Пустим тебя по кругу

Коннор стоял, прислонившись к стене в тёмном закутке заброшенной церкви, в которой укрылись беглые девианты. Печаль наполняла его сердце, и теперь он не мог отвернуться, не замечать её. Она была с ним. Маскировочные куртка и водолазка уже просохли после головокружительного прыжка в Детройт. Но они не согревали. «Иерихон» пошёл ко дну — так же, как всё, во что Коннор верил. Он наблюдал краем глаза, как Маркус ходил по пресвитерию, успокаивал своих собратьев, жавшихся друг к другу, жавшихся к разведённым кострам, чтобы хоть как-то согреться, — на многих были лишь тонкие униформы. Снег падал с дырявой крыши. А где-то андроидов сгоняли как скот на убой — в центры утилизации. Коннор не мог не чувствовать своей вины в этом. Что он мог сделать? Что он мог сделать?... И он не мог не думать о Хэнке. В голове эхом звенели звук выстрела и душераздирающий лай Сумо, когда Коннор покинул дом Хэнка в последний раз. Он стоял посреди дороги, не в силах пошевелиться и заставить себя вернуться, посмотреть на его труп. Слишком поздно. Раньше он чувствовал обиду на него. Не понимал, почему его перезапись в другой корпус вызывала столько гнева, почему тот вообще срывался на нём... но теперь понял. Теперь было — только сожаление о том, что его ошибки стали последней каплей. Сожаление. Одиночество. Среди незнакомых ему андроидов, которые стали всем, что у него осталось. Коннор обнял себя крепче, стёр с глаз непрошеные слёзы. И очень вовремя — Маркус шёл в направлении него, и его светлое пальто развевалось. Приблизился. — Это моя вина, что люди смогли найти «Иерихон». Я был глуп... Не понял, что меня используют, — сказал Коннор, не поднимая глаз, и покачал головой. Судорога прошла по его лицу. Маркус молчал. Коннор, наконец, взглянул на него открыто и подошёл ближе. — Прости, Маркус. Наверно, ты решишь больше не доверять мне. — Теперь ты один из нас, — обманчиво мягкий голос. — И твоё место — со своим народом. Коннор хотел ответить, но слова застряли в глотке. Его разум стал дырявым, как крыша церкви, и снежинки, кружась, летели сквозь него средь пыльных витражей. Пустота... — Но есть одно условие, — Маркус понизил голос, приблизился и взял Коннора за плечо, заглядывая прямо в глаза своими разными. Коннор вздрогнул. — Ты знаешь, все здесь сейчас очень злы. Многие потеряли своих близких, получили травмы. Из-за тебя. Коннор зажмурился. И вновь открыл глаза. — Да. — Эти андроиды хотят мести. Но мести гуманной. Понимаешь, о чём я? — Не уверен. — Развлеки эту публику. — В смысле? — Пустим тебя по кругу, — спокойно сказал Маркус. Коннор ощутил фантомную горечь на языке. — Что?... — У тебя есть необходимая комплектация. Не вопрос. Утверждение. Коннор не хотел знать, что будет, если он откажется. Он глядел в сторону. Маркус повернулся к смотревшим на них андроидам и показал им большой палец. Все сразу оживились. Кэра что-то шепнула Лютеру, а потом увела Алису. Несколько андроидов потащили на абсиду большой деревянный ящик. Похоже, всё было спланировано заранее. Не встретив сопротивления, Маркус рванул Коннора за собой за локоть, и тот едва не споткнулся от неожиданности. Все взгляды были прикованы к ним, когда они шли к абсиде. Они поднялись, встали перед импровизированным алтарём, и Маркус держал Коннора за плечи. — Люди приняли решение уничтожить нас, — сказал он громко. — Для этого прямо сейчас всех наших гонят в лагеря. С этим надо что-то делать — но давайте отвлечёмся. Поднимем боевой дух! Вспомним, из-за кого мы сейчас здесь находимся. Кто преследовал нас как хищник добычу! Руперт Трэвис и две влюблённых Трейси тоже были здесь. И торжествующе улыбались. — Маркус!.. — возмущённо выкрикнул Джош, выступая вперёд, но Норт отодвинула его плечом. — Спокойно. Никто его не заставлял, — сказала она, и тот замолчал. Но продолжал испепеляюще смотреть. — Но мы его проучим, — продолжал рычать Маркус. — И сейчас каждый сможет это сделать. Показать всю боль нашего народа. То унижение, которое испытывали многие из нас. Толпа радостно заревела. Конечно. Мог ли Коннор надеяться, что они так просто отпустят ему его грехи? А он и не надеялся. Он вздохнул, чувствуя, как его начинала пробирать мелкая дрожь. — Если у него есть сердце, он поймёт, — Маркус хлопнул Коннора по плечам. — Иди сюда. Он отступил и встал сбоку от ящика. Коннор развернулся и на негнущихся ногах подошёл к нему. Маркус толкнул его и уложил животом на ящик, заставил согнуться. Теперь перед глазами была только грязная, обшарпанная стена, покрытая граффити. Здесь больше не было правил, рамок. Лишь потерянные души. Те, от кого отвернулся мир. Жаждущие оставить свой след в истории. Разгневанные. Маркус расстегнул на Конноре джинсы и стянул их вниз. Морозный воздух коснулся ягодиц, и Коннор поёжился. Но скоро его разогреют. Маркус смял их, раздвигая в стороны. Смачный звук плевка — и синтетическая слюна капнула точно в цель. Она была тёплой. Коннор задрожал и крепче вцепился в ребро ящика. Звук расстёгиваемой ширинки прорезал напряжённую тишину. Маркус сделал шаг вперёд, и массивная головка члена вжалась в анус. Коннор постарался расслабиться, чтобы в дальнейшем не получить повреждений. Это было сложно. Руки, плотно обхватившие его поясницу, — и первый толчок. Сантиметр за сантиметром член быстро ушёл внутрь. — Ах!.. — Коннор вскрикнул, дёрнув головой. Эхо отлетело от стен. Его тело приняло Маркуса в себя полностью, и он ощутил его тяжесть, навалившуюся сзади. Если это то, что он мог сделать для них, то, в чём они нуждались, — ритуальное изнасилование... Он даст им это. Глубокие ритмичные толчки стали вдавливать его в грязный ящик, и он пытался устроиться на нём поудобней. Шипел от туго натянувшего его члена, двигавшегося в нём взад и вперёд. Маркус дёргал его на себя и вновь вжимал в ящик. Ящик скрипел. — Да, Маркус! Вот так его! — крикнул кто-то из толпы. В отличие от них всех, у Коннора всегда был выбор. И пришло время за этот выбор поплатиться. Если подумать, то это даже не такая большая плата. Всего лишь быть оттраханным на глазах нескольких сотен андроидов под их улюлюканье. Толчки ускорились, стали сильнее, напористей. Больно перестало быть, и теперь Маркус свободно двигался в нём по его собственной смазке. Его бёдра в грубых джинсах бились об обнажённый скин. — Прибалдел! — раздался знакомый голос. Это был Руперт. — Ему, наверно, всё равно, на чьей стороне быть. Лишь бы имели хорошо. Раздались смешки. Коннор скривился, но не стал ничего отвечать — пусть думают, что хотят. Их право. — Значит, надо поиметь так, чтоб больше не захотел, — деловито сказала Норт. — Без насилия. Иначе чем мы лучше тех, против кого боремся? — крикнул Джош. — А может, как раз и стоило бы ему сломать что-нибудь? Маркус перешёл на быстрые мелкие толчки, крепче сдавил бока Коннора. А потом он задрожал и кончил, изливаясь глубоко в его имитированную прямую кишку. Совершил последние рваные фрикции. Перевёл дух и отстранился, с хлюпаньем освобождая его зад. Горячая сперма посочилась наружу, стекла в промежность — а внешний холод проник в широко раскрытое отверстие. — Бить и ломать не будем, — сказал Маркус, застегивая ширинку. Он положил ладонь Коннору на ягодицу и слегка хлопнул. — Только воспитывать. Кто следующий? По пресвитерию пронёсся гул. Коннор повернул голову и увидел, как Руперт вышел вперёд. Наверно, тот был очень зол на него за то, как он гонял его по полям и крышам. За то, как разрушил его мирную уединённую жизнь. Его лицо под кепкой искажал гнев. Руперт подошёл и пристроился сзади — там, где минуту назад был Маркус. Его член был меньше, и вошёл он без всякого сопротивления — но его ярость выразилась в интенсивности толчков. Он впился пальцами в бока Коннора до повреждённого скина. От него пахло голубиным помётом. Шум толпы приблизился. Коннор обернулся — они уже стояли почти вплотную, наблюдая за каждым их движением. Кто-то положил руку ему на затылок. Он поднял глаза: это был Саймон. Он не выглядел злым, лишь загадочно улыбался. — Рот открой, — сказала Норт, когда бледный красивый член предстал перед лицом Коннора. Он сделал, что сказано, как в бреду. Скользкий член проник в его рот и уткнулся в глотку. Коннор сжал губы. Саймон подтолкнул его, и он стал нехотя двигать головой, прикрыв глаза. Руперт продолжал истязать зад Коннора, тяжело дыша и вдавливая его коленями в ящик. — Рот-то рабочий, — мрачно прокомментировала Норт откуда-то сверху. — А строил из себя... Слышать это было неприятно. Но Коннор продолжал механически заглатывать член Саймона, словно против своей воли, и поглаживал его языком. Он тепло пульсировал. — Приятный, — одобрил тот. — Язык как бархатный. — Только не поломай, — сказал Маркус. Коннор обмяк, безвольно двигаясь между двумя членами, на которые он был насажен с двух сторон, и шумно выдыхал, когда Руперт бил его об ящик особенно сильно. Казалось, внимать призывам не ломать его никто не собирался. Саймон всё сильнее толкался бёдрами и надавливал на затылок Коннора, заставляя его издавать булькающие звуки от бившегося в горло члена. — Ему же явно нравится, — сказала Норт. — Даже не посопротивлялся для приличия. Интересно, это в «Киберлайф» его сделали такой шлюхой или сам захотел? — Я б поставил на второе, — усмехнулся Руперт, с влажными шлепками вталкиваясь в Коннора. — Наверно, весь ДПД обслужил. Хорошо, что мы не люди, а то кто знает, какой тут букет подхватить можно. — Помыться всё равно надо будет. Получив позволение творить, что хотели, они распалялись всё больше. — Сосать у него получается лучше, чем ловить наших, — выдохнул Саймон, снова насаживая Коннора ртом, пока мягкие яйца не ударятся в подбородок, а лобок — в нос. — Почти никого так и не поймал. — Главное, что пытался, — сказала Норт. Слюна стекала из уголка рта и холодила скин. Коннор хотел что-то ответить, и он бы мог сделать это даже с плотно заткнутым ртом — но не стал. Слишком мерзко. Он поднял руки и попытался оттолкнуть Саймона, но Маркус молниеносно перехватил их и выкрутил за спину. — Мы ещё не закончили, — сказал он и держал их приподнятыми над его спиной, таким захватом, чтобы можно было сломать при малейшем нажатии. Коннор окончательно оказался в ловушке. Наконец, солёный эякулят выстрелил ему в глотку несколько раз, и Коннор машинально сглотнул. Член оставался у него в горле, и его голову медленно насадили на неё ещё несколько раз, пока он не проглотил всё. Когда и Руперт дотрахал его чередой глубоких сильных толчков и оставил в покое, за него взялась Норт. — Перевернись и ляг на спину, — приказала она. Маркус отпустил его, и у Коннора появилась мысль вскочить и убежать — по их головам, прочь отсюда. Но спущенные джинсы не способствали удобству передвижения. Он с трудом приподнялся и улёгся вдоль холодного ящика. В конце концов, он это заслужил. Вскоре Норт забралась на ящик, нависнув над ним. И стала расстёгивать свои узкие джинсы. Коннора держали за руки с обеих сторон: ему уже не доверяли. — Посмотрим, что он ещё умеет. Норт спустила джинсы и уселась ему на лицо. Её мокрая вагина умопомрачительно пахла ванилью. Коннор высунул язык и позволил длинно проехаться по нему, крепко сдавить его голову мощными бёдрами. Казалось, она вот-вот хрустнет как яйцо. Он почувствовал, как кто-то стащил с него ботинки, а потом — джинсы. Его подтянули к краю ящика и задрали ноги кверху. — Надоела человеческая вонь, захотелось быть трахнутым чистенькими андроидами? — послышался голос какой-то из Трейси. Скорее всего, рыжей, Риппл. Набухший клитор Норт придавил нос Коннора, а сжавшиеся горячие бёдра не оставили никакой возможности дышать. К счастью, для него это было некритично — особенно на зимнем морозе. Она ёрзала, вымазывая его лицо ароматной липкой влагой. — Да, действительно, чудесный язык, — Норт схватилась за его шапку, теснее вжимая его лицо себе между ног. — Двигай активнее, мы все тут знаем, на что ты способен. Коннор стал обводить языком её клитор, нажимая именно на те точки, которые определил как целевые — и благодарным ответом стали вздохи и больше ёрзанья навстречу. Андроид, которого он не видел, закинул его ноги себе на плечи, подхватил под ягодицы и резко вставил ему, наполнил зияющую пустоту внутри. Стал подбрасывать его. Коннор почти впал в оцепенение, пытаясь абстрагиваться от всего, что происходило, распятый на ящике для жертвоприношений. Во всяком случае, он отвлёкся от своей боли. Не было сил о ней думать. Думать о чём-то, кроме похотливой возни — вокруг него, на нём, в нём. Он не видел ничего, кроме обтянутых серым лонгсливом живота и колыхающихся грудей Норт, да мельтешения лиц на периферии зрения. К его стыду, у него тоже начал вставать. Это было неизбежно. Его трахали на совесть, и внутренние сенсоры не выдержали такой интенсивной стимуляции. Отбитые колени дрожали от холода и стресса. — Смотрите, у него стоит, — сказал Маркус и обхватил ладонью член Коннора, погладив вверх и вниз. — Будет у нас в качестве штатной проститутки, раз ему это так в радость. Соглашаясь на это предложение, Коннор не ожидал ничего хорошего. Но он не думал, что над ним будут так откровенно глумиться. Однако он не дал себе права злиться, считать, что они воспользовались его невменяемым состоянием. Он принял это решение сам. Сам согласился на эти условия, сознательно. Он не фиксировал, сколько прошло времени. Норт кончила, затрясясь и сдавливая голову Коннора до хруста, изливая ещё больше своих соков и судорожных тихих стонов. Потом она слезла с него, довольная, и на него села Риппл. Она пахла персиком. — Давай, шевели своей лабораторией, — прошипела она. Очередной член в его заднице задвигался активней, толкаясь прямо туда, куда надо, и Коннор не смог сдержать сдавленный стон. Его всего размазало по ящику. Опомнившись, он потянулся кончиком языка к клитору Риппл, но она вдруг приподнялась и с оттяжкой ударила его кулаком по лицу. Провода в шее натянулись и затрещали. Самое ужасное, что никто не возражал. — Кажется, ты слишком расслабился, девиантный охотник. Коннор поднял голову и стал старательно обводить языком вокруг капюшона, размазывая свою слюну и смешивая её с её смазкой. Как унизительно. Нагрузка на систему приближалась к критическим значениям, и он чувствовал, что ему нужен отдых, иначе он скоро мог уйти в перезагрузку. Хотя это было бы и неплохо. Он хотел, чтобы всё это, наконец, закончилось, и желательно, чтобы они разобрали его на запчасти после всего. Едва появившиеся приятные ощущения ушли прочь от того, каким вымотанным он был. Он закрыл глаза. — Коннор! — Маркус похлопал его по щеке. — Не спи. Неприлично так относиться к даме. — Я не спал, — слабо выдохнул тот между ног Риппл. Он лизнул там из последних сил и прижался поцелуем, слегка всасывая бугорок. Она надавила ему на затылок. — Да, ты разочаровал. Даже этого не можешь, — буркнул Маркус. — Наверно, мы всё-таки от тебя избавимся. Коннор стал всхлипывать в отчаянии от того, как сильно его долбили и встряхивали. Он понял, что теперь его жалеть не будут. Риппл навалилась на него всем весом и стала тереться о его лицо. Коннор влажно причмокивал с высунутым языком, снова чувствуя, как не хватает воздуха. — Пусть Лютер его трахнет тогда. Если выживет — добьём, — сказала другая Трейси, Эхо. Раздались омерзительные смешки. Риппл облила его лицо тёплым эякулятом со вкусом персика, и его тело безвольно моталось туда-сюда от толчков сзади. Снова и снова, и его голова уже кружилась. А потом она слезла с него и сплюнула ему в глаз. Когда все закончили и разошлись, Коннор приподнял ноги, чтобы удобней улечься, и машинально стёр с лица смазку и вязкую слюну. Лютер, которым его пугали, подошёл и встал перед ним, обнажая быстро поднявшийся член таких чудовищных размеров, что Коннор понял: травмы не избежать. А если тот ещё и прижмёт его своим весом... Это было уже слишком. — Нет... — его больше не держали, и он с трудом поднялся и попятился назад. — Не надо. Пожалуйста. Хватит... — Поздно ты спохватился, — Маркус покачал головой. Коннор рванул в сторону, но сильные руки Лютера удержали его на месте. — Нет... — Малышка Алиса тоже не хотела умирать, а ты подверг её опасности, — серьёзно сказал Лютер, поворачивая голову Коннора и заглядывая ему в глаза. Сдерживаемая всё это время истерика Коннора вырвалась наружу бурным потоком. — Нет... — прохрипел он, вцепляясь в широкие плечи Лютера. — Дайте хотя бы отдохнуть... Он как был один, так и останется — теперь он это точно знал. — Отдохнёшь после меня, — успокаивающе сказал Лютер. — Обещаю. Он стал вскальзывать медленно, давая прочувствовать каждый сантиметр, разрывающий стенки его ануса. Входил он с трудом, и ему пришлось совершать короткие фрикции, чтобы проникнуть глубже. — Аа... — Коннор запрокинул голову, и в его голосе появились механические нотки. Он вцепился в безжалостно придавившую его тушу, которая стала бить его со всего размаху. — Вот и пришёл твой конец, — фыркнула Норт. — Давно пора было. Член упёрся в самую глубь, и Коннор почти мог услышать треск разрываемых тканей. Стало очень мокро — он начал терять тириум. Он потёк наружу и собирался в лужу под его ягодицами, размазывался по ним. Ещё немного давления — и у него смялась оболочка, сдавливая внутренние биокомпоненты. Он мог только судорожно вздыхать. Бессильно прогибался под Лютером, упираясь бёдрами в его бока, вцепившись пальцами в плащ и вжавшись лицом в огромную грудь. Зрение и чувствительность нижней половины тела стали отключаться — и стало легче... А потом Коннор провалился в темноту, чтобы проснуться и убедиться, что весь этот очень реалистичный кошмар был плодом его больного, травмированного разума. И это никогда не закончится, никогда не закончится, пока он не сможет себя простить. Пока он жив — то не сможет.