Не жди, не жди. Путь тебя ведет К дубу, где в петле Убийца мертвый ждет. Странный наш мир, и нам так странно здесь порой. Под дубом в полночь встретимся с тобой. Не жди, не жди, К дубу приходи. Где мертвец кричал: — Милая, беги! Странный наш мир, и нам так странно здесь порой. Под дубом в полночь встретимся с тобой. Не жди, не жди, Приходи скорей К дубу, где мертвец Звал на бунт людей. Странный наш мир, и нам так странно здесь порой. Под дубом в полночь встретимся с тобой.
***
Сонхва сидит на самом краю широкой кровати, смотрит в пустоту и ощущает много всего сразу. Время на часах — четыре утра, Пак еще не ложился. Всю ночь он молча сидел, внезапное его взросление и становление ошеломляло. Парень даже для себя резко и странно стал тихим и спокойным, не грезил о новых знакомствах, шумных компаниях, где раньше был частым гостем и главным заводилой, его разум будто вышел из двадцатилетнего запоя, глаза смотрели на мир ясно и прямо. Сонхва думал о жизни, о том, в чем ее смысл, и есть ли рай. Он был неверующим, но на полке среди книг по психологии, которые Пак читал, пытаясь узнать суть всех и каждого, пылилась Библия. Он признавал, что там все красиво написано, что это чудесная сказка с захватывающими поворотами и впечатляющими героями. Но ничего более. Ему были безразличны разговоры о боге, его не колотило от мысли о смерти, она казалась такой далекой и размытой, что совсем не пугала, но и интереса не вызывала также. Он на всякий случай пересмотрел всех «Мстителей» и почему-то подумал, что даже они реальнее Адама и Евы. Сонхва чувствовал, что должен был пережить это состояние раньше, но оно окатило его волной только сейчас. Пак, опустошенный и немой, один в молчаливой квартире под стать своему владельцу. Сонхва думает, что любовь как Библия — нереальная, но в нее почему-то верят. Он не хочет проверять, его сердце остыло и замерзло, заполняясь будничными заботами. Ему было хорошо одному: никак обязательств, сопливых признаний и подарков на Рождество, в конце концов. Хотя было бы глупо отрицать, что парень ждал свою принцессу, а может, принца, он не определился еще, в общем, человека, идеально ему подходящего и такого же странного. Пак издал тихий смешок, подумав, что он сейчас похож и на старого деда, анализирующего свою долгую жизнь, и на наивного прыщавого подростка одновременно. Он не хочет делиться с кем-то своим состоянием, просто живет и дышит осторожно, чтобы не спугнуть это оглушающее, но такое заманчивое чувство. Сонхва никогда не был одиноким, но вдруг стал шугаться людей и перестал сквернословить. Зачем? Обычные слова его и так имели достаточный вес и значение. Пять утра. Состояние все тоже. Останется ли оно? Если да, то насколько? Пак решает прогуляться. На улице жаркий душный май, воздух полон запахов цветов и комариного писка. Парень задумчиво надевает кроссовки и шаркает вон из квартиры. Никого, совсем никого. Он решает пройтись без музыки, что обычно не делает, наслаждаясь покоем. Пак будто не спал два дня: все вокруг в дымке, и частое моргание не помогает. Куда же ему пойти? Все улочки Сеула знакомы ему, он заранее знает, куда попадет. Проверенное сейчас — самое лучшее. Он поворачивает налево и неспеша плывет в круглосуточный магазин, доставая из кармана помятую пачку Marlboro и зажигалку. Пак останавливается посреди тишины и закуривает. Легкие наполняются ядом, кажущимся не таким уж и горьким с годами, никотин наполняет голову Сонхва, делая ее в сто раз легче. Парень прикусывает фильтр просто от скуки и расправляется с сигаретой за пять затяжек. В магазине работает всего одна касса, за ней сидит полная женщина с кривым и слишком ярким, не подходящим под ситуацию, макияжем и подпирает свои подбородки ручкой, лениво оглядывая пространство перед собой. «О чем она, интересно, думает? Ее лицо выражает такую вселенскую скуку. Может, у нее это же состояние? Хотя нет, бред, разве недалекие люди могут чувствовать так?» Пак никогда не считал себя недалеким. Сонхва думает быстро, мысли заменяют одна другую, играя в чехарду. Парень идет дальше, замечая товары боковым зрением, и натыкается взглядом на хрупкую фигуру у полок с соджу. Пак думает, что никогда не любил соджу. Худая фигура слегка шатается, будто только что проснулась, ее фарфоровая ручка заправляет отросшие блондинистые волосы, вероятно, не раз крашеные и ломкие, за ухо, и Пак лицезреет до ужаса и безобразия красивого принца. На парне черные помятые джинсы, явно видавшие виды, и растянутая белая майка, открывающая взору острые ключицы и металлическую подвеску на цепочке. Пак стоит на месте секунд десять, тупо пялясь перед собой, и выдает: — Ты принц? — А ты? — блондин не отвлекается от бутылок, ища ту, что его интересует. Голос у него тихий, тягучий, хочется ставить на повтор снова и снова. — Для тебя могу быть кем угодно, — Паку совсем не страшно и не стыдно тем более, если парень его пошлет, то они никогда не увидятся, и он все забудет, а если нет… — Я Кан Есан, — представляется он. — Пак Сонхва. Руки Есана заняты дешевой выпивкой, поэтому он просто кивает новому приятелю, жесткие волосы снова лезут в глаза. — Позволь мне… — Сонхва длинными пальцами убирает прядку обратно, задевая ушко и дыша все так же ровно. — Далеко живешь? — Квартал отсюда. — Тогда пошли. Пака ничуть не смущает спокойное нахальство принца, он просто пожимает плечами, и они идут к полной женщине. Сонхва открыто рассматривает Кана, подмечая его красоту, светлую, как будто сказочную. Он вспоминает об Адаме. У блондина сухие потрескавшиеся губы, кое-где со следами крови. Пака это как-то особо обвораживает. Он скользит взглядом по острой скуле и нежной коже, доходит до глаз. Они глубокие, задумчивые, но одновременно с этим простые и понятные. Сонхва не может понять, как в Кане умещается все сразу. Все глаза, что он видел до этого, не имели никакого значения, ведь Сонхва сегодня родился заново. Парень слишком много не спал, чтобы думать как раньше. Мысли о том, что Есан может оказаться серийным убийцей или вором, даже не возникают в его голове, он поднимает глаза к ярким мигающим лампам над головой и думает, что потолок здесь похож на школьный. Парни выходят из супермаркета, Есан следит своими странными глазами за тем, в какую сторону направился Сонхва и догоняет его. — Зачем ты пошел в магазин, если ничего не купил? — Может, я искал тебя, — Пак сейчас слишком откровенен, но кроме правды сказать что-то не выходит. — Может, — чуть подумав, отвечает шагающий рядом парень. Юноши молча доходят до дома Пака, поднимаются на третий этаж, ключ в руках хозяина радостно звенит: не часто к Сонхва ходят принцы. Помещение охватывает их своей особой атмосферой, немного холодной и с оттенком синего. Кан и Пак осторожно снимают обувь в тесной прихожей, то и дело касаясь друг друга и испуганно поднимая извиняющиеся глаза. Есан ставит звенящие покупки на тумбочку и смотрит на парня перед собой. — Чаю? — Не хочу. — А что хочешь? — Не знаю. Сонхва стоит на месте, слышно даже, как крутятся шестеренки в его голове. «Что же ему предложить?» Принц стоит напротив, ждет и не решается что-либо предпринять. Тогда Пак просто наклоняется к нему и целует в уголок искусанных губ. Он проверяет себя: сердцебиение в норме, все будто так и должно быть. Теперь уже он ждет действий со стороны гостя. Тот не выглядит шокированным, его лицо не выражает отвращение, он просто стоит, проводя языком по губам, и все. Сонхва снова тянется к нему, на этот раз более целомудренно, кладя руки на выпирающие острые плечи, осторожно их сжимая, чтобы не сломать ненароком, ведь Есан все еще хрупкий и мягкий. Парень тем временем хватается за футболку Пака, притягивая ближе, отвечая, торопя события, запрокидывая голову для удобства и прикрывая глаза. Так проходит около трех минут, воздух у обоих кончается, наконец Кан скулит и разрывает поцелуй, тут же кладя голову Сонхва на плечо и позволяя зарыться пальцами в свои волосы. Они и правда жесткие. — Следует ли мне называть тебя хеном? — тянет Кан, явно надеясь на отрицательный ответ. Он его получает, но в неожиданной формулировке. — Лучше «папочка». Есан фыркает, смеется, но соглашается. Его руки поглаживают чужую широкую спину, забирая ее тепло. В следующую секунду принца подхватывают, заставляя соединить ноги на пояснице Пака и зацепиться за его шею, и несут в спальню. Хоть Сонхва и живет один, но кровать у него двухместная, настоящее святое место для него, там не трахаются с кем попало. Есан не кто попало. Блондина аккуратно кладут спиной на мягкую кровать, та чуть провисает, но не скрипит. Забираются сверху, располагая руки по бокам от головы Кана. Глаза в глаза. Сонхва опускается ниже, трется носом о милый чужой, оба улыбаются такой нежности, Есан похож на котенка. Он тянет футболку Пака вверх, парень поддается, вещь оказывается на полу, а принц ахает: «папочка» волшебно сложен и хорошо тренирован. — Боже, возьми меня… — шепчет он в исступлении. — Как скажешь. Белая майка Кана, его черные джинсы и боксеры также летят на пол, а у парня к Сонхва полное доверие, он не краснеет и лишь льнет ближе. Пак переплетает их пальцы, совсем уютно и по-домашнему, Есан почти мурлычет. Пак целует везде, по коже принца бегают электрические разряды в перемешку с мурашками. Он изучает каждый сантиметр тела Есана, долго и трепетно, оставляя у кадыка красные пятна и дорожки слюны. Парень спускается ниже, ведя языком по впалому животу, цепляет тазобедренные косточки, чувствует, как ноготки Кана впились в его ладони. Он расцепляет их руки, с небольшим нажимом ведет от грудной клетки до бедер, Есан стонет (оказывается, у него чудесный голос), выгибается и мнет покрывало. Есан худенький очень, ему не хочется причинять боль, только защищать и целовать всегда. А еще хочется доставлять удовольствие, вслушиваясь в голос, который можно сравнить с расплавленным сахаром. Этим Сонхва и руководствуется, беря Есанову плоть и осторожно ее посасывая, втягивая щеки. Язык проходит по каждой венке, выбивая из парня снизу самые откровенные звуки, Пак ловит его тяжелый затуманенный вгляд, берет чужую воздушную руку и кладет себе на затылок. Есан тут же осваивается в угольных волосах, откидывает голову и усердно работает рукой, пользуясь Сонхва и ничуть не жалея. Вскоре появляется новое ощущение: Пак осторожно вводит в парня один палец, следя за его реакцией. Есан чуть замедляется и морщится, но остановиться не просит. Темноволосый гладит стенки изнутри, безмолвно прося расслабиться. Через некоторое время он добавляет второй палец, чувствует узость Кана и стонет, посылая вибрации и заставляя младшего вновь выгнуться. — П-папочка, я готов… — тихо скулит парень и тянет Сонхва на себя. У того возникает ком в горле от такого Есана, он сглатывает, ком перекатывается в низ живота, вызывая настоящий пожар. Сонхва избавляется от джинс и белья, проводит рукой по собственному возбуждению, не отрывая взгляда от растрепанного парня под ним. Тот закусывает губу и шепчет что-то о том, какой Сонхва сладкий. Пак нежно ведет руками от щиколоток на чужих ногах до колен, цепляя их и намекая Есану закинуть ноги ему на плечи. Принц скулит в нетерпении и просит ускориться. Сонхва целует его в нос, подозревая, что сперва будет не очень приятно, и подготавливая, а затем оба смотрят вниз, наблюдают, как головка члена Пака исчезает в колечке мышц. Есан немного напрягается и старается дышать глубоко, успокаиваемый мягкими поцелуями в щеки. Они ждут минуту, пока блондин привыкнет к заполненности и кивнет, разрешая двигаться. Первый толчок — Сонхва тихо рычит, а у Есана звездочки перед глазами, он не видит ничего кроме них и лица партнера, не чувствует ничего, кроме него внутри. Второй — Кан громко хватает ртом воздух, земля уходит из-под ног, ему еще ни с кем не было так хорошо как с Сонхва. Третий, четвертый, пятый — Пак срывается на бешеный темп, парни стонут в унисон, прислушиваясь к ощущениям и вздохам друг друга, тонут в очередном поцелуе. Они двигаются навстречу друг другу, почти незнакомые, но все друг о друге знающие и родные, будто потерянные частицы одного целого. Первый идеален для второго, каждый знает, что и как хочет другой, они успешно реализуют мечты друг друга, утопая во внезапно вспыхнувших чувствах. Старший думает, что долго не протянет, Есан слишком сексуально привлекателен, а он слишком зависит от него. — Ах, Сонхва-я, я сейчас… — тянет парень, а у Пака мир будто замирает, когда принц называет его по имени именно в эту секунду. Они одновременно протяжно стонут, Кан пачкает свой живот, а Сонхва не успевает выйти из него, обоих пробирает дрожь и волнение. Темноволосый медленно выходит из расслабленного тела, ложится рядом, его грудная клетка резко поднимается, насыщаясь новой порцией кислорода. Он поворачивает голову и видит Есана в таком же состоянии. — Я люблю тебя. — Уверен? — Абсолютно. — Я тебя тоже. Прояснив все, парни смотрят в потолок, что был намного изящнее и уютнее, чем в магазине, и слушают мерное тиканье часов. Кан сворачивается в клубочек, устраивая голову со слегка взмокшими волосами на вытянутой руке старшего и проваливается в сон. Сонхва думает о том, какие они оба сейчас грязные, и что надо бы сходить в душ, но он просто лежит и любуется своим принцем, ему больше никто не нужен, он обрел себя настоящего, обрел Есана и их любовь.