mon amour.

Гоголь проснулся от громкого, противного, мерзкого звука. Этот раздражающий шум не давал покоя ушам мистика. Поэтому, скинув с себя толстое, мешковатое одеяло, тот подошёл к окну. — «Меня тянет... Тянет, к нему...» - Николай вздохнул, —  «К Петербургу», - такой вывод он сделал как раз из-за звука. Это был, далеко не изящный конь, не вдохновляющая музыка, не шум прозаиков получившие одобрение, а пьяная детвора. Где они только находят такие способы удовольствия, удовлетворения себя.      Ну, теперь Гоголь так и просидел остаток ночи, смотря в окно. Детвора ушла, примерно через час после "события", а звон в ушах, так и не смог покинуть бедного Николая. Он даже не притрагивался к бумагам, даже не пытался писать наброски, просто сжечь их уже хотел, настолько ему надоела эта простая жизнь, обычного бытия. «У меня же, талант?», - думал изредка Коля, хотя вдохновение всё равно не собиралось даже весточки небольшой оставить, даже малейшей зацепки или красного словца. Мать, которая вставала очень рано, к слову, была удивлена. Неприятно, но удивлена. Мария Ивановна, не любила когда её сын так морил себя. — "Коленька, а Коленька, ты что же, всю ночь не спал?", - сказала женщина, перед этим постучавшая в комнату своего юного горя. —"Маменька, мне не до Вас! Я не могу поймать вдохновение...", - затем Гоголь ещё немного подумал, осмотрел комнату, встал со стула как озарённый чем-то, будто вдохновение примыкнуло к его очам! Радостный блеск глаз, и улыбка прямо до ушей показалась на его лице. —"Маменька. Я хочу уехать в Питер! Я смогу! Честно, смогу!" —"Ишь ты, чего ты сможешь? Неужели, всю ночь про свой Петербург и думал!" —"Да, Маменька, я хочу стать писателем! Хочу пожать руку Александра Сергеевича!" —"Сынок... Коленька, ты уверен, что сможешь встретить этакого «Кумира»? Ты же знаешь, не только ты хочешь пожать его руку, некоторые, к слову не только и руку... " - продолжала Мария, - "Зачем же тебе этот извращённый Питер! Тебя же там сразу встретят эти женщины, ты же сразу так и потеряешься. А я? А я одна, что делать буду, сынок? " —"Маменька, не волнуйся. Я буду весточки присылать, я клянусь, ты ещё увидишь меня великим! Только, не мешай мне, Господи ради! " - вымолвил Николай, уже собирая свои вещи. —"Ой, Бог с тобой, езжай. Только смотри мне, о матери не забывай. А то, знаю я таких", - сын прервал её монолог. —"Не забуду Маменька, как же Вас забыть!" Мать выдохнула, и улыбнулась, будто отдаёт своё богатство, или что-то ценное, но понимает, что выбора у неё нет. Что видит она перед собой, не птенчика, а уже прекрасного орла, которому нужно улететь из уютного гнезда, прямо в свет и в люди. Рыская по ящикам, женщина нашла её сбережения, и отдала своему сыну. Слёзы на её лице, выступили прямо как две драгоценности, два алмаза. Настоящие, материнские слёзы, которые видят то, как они смогли воспитать и вырастить прекрасного орла.   А вот и чудесный Петербург. Только успел Николай выйти в город, сразу привлёк его он. Ох уж эти прекрасные звуки, шум города, а где-то там смеётся женщина, а может сразу две. Изящные, великолепные наряды, они радовали глаз. Эта городская суета, настолько вдохновляет, что Гоголь был даже рад приезду. Но, это только по-началу. Нужно ещё найти издательство, или хотя-бы кого-то кто мог его поддержать. —«Сначала, жильё», - подумал тот, и поторопился спрашивать о нахождении ближайшего пристанища, хотя-бы какой-то гостиницы. Бегая глазами от человека к другому человеку, он увидел зрелую женщину, которая ласково улыбалась каждому незнакомцу. Такая улыбка, давала спокойный эффект. Эффект матери, дома, запаха молока и чего-то тёплого и до жути знакомого. Но, давайте уже признаем, что это обычная аферистка. А может, кто его знает. Попытка не пытка, Николя достаточно смышленный парень. Если что, так сразу выкрутиться, такие дела. —"М.. П-простите за такое, резкое беспокойство, Мадам, но не могли бы Вы, рассказать о ближайшей гостинице, для путников?" —"Ох, Здравствуйте, Уважаемый. Да вон там же, прямо за издательским домом. Я же вижу, вы юный гений", - она невольно посмеялась, - "Только быстрее, я жду своего любимого, мало ли, подумает что-то не то", - улыбка на её лице, не пропадала. —«Так она просто влюблённая. Интересно, какого это, чувствовать что-то к другому человеку... Что-то, помимо эмоций... Что-то, далеко уходящее от земли. Что-то такое, как любовь...» - думал наш Гоголь. Да, этот юноша не знал, что такое любить кого-то. Не одна персона не могла очаровать его слух и дух, не могла явится перед ним.   Он шёл мимо прекрасных, ажурных зданий, от некоторых пахло дурью и табаком, от некоторых пряностями и духами, и это было вдохновляюще до сих пор. Колонны, с красивыми вырезами, надписи на зданиях, уже немного ржавые, то ли от времени, то ли от погоды в Питере, высокие деревья, люди разных возрастов. Буквально от мало до велика, а вон там дамочка ругает своё чадо, из-за того, что он испачкал на людях свои одежды. Кто-то одевался богато, а кто-то лез прямо в лицо, прося хотя-бы монетку милостыни, и на самом деле, было страшно когда при отказе, те угрожали проклясть на вечные муки. Наверное, это немногие из тех, кого ещё не поймали. Так, рассматривая великолепную природу, людей и жимолсть он дошёл прямиком до той самой гостиной, и что странно, не заметил даже печатного издательства. Зайдя внутрь, его окружили три прекрасные дамы, одетые в роскошь. —"Ох, что за Юноша! Вы в гостиницу, или пообедать?" - сказала одна из них, улыбаясь, и видно что уже фальшиво. Ведь с такой улыбкой, ей нужно приветствовать буквально каждую живую душу, которая сюда попадает, иначе её гостиницу прикроют при первом слухе, которая дойдёт до дворца. —"А вы, прошу простить, х-хозяйка?" - стеснительно спросил мистик. —"Именно она! А это, мои уважаемые помощницы, если что, и у них проси совета! Так тебе номер нужен, молодая душа?" —"Да, именно номер!" —"Хорошо, заплатишь позже, вот ключ, проходи на второй этаж. Завтраки, обеды и ужины не пропускай! У нас хоть гостиница недорогая, но всё равно, порядок и режим, а так же чистота! " —"Я понял, Мадам", - Гоголь пробежал лёгкими шагами вверх по лестнице, таща за собой тяжёлую сумку с одеждами, бумагами и чернильницой с пером. Его номер, не был столь восхитительным, обычная кровать, с чистой простыней, но пометками, деревянный стол от которого пахло сыростью, и огромное, распахнутое окно с красными занавесками (от них, кстати говоря, тоже пахло сыростью). Впервые, Николай получил действительно огромную порцию вдохновения. Тот резко схватил перо и чернила, начиная творить, не заканчивая, снова не засыпая всю ночь. Слухи о нём, среди трёх девиц быстро пролетели. Они рассказывали друг другу, что юный писатель у них посилился, что днями и ночами не спит, только и пишет, только и пишет! Пера не кладёт на стол, так дыру просверлит в столе! И, как назло, так бурно они говорили именно на улице. Многие не слышали, человек пять от силы. Мимо них, проходил издатель, да-да из того самого издательского центра. —"Юные Дамы, не смешите мои и свои уши! Был бы Ваш юный гость «гением», у меня уже сразу бы, как пуля появился. А так, это просто любитель. Ахах, девушки юные, да кто он такой!", - девушки посмеялись ему, а тот видимо торопясь, уже ускользнул. И да, наш драматург слышал всё, до единого слова. —«Это надо же! Всё, что угодно ожидал я от Питера, но не такого чёртову мать!», - видимо, наш друг действительно был на пределе, на красной точке. Только, из-за чего же он разозлился? Вроде, ничего такого. Но, Николя быстренько выбежал на улицу, отказавшись от завтрака заранее. Гоголь бежал, мимо прохожих которые были в ужасе, а то и веселились от его вида, и найдя тихий уголок, взбесившись, начал истерично ходить туда сюда, пытаясь придумать план, как всё же пробраться в издание. Псевдоним? Нет, это точно не то. Может... Чёрт, наш гений, сейчас явно не блестел знаниями, от того и бесился. Неужели конец? Неужели та клятва матери, была пуста и никому не нужная вовсе? Так, просидевши до самой ночи, он вернулся в гостиницу. Усталый, с синяками под глазами, юный мистик завалился таки в кровать, наконец-то уснув. Впервые, за всё его нахождение в Петербурге. Дамы перестали щебетать о нём, но сильно волновались. Конечно, как тут не волноваться, весь измотанный, изтощённый. Будто и не человек вовсе. Злой и весь на нервах. Не стали девицы его беспокоить, решили утра дождаться. На следующее утро, концерт продолжился, причём всё тот же. —«Ну чёртову семью, как так можно, да простит меня Боже. Маменька была права, лучше бы я дома остался, пользы и то, больше бы было...  » - и тут его мысли прервала одна из девиц, которая к нему постучалась. Её звали Анна, она была добрая, с чистым сердцем. Поэтому, и совет могла дать нужный. —"Да, входите", - хоть мистик был не в себе, но разговор по душам его бы утешил, как он думал. —"Прошу прощения, за такое наглое беспокойство, да и предложение наглое может показаться, но... А если, вы найдёте Пушкина? Да, именно Александра Сергеевича! Он точно хороший наставник, точно совет даст! Моя подруга знает, на какой улочке он проходит каждый день божий, представляете, Николай Васильевич! Следить за таким великим человеком, та ещё затея, но как вы думаете? " - она так и сияла от такого предложения. А Гоголь, слушая такие подробности о своём кумире, вольно - невольно, раскраснелся. —"Д-да, Аннушка! Горе мне, горе если я за такими людьми следить буду!" - они сейчас выглядили, как настоящие подружки, причём одна из них влюблена в красавца, а другая пытается подтолкнуть навстречу. Стоп, влюблена? Это точно что-то не более, чем обычный фанатизм. Ну, так думал наш Гоголь. —"Ох, Николай Васильевич! Ну давайте же! Мне стыдно такое говорить, но попробовать стоит! А вдруг, вы будете лучшими друзьями! Тогда, я буду говорить, что с самим Николаем Васильевичем Гоголем словечками перекидывалась, что это я сблизила две души, что маялись!" —"Ладно, А-аннушка, твоя взяла! Только, на какой же улице он проходит, милейшая? " Девушка схватила чистый листок, и вывела красивым почерком изящные буквы, вся сияя от того, что её предложение приняли. —"Вот! Только другим не слова, иначе убьют меня эти две силы нечистые, ей богу!" - и она убежала, вся на эмоциях, с огромной улыбкой. Николай тоже был рад, хоть виду и не показывал. Он спустился вниз, так же весь сияя, позавтракал быстро, еда тут была достаточно вкусная, да и голодом морить себя перед слежкой не хотелось. Накинув свои вещи, он пустился по адресу. Хоть, не совсем разбирался драматург в Петербурге, но Аннушка ему и это объяснила, куда и как идти. Гоголь так волновался, что весь вспотел, и вот, перед его глазами стоял удивительный красивый молодой человек, он вдыхал воздух Петербурга. Тёмные кудри, карие глаза, да, Александр Сергеевич Пушкин. Гоголь весь раскраснелся, был жутко рад его увидеть, но не он один видимо. К нему подбежали трое молодых девиц, облепили и начали спрашивать о разном. Но, Николай не сдавался и просидел там, пока дамы не ушли. Разглядывал каждое движение губ, хоть издали, но вслушивался в его прекрасный с хриплецой голосок, в эти глаза, что блестели сегодня только для дам. Запах, только запах не сумел он учуять, а так даже пылинки на нем успел разглядеть. Нередко, спрашивал он у себя, точно ли фанат...Или же действительно влюблён. Но как, как он мог полюбить, даже словечками если не перемолвлились они. А с дамами, ушёл и Пушкин, поэтому остался наш Коленька один, он и это место в Петербурге. «Н-ничего! Полно мне, приду завтра ещё!» - потом мистик опять начал краснеть, и его лицо становилось той занавеской в его номере, такой же жгучей и красной, - «Д-да как, как я смею о таком думать, о Боже мой!» - тот убежал, прямиком добежав до гостиницы, заскачив пулей в свой номер, тяжело дыша. Но, кое - кто его там уже поджидал. —"Аннушка, ей Богу, что вы тут делаете?" —"Ну Вас, Вы лучше расскажите, как там дела обстоят? Пушкина видали? Я смотрю, вы красный как закат летний, так что сознавайтесь!" —"Аннушка, нет, что Вы... Я просто видел его, очами своими, а меня опередили дамы..." —"Николай Васильевич, я же сказала, нужно первым в атаку, раз — и всё! Почему вот эти дамочки смогли, а вы не сможете? Не нужно превращаться в кисель, мало ли, не нужно сдаваться! Всё, завтра чтобы там были, и если с ним не познакомитесь, лично за уши притащу!" - затем она убежала, захлопнув за собой деревянную дверь. Гоголь же, спустился на ужин. После порции чудесной еды, он лёг спать. Во снах, его не отпускал тот самый образ, образ Александра Сергеевича. Его движения губами, его мимика, всё это крутилось как и в голове, так и во сне. Никак не уходил этот зловещий образ, не давал покоя. И так всю ночь снился ему сон о своём любимом писателе. И вот, рассвет, птицы запели. Мистик вскочил, еле оделся, отказался от завтрака, привёл себя в порядок, и всё это за считанные минуты. Снова выбежал он, опять на то же место, и вот чёрт. Пушкина там не было. Хотя, в такую рань он тут не появляется наверное. Спустя часа два, за спиной Николая Васильевича, раздался мужской голос. —"Вы ещё вчера меня караулили, поэтому я пришёл сам. Считайте, что сегодня это я слежу за Ва..." - его прервали. —"Ал - Александр Сергеевич Пушкин?! Неужели, неужели это Вы! П-простите мою душу наглую, что посмел вчера смотреть за Вами..." - Гоголь повернулся лицом к своему любимому писателю. —"И-извиняюсь... Я Гоголь. Николай Васильевич Гоголь, я только недавно в Петербурге... " —"Раз Вы узнали меня только по голосу, Николай Васильевич, Вы действительно меня уважаете. Недавно в Петербурге, а уже знаете где я брожу по утрам. А по профессии, Вы кто? К чему лежит у Вас душа?" —"Н-ну... Мне стыдно признавать себя писателем, ибо официально я не числюсь... Н-но я пишу! П-пытаюсь писать... " —"Наброски, черновики, да что угодно, с собой, Николай Васильевич?" —"Д-да..." - Гоголь протянул листочки, а Пушкин внимательно их изучил. Глазами, будто дыру просверлил. —"Да у Вас действительно к этому лежит душа. Не против, если я у себя оставлю? " —"Н-нет... Не против... " —"Вот мой адрес. А Вы, я так понимаю, в той гостинице проживаете, так ведь?" —"В той, в т-той самой" —"Как будет удобно, приходите, всегда буду Вас ждать". И тут, Коленька хотел было наклонится к лицу Александра Сергеевича, хотел жадно забрать у него поцелуй, хотел вцепиться в его губы, проскальзывать языком в его устах, да что уж там, действительно не только он этого хотел. Николай был девственник, да и целовался только с Матушкой, поэтому готов был отдать свои "первые разы" только ему. Только Александру Сергеевичу. По его лицу, видно было и смущение, и краснение, и что только можно было видно. —«Д-да как я смею, как смею так думать! Он же, мужчина. А я... Тоже мужчина! Нет, Боже, я не влюблён в него, наверное все фанаты хотят поцеловать своих кумиров, ахах..» - думал Гоголь про себя, а Пушкин уже ушёл, с ухмылкой на лице. В случае чего, у Николая уже не было выбора, как пойти обратно в гостиницу. Весь путь, казалось бы, короткий он думал о силуэте Александра Пушкина. О его манере говорить, да о нём в принципе. И вот, Коленька дошёл обратно. Лёг в кровать, и молчал как убитый. А Александр Сергеевич, пошёл в издательский дом. Зайдя внутрь, все сразу так и заблестели. —"Ну-с, Александр Сергеевич, что на этот раз? Новое произведение какое?" —"Нет, Господа. Я встретил юного гения!" —"Раз Александр Сергеевич Пушкин так говорит, то и впредь, самый настоящий гений видно", - все было в восторге, ахали, и думали что же это за малец, которому так повезло. —"И где же издатель?" —"На втором этаже, он сегодня вроде, в обычном настроении" Пушкин пробежал наверх, прямо к двери, вяло постучав. Когда ему разрешили войти, увидел он пред собой самого настоящего живого издателя, и он к слову, бранился с кем-то. —"О, Уважаемый Александр Сергеевич, неужели что-то новое в издательство принесли? " - сказал седой старик, среднего веса. Да и возраст у него, более менее, но приличный. —"Принёс. Это наброски Николая Васильевича Гоголя. И чтобы завтра же, все знали, что такой писатель существует на земле Божей! Чтобы в списке он считался" —"Ну право Вам, зачем ж так помогать этой крысе? Я проходил мимо гостиницы, девушки, три молоденьких так и верещали, мол «Гений!», а сам, даже явится пред душой моей не может! Посылает самого Александра Сергеевича, право" —"Либо по-моему, либо я сам с поста писателя ухожу, и доход у Вас, в считанные секунды сократится. А если Вы ещё раз назовёте хоть одного начинающего писателя крысой — я за себя Пётр Иванович, не ручаюсь" —"Ладно, давай эти наброски", - тот пробежал глазами от абзаца к другому, и положил в стопку  «На печать», -" Действительно не плохо. Думаю, прекрасно будет если Вы двое в следующий раз сюда явитесь" —"Явимся, не переживайте" На следующий день, Николай Васильевич проснулся от громких криков за окном. Эти крики, так и били в уши. И эти крики, это сплетни народа. В основном, женщин. И тут, к нему в комнату ворвалась вся счастливая Аннушка, будто желанного добилась. —"Ох, Николай Васильевич! Ничего не говорите моим ушам, я сама всё слышала! Вы же теперь официально писателем чтитесь!" —"К-КАК?! Я?! ОФИЦИАЛЬНЫМ ПИСАТЕЛЕМ?! ДА БЫТЬ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ, Я ЖЕ ДАЖЕ В ИЗДАТЕЛЬСТВО НОГОЙ НЕ СТУПАЛ!" —"Раскричались Вы, ой раскричались. Это наверное, Пушкин, Вы же подружились с ним, вот он и помог тебе" —"Точно... ",  - Гоголь, задумался, -  «Я же ему даже наброски отдал, ох горемыка я, теперь Александр Сергеевич небось, думает что я только ради этого с ним и познакомился»