, и её сегодняшние слова точно убедили темноволосого в успешности нового плана. Осталось только его исполнить, но, конечно, не переборщить с эмоциями и не довести это милое существо до нервного срыва.

***

Жизнь Сынмина похожа на очень затянутое кино – каждая её деталь словно выведена рукой автора. Он встает утром, отучивается очередной день в школе, а после, вечерами, занимается музыкой. Однако есть некоторые вещи, которым под силу внести в его существование краски – Да Ён и её тело. С момента их последней проведенной вместе ночи прошло несколько дней, но для Кима они пролетели за долю секунды. Парень видит Хван в школе, вглядывается в её наивное, глупое лицо и начинает злиться. «Каждые выходные она строит из себя звезду фильма для взрослых. Вот же», – подумал он и прищурился, следя за силуэтом предмета беспокойства его мыслей. Порой Ким даже не понимает, почему он тратит свое время на Да Ён, постоянно приезжает к ней домой, а в школе наблюдает издалека, словно держит на прицеле. Такое поведение, если честно, странное, и Сынмин это признает, но все-таки отказывается спускаться с небес и начинать гуманно относиться к людям. Может быть, когда-нибудь он исправится, но точно не сейчас, пока переживает одну из, казалось бы, лучших стадий жизни – молодость. – Между вами что-то есть? – послышался голос друга, садящегося напротив Кима. – Словно взглядом пожираешь, – парень усмехнулся и положил в рот кусочек мяса. Очень даже неплохого, кстати; как-никак, не вся еда в школьной столовой похожа на помои. – И не говори, – девушка положила руку на плечо Сынмина, отчего тот неожиданно вздрогнул. – А вообще, Чан, не лезь не в свое дело. Ты тут какими судьбами? Снова решил наведаться к учителю На? – темноволосый облегченно вздохнул. Ему не хотелось обсуждать эту тему, тем более с этими двумя – они обязательно все не так воспримут. Все-таки это касается только его самого. Лицо Чана снова расплылось в улыбке. Он любил время от времени заглядывать в «родную» школу, из которой выпустился 2 года назад, но уж точно не для того, чтобы в тысячный раз посмотреть в глаза одному из любимых учителей парня – учителю математики, господину На. Скорее на это его побуждала привязанность к друзьям, желание проверить, как у них дела и узнать, почему они не пишут ему за советом об этих традиционных подростковых переживаниях. Бан давно перерос стадию мальчика-школьника, наверное, еще в возрасте 16 лет, когда впервые столкнулся с таким напитком, как соджу; поэтому, в силу безграничного опыта парня, старшеклассники часто спрашивали у него обо всяком: оценки, любовь, отношения с родителями. Не разбираясь ни в одном из этих аспектов, Чан умело решал их проблемы, и это иногда даже приносило прибыль. Однако Сынмин и Бо А никогда не считали нужным тревожить друга по таким пустякам. Хотя, если Ким когда-то и хотела разобраться в своих мыслях и желаниях, то она непременно обращалась именно к Сынмину, потому что считала его самым родным себе человеком. Думал ли он так о ней? Может быть, но, скорее всего, в его перспективах было желание поскорее от неё избавиться, потому что слишком много эта девчонка болтает лишнего. И делает тоже. – Я что, похож на клоуна? – Сынмин прервал только начавшийся разговор друзей, – Она смешна, – Бо А одобрительно кивнула. Ей было приятно слышать эти слова. Ким ведь принадлежит ей, так? Определенно. Никто, тем более какая-та никчемная Да Ён, с которой ей приходится учиться в одном классе, не сможет забрать у неё этого парня. Пускай Сынмин бывает груб, пускай он не верит в их, скажем так, ментальную связь, Ким все равно будет с ним любой ценой, даже если ей нужно будет пережить эти несколько кругов ада. Бо А знает, что в его сердце все еще есть что-то теплое, напоминающее того милого мальчика, с которым она любила гулять в детстве. Конечно, он давно об этом всем забыл, закрылся ото всех и так далее, но его мозг продолжает как-то тепло реагировать на присутствие девушки рядом, несмотря на то, как сильно она временами раздражает. – Шучу, – заговорил Чан. – Ладно, мне нужно на учебу. Спасибо, что смогли достать для меня этот бомбический обед, – он потрепал волосы ребят и, не дождавшись их ответа, встал из-за стола. – Мин, я так больше не могу, – Бо А повернулась лицом к парню. – Ты так давно не появлялся дома… может, зайдешь на семейный ужин? Я скучаю, – она нахмурила брови, из-за чего на её лбу появились едва видные морщинки, ни чуть не портившие прекрасную девичью внешность. – Сколько мне еще раз сказать, что нас не связывают никакие родственные узы? – отрезал Сынмин, отчего темноволосая вздрогнула. Больно. – У меня своя семья, у тебя, соответственно, тоже. Бесишь, – каждое его слово ранило Бо А с такой силой, словно по её телу пробегали острым ножом. Почему он так прямолинеен? Разве так сложно хоть раз не пойти против построенного девушкой плана? Ким размышляла на этими вопросами очень долго. Кивнув парню, темноволосая взяла его за рукав рубашки. Видимо, самое время этим двоим уединиться и обсудить все «от и до». Бо А беспокоит поведение Сынмина, а он, впрочем, не замечает в нем ничего нового. Встав со скамейки, Ким направилась в сторону кабинета музыки (обычно он пустует, поскольку учитель свалился с каким-то необычным видом простуды), волоча за собой тушу друга, который уже догадывался, чего именно хочет его подруга. Ничего нового, просто в этот раз она повела себя слишком внезапно. «Идиотка». Как обычно, в помещении не было даже света, а любимый синтезатор директора был покрыт нетолстым слоем пыли. «С его-то чистолюбивостью», – усмехнулся про себя Сынмин, после чего одарив взглядом девушку. В темноте она, кажется, еще более пугающая и красивая одновременно. – Ты слишком, слишком дерзкий в последнее время, – закрыв кабинет на замок изнутри, Бо А ухмыльнулась и положила руку на живот парня, нащупывая тонкими пальцами кубики пресса. Ким сводил темноволосую с ума, а его пропорции казались ей идеальными: худое, но все же подкаченное тело. Наверное, она вообще считала его идеальным (и не скрывала этого), но почти никогда ему об этом не говорила, а лишь сравнивала с моделями на обложках модных журналов. Так или иначе, Сынмину и не нужны такие комплименты – он уверен в себе, как никто другой. – Может, мне напомнить, чему я тебя научила? – сев перед парнем на колени, Ким облизнулась. С ним она даже не боялась запачкать одежду. – Хотя, нет. Минни, пофотографируй меня; ты же любишь это дело, – Бо А стянула с себя темно-коричневый пиджак, а после принялась поочередно расстегивать пуговицы на рубашке, оголяя аккуратную женскую грудь. В ней, как и в Сынмине, нет ни одного изъяна: модельная внешность прекрасно сочетается с пышными формами тела. Поэтому Ким никогда не был против потратить на неё пару процентов зарядки своей навороченной камеры. – Ты просто прекрасна, – парень наклонился, чтобы подать девушке руку, – но мне не на что тебя фотографировать. Может, потом, – он погладил Ким по волосам, любезно помогая ей одеться. Даже сейчас Сынмин не думал о какой-либо ответственности. Это понятие вообще было ему незнакомо. Конечно, Бо А действительно научила его многому, но Ким никогда её об этом не просил, поэтому и не чувствовал перед ней никакой обязанности. Захочет – отымеет её прямо на этом чертовом синтезаторе, захочет – снова даст девушке контроль над собой, как это было в самом начале. Все предельно просто. Однако она единственная, кому Сынмин позволяет взять над собой верх. – Я тебя не узнаю, – Бо А обхватила лицо парня руками и посмотрела ему прямо в глаза. – Душу бы продал, чтобы просто меня щелкнуть. Со мной что-то не так? – проведя большим пальцем по щеке Кима, темноволосая прильнула к его аппетитной шее, а после чего начала покрывать её мокрыми поцелуями. – Все нормально, – с губ парня сорвался тихий, скупой стон. Удивительно, что Бо А так хорошо справлялась со снятием стресса, – я оставил камеру дома. Можешь придти сегодня вечером, если хочешь, – ничего не ответив, девушка лишь закусила кожу Сынмина, оставив на ней небольшую красную отметину. Может, она придет, но это вряд ли, потому что ей больше нравится являться к нему без приглашения. Так даже интереснее. – Знаешь, – отстранившись от мужской шеи, Бо А ухмыльнулась и провела пальцами по ширинке штанов друга, – очень жаль, что я не твоя сестра. Представь только, какой бы из нас получился дуэт, – от нахлынувшего возбуждения на лбу Сынмина выступили капельки пота. Он настоящий конченный извращенец, если находит эту идею хоть немного интересной. – В любом случае, для меня ты всегда будешь любимым братом, – напоследок чмокнув темноволосого в уголок губ, оставляя тем самым липкий след от блестящего блеска, Бо А удалилась. «И когда это успело зайти так далеко», – Ким почесал затылок и посмотрел на отворяющуюся дверь. Казалось, он был не в восторге от произошедшего, но только потому, что ему не удалось получить того, чего так не хватало. Впрочем, не хватало ли? Наверное, в голове парня снова перемешались все мысли. Сынмин может получить то, что ему действительно нужно, в любой момент, стоит лишь найти для того время, которого сейчас совсем нет. Для любых утех существует его любимая игрушка, Хван Да Ён, но почему-то Ким так не хотел её видеть. Наконец покинув пронизанное феромонами помещение, темноволосый направился в сторону класса, где его, к счастью, тревожат меньше всего. Зачастую людям просто не хочется связываться с Сынмином, потому что один только взгляд парня порой наводит на них страх. Впрочем, даже в такой ситуации Ким не обходится без парочки «человекоподобных», как сам он и выражается, одноклассников, которым как-то плевать как на вид темноволосого, так и на его грозный характер. Им просто нравится время от времени обсудить с ним пару насущных тем, пообедать и просто посмеяться над нелепостью окружающих. Единственное, что связывает эту небольшую компанию – деньги и наследство, что, в принципе, иногда отталкивает парня, но деваться ему некуда, иначе он просто завянет без какого-либо общения. – Ровно за минуту, как и всегда, – заговорил один из «друзей», рассматривая в отражении телефона то, как лежат его уже довольно отросшие волосы. Имя ему Хван Хенджин, также известный, как лицо этой никчемной школы. Почему? Просто кому-то удалось родиться очень привлекательным, вот и все. К слову, это и раздражало Сынмина, точнее, не то, чтобы раздражало… ему просто не нравилось, как Хван это воспринимал, видя себя королем среди остальной массы. Хоть Ким и мог порой держать себя таким же образом, подобный жизненный уклад его все-таки не устраивал – как-то много в нем наигранности и тщеславия. – Ага, – закатив глаза, Сынмин плюхнулся на стул, – лучше бы вообще не приходил, – Хенджин едва заметно улыбнулся и достал из рюкзака нетронутую плитку шоколада. Похоже, он был единственным, кому было дозволено есть прямо в классе. Снова попахивает особыми статусными привилегиями. – Бо А? – Ну, а кто еще, – спокойное выражение лица Хвана сменилось на надменное, а тон его голоса стал каким-то наигранно безразличным. – Милая у тебя сестренка, – да, особенно наедине с Сынмином, – хоть и не совсем в моем вкусе, как и этот шоколад. Передай ей, что я ненавижу сладкое, – Ким бы с радостью начал демагогии о том, что Бо А никем ему не приходится, но единственное, на что у него были силы – это неразборчивые пометки под речь учителя, что вот-вот должен зайти. К слову, есть еще один момент, который напрягал темноволосого – фамилия Хенджина. Разве так сложно было её сменить? Уж слишком она напоминает ему об ошибках, которые он, как ни странно, продолжает совершать. – Господин Ким! – раздался голос учителя. – Вы продолжаете витать в облаках. Я жду ответа на вопрос, – опять эта формальность. Сынмин прекрасно понимал, что если он сейчас же хотя бы не посмотрит на учителя, то тот так и оставит это без внимания, ссылаясь на усталость парня, поскольку «господин Ким впахивает, чтобы стать достойным наследником компании отца». Не сказать, что парень был доволен такой позицией, но он все равно понятия не имел, чего от него хотят в данный момент, поэтому единственное, что он мог сейчас предпринять – это молчание. «Какая разница», – подумал Сынмин и продолжил пялиться в одну точку на стене, которая каким-то загадочным образом удостоилась внимания.

***

Как и обычно, учебный день пролетел незаметно, оставив за собой лишь парочку каких-то не особо важных воспоминаний. Да Ён наслаждалась своим любимым напитком в виде клубничного милкшейка, который успела приобрести по дороге домой, а её подруга, Пак Ын Хва, все выносила бедной девушке мозг, уже который час глаголя о своем неудавшемся романе с парнем из параллельного класса. Этот «придурок» признавался ей в любви последние несколько месяцев, и как только светловолосая решила принять его чувства, то он сразу переключился на какую-то смазливую первоклассницу. – Знаешь, что самое интересное? – чуть ли не кричала Пак. – Я видела, как они целовались! Чертов Хан Джисон, – Да Ён улыбнулась. Если бы её подруга только знала, что приходится терпеть Хван, то та точно бы сошла с ума. Впрочем, темноволосая не раз на это намекала и рассказывала что-то о Сынмине, но Ын Хва отказывалась в это верить. «Такой парень на тебя ни за что в жизни не посмотрит», – постоянно вторила она, заставляя сердце Да Ён кипеть изнутри. Конечно, ей было обидно слышать такое из уст далеко не чужого человека, но почему-то Хван находила в этих словах правду. Сынмин почти никогда не был с ней ласков, а в школе вовсе унижал на глазах у всех или просто игнорировал любые попытки поговорить. Однако стал бы он приходить к ней по выходным (иногда и в будние дни), целовать порой с такой любовью, которую можно видеть только в фильмах, если бы ему на самом деле было далеко все равно? Черт его знает. В этом парне намешано столько высокомерия, желчи и страсти, что единственный человек, которому дано понять такой гадкий характер, – это он сам. Так или иначе, Да Ён любила Ким Сынмина и считала своим спасителем. Без него она бы все еще сидела в библиотеке, до самой ночи пытаясь разобрать дурацкий математический пример, читала книги и не верила в себя. Сейчас же её голова в основном забита только им, а слезы, что раньше проливались исключительно из-за учебы, режут глаза по той же самой причине. Хван благодарна ему за всё, даже за причиненную боль, которая ежедневно терзает душу девушки. – Как думаешь, каким может быть наказание от любимого человека? – задумчиво произнесла Да Ён, после чего стукнув себя по лбу. Не скажи темноволосая подруге о том, кто сейчас беспокоит плоды её сознания – та загрызет с вопросами, а попробуй донести правду, то, соответственно, не поверит. Своеобразная дилемма и повод погневить Всевышнего за то, что не наделил каждое существо суперсилой. В случае Хван – премоткой времени. – Забудь, я просто перечитала книг. – Он же сам, – на выдохе проговорила Ын Хва, поправляя челку, нагло лезущую в глаза девушки напротив. – Хуже и быть не может, полагаю, – достаточно мудро для простой школьницы, которая дальше собственного носа ничего толком не видела. Так и строились взаимоотношения этих двоих: одна пытается дать совет другой, но в конечном итоге все заканчивается обыкновенным самоволием. Впрочем, в этот раз Да Ён по-настоящему прислушалась к словам девушки. Любимый человек – вот оно, наказание. Точно так же думал и Сынмин, раздумывая над своим планом. «Она забудет о том, что наговорила, если я подпущу её чуть ближе», – повторял он, перебирая в голове различные способы, которыми можно преподнести сию идею. Ким верил, что станет для Хван самым настоящим наказанием, несмотря даже на то, что давно таковым является. Ему просто не хочется больше слышать таких слов в свой адрес, вот и все. Не хочется, чтобы эти связи перерастали во что-то большее. Хотя, для него Да Ён всегда будет предметом, игрушкой, у которой не должно быть чувств. Так заведено. – Ты меня слышишь? – помахал рукой парень. – Похоже, кто-то намертво отключился, – на удивление Сынмина, перед ним возвышался никто иной, как На Джемин, сын учителя математики, удачно полюбившего одну из самых красивых и богатых женщин города. Ему действительно повезло встретить госпожу, когда та еще только начинала свою карьеру модели и терпела множество неудач. Теперь же именно на её плечах лежит весь бюджет семьи, но, как бы ни было грустно об этом говорить, когда-нибудь она состарится и потеряет как выдающуюся внешность, так и деньги. Значит, Джемин тоже надолго у них не задержится. – В общем, раз уж сегодня пятница, я предлагаю забежать к Хенджину. Думаю, там много кто будет, – ничего нового, Хван ведь живет один. Видимо, все носители этой фамилии такие самостоятельные. Еще пару секунд повертевшись вокруг друга, На со всей силы хлопнул того по спине, чтобы Ким наконец очнулся и вымолвил хоть слово, а не валялся на парте до самого вечера. В противном случае, ему придется ночевать в школе – это уже никого не волнует. Идея с очередной вечеринкой его не веселила в принципе, поскольку за свои восемнадцать лет он уже побывал на сотнях подобных мероприятий, хоть и ни разу не возвращался с них довольным. Но сегодня ему, как ни странно, захотелось посетить хоромы друга. – Пойдет, – в конце концов подал голос Сынмин, выходя из-за стола и поднимая с пола однотонный рюкзак. – Ждите меня вечером, – он похлопал парня по плечу. – Только без всякого сброда, как в прошлый раз. В моем присутствии требуется жесткий фейсконтроль, сам знаешь, – на лице Кима редко можно было увидеть улыбку, но когда он все-таки такое допускал, то делал это крайне фальшиво и неприятно, как и сейчас. Даже Джемина пугал этот своеобразный оскал, явно говорящий о чем-то нехорошем.