Утешение

«Фредерик убил Аннет…» — глухим звоном раздалось у Александра в голове. Эта болезненная мысль просто не укладывалась у него в голове: как его покровитель, протектор, заботящийся о нем с самых пеленок, мог кого-то убить? Как? Он же ему как отец… Конечно, Нильсен больше всех, возможно, даже Агаты, в этой запутанной драматичной истории хотел найти убийцу, представляя себя эдаким профессиональным детективом. Кто знал, что все обернется настолько драматично. И что он вовсе никакой не детектив, а жалкая комедийная пародия. И это дурацкое приключение начинало ему нравиться, даже доставучий Сэм, который таскался с ними везде (хотя нельзя отрицать, что его помощь в некоторых ситуациях была нужной). Всю дорогу до особняка они ехали молча. Никто не решался говорить о случившемся, чтобы не нагнетать лишний раз. Алекс сосредоточенно смотрел в окно, впервые стараясь не думать о преступлении, которое так подзадоривало его все это время и удерживала интерес. По приезде Агата молча кивнула юношам и ушла за Чарльзом в его кабинет. Да, Александр был очень зол, но больше он был разочарован и разбит. Фредерик — его единственная семья, которая по воле судьбы канула в Лету. Он должен был оценивать риски, когда совал свой нос в дела настоящих детективов, но от разбитого сердца это все равно не спасло бы. Так, слегка смягчило бы удар. А Александр был из тех радикальных личностей, кто придерживался принципа «Сгорел сарай — гори и хата». Больно? Значит, нужно добить. И себя, и окружающих. В особенности окружающих. А потом, конечно же, нужно будет об этом сожалеть. Все по классике, так сказать. — Алекс! — Сэм окликнул юношу, но тот как и обычно проигнорировал. Нильсен свернул в нужный ему коридор, нащупывая ключ от комнаты в кармане брюк. Меньше всего он сейчас хотел разговаривать с помощником детектива. Вот меньше всего. Кому-кому, а ему не следовало видеть мистера Я-Всегда-Самый-Крутой-Нильсена в таком состоянии. — Александр! Я к кому обращаюсь? — Макото резко затормозил, потому что дверь моментально захлопнулась перед его носом, а в комнате что-то загремело. Он шумно вздохнул. Просто невыносимый характер. Как с ним вообще люди уживаются? Ну нельзя быть таким безразличным к окружающим, в конце концов! Юноша положил руку на дверную ручку, слегка надавил, и, на удивление, она с легкостью поддалась. На полу лежала несчастная тумбочка, ставшая жертвой всплеска гнева. Алекс стоял лицом к окну. Сейчас ему было о чем подумать. — Сгинь с глаз. Ты последний, кого я хочу сейчас видеть, — буркнул Нильсен. Сэм не знал, как подступиться и что сказать. Его профессия подразумевала наличие готового набора клишированных фраз, которые используют, сообщая плохие новости родственникам жертв или преступников, но сейчас он вовсе не хотел говорить их. Как-то совсем не по-человечески. Александр так и стоял к нему спиной, изучая взглядом вид за окном, хотя за последний месяц там уже не на что было смотреть — ничего нового не появилось. Он был холоден, как скала. Типичный Нильсен. — С моей стороны будет непрофессионально оставлять тебя… сейчас, — Сэм сделал еще несколько шагов вперед, пока расстояние между не сократилось до трех метров. — Конечно! Нужно же допросить меня, как самого приближенного к потенциальному убийце! — его голос на секунду дрогнул, а потом послышался тяжкий вздох. — Ты знаешь, что я не это имел в виду, — Макото нахмурился, изучая глазами крепкую спину. Александр ведь никогда не скажет, что ему больно. Гордый слишком. Сэм сделал несколько неуверенных шагов, пока расстояние между ними не сократилось до жалких сантиметров. — Алекс, я же помочь хочу… На его плечо мягко легла рука, под которой напряглись мышцы и рефлекторно дернулись назад в знак слабого протеста. Мол, не трогай меня. Но утешь. Только давай делать вид, что я сопротивляюсь, а ты утешаешь. Сэм чуть сжал плечо пальцами. — Поговори со мной, — скорее не просьба, а мольба прозвучала в его голосе. Александр что-то прорычал себе под нос, содрогнулся, а потом резко развернулся, яростно сверкая глазами. — Что? Что ты хочешь от меня услышать?! Что мне больно? Что я расстроен? Что мне страшно? Что человек, который был мне почти отцом, оказался кровожадным мелочным убийцей? Это ты хочешь услышать, да?! Его голос переходил на крик и иногда срывался на дрожащих нотах или вовсе прерывался тяжелыми неконтролируемыми вдохами, чтобы сдержать слезы. Сэм просто молчал. Быть говнюком ему больше шло, чем таким ранимым и беззащитным. Сразу весь гнев на нет спадает и обнять его хочется… — Алекс… — Сэм выдохнул. — Что? Что Алекс, Сэм? — Нильсен торопливо утер рукавом глаза. — Не факт, что это Фредерик. Расследование еще продолжается. — По-моему, Марта все четко сказала… Стоя перед Александром, Сэм почувствовал себя последним козлом по отношению к нему. Ведь он тоже не был слишком доброжелательным. — Не думал, что ты так легко поверишь в слова какой-то медсестры. И хватит уже реветь, как первоклассница. Макото взял его лицо в свои ладони и стер большими пальцами едва заметные, почти высохшие дорожки слез. — Кто тут первоклассница? Он безукоризненно усмехнулся и подался вперед, все так же усердно стирая слезы из-под глаз Алекса. Еще неизвестно, кого это успокаивало больше. Но утирание одиноких слезинок никак не способствовало их сокращению, наоборот, Нильсен все больше и больше терял свое самообладание, а заботливый Сэм только сильнее выводил его из себя, не зная, как еще утешить. — Уходи. Я хочу побыть один, — Александр закрыл глаза и сжал одной рукой запястье Макото, слегка пытаясь отстранить пальцы от своего лица. — Побудешь, побудешь. Когда будешь в норме, а там хоть в монахи можешь податься, — юноша чуть подался вперед и едва коснулся губами лба Нильсена сквозь спадающие волосы. «Что это, черт возьми, было?» — он распахнул глаза, захлопал влажными ресницами и уставился на помощника детектива с вопрошанием. Сэм смущенно опустил взгляд. Кажется, этот жест был лишним, и Макото сделал это на эмоциях, и так получилось, что это был выбор, на решение и обдумывание которого попросту не хватило времени. — Извини, я думал, это утешит тебя, — он почесал затылок, запустив пальцы в волосы, и уж было сделал шаг назад. — У нас в семье принято… Но не успел. Алекс потянул его на себя со свойственной ему грубостью. — Утешит, если еще поцелуешь… но не в лоб. Сэм выгнул бровь и слегка нервно усмехнулся, как бы говоря: «Издеваешься?». Кажется, флирт, который был лишь показушничеством перед Агатой (которой, кстати, здесь сейчас и вовсе не было), был сейчас неуместен. Да и вообще Сэм всегда думал, что объектом обожания мистера Нильсена была мисс Харрис еще с первых секунд, как он прибыл на место преступления с детективом Гудманом. Александр то и дело что ошивался возле новоиспеченной хозяйки особняка, казалось, из чувств глубокой симпатии, а потом появилась подружка из Швеции и еще больше разогрела эту комедию с нотками драмы. И уже не разберешь, наследство он хочет, Агату, подружку или все вместе и сразу… — Давай я Агату позову… — Сэм упорно хотел отстраниться. У нее получше выходит утешать. В этом помощник детектива был убежден, застав сладкую парочку в полутемном алькове в самом разгаре их утехи в первый же рабочий день в особняке. И он по-прежнему отрицал, что это его злит. — Не давай, — Александр еще крепче сжал запястья Сэма. — Ты вроде утешить меня хотел? Начал — так заканчивай. Все-таки шуточки Нильсена когда-нибудь доведут Сэма до белого каления. Ситуация начала выходить за рамки допустимого, но было уже поздно что-то менять. Тормозить надо было в тот момент, когда захлопнулась дверь в комнату, когда ему прямо сказали уходить, а не сейчас, когда парень-извращенец требует, чтобы его поцеловали, и тем более не тогда, когда этого хотят оба. Сэм несколько секунд удерживал свой взгляд на абсолютно серьезном выражении лица Александра, посмотрел ему в глаза, пытаясь убедиться, что все это не очередная его дурацкая шуточка, после которой его высмеют, как последнего идиота. Хотя разница в их росте составляла всего четыре сантиметра, Макото все равно пришлось привстать на носочки, чтобы приблизиться к лицу. Сэм осторожно накрыл губы Нильсена своими, давая ему достаточно пространства, чтобы отстраниться в любой момент, но вместо этого он получил слегка напористый ответ, от которого ему пришлось опуститься на ноги и немного выгнуться. Юноша почувствовал, как на его поясницу легла тяжелая рука Алекса и притянула его к себе так, что он впечатался в жесткий ремень. «Правильно ли это?..» — подумал Сэм, сжимая в руках черную рубашку. Александр, будто прочитав его мысли, слегка напористо ухватил его губы своими и медленно отстранился, упираясь лбом в его лоб. — Малышу Сэмми стоит утешать меня чаще, — он хмыкнул и опустил голову ему на плечо. — Что ты делаешь? — Сэм едва сжал пальцами плечи Нильсена, закатив глаза в ответ на ненавистную ему кличку. — Обнять тебя пытаюсь, разве не видишь? Или ты ожидал чего-то большего? Могу устроить. Александр еще сильнее нагнулся, прижавшись щекой к мягкой ткани серой толстовки, и замкнул руки у Сэма на спине. Оказалось, от него пахло не сигаретами, порохом и чем там еще пахнет от полицейских, а приятным одеколоном и сладковатым ополаскивателем для одежды и, может, совсем каплей занудства. — Достали уже твои саркастические подкаты, честное слово. — А кто сказал, что они саркастические? — Нильсен слабо хмыкнул. Больше Сэму нечего было возразить. Он мягко приобнял Алекса, который почти свернулся у него на груди клубочком, словно котенок. О том, что сейчас произошло между ними, они, конечно, поговорят, но позже. Позже. Сейчас не это столь важно. — Мы во всем разберемся, обещаю. — Лучше обещай, что не убежишь к Агате, когда она наконец решит, кто из нас ей больше нравится, — в его голосе, казалось, прозвучала неоправданная ревность, хотя у самого спрос среди девушек был больше, чем у скромного помощника детектива. Сэм усмехнулся, уже зная, что на это ответить. Он еще раз провел рукой по голове Александра и задержал ее у него на шее, как бы все еще успокаивая, поглаживая коротко остриженные волосы, пропуская их через пальцы. Агата интересовала Сэма не больше чем просто друг, в отличие от мистера Нильсена. — Не убегу, потому что я уже решил, кто нравится мне больше. ㅤ