Outcast

Жизнь. Любовь. Дружба. Этот мир был полон розово-радужных эмоций. Ещё он был полон волшебства. Соулмейты. Родственные души. Люди, созданные друг для друга. В этом мире все было как в сказке. В 18 лет на коже появляется особая метка, это может быть детский корявый рисунок или копия давно утраченного Вермеера. Это мог быть лесной зверь или невероятный дракон. Как только тебе или твоей предназначенной самой судьбой второй половине исполняется 18, то на ее или твоей коже появляется рисунок. У вас двоих он будет одинаковым. И все. Вы уже не можете жить друг без друга. Вас так и тянет друг к другу, пока вы не встретитесь в один день. Как правило, день этой встречи — это день, когда вы по-настоящему обретаете свою любовь. Но и у этого дня есть своя тень. Не приятный момент. Неисповедимы пути Господни. Судьба не всегда сводит подходящих людей. И тогда появляются преступники, нарушающие законы меток. Те кто влюбляются в других, не в своих соулмейтов. Но на каждого Преступника или, как их иногда зовут, Калприта есть и Судья. Как правило Судьями становятся соулмейты нарушителей. Всеми силами Судьи стараются  захватить сердце своей родственной души и чаще всего им это удаётся. Но не всегда. В редких случаях у пары Калпритов рождается ребёнок, ещё реже ребёнок выживает и никогда ребёнок не растет со своими родителями. За последний век появился на свет и выжил только один мальчик. Он сразу стал изгнанником, отверженным обществом, Ауткастом. Его зовут Але. Але Верингрисбиан. Единственное, чем он отличался от других — глаза. Их цвет. Гетертхромия — единственный признак рожденного Калпритами и встечается только у их детей. Разноцветные глаза это частички умерших родителей. Левый — цвет глаз отца, правый — матери. <center>***<\center> Ауткастов не любили. Отторгали. Сочувствовали их соулмейтам. Другие дети называли себя Судьями и избивали Але, за то, что тот родился. Вокруг собирались толпы людей, но сколько бы парень не просил, звал, молил о помощи— все лишь смеялись над его никчемностью, беспомощностью, слабостью. Никто и не задумывался, что мальчишка не виноват. Не по его воле, мужчина и женщина стали Калпритами. Не по его желанию родители отдали свои жизни. Не по его вине глаза разного цвета. Но никто об этом не думал. Кроме одной девушки, чей рисунок на животе точь-в-точь повторял чёрного, как сама Ночь, волка, огромного, с мордой, искаженной в яростном оскале. Волка, который, словно Фенрир, прислуживал самой Хель, его сестре и богине Смерти. Такого ненависного обладательницей метки. Девушка одновременно ненавидела абсолютно все: соулмейтов, метку, судьбу, всю идею в целом, но тогда же и сочувствовала и переживала за парня. Понимала его. Ведь и она была сиротой, только оба глаза были зелёного, а не ледяного синего и огненно-красного, как у Але. Она выросла одинокой. И всю оставшуюся жизнь так проживёт. Одиноко. Больно. Бессмысленно. Несчастливо. Не так, как все. Шрамы останутся и на душе, как воспоминания об этом дне, и на теле, в виде метки, которая останется с ней, жгучей болью напоминая о потере.

Alone in crowd of millions People. Один в толпе из миллионов людей. Boy was strolling and asking for help Мальчик молил о помощи No one would help him Но никто ему не поможет He was an outcast. He shouldn't be born. Он изгой. Он никогда не должен был рождаться. No one will notice and no one will Come. Никто не заметит и никто не придет. I'm shouting, I'm screaming and again ignored. Я кричу, ору и снова меня игнорируют. They throught me, They laughted at me. Они издевались надо мной, Они смеялись надо мной. But no one will cry when outcast die. Но никто не будет рыдать, когда изгой умрёт. Do you see me in this crowd of millions People? Ты видишь меня в толпе из миллионов людей? I screaming for help Я кричу о помощи But no one  would came again. Но снова никто не придёт. Abandoned by everyone. I was an outcast. Покинутый всеми. Я был изгоем. <right>No one will notice and no one will Come. Никто не заметит и никто не придет. I'm shouting, I'm screaming and again ignored. Я кричу, ору и снова меня игнорируют. They throught me, They laughted at me. Они издевались надо мной, Они смеялись надо мной. But no one will cry when outcast die. Но никто не будет рыдать, когда изгой умрёт.

Только вот Але ошибался. Плакала Она. Девушка, чья душа рассыпалась пылью подобно тому, как тело Але Верингрисбиана рассыпалось пеплом на костре. Также, как и её тело в скором всемени унесёт восточным ветром перемен. Также, как и всю радугу этого мира, всю магию соулмейтов. Зато принесёт чувство вины самопровозгласившимся судьям, что убили пару соулмейтов...