Теперь мне, действительно, не выжить без тебя, Дерек.

-Я нужен тебе, чтобы выжить, поэтому ты меня не бросишь! Закричал во всю свою глотку Дерек. По телу Стайлза прошёлся нервный импульс. И ему стало холодно. Совсем не потому что он в холодном бассейне. Совершенно всё внутри замёрзло. Он всегда думал, что если попросить любого человека, который хоть немного знает его нарисовать предмет, который будет его обозначать, то этот человек нарисовал всё что угодно, кроме льдинки. Или льдины. Огромного айсберга. И этот чёртов огромный айсберг теперь в его душе. Ох, что же может быть отвратительнее того, когда у тебя замерзает душа? Может когда она, потом разбивается на сотни льдинок? Если да, то с таким Дереком разбить её будет совсем легко. Он крепко стиснул зубы и сжал руки вокруг тела Дерека сильнее. Надавил на него. И плевать, что Дерек ничего не чувствует. Он вцепился своими ногтями в руки Дерека, пытаясь не зарыдать. Дерек наверняка уже услышал, как Стайлз скрипит зубами. И наверняка услышал стук его сердца. Зачем Дерек делает вид, будто ничего не замечает? Всегда, когда он находится в поле зрения Стайлза, сердцебиение Стилински тут же учащается. Оно просто бешено колотиться. Колотится, ломая рёбра, когда Дерек говорит с ним, случайно касается его. Оно бьётся ещё сильнее, если Дерек смотрит в глаза Стилински. Ох, как же трудно потом оторвать взгляд, как же трудно. Но сейчас сердце Стайлза прекратило биться так быстро, как билось до той фразы Дерека. Оно было заморожено. И единственное, что пытался сделать Стайлз – это не зарыдать. Нет-нет, Дерек, я не буду рыдать. Чтобы выжить? Действительно? Когда я услышал это, я просто хотел убить тебя. Затопить тебя прямо в этом же бассейне. Заставить чувствовать то, что почувствовал в тот момент я. То, что я чувствую всё время, с того момента как познакомился с тобой. Действительно думаешь, что я не бросаю тебя, только чтобы потом спасти свою задницу? Нет, я будто, правда, смог бы так сделать? Лишь поэтому не бросаю?.. С первого момента нашей встречи ты был всем для меня. Я тянулся к тебе. Вечно. Вечно доставал Скотта вопросами о тебе, откуда ты, где ты, не поймает ли тебя полиция, не больно ли тебе после драки с охотниками. Не больно ли тебе всё ещё душевно? Не одинок ли ты? Не одинок ли ты как я?.. Даже сейчас, когда ты стал такой тупорылой циничной задницей со мной, даже при факте того, что ты не против Эрики или чего-то там с ней. Я не знаю. Я всё ещё… Ты всё ещё нужен мне. Я не был привязан так сильно, ни к кому. В этом бассейне, я держал тебя, я думал, как тебе должно быть страшно, ведь твоё тело парализовано. У меня была бы такая паника. Я орал бы во всю глотку. Но если бы я был парализован, но ты держал бы меня так, как я держу тебя сейчас и думал бы обо мне, так как я всегда думал о тебе. То я бы не кричал. Я бы был спокоен. Я уверен, что тебе страшно, и я удивлён, всегда был удивлён тем, что ты не показываешь этого. Думаешь оборотням нельзя бояться, лишь потому, что они оборотни? Я держал тебя, прижимал к себе, хоть ты и не чувствовал моего тепла, я надеялся, что ты понимаешь, что я держусь тебя так, говорю с тобой так, не потому что, я хочу спасти потом свою задницу. Я боюсь за тебя. Я люблю тебя. Я так хочу заорать: ДЕРЕК, Я ВЕДЬ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ДЕРЕК, Я НЕ БРОСАЮ ТЕБЯ СЕЙЧАС, НЕ БРОСАЮ ЗДЕСЬ, НЕ БРОШУ НИКОГДА, ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ВСЕМ СЕРДЦЕМ. О, мой милый-милый Дерек-с-глазами-хаски, я так надеюсь, что ты поймёшь это. Стилински повернул голову, делая вид, что хочет найти ящерицу. На самом деле по его щекам текли слёзы. Он тряс головой в разные стороны, смотрел на потолок, как в детстве, чтобы «слёзы затекли обратно в глаза». На потолке были бетонные палки, которые пересекали друг друга, создавая решётчатый узор, Стайлз долго пытался найти в этих палках, что-то интересное, чтобы рассматривать это, так долго как сможет, но так и не нашёл. - Стайлз, посмотри на меня. Сердце Стилински забилось сильнее, немного быстрее. А какого чёрта я должен смотреть на него? Я не собираюсь смотреть на него. Зачем мне это? Зачем ему это? - Посмотри на меня, пожалуйста. Дерек уткнулся носом в затылок Стайлза и стал выводить на нём узоры. Сердце Стайлза тут же замерло, недолго раздумывая, он повернулся к Дереку. Дерек озадаченно рассматривал его лицо, смотрел на влажные дорожки, по которым текли слёзы Стайлза. Чего бы плохого Дерек не говорил ему, ему бы совсем не хотелось, чтобы Стайлз плакал. Эти слёзы причинили ему боль. Он почувствовал, как в горле, что-то сжимается, как щиплют глаза, и сводит скулы. Эти тёплые глаза Стайлза казались ему сейчас такими отстранённым. - Прости меня, Стайлз. Как бы я не обижал тебя, я бы не хотел причинять тебе боль. Знаешь, ты самый храбрый из всех, кого я когда-либо знал. - Я рыдаю, Дерек. Я рыдаю, совсем как девчонка-девчонка. Что может быть храброго в этом? - Стайлз, если бы ты знал, чем нужно измерять храбрость на самом деле. Ты сияешь ярче всех. Ты самый храбрый. И я люблю тебя, Стайлз. Теперь Стайлз был уверен, что Дерек ему нужен, чтобы выжить, неужели после этих слов, он сможет жить без Дерека? Стайлз притянул его к себе, Дерек сразу же жадно вцепился в его губы. Стайлз опять плакал, Дерек решил, что теперь зарыдать может и он. Они целовались, глотая слезы, друг друга и для них была совсем не важна эта мерзкая рептилия. Для не было важным ничего. Не сейчас. Только они друг для друга. Дерек соберёт льдинки души Стайлза, на которые он разбил её, соединит их и согреет. И она не будет разбита. Никогда больше.