"Pink Rabbit"

      Чонгук попросил таксиста высадить его неподалёку от клуба, чтобы иметь возможность осмотреться. Район довольно престижный и, видимо, аренда помещения здесь обходится «Лунному Кролю» в тугую копеечку. Переливающаяся всеми оттенками розового и фиолетового вывеска с надписью «Pink Rabbit» выделяется среди скучных голубых вывесок магазинчиков и ломбардов, как ледокол в речном порту. По всему периметру вывески расположены светящиеся неоном сидящие кролики, а бегущий розовый кроль по очереди пристраивается к каждому из них сзади, делает несколько недвусмысленных движений и прыгает к следующему. Креатив рекламы поражает воображение.       Как и предполагалось, парковка забита до отказа. Припаркованные машины без слов кричат о том, что вся элита города сейчас находится именно здесь. Lamborghini Veneno, Maybach Exelero, Rolls-Royce Sweptail… Чонгук присвистнул – эти люди знают, как красиво тратить деньги. Глаз зацепился за раритетный маслкар Pontiac Firebird Trans 78-го года, черный с золотой окантовкой. После просмотра олдскульного фильма «Полицейский и бандит» Чонгук узнал об этом маслкаре всё, что смог добыть на просторах Интернета.       Оглянувшись, словно воришка, он подошёл к раритетному чуду, чтобы рассмотреть его поближе. Даже без заведённого движка чувствовалась мощь легендарного монстра. 220 лошадок, стеклянные панели Fisher на крыше, широкие 8-дюймовые колеса… Автомобиль не суть дорогой, на любителя, и Чонгук вдруг подумал, что не прочь бы на этого любителя посмотреть. Бросив последний взгляд на шедевр американского автопрома и пообещав себе непременно приобрести такой же, Чон направился ко входу в клуб.       Трёхстворчатный шкаф с антресолью, на котором костюм, казалось, сейчас треснет в плечах, предлагает паре разбитных молодчиков, выгрузившихся из Ferrari, на выбор неоновый и розовый браслеты. Молодчики, хихикая, выбирают неоновые и надевают их друг другу. Шкаф сдвигается с места, пропускает их внутрь и снова закрывает собой вход. Поправив волосы и разгладив невидимые складки на рубашке, Чонгук со скучающим видом выходит со стороны парковки и идёт прямиком ко входу, надеясь, что шкаф не заметит, что он пришел сюда пешком. Он подходит к громиле и активирует режим «сладкий милый мальчик»: большие оленьи глаза невинно распахиваются, брови чуть наивно приподнимаются вверх, губы складываются розовым бантиком. Легенда о друзьях, пригласивших его сегодня сюда, уже готова, и Чонгук внутренне собирается, ожидая вопросов. – Сладкий воскресный мальчик? В первый раз? – хрипит шкаф, оценив взглядом его спектакль.       Чон в ответ лишь кивает, готовясь к блиц-опросу. Но шкаф удивляет, молча предлагая браслеты на выбор. Чон приходит к выводу, что розовый цвет подойдёт к его образу больше, берёт розовый, а брови громилы идут на взлёт. – Неожиданно... – констатирует шкаф. – Но сегодня у тебя, возможно, что-то и выгорит. Удачи.       Громила сдвигается в сторону, пропуская Чона внутрь.       Сразу у входа криво прилеплен большой плакат, намалёванный от руки, гласящий: «Всё, что на вас надето сегодня, завтра придётся выбросить. Жалко тряпок – идите нахуй. С Уважением Администрация».       Уважение – наше всё, хмыкает Чонгук. Эксклюзивных шмоток, конечно, жаль, но мозг начинает строить предположения относительно предстоящей ночи, что обещает быть нескучной.       Чон прокручивает в голове поставленные задачи. Расспросить завсегдатаев и работников, бывал ли в последнее время в клубе Ким Тэхён или его правая рука Чон Хосок. Если нет, попытаться выяснить, где они находятся сейчас. На всех фотографиях, где удалось запечатлеть Кима Тэхёна, тот был в тёмных очках, маске и вязаной шапке, открывающей лоб и скрывающей волосы. Единственное представление о том, как может выглядеть Ким сейчас, Чонгук получил с его единственной добытой школьной фотографии. Обычный, ничем особо не примечательный подросток с глупой стрижкой, и Чон очень сомневался, что тот до сих пор выглядит именно так.       Чувствуя, как тяжёлые басы зажигательной музыки резонируют в желудке, Чон толкает толстую бархатную портьеру и оказывается в сияющем неоновым и розовым полумраке. Толпа беснуется на танцполе, свет стробоскопа вспышками выхватывает замершие в разнообразных позах фигуры, как на слайдах. Бросив взгляд на второй этаж, Гук отмечает, что тот забит под завязку. Полуголые официанты и официантки с флуоресцентными розовыми заячьими ушами и хвостиками на коротеньких шортах снуют туда-сюда, ловко уворачиваясь от мелькающих конечностей танцующих. Светящиеся браслеты на запястьях посетителей очень им в этом помогают. На мягких диванах в зоне отдыха уже вовсю обжимаются, и даже, кажется, занимаются сексом, но, учитывая, что вспышки стробоскопа нарезают всё на черно-белые слайды, Чон не может сказать точно.       Пора приступать к работе, решает Гук, и направляется к барной стойке, к самому ценному источнику информации в любом заведении, продающем алкоголь – бармену. У стойки яблоку негде упасть, и Чон, заметив как нетрезвая парочка сползла со стульев и направилась в сторону туалета, тут же занял освободившееся место. – Что будешь заказывать? – высокий светловолосый бармен азиатской внешности слегка наклонился к нему, чтобы расслышать ответ. Надо же – кореец! Гук приятно удивлён, услышав родную речь. Сам он уже усиленно скрёб по сусекам могза, пытаясь сложить фразу из имеющихся в арсенале зачатков португальского. – «Сазерак» - Чон повысил голос, чтобы перекричать гремящую музыку. – Классика! – сверкнув ямочками на щеках, улыбнулся бармен, и поставив перед собой большой стакан, начал колдовать над напитком.       Гук следил за его профессиональными, словно танцующими движениями рук, и думал как начать разговор, но бармен опередил его. – Только пришел? Шоу вот-вот начнётся, а ты до сих пор не в кондиции. Ещё никого себе не нашёл? – бармен бросил на него изучающий взгляд. – Думал, ты мне поможешь, – прокричал Чонгук, демонстративно доставая крупную купюру и кладя её на стойку перед барменом. – Я тут впервые, и никого не знаю. Мне нужна некоторая информация… - Гук многозначительно вперил взгляд в бармена. – Хочешь достойного папика найти? – понимающе кивнул бармен и, оглянувшись, смахнул купюру под стойку – Я Намджун. После шоу у меня перерыв. Найди меня на заднем дворе. – Закончив приготовление коктейля, бармен сунул туда полоски лимонной цедры и пододвинул напиток Чонгуку. – Хорошего вечера, наслаждайся шоу! – и занялся другими заказами.       Это уже что-то, поздравил себя Чонгук. Хорошее начало. Он сделал пару глотков из стакана, чуть морщась от анисового привкуса. Музыка в зале резко замолчала и вспыхнуло освещение, заставляя с непривычки щуриться. Голос ди-джея стал выкрикивать что-то на португальском. Скудного запаса португальских слов Чонгука не хватило, чтобы уловить суть сказанного, но толпа отреагировала громогласным восторженным рёвом. Чон залпом допил свой коктейль и развернулся к сцене.       Свет снова потух, оставив лишь розовую подсветку. Образовавшуюся тишину нарушил вступивший ритм барабанной установки. Задняя стенка сцены медленно поднялась вверх, являя зрителям источник звуков. Три барабаные установки в ряд, светящиеся в темноте флуоресцентными пятнами, потихоньку наращивали темп. Светящиеся брызги лениво прыгали на поверхности барабанов, задавая ритм биению сердца, и Чонгук обнаружил, что кивает в такт биту и отбивает ритм ногой. Когда после секундной паузы на зрителей обрушивается барабанный шквал, флуоресцентная краска, разлитая по поверхности барабанов, начала свой бешенный танец, разлетаясь светящимися разноцветными брызгами, раскрашивая обнаженные торсы барабанщиков и оседая светящимися каплями на вопящих в восторге людей. И вот уже толпа живёт в ритме барабанов, сердца бьются в их такт, кровь бежит навстречу ритму и свету. Когда к действу подключается ди-джей, врубая музыку, софиты выхватывают стоящие по периметру барабаны, на которые персонал в ободках с заячьими ушами выливает люминесцентную краску всех цветов. Люди моментально хватают лежащие рядом палочки с меховыми наконечниками, свет софитов вырубается, включается ультрафиолет и начинается вакханалия! Разноцветные брызги летят во все стороны, раскрашивая участников причудливыми узорами, толпа беснуется под нарастающий бит, превращая танцпол в сюрреалистический хаос. – Боишься испачкаться? – Чонгук подпрыгнул от неожиданности, когда чьи-то губы коснулись мочки его уха. Он резко развернулся и замер. Застыл. Замёрз. Пропал... Любовь с первого взгляда – развод для лохов, - один из его жизненных принципов сейчас корчился в предсмертных судорогах. Сердце безобразно затрепыхалось, посылая мозгу странные идеи, одна тупее другой: вскочить и убежать, прижать и не отпускать, сказать «я люблю тебя, останься со мной навеки», рыдая упасть на колени и обнять за ноги, немедленно впиться в губы жарким поцелуем, пока есть такой шанс. Слава Богу, мозг не допустил ни одного из предложенных глупым сердцем вариантов развития событий. Вместо этого Чонгук просто залип.       Залип на необыкновенную форму глаз с азиатским разрезом и длинными ресницами, на которые падала пепельная челка. Залип на прямой нос с родинкой на кончике, на шёлк карамельной кожи на гладких щеках. Залип на насмешливую ухмылку мягких губ, на изящную шею, на… – Пойдём, я не хочу, чтобы ты потом жалел об упущенном моменте, – подмигнул парень и, схватив Чона за руку, потащил в центр танцпола, к барабанам. Выхватив у кого-то из рук палочки, он ударил по ближайшему барабану, и лицо и одежду Чонгука тут же украсили капли и кляксы светящейся в темноте ядовито-зелёной краски. Видя, как Чон замер, незнакомец стал лупить по барабану, хохоча, как ненормальный, превращая Чонгука в картину «Звёздная ночь». Чувствуя подступающий азарт, Гук схватил палочки, лежащие рядом на соседнем барабане с ярко-желтой краской, и что есть силы стал лупить по нему, окатывая себя и незнакомца жёлтыми брызгами. Биты всё ещё бьют по ушам, в крови шумит алкоголь, временно ослабляя контроль, и Чонгук поддаётся всеобщей эйфории. Смеясь, как сумасшедшие, они с незнакомцем бегают от барабана к барабану, добавляя своим образам все новых ярких красок. Внезапно парень останавливается, глядя на Чона, улыбающегося во весь рот и забавно сморщившего нос, потом резко обхватывает его за шею и впивается в его губы коротким мокрым поцелуем, размазывая краску по лицу, а затем быстро отстраняется, заглядывая в глаза и безбашенно улыбаясь. – Пойдём, – прошептал парень в самое ухо и, схватив ладонь Чонгука, потянул его куда-то за сцену.       Едва они скрылись от посторонних глаз, незнакомец вжал его в стену всем телом и затянул в жаркий поцелуй, беспорядочно шаря руками по крепкой спине. Гук охотно отвечал, запуская пальцы в мягкие волосы незнакомца. Когда тот прерывает поцелуй, в его глазах полыхает неприкрытое желание и бесстыдство. Парень хватается за пуговицу на кожаных штанах Гука, и вжикая молнией, опускается на колени, абсолютно не беспокоясь о том, что в паре метров от них беснуется в алкогольном экстазе толпа. – Что ты… - только и успевает сказать Чон до того, как его штаны с бельем стаскивают до колен, а головка члена скрывается в жарком рту незнакомца. На этом месте Чон задохнулся и все вопросы вылетели из его головы, уступив место ощущениям. Незнакомец посасывал ярко-розовую головку, глядя на Гука снизу вверх, и это выглядело так пошло, что Чон застонал от нахлынувшего возбуждения. Обняв губами член, парень медленно стал вбирать его в себя. Достигнув стенки горла, он стал плавно подниматься по стволу вверх, при этом словно рисуя носом восьмёрку. Чона уже просто трясло, у него давно не было секса, и он понимал, что долго не продержится. Когда парень стал толкать его член за щёку, стимулируя уретру и купол головки, Чонгук, тихо постанывая, вцепился в его плечи, чтобы не упасть. Незнакомец явно знал толк в хорошем минете, пронеслось в голове Чона, когда парень втянув щеки насаживался на его ствол, активно помогая себе рукой. Когда же незнакомец упёр головку члена в стенку горла и замычал, пуская вибрации по всему стволу, Чонгук, запрокинув голову, громко простонал, бурно кончая в жадный рот незнакомца. Ноги вдруг ослабели настолько, что если бы этот парень не прижал его к стенке, поддерживая за бёдра, он бы непременно свалился на пол.       Пока Гук восстанавливал дыхание, незнакомец не без труда натянул на него узкие штаны и застегнул пуговицу. Выпрямившись, он, шкодно улыбаясь, словно нашаливший ребёнок, рассматривал лицо Чона. Приблизив свое лицо максимально близко, он высунул кончик языка и провел им по губам Чонгука. – Дождись меня, хорошо? Никуда не уходи. – и скрылся в сторону танцпола.       Только сейчас до Чонгука дошло, что шоу барабанов закончилось, и по ушам дубасят обычные танцевальные биты. Блять! Намджун! Он ведь должен был встретиться с ним на заднем дворе после шоу! Нельзя проебать такой шанс. Раньше он и подумать не мог, что недоёб может так сильно сказаться на его профессионализме. Сейчас, когда незнакомец ушёл, Гук не мог найти себе оправдания. Да Шуга его с говном съест, без соли, суда и следствия!       Блядь! Шуга! Он уже, наверное, где-то в зале, ищет его. За последние пару минут Чонгук уже устал разочаровываться в себе. Пора выполнять свою работу, а незнакомец… Незнакомец подождёт.       Спустя несколько минут Чонгук понимает, что он понятия не имеет, как попасть на задний двор. За стойкой виртуозно жонглирует бутылками уже другой бармен, который не понимает ни корейского, ни английского. Потыкавшись во все доступные двери, Чон обнаружил две туалетные комнаты, вход в служебное помещение, откуда его немедленно выперли, какую-то коморку с инвентарём, закрытый вход на второй этаж, куда вход был доступен только обладателям вип-карт, и ничего, похожего на выход на задний двор. Поздравляю тебя, Чонгук, с очередным за сегодня проёбом.       Терзаемый угрызениями совести, Гук вернулся к барной стойке и снова заказал коктейль, в надежде застать Намджуна, когда он вернётся. Шуги до сих пор нет, и Гук начинает волноваться. Плюс, при мыслях о том, что произошло у него с этим сумасшедшим незнакомцем, член опять начал упираться в ширинку и доставлял дискомфорт.       Музыка снова стихла, и ди-джей выкрикивал что-то заводное и зажигательное, когда толпа вдруг притихла, и до Чонгука донёсся восторженный ропот – A rainha da neve!       Толпа сама расступалась, пропуская трёхстворчатого охранника, за которым шла невероятная, неземная женщина. Белоснежная фарфоровая кожа, аристократические черты лица, лисий прищур бархатных карих глаз, полуприкрытых длинными пушистыми ресницами. Нежные бледно-розовые щеки обрамляли снежно-белые локоны длинных волос, пухлые губы немного надменно поджаты. Хрупкая фигура с точёной талией облачена в длинное мерцающее платье льдяно-голубого цвета, с высоким разрезом, открывающим вид на стройные ноги, кажущиеся бесконечно длинными из-за изящных туфелек на невероятных каблуках. Движения дивы были томными и неспешными. Она шла за охранником, грациозно покачивая бедрами, словно никого не замечая вокруг. Возле закрытого входа на второй этаж дверь открыл уже другой охранник и жестом пригласил диву подняться наверх по лестнице. С ледяным выражением лица женщина посмотрела на охранника, потом на свои туфли, потом снова на охранника. Тот, не говоря больше ни слова, легко и осторожно подхватил ее на руки и скрылся за закрывающейся дверью.       Снова послышался повторяющийся восхищённый ропот: – A rainha da neve… Чонгук задумался. Слова были знакомые, и если напрячься, можно вспомнить их значение… A rainha da neve… Снежная Королева?