Тонкости дипломатии

- Занзас-сан! – когда Тсуна был в гипер-режиме, всё вокруг не казалось таким страшным. Конечно, готовые обглодать кости ещё живого (и то наполовину – от страха) Савады жители этого ненормального городишки вгоняли в ужас, но справляться с ними было куда легче, когда был Х-бёрнер. А когда действие пилюли закончилось, Тсуна сказал «упс», Занзас сказал «блять», а Скуало заржал, как конь, и принялся с удвоенным рвением рубить попавшихся под руку женщин и детей (те, несмотря на свой статус, проявляли несвойственную им прожорливость). Всё бы ничего, но пилюли, во избежание их потери, Тсуна засунул в портфель Гокудеры, находящегося уже на полпути к ближайшей резиденции Вонголы… Всё, в общем-то, началось с нового костюма Тсуны. Костюм был дорогим, с иголочки и из очень дорогой скользкой ткани, поэтому Саваде постоянно приходилось ходить крайне аккуратно и медленно, чтобы из карманов ничего не вывалилось. Выглядело со стороны это крайне нелепо, и варийцы – Занзас и Скуало, - в лице которых Реборн обеспечил юному Вонголе моральную поддержку, хоть и раздражались из-за медлительности Савады, но иронично прыскать не переставали. Гокудера, который не мог потерпеть такого наплевательского отношения к своему Джудайме, решительно записался в ряды свиты босса, игнорируя слабые протесты со стороны последнего. «К тому же, Джудайме, вы же в первый раз в Италии, а ваш итальянский едва ли не хуже перегара от этого идиота!» - последний аргумент Хаято, подкреплённый обвинительным перстом, направленным в сторону Занзаса, стал решающим. Занзас вежливо попросил Гокудеру не распространяться на эту тему. Пока Хаято не успел придумать такой же культурный ответ, Тсуна, скрипя сердцем и радуясь, что пока не знает итальянских ругательств, согласился, при условии, что с ними поедет Ямамото (выносить и усмирять в одиночку темперамент своего Хранителя Урагана было невозможно). Гокудера, конечно, повозмущался, но успокоился довольно быстро. Видимо, перспектива присутствовать на символических шестых переговорах босса затмевала своим сиянием какого-то никчёмного мечника. Дипломатические переговоры, суть которых Реборн опустил до необходимости подписать нужные Вонголе бумаги, Тсуна надеялся закончить как можно скорее. Он всё ещё не наловчился разбираться во всех тонкостях политических интриг и полунамёков и часто начинал мямлить не в самых удачных ситуациях. Но тут на выручку приходил вечно недовольный и не слишком трезвый Занзас. Его «мусор», произнесённое, словно волшебное заклинание, через пару минут позволяло снующему по пятам Савады Гокудере собирать подписанные бумаги, и все оставались счастливы. Фактором внушения часто выступал Скуало. Супербия орал, размахивал примотанным к руке мечом, и, по видимому, оказывал настолько сильное психологическое давление на представителей других семей, что проблем не возникало ещё ни разу. Как Тсуна уже успел понять, если с ним группа поддержки в лице Занзаса и Скуало, беспокоиться было и вправду не о чём. Поэтому, отправляясь в небольшую деревеньку на юго-востоке Италии, он и не подумал о чём-либо беспокоиться. Конечно, лёгкое волнение, которое всегда преследовало Саваду перед важными встречами и не думало отступать, но его быстро вытеснило раздражение: из карманов брюк при малейшем движении начинали вываливаться пилюли и перчатки. Всю дорогу до деревеньки Тсуна старался сделать вид, что в машине его нет, и пытался отвлечь себя мысленным проговариваем заготовленной речи. Вот тут можно рассказать о минусах совместных поездок с Варийской командой поддержки. Тсуна, воспитывавшийся в Японии и будучи японцем всей душой и телом, искренне не любил, когда его личное пространство нарушали. Конечно, были и исключения: Реборн, которому было бесполезно рассказывать о своих моральных устоях, Киоко-чан, о чьём прикосновении (пускай и случайном) Тсуна грезил холодными зимними вечерами, и мама, просто святой человек. И, пускай сам Савада и не отличался блистательными умственными способностями, но уж точно мог сложить вместе два плюс два, получить в ответе четыре и твёрдо заявить, что в его негласном «списке» никого из Варийских офицеров нет. Правда, про себя, потому что находящийся в придельной близости Занзас вызывал стойкое желание зажать голову между коленями и глубоко дышать ртом. Ехать в этот раз им всем (не перестающему ругаться Гокудере, убийственно оптимистичному Ямамото, балансирующего на грани паники Тсуне, метавшему молнии Занзасу и Скуало с высунутой в окно левой рукой) пришлось в одной машине. Реборн, взявший борозды управления процессами подготовки к переговорам в свои руки, выделил новоявленному Десятому и его свите только одну небольшую, но юркую машинку. Ко всем крикам души своего ученика про страдающие статус и нервную систему одного скромного босса Вонголы аркобалено остался глух и нем. Бонус к машине, предоставленный Реборном водитель, был выгнан Гокудерой взашей, а сам Хаято, важно поправив костюм, усадил Тсуну на заднее сидение («место смертника» добрый Хранитель Урагана милостиво уступил Ямамото), а сам сел за руль. С погрузкой варийцев дело обстояло сложнее: в крохотном салоне машины Скуало с его мечом просто не умещались, поэтому место у окна пришлось отдать Супербии, чтобы тот мог высунуть клинок в окно и не сковырнуть в порыве чувств голову Гокудере. Занзасу Тсуна хотел уступить место рядом с его подчинённым, но тут вмешался сам Супербия. «Босса укачивает», - с нажимом, но так, чтобы Занзас не услышал, проинформировал Тсуну Скуало и с чувством выполненного долга продолжил пугать снующих возле машины помощников. В общем, Тсуна оказался в фигуральном жерле вулкана. Конечно, со своей весьма субтильной комплекцией Савада мог бы избежать нежелательного контакта, если бы не одно «но». Видимо Реборн, обиженный до глубины души несколькими уничтоженными Варией машинами на прошлой миссии, выделил своему ученику настолько маленький автомобиль, что его размеры едва дотягивались до просторов «эконом-класса». Занзас, подпирая наклонённой головой крышу машины, бесспорно, выглядел трогательно, хоть и занимал собой половину салона, а Супербия, даже рядом со своим боссом выглядевший весьма не тщедушно, заполнял пространство второй, так что Тсуне оставалось распластаться блинчиком и помалкивать, буквально физически ощущая волны раздражения, исходившие от Занзаса. Ямамото и Гокудере повезло больше – им, всего-то, нужно было постараться уместить свои ноги. За всё время поездки (ни много, ни мало – два с половиной часа) Тсуна уже успел помолиться всем вспомнившимся богам: во всём опять был виноват чертовски дорогой и скользкий костюм. На… гхм, экстремальных поворотах, сопровождаемых аккомпанементом переругиваний Гокудеры с gps-навигатором, Тсуна начинал против своей воли скользить по кожаному сидению. Врезаться в Супербию было как-то легче: для того, чтобы проделать в непутёвом Десятом пару-тройку лишних сквозных отверстий, мечнику пришлось бы изрядно повозиться. А вот с Занзасом дела обстояли сложнее: от одного его взгляда хотелось отобрать у Ямамото катану и сделать себе сеппуку. Благо, до деревни оставалось проехать несколько километров по шоссе. *** Занзас зверел. Выбешивал, в первую очередь, сам факт поездки с вонгольскими пиздюками. Конечно, это была не первая поездка, благодаря одному ёбнутому на мозг мужику, которому на вид было дать не больше пяти лет, но раньше-то хоть ездить можно было на отдельной машине и терпеть уродцев только на самой встрече непосредственно. А сейчас - Занзас в очередной раз ударился темечком об крышу машины, подскочившей на очередной кочке, - был пиздец. По правую руку трясся любимчик Девятого, чуть дальше – прохлаждался патлатый мусор с высунутой в окно рукой. Пробить череп идиоту, с мерзким звуком царапавшему машину своей железякой, не позволяло назойливое кудахтанье умалишённого кретина, что сидел за рулём (как Занзас успел убедиться, ходячий пиздец покруче патлатого мусора). Занзас шестым чувством ощущал, что тот лишь пуще разорётся, если его обожаемого босса заляпает кровь патлатого мусора. А тогда придётся убить и его. Вот тут начнёт истерить сам Савада. А это уже будет пиздец в квадрате, потому что убивать его нельзя – Тимотео и Реборн доходчиво донесли до Занзаса эту истину. Поэтому ни на патлатый мусор, ни на кретина за рулём Занзас старался не смотреть, чтобы не искушаться. Ко всему прочему ещё и молокосос Скуало, этот улыбчивый пиздабол, скалился так, будто пытался вывихнуть себе челюсть. Впервые за всю свою жизнь Занзас был готов протянуть руку помощи. Тот факт, что на поворотах, кроме машины, заносило ещё и Саваду, и тот врезался тощим плечом в занзасову руку, сам варийский босс решил благородно проигнорировать. Хотя смутное желание схватить недомерка за шкирку и выбросить в окно превращалось в навязчивую идею и под конец поездки стало почти нестерпимым. Последней каплей в и без того небольшой чаше терпения Занзаса стал мудак-охранник, высказавший сомнения насчёт того, что чёртов гроб на колёсиках, в котором трясся Варийский босс последние пару часов, принадлежит Вонголе. Продолжая кудахтать, из-за руля вылез умалишённый кретин, задёргался Савада, пока патлатый мусор вытаскивал руку из окна, ещё раз примерзко царапнув по корпусу машины. Занзас считал ниже своего достоинства даже пытаться пошевелить пальцем, чтобы помочь идиотам, которые, как оказалось, забыли официальные приглашения. Когда патлатый мусор всё же выполз из машины, Савада тут же пулей вылетел следом и присоединился к заговариванию зубов охранника. Скуало меланхолично стоял у машины, разминая затёкшее после поездки тело. Когда время импровизированных «переговоров» затянулось на десять минут, а количество прибывших охранников увеличилось, Занзас понял, что сейчас кого-то убьёт. Подъехавшие мудозвоны были все на одно лицо и, как один, с какими-то бумажками. И абсолютно все бесили Занзаса. А люди, которые бесили Занзаса, долго не жили. Выходить из машины не хотелось, но перспектива спустить всю злость, накопившуюся за время поездки, компенсировала недостаток желания. - Вашу ж ёбаную мать, - поздоровался Занзас с мудозвонами и потянулся за пистолетами. Савада завизжал что-то невнятное, всячески стараясь предотвратить насильственный акт, мудозвоны зашуршали бумажками, о чём-то переговариваясь. Потом, кивнув умалишённому кретину, открыли ворота. Занзас с досадой засунул пистолеты обратно за пояс, неприязненно поглядывая на застывший вонгольский мусор. Почему-то очень хотелось, чтобы мудозвоны не соглашались так быстро. Занзас сказал: - Поехали, – и махнул рукой. Вонгольская братия дружно упаковалась обратно в машину, громко хлопая дверцами. Скуало снова провозился невесть сколько времени со своей железякой. Когда все уселись, и машина тронулась, он засмеялся: - Босс, ты у нас, как визитная карточка прямо! Занзас мрачно послал мусор нахуй, окончательно догадавшись о содержании макулатуры, с которой носились мудозвоны. Почему кретины не узнали сопляка-Саваду, оставалось только догадываться. Их дружную помятую компанию с распростёртыми объятиями встретил очередной дон. Мудак был ещё тот: Занзас бы об него сам мараться не стал, послал бы патлатый мусор. Семья этого дона, в отличие от его брюха, была маленькой и не слишком влиятельной, но, по словам патлатого мусора, вводившего Занзаса в курс дела, владела очень выгодной точкой, через которую Вонголе переправляли оружие из-за океана. А вот желания дона были как раз с его же брюхом соизмеримы: он, владея стратегически важной точкой Вонголы, хотел подтянуть свою семью до уровня Альянса, постепенно выпивая из всё той же Вонголы соки. От Занзаса требовалось одно: поспособствовать возвращению дону адекватного взгляда на вещи. То есть, по мере культурно и очень доходчиво объяснить, кто тут говно. Пока Савада, стараясь не дать своему лицу некультурно перекоситься, жарко отвечал на доново рукопожатие, от ворот подкатила всё та же группа поддержки, но уже без макулатуры. Занзас недовольно осмотрел дюжину непробиваемых морд, не слишком этично устроившихся у него и остального мусора за спиной. Видимо, дон до усрачки боялся за свою жопу, раз нанял целый штаб вышколенных кретинов с пушками. Остальной процесс переговоров Занзас оставил на Скуало. Сам варийский босс обзавёлся хорошей выпивкой (хоть за что-то следовало отдать должное мудаку-дону), удобным креслом и со спокойной душой проводил дегустацию, вполуха слушая бормотание Савады. Иногда, когда дон начинал в отрытую проявлять и так написанное у него на морде недовольство, вставлял своё веское слово Скуало (меч у него отобрать не решились), а умалишённый савадовский кретин пододвигал бумаги к дону ближе. Дон кряхтел, пытался взять себя в руки и объяснить Саваде что-то своё. Савада, иногда проглатывая слова, настаивал на своём. Занзасу быстро наскучило наблюдать за медленно прогрессирующей капитуляцией дона, поэтому он ещё раз окинул взглядом его окружение (снова толпа телохранителей-мудозвонов с кирпичами вместо рож, тощий и сухой, как съёжившийся опавший лист, секретарь с очками на самом кончике крысиного носа и землистого цвета лицом) и выпил. Савада в этот раз вёл себя куда более уверенно, чем во время предыдущих переговоров, не дёргался от любого шороха даже. Держался бодрячком, даже так. Занзас возвёл очи горе: так ради чего он, блять, сюда пёрся?.. Он снова посмотрел на багровеющего пятнами дона, явно растерявшего последние аргументы перед патлатым мусором. Тот должен был вот-вот согласиться подписать бумаги и сейчас находился в сосредоточенном трансе. С небес на землю его вернул надсадно закашлявшийся секретарь. Удивлённые взгляды на сложившегося пополам от кашля человека перевели почти все. Даже сам дон изумлённо покосился через плечо на закатывающего глаза мужчину, в итоге попросив двух телохранителей вывести его из помещения. Предводитель вонгольского мусора проявил на удивление недюжинную смекалку. - Мы не хотим отбирать у вас лишнее время, - совершенно серьёзно заявил Савада. – Вашему человеку нужна помощь, так что давайте вы подпишете договор, и мы не будем вам больше мешать. Он ободряюще улыбнулся поникшему дону, вкладывая в его руки ручку и излучая поистине вонгольское сочувствие и понимание. Занзас подавил кривую усмешку – вот же хитрое хуйло! Дон сдался, поставив на документах размашистую подпись, и умалишённый савадовский кретин жестом фокусника перетянул документы в свой портфель. Занзас уже хотел было встать из кресла, как за дверью послышались крики и стрельба. По совершенно потерянному лицу дона, Занзас понял, что поездка оказалась не такой скучной. *** Сопляк-Десятый явно научился кое-чему. Скуало чувствовал почти отческую гордость, когда Савада не подскочил на месте от его голоса. Правда, сидел с перекошенной мордой, но хотя бы не мямлил, имея итальянский язык во все щели. Дон отчаянно не хотел терять лицо перед неформальной «крышей», но ужимки толстенького дядьки уже порядком достали мечника. К тому же, неподалёку нажирался Занзас, а терпеть его перегар в машине, а потом ещё и выжить после этой поездки было бы проблематично. Скуало не любил проблемы, потому что сваливались они исключительно на его бренную голову. Чаще всего, в обличии стаканов Занзаса. «Был бы бабой, - иногда тоскливо думал Супербия, находясь в состоянии почти спящего над отчётами четвертьтрупа, - нахер ушёл бы от этого алкоголика». Мешали это сделать, пожалуй, две вещи. Первое: клятва. Скуало был мужиком чести, с мечом и гордостью. Ну, в общем, рыцарь. А словами разбрасываться - не по кодексу. Второе: совесть. Толпа безмозговых, ёбнутых на последние остатки мозгов дегенератов, под контролем, а, точнее, при полном его отсутствии со стороны Занзаса, разнесли бы половину Италии, а вторая самовольно эмигрировала бы. Скуало любил свою родину. Поэтому уже битые полчаса втолковывал пузатому дядьке-дону о карамельных облаках, шоколадных замках и сахарных горах, которые откроются его семье, если он подпишет несчастную бумажку. Дон, видимо, не очень любил сладкое. Его дохлый секретарь – и подавно, вон как закашлялся, будто вырвет сейчас. Супербия подавил тяжёлый вздох: теперь ещё ждать, пока его откачают. Занзас уже почти прикончил первую бутылку и абсолютно не обращал никакого внимания на окружающие раздражители, особенно на метающего глазами молнии Скуало. Ситуацию, можно сказать, вытянул Савада, пробормотав что-то очень обеспокоенное и состроив соответствующую рожу. И дон, подождав, пока из помещения выведут буквально выхаркивающего свои собственные лёгкие секретаря, наконец-то сдался и подписал документ. Гокудера, не в меру дёрганная Правая Рука сосунка-Десятого, водивший машину покруче гонщиков «Формулы 1», тут же спрятал подписанный документ, оставив поникшего дона наедине с тяжёлым дубовым столом. Ямамото, улыбаясь, поднялся с места, Савада тоже привстал и изо всех сил, жал руку дону, очень плохо скрывая радость на лице. Вот тут, Скуало, уже хотевший было вздохнуть с облегчением, буквально подавился набранным в лёгкие воздухом. Сначала отчаянно и громко закричал человек, судя по всему, один из охранников по ту сторону двери. Супербия моментально насторожился: за все его немалочисленные штурмы на другие семьи, от ранений так не вопили. По крайней мере, потому, что Скуало предпочитал сразу же сковырнуть голову нападавшему. А если не получалось, то делал так, чтобы противник умер быстро и тихо. А нарочно поднимать тревогу? Что-то было явно не так. Охранники дона отстреливались, но крики, что самое странное, не прекращались. Складывалось ощущение, что нападавшие были совсем не в своём уме и явно превышали в численности толпу цепных псов дона, вооружённых до зубов. Вонгольская братия потянулась за оружием, зажигая пламя. Занзас всё так же методично нажирался. Скуало пытался перебороть желание бросить в своего босса хрустальной вазочкой с одинокой хризантемой, стоявшей буквально у самой его руки. То, что драться придётся, не оставалось абсолютно никаких сомнений. Тем не менее, хвататься за коробочку Скуало не спешил – ситуация была всё ещё неясной. Правда, когда дверь в зал, где их принимал дон, распахнулась, Скуало ни много, ни мало охуел. Нет, конечно, жизнь сюрпризы ему преподносила разные. Скуало удивился, когда выжил после битвы с Императором Мечей. Скуало не мог поверить, что Занзас не убил его при первой встрече. Скуало не мог отойти от культурного шока, когда приёмный сын Девятого не попытался сделать это при второй. Скуало изумлялся, как резиденция Варии до сих пор стоит на фундаменте и почти не содрогается от происходящего в ней. И, конечно же, больше всего выбивал из колеи факт, что сопляк-Савада победил Занзаса в битве за кольца. Но тот пиздец, что творился сейчас, Супербия даже описать не мог. Нет, матами, конечно же, получилось бы, наверное, но мечник не был уверен, что сможет подобрать сейчас соответствующие ситуации слова. Влажно причмокивая на ходу и умудряясь издавать заунывный вой, в зал постепенно вваливались немного надгрызенные в самых неожиданных местах жители городишка, вперемешку с тяжело волочащими свои туши охранниками дона. Дон издал нечленораздельный звук высокой тональности, тут же прокашлялся и принялся орать на застывших в неуверенности охранников. Те несмело начали стрелять. Скуало всё с тем же ахуем в глазах наблюдал за тем, как толпа голодных зомби медленной всепоглощающей волной накрывает истошно орущих охранников. И как те, хрипя и закидывая назад синюшные головы, пополняют их число. Кто-то заорал, что их укусы заразны. Скуало без труда идентифицировал орущего, как припадочную Правую Руку Савады, и мысленно послал его нахуй, потому что все присутствующие смотрели фильмы ужасов (хотя насчёт неконтролируемо икавшего Савады Скуало немного сомневался). Супербия запоздало вспомнил про Занзаса. Это зажравшееся хуйло, которому Скуало на свою голову дал клятву, продолжал слюнявить горлышко бутылки, вливая в себя очередную порцию горячительного. Уже почти подобравшиеся к нему твари его, по-видимому, мало волновали. - Занзас-сан! – запищал Савада, видимо, проследив направление взгляда Скуало, нацепил перчатки и проглотил пилюлю. Очухавшиеся вонголята тоже схватились за оружие и бросились истреблять зло. Под потолком замигали вспышки пламени, запахло палёной плотью. Скуало здраво решил, что молокососы смогут справиться и сами, пока он будет продумывать пути для отступления. Потому что вторая волна голодных зомби не оставляла надежды на то, что третьей не будет. Где-то на задворках мыслей мелькнуло недовольство – маленькая деревня, а они понарожали тут, видите ли, - но Скуало отвлёкся на подковылявшего сзади голодного уродца, отрубил ему голову и не успел развить идею. Как-то запоздало пришло в голову, что зал, в котором они сейчас заживо (замертво?) сжигают мирных (хотя, в конкретно этом случае – не очень) жителей, находится на втором этаже. И, если брать в учёт небольшой яблочный садик, разбитый под его окнами, приземление может быть вполне мягким. - Выбиваем окна и прыгаем! – уже занося ногу для упомянутого вандализма, рыкнул мечник и выжидающе посмотрел на Занзаса, соизволившего достать пистолет и лениво отстреливавшего слишком прытких зомби. Босса Варии всё устраивало. Скуало почувствовал, как у него дёргается бровь. - Босс, тебе подать руку или сам пройдёшь к выходу? - Потеряйся, мусор. - Ну прости, красную дорожку не захватил. Занзас юмора не оценил. Скуало скорее инстинктивно увернулся от полетевшей в голову бутылки, чем осознанно среагировал на снаряд. За спиной раздался звон бьющегося стекла, потянуло прохладным ветром. Занзас с досадой сплюнул на пол (как Скуало понял, из-за безвозвратно потерянных граммов трёхста алкоголя) и нехотя поднялся из кресла. Скуало помолился Господу Богу за неземное счастье соизволившего приступить к активным действиям Занзаса и услужливо уступил дорогу последнему, попутно продырявив несколько шустрых уже-окончательно-трупов. Савада и ко где-то на заднем плане разводили бурную деятельность, пафосно размахивая своим смешным оружием и отдалённо напоминая шоу фейерверков. На пару мгновений Скуало задумался над тем, а стоит ли ему заморачиваться и отвлекать малышей от их увлекательного занятия. Потом перед глазами встал грозный и грустный лик Тимотео. Скуало морально затошнило. Переборов волну внутреннего отвращения от одной мысли про нудную многочасовую лекцию про "плохих мафиози" и "невыполненный долг", мечник не без удовольствия схватился за ту самую хрустальную вазу с хризантемой и, замахнувшись, бросил в голову бездарно размахивающего катаной улыбчивого пиздабола. И с некоторым сожалением вздохнул, когда тот её поймал. - Что случилось, Скуало? - радостно крикнул пиздабол и отправил вазу-снаряд в голову очередного зомби. - Хватай своих дружков и шевели маслами! - в полный голос сообщил мечник, уже выпрыгивая в окно. *** - ... Босс, когда мы вернёмся, я поговорю с поваром. Полуживой от страха, но всё ещё крепящийся благодаря пилюле Тсуна, таща вместе с Гокудерой подвернувшего ногу при прыжке Ямамото, сначала не понял при чём тут к одичавшему городишку варийский повар. Гокудера тоже прислушался к разговору. - Закрой рот. - Я серьёзно, босс. Ты только посмотри на неё. Она же больше не поедет. - Мусор... - Да и ты сам молодец. Не мог точнее целиться, когда прыгал? К Тсуне в голову начали закрадываться нехорошие подозрения уже после слов про "больше не поедет". Он в очередной раз лихорадочно оглянулся, пытаясь понять, не увязался ли за ними очередной голодный товарищ. - Я тебе сейчас твои патлы в жопу запихну. И через рот вытащу. - Согласен, быть сожранным зомби - перспектива получше. А вот тебе бы неплохо похудеть. Раздался звук бьющегося стекла и зычное ругательство из безразмерного рта мечника. Тсуна на мгновение задумался, а стоит ли приближаться сейчас к варийцам, да ещё и с раненым. Из-за угла дома, противоположного тому, к которому он с друзьями сейчас направлялся, послышалось заунывное мычание и неритмичный топот. Тсуна, скрипя сердцем и содрогаясь всем нутром, решил рискнуть. То, что он увидел, вывалившись со споткнувшимся Ямамото, утянувшим их с Гокудерой с собой из-за угла здания, почти вызвало у него нервный смех. Их машина. Их маленькая, крошечная машинка - их маленький, крошечный шанс на спасение. Наполовину раздавленная яблоней. Шик. Блеск. Скуало лениво помахал им мечом, Занзас хмуро зыркнул на прибывших, опираясь на буквально размазавший заднюю часть салона ствол дерева. Ямамото засмеялся. - Что случилось? - чувствуя, как обречённо сел его голос, несмело спросил Тсуна, хотя ответ был очевиден. И в него очень не хотелось верить. - Лучше бы тебе заткнуться, малец, - беззлобно рыкнул Скуало, мотнув головой в сторону Занзаса. - Господа не в настроении. Занзас если и хотел что-то сказать, то передумал. О варианте "постеснялся" не было и речи. - Ладно, - Гокудера бодро и не без облегчения спихнул Ямамото с плеча, предоставляя мечнику прекрасную точку опоры в виде Тсуны. - Нам нужно проверить, сможет ли машина ехать. И поскорее эвакуировать отсюда босса. - И раненого, - с нажимом напомнил Тсуна. - И раненого, - легко, но с явной грустью согласился Гокудера. - Замечательно, - кивнул Тсуна. - Только я не умею водить машину. А у Ямамото нога. Поэтому повезёшь его ты. В любом случае, подмога не будет лишней. Тсуна внутренне зажмурился, задерживая дыхание – в него вперились преданным взглядом влажно блестящие искренней заботой глаза Хаято: - А как же вы, Десятый? - Гокудера-кун, я не маленький. - Он босс, - сдерживая некультурное улюлюканье, поддакнул Скуало. - Да, я босс, - пользуясь относительным радушием мечника и дистанцией, разделяющей их, окрысился Тсуна. - И сейчас я попытаюсь стащить дерево с машины, а вы в неё сядете. Гокудера-кун, подержи, пожалуйста, пилюли, я их сейчас потеряю... В общем, всё получилось как-то глупо и по-детски. Тсуна всегда был культурным и воспитанным и почти никогда не сквернословил, но то, что творилось сейчас, вызывало невербальные порывы, простите, просраться. Нет, дело было не в опасности ситуации, и даже не в том, что он был беззащитен. Порой, Тсуне приходилось попадать в куда более тяжёлые разборки, чем сейчас, но тогда он был окружён друзьями, поддержкой и, в конце концов, пропорционально равным к врагам количеством союзников. Так вот. Друзья, доверие. Тсуна, немужественно маяча за спинами варийцев, иронично хмыкнул. По правде, ни Скуало, ни Занзас не вызывали у Савады доверия. Даже сейчас, когда Скуало грубыми пинками отшвыривал его с траектории движения своего меча или зубов очередного зомби, а Занзас метко подстреливал тварей, подбиравшихся к Тсуне со спины, едва не задевая самого подзащитного, внутренний… как бы так сказать, дух противоречия, без которого невозможно было представить чуткую и тонко организованную натуру Десятого Вонголы, бился о казематы его души, громыхая фигуральными цепями и царапая хлипкие и ржавые прутья клетки. Стоп, - остановил свой поток сознания Тсуна. Стоп. Какие ещё хлипкие и ржавые прутья? - Босс, какого хуя?! Ты, блять, смотришь, куда мы отступаем?! – ор Скуало вывел Тсуну из своеобразного транса. Он успел рассмотреть краем глаза только острые пики чугунной ограды; снова послышался этот странный металлический скрип. А потом рука Супербии тяжело опустилась на основание шеи Тсуны, и Саваду пригнуло к земле. Сердце напугано подскочило к горлу, когда Скуало, пнув его ногой в рёбра, окончательно повалил Саваду на землю. Мечник, по видимому, снёс очередному восставшему мертвецу голову (на Тсуну попали брызги отвратительной густоватой крови и ошмётки слизи), а потом, пытаясь закрыть собой Саваду, сам тяжело упал на землю за секунду до того, как над ними, полностью закрывая небо, пронеслась искрящаяся волна пламени Занзаса. В воздухе резко запахло горелой плотью, в ушах зазвенело, а к горлу подкатила тошнота - Тсуне нужно было срочно глотнуть свежего воздуха, чтобы прочистить забитые пылью и гарью лёгкие, но мечник не давал ему пошевелиться, вжимая его лицом во втоптанную землю. Откуда-то издалека послышался каркающий и злой смех Занзаса: - Мусор, можешь перестать шкериться, палить больше не буду. - Босс, ты в конец охуел?! – Скуало моментально взвёлся, подскакивая на ноги. – Ты, блять, мог из нас шашлык сделать! Сраный невегетарианский шашлык, твою мать! Тсуна, немного придя в себя, уже принял сидячее положение, поэтому имел счастье наблюдать лицо презрительно скривившегося Занзаса. - Кончай истерить, кретин. Ты только новых уродцев привлечёшь. - Мы перебили уже больше сотни этих тварей, куда ещё больше в одной-то деревушке? - Такое ощущение, что это единственная деревушка на ближайшие пару километров, тупица, - Занзас, покрутив в руках ещё дымящиеся пистолеты, спрятал их за пояс своих штанов и не спеша направился к мечнику и Саваде. – Не подумал, что их тут может быть куда больше? Скуало сложил руки на груди, наблюдая за тем, как Занзас размашисто сгреб Тсуну за воротник пиджака, неторопливо волоча возмущающегося пацана за собой, и скептически хмыкнул: - Бред. С чего ты, блять, это взял? - Наверное с того, что я посмотрел себе за спину? – в тон ему поинтересовался Занзас. Скуало обернулся, тщательно вглядываясь вдаль. Его глаза постепенно округлились, действительно становясь похожими на акульи. Тсуна бы посмеялся, но, кажется, его юмор бы не оценили. - Какого… - мечник растерянно обернулся к Занзасу, впрочем, моментально опомнившись. – И именно поэтому ты, чтобы спасти нас, ведёшь нас на кладбище, где мертвецов едва ли меньше, чем в нашем незащищённом тылу? Просто зашибись, босс! - Молодец, патлатый мусор, оценил задумку. А теперь у тебя есть выбор: либо ты пойдёшь и соснёшь хер у одного из тех простроченных красавчиков, которые так охуенно бодро ковыляют сейчас к нам, либо ты идёшь за мной и затыкаешься хотя бы на несколько ёбаных минут. – Занзас поудобнее перехватил Тсуну за шкирку, направляясь к входу на кладбище. - Заметь, кретин, широту моей души и мою охуенную добродетель: можешь катиться ко всем хуям. А ты, - он встряхнул Саваду, - этого не достоин. Поэтому ты идёшь со мной, маленькая блядь. Если с тобой что-то случится, мне сделают дырку в голове и хорошенько её оттрахают – учти это, сучёнок, и скастуй свой невъебенный скилл живучести, как ты умеешь. Закончив свою проникновенную речь, Занзас всё так же неспешно продолжил свой путь. Тсуна нервно сглотнул, не решаясь попросить отпустить его пиджак, Скуало грязно выругался, а светящийся от самодовольства Занзас по-хозяйски открыл вход на кладбище ногой. «Ещё бы постучался», - подумал Тсуна, пересчитывая задницей все неровности и камушки их узкой и извилистой трапы побега из местного ада. Стоит ли упоминать, что на кладбище, как и полагается, было неприятно и немного страшно? Тсуна всегда недолюбливал европейские кладбища за их гротескность, тяжёлые каменные кресты и прочую чепуху, которую так любят обсасывать режиссёры второсортных ужастиков. Но больше крестов и могильных плит, у Тсуны вызывали чувство неприязни склепы: небольшие каменные домики, похожие скорее на издевательски-большие собачьи будки, чем на последнюю опочивальню для умерших. К одному из таких архитектурных уродцев и направлялся Занзас – спрашивать для чего Тсуна не решался, но тешиться догадками не приходилось. Выбор варийского босса пал на маленький каменный склепик с покатой крышей и вычурным гербом над входом. Рядом с добротной дубовой дверцей с кованными ручками была вделана в фундамент ваза, в которой постепенно осыпался вянущий букет. Тсуна представил себе вянущую, как этот букет, от тоски жену, похоронившую тут своего мужа; представил глотающего горечь отца, приходившего проститься со своей дочерью. Их тени ещё не до конца растворились в воздухе, поэтому Тсуне стало немного неловко, когда Занзас, расшатав аккуратный заборчик вокруг постройки, выломал из неё железный прут. Дальше варийский босс поступил в лучших традициях расхитителей гробниц: уверенным сильным рывком открыл дверь и, весь такой уверенный и сильный, попытался втиснуться в крохотный дверной проём. В последнем, а именно в ловкости, как со вздохом отметил про себя Тсуна, Занзас явно проигрывал Ларе Крофт. - Сюда, кретины, - вежливо пригласил их Занзас. Тсуна подумал о том, что ничем хорошим это не кончится, а вслух несмело поинтересовался: - В тесноте, да не в обиде? – но мрачный, как со злейшего похмелья, взгляд Скуало заставил его поперхнуться собственным нервным смешком. *** Тсуна почти перестал дышать: за дверью склепа слышались шаркающие шаги живых мертвецов, в склепе – ритмичное и глубокое дыхание Скуало где-то у его макушки, твёрдая и пышущая жаром грудь Занзаса у его спины и тяжёлые удары сердца варийца, отдающиеся набатом в его собственной грудной клетке, перестраивающие его собственный пульс. Склеп был ну совсем уж крошечным: места в нём хватало только на огромный гранитный гроб и небольшое пространство, куда Скуало мог спустить свои ноги. Занзас снова подпирал головой потолок. Дверь они закрыли, продев за ручками выломанный кем-бы-вы-думали кусок арматуры. Выглядела эта конструкция не очень прочной, но всё же это было лучше, чем ничего. Тсуна неловко заёрзал. Из-под гранитной плиты, на которой они сидели, кто-то тихо и зловеще поскрёбся. Тсуна заёрзал уже беспокойно. - Мусор, ещё одно движение - и я за себя не отвечаю, - прошипел Занзас сквозь зубы, для убедительности пиная Саваду коленом в бок. - Но, Занзас-сан… - скрестись начали интенсивнее, и Тсуна почувствовал, как его волосы становятся дыбом, а из горла вырывается панический вопль. Занзас, судя по сдавленным ругательствам, впадал в ярость так же стремительно, как и Савада в истерику: - Твою мать, сиди и не двигайся. - Я не могу! Оно сейчас вырвется на свободу! Занзас раздражённо вздохнул и, судя по пришедшему в движение корпусу тела, устало вытер лицо рукой. - Чем больше ты будешь дёргаться, тем быстрее этот монстр выберется наружу и въебёт тебе по пятое число. - Знаете, если бы я услышал ваш разговор в темноте, не зная предыстории, я бы решил, что вы занимаетесь жарким, разнузданным сексом, - Скуало хрипло заржал. – К сожалению, предысторию я знаю, но блядская темнота, в которой мы сидим уже больше часа, чертовски круто стимулирует воображение. - Мусор, когда я говорил про отсосать местным живчикам, я тебе всерьёз предлагал, - добродушно отозвался Занзас, пиная ногой теперь уже мечника. Тсуна подавил страдальческий вздох. Смс с их местонахождением (отдельной истории заслуживает рассказ о ползаньях по крошечному склепу с телефонным фонариком, которые Тсуна отважно, без страха перед пауками и Занзасом, осуществлял, чтобы найти имя похороненного) он отправил Гокудере уже около полутора часа назад, искренне надеясь, что и с ним, и с Ямамото всё в порядке. А ещё, что за ними приедут и спасут. Тсуна понимал, что желание поскорее убраться отсюда малодушно затмевает переживания за судьбу его товарищей, поэтому гнал от себя левые мысли, касающиеся возможных проблем на их пути к нему. В склепе было сыро и холодно, но Тсуна чувствовал липкую испарину, которая выступила на нервной почве у него на лбу. Безмятежности варийцев ему оставалось только завидовать. Как и их самообладанию, потому что когда за пределами их своеобразного (очень, очень своеобразного) «бункера» послышался взрыв, потом второй, а потом все зомби из округи с диким рычанием направились к эпицентру звука, Скуало только радостно выругался, а Занзас, кажется, даже не проснулся. Уже вскоре чёртов склеп трясло, как от землетрясения, штукатурка с паутиной валились с потолка прямо на голову. Тсуна закрыл рот и нос рукой, потому что почувствовал, что от обилия пыли либо чихнёт, либо задохнётся, а учитывая, что рядом был Занзас, ещё не понятно, какой исход был хуже. Где-то за границами шатающейся постройки слышались крики, рёв и свист пламени и отчаянные, но полные нездорового задора ругательства Гокудеры. Тсуна почти физически почувствовал, как его волосы поседели, когда ручка дверцы склепа лихорадочно задёргалась. Занзас сочно зевнул. - Открывайте! – заорал всё тот же Гокудера, пиная для пущей убедительности дверь ногой. - Говори пароль, - решил возразить Скуало. Тсуна тихо взвыл. Восставший труп под могильной плитой, на которой они втроём сидели уже битый час, будто поняв, что массовой части свежей человечины прибавилось, заскребся интенсивнее, начав немелодично подвывать. - Босс! – почти срывая голос, завопил Гокудера. – Как вы там?! - Хорошо, Гокудера-кун! – прокричал в ответ Тсуна, опасаясь за целостность нервной системы своего Хранителя, а потом, уже тише, обратился к Скуало. – Скуало-сан, они уже зачистили местность, можете открывать… - Не ссы, малец, выпущу я тебя, - прокряхтел Супербиа, копошась с арматурой, которую, по видимому, выгнуло под неудобным углом во время тряски. - Ямамото, помогай! – снова послышался вопль Гокудеры. Тсуна схватился за голову, услышав характерный свист клинков Такеши. Когда дверь разнесло в щепки, а ударная волна от пламени Ямамото откинула их втроём – Скуало, самого Тсуну и Занзаса – к противоположной стенке склепа, Савада почти не испугался. Разве что мечник больно заехал локтём ему в солнечное сплетение. О том, что Тсуна подбил Занзасу челюсть своей головой, думать не хотелось. Вернулся в реальность Савада только когда его вытащили из склепа. Поддерживаемый двумя надёжными парами рук своих Хранителей, Тсуна осоловело оглядывался по сторонам. Обожжённых и дурно смердящих тел стало на порядок больше, общий радиус разрушений приобрёл гораздо более масштабные размеры. Венцом же беспредела был Занзас, стоявший на фоне заката на небольшом возвышении. - Лучше бы шлюх привезли, - он доломал ногой шаткий, но уцелевший после погрома крест, сплюнул и, засунув руки в карманы испорченных штанов, медленно направился к машине. Негнущиеся на нервной почве ноги Тсуны стали совсем уж плохой опорой, когда он понял, что им предстоит ещё совместная поездка домой. И, как Савада уже успел заметить, в точно такого же размера машине. Репертуар Реборна был порою чересчур предсказуем.