«Хей, приветик... Да, я знаю, что сейчас довольно поздно, а может быть рано, и ты спишь. Скорее всего к утру я удалю эти сообщения, когда пойму, ЧТО я тут написал. И всё же, пока ты не можешь его прочитать, я хочу сказать тебе: спасибо за то, что ты мой лучший друг. О, Господи, да, я знаю, что это не в моём стиле и всё такое, но сейчас меня распирает»
Я отправил это сообщение, сам себя проклиная за такие слова. Ну и чего я тут сопли развёл? Я уставился в экран, словно ожидая ответа. Время почти четыре часа утра, чего я смелюсь ожидать? Что Рэй не спит и ждёт сообщения от лучшего друга, который решил рассказать о своих чувствах и мыслях? К счастью (или к сожалению), я не получил ответа и тогда принялся печатать дальше.«Не знаю,что на меня нашло. Просто знай, что ты самый прекрасный и чудесный человек во всём Нью-Джерси. Мне очень нравится проводить с тобой время, ты талантливый малый. Да, именно, малый, Рэй, не будем брать в расчёт небольшую разницу возраста. Мне приятно проводить с тобой время. Кстати, ты мило улыбаешься!»
«Я совсем недавно осознал себя... Или познал... Ну, короче, ты меня понял. Знаешь, у меня жуткая бессоница в последнюю неделю, и я успел столько всего надумать у себя в голове! Я понял, что с тобой я чувствую себя легко. Я словно живой, понимаешь? Я будто становлюсь другим человеком, эти сообщения тому подтверждение. Я бы никому не написал такого. Конечно, с Джи мне тоже легко и весело, но рядом с тобой мне легче становится дышать и... и... Господи. Я не знаю, как назвать это явление... Симпатия?»
«Я не знаю, зачем я тебе это пишу. Я просто хочу поделиться с тобой всем тем, что накопилось во мне. Извини»
Почему-то облегчённо выдохнув, я откинулся на подушку, сжимая в ладони телефон. Неужели я сказал ему это? В самом деле? Это не сон? Да какой уж тут сон. Я впервые за эти дни улыбнулся и издал тихий смешок. Я сделал это! Всё-таки бессонница иногда творит чудеса. Очень бы хотелось, чтобы Рэй увидел эти сообщения, прочитал и понял меня, но, если я вовремя не удалю их, то нашей дружбе придёт конец. Да, да, это не я устанавливаю правила и добавляю трагичности. Ну, может чуть-чуть. Всё то, что мы строили годами, ещё с начальной школы, все наши шутки, приколы, интересы и, главное, общение, канут в небытие, стена рухнет и из-за её обломков мы больше не увидим друг друга. Виной этому буду я. Я подскочил на кровати, как ошпаренный, лихорадочно водя пальцем по кнопкам мобильника, как можно скорее удаляя сообщения. Нет, нет, нет, нельзя допустить того, что может произойти! «Ты серьёзно?» Перед глазами помутнело, телефон выпал из рук.«Бля»
«Я думал ты спишь»
Именно это я смог написать, не смотря на кнопки телефона. И когда судьба в последний раз мне благоволила? В груди сжался тугой ком, к нему добавилось плохое предчувствие и страх, что скрутил живот. Мне стало трудно дышать. «Как видишь, не сплю» Почему-то мне кажется, что Рэй пишет эти сообщения с таким же напряжённым лицом, что и я. Надеюсь, он не отправит мой номер в чёрный список через пять минут.«Вижу»
Чёрт, Майки, ты полный придурок! Вместо полного и содержательного ответа ты пишешь какую-то неясную ересь, тем самым отпугивая Рэя ещё сильнее. Молодец, Уэй, так держать! Рэй замолчал. После моего сообщения он ничего не ответил. Надеюсь не обдумывает, как деликатно послать меня нахуй со своим признанием. Я порывался всё же удалить эти сообщения, но что мне это даст сейчас? Рэй увидел их, прочёл. Что ж, заказывайте мне гроб и место на кладбище. Мы надеемся на лучшую жизнь, но в итоге получаем что? Испорченная дружба? Разрушенные отношения? Или ещё чего похуже. Мы все гонимся за чем-то своим, стремимся к цели, не сдерживаем неуместные слова в нужных ситуациях, а после жалеем, что поступили именно так, хотя до этого стоило задуматься к чему приведут те или иные действия. Чувствую, мне пора писать завещание. И что я получил своим откровением? Потерял друга и веру в нашу дальнейшую дружбу. Теперь я совсем один. Ну, не считая Джи, он всегда будет рядом, я это знаю. Останусь один на один со своей бессонницей, даже Джерарду, — и то рассказать не смогу! Вряд ли он с таким сталкивался: он встретил Фрэнка ещё пару лет назад, и, они до сих пор проводят время вместе. А я? Чёрт бы побрал эти грёбанные чувства! Согласитесь, ведь жизнь гораздо проще, когда ты не испытываешь угрызений совести, злости, чувства вины или эту тупую любовь. Внутри всё заледенело, думаю, даже двойное одеяло и плед не согреют мои внутренности. Сердце то стучало, как бешенное, то замедлялось, то снова прыгало в грудной клетке, грозясь сломать рёбра. Хотелось собственноручно лишить себя особо важного органа, что качает кровь по всему организму. «Хочешь прогуляться?» Стоп, что? Мне кажется или он реально предлагает пойти гулять? Интересно, он в курсе, что сейчас четыре часа утра? И вообще, почему Рэй предлагает «прогуляться»? Разве он не должен был написать сочувствующие слова напутствия и послать куда подальше, навсегда забыв о друге, который влюбился в него? Я готов был кричать в подушку, выть волком на луну. Меня почему-то охватил чувство безнадёжности и отчаяния. Рэй, Рэй, что же ты со мной делаешь? Я с недоверием покосился на телефон. Может мне показалось? Но нет, уведомление о сообщении всё также висит на экране, и чем дольше смотришь на эти противные пиксельные буквы, тем больше разрывается мозг и душа.«Да, я не против :)»
Майки, ты идиот. «Серьёзно? Ты в курсе, что сейчас четыре часа утра?» Я задавал этот вопрос тебе у себя в голове около десяти секунд назад.«Ну, да, почему бы и нет?»
«Отлично. Встретимся около скейт-парка?» Да он издевается! Мне же тащиться до этого грёбанного парка около десяти минут!«Да, конечно. Меня устраивает»
«Хорошо, до встречи» — Блять, — в пол голоса сказал я в темноту комнаты, неотрывно смотря в одну точку. Что же творится? Из-за каких-то двух-трёх несчастных сообщений никогда не проработанный план очередной бессонной ночи пошёл крахом. И, что удивительно, нарушил моё "спокойствие" сам Рэймонд Торо! Но больше всего мне стало интересно, почему он предложил пойти гулять, а не послал за тридевять земель и не кинул моё имя в чёрный список. Я занервничал. Вдруг Рэй меня обманул, решил посмеяться над моими чувствами? Хотя, нет, он не такой. Рэй, добрый, улыбчивый, смешливый Рэй, он бы никогда не поступил так со своим лучшим другом. Если я, конечно, всё ещё им являлся. Так, хоршо, нужно взять себя в руки. Сейчас что главное? Главное — собраться. То есть одеться. Быстро глянув на время, я подскочил с места, попутно нацепив очки, что лежали на прикроватной тумбочке, и придирчиво оглядел себя в зеркало, висящее со внутренней стороны шкафа. Конечно, в темноте комнаты мало чего разглядишь, но даже, несмотря на это, на бледном лице напротив выделялись фиолетово-синие синяки и немного впалые щёки. Не лучший вид. Быстро стащив с полки чёрную толстовку, а на ноги нацепив кроссовки, я стал думать, как выбраться из дома. Через парадный вход не получится, это точно. Во-первых, могут услышать родители; во-вторых в темноте, с моим-то зрением, я могу наткнуться на, например, мамину любимую и, причём, безвкусную вазу, которую, только взглянув на неё, хочется разбить или выкинуть. Вообще не понимаю что такое делает у нас в доме. Если через обычную входную дверь нельзя, то остаётся единственный вариант. Я как-то опасливо взглянул на окно. Прихватив с незаправленной постели телефон, большими шагами пересёк расстояние от шкафа до подоконника, потянул за пластмассувую ручку. Хорошо, теперь главное, — это бесшумно перелезть через окно, не свалившись в клумбы маминых роз, и потом по тихому уйти. Всё просто и гениально. Аккуратно перемахнув через оконную раму, я зашипел: я всё-таки наступил в грядку. Я случайно! — Извини, мам, — прошептал я, смотря на клумбу помятых роз, словно сейчас на этом месте была моя мама. Бесшумно открыв калитку, я ступил на тротуар, и, постоянно оглядываясь, направился к месту встречи. Почему же Рэй позвал меня гулять после всех написанных мной слов, да к тому же в такое позднее (ранее?) время? Что он вообще собирается делать, что говорить? Чем мы займёмся и зачем нам эта встреча? Мы могли бы встретиться утром или в течение дня, или созвониться на крайний случай. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. А как мне вести себя? Сделать вид, будто ничего не произошло? Или же объяснить сложившуюся ситуацию? Теперь боюсь открыть глаза, душу перед ним, когда моё сердце бьётся в таком бешеном ритме страха и смятения, гнева на самого себя и непонятно откуда взявшегося чувства детской обиды. Иногда, отрывая бездумный взгляд от сухого асфальта, я смотрел по сторонам, проверяя наличие таких же свихнувшихся романтиков-полудурков, которые идут гулять в четыре часа утра. Но улицы были пусты. Ветер неприятно бил в лицо, унося за мою спину мелкие веточки, листочки и прочий мусор; луна отбрасывала таинственные и причудливые тени на дорогу, которые переплетались с оранжево-жёлтыми полосками уличных фонарей, её бело-прозрачные лучи проходили сквозь кроны едва трепыхающихся на ветру зелёных деревьев; иссиня-чёрное небо было усыпано множеством маленьких белых точек, — звёзд, — очень похожих на веснушки ребёнка. Хоть я и сильно недолюбливал ночь, я не мог не признать, что это время суток по своему волшебно и загадочно. Никогда не знаешь, что выйдет на тебя из темноты: человек, пёс, вампир, вурдалак. Неизвестность — это то, что мне нравилось и то, что я не любил всей душой. Спустя пятнадцать минут ходьбы я таки дошёл до договорённого места, но знакомой кудрявой головы нигде не было видно. Я начал паниковать. В голову полезли навязчивые мысли. А если он не придёт? Если он зло пошутил надо мной? Может мне лучше вернуться домой? Точно, нужно скорее идти обратно, может, именно сегодня ночью маме захочется проверить меня, но, зайдя в комнату, увидит открытое окно и пустую постель. — Хей, Майкс, — до моего запястья кто-то едва ощутимо дотронулся. Я подпрыгнул на месте и тут же отступил назад, готовясь бежать от этого чёртова маньяка. — Тихо, тихо, спокойно, — Рэй приблизился ко мне и положил руки на плечи, немного надавив и встряхнув. Я проглотил ком страха, который стремительно подступал к горлу в виде крика, сильно зажмурил глаза и выдохнул. — Ты меня напугал, — немного опустив глаза, сказал я. — Ты так задумался, я сначала не трогал тебя, а потом не вытерпел, — Рэй тепло улыбнулся и потрепал меня по плечу. — В следующий раз просто позови, — я слабо улыбнулся. Мы развернулись в обратном направлении от моего дома и в полной тишине побрели по пустой улице. Я уткнулся взглядом в асфальт, пиная какой-то мелкий камешек, Рэй же бодро шагал по дороге, будто вышел на утренню пробежку. Где-то в вышине завывал ветер, играя с оторвавшимися листочками и верхушками деревьев. Могу себя сравнить с этими листочками: зелёные, ещё полные сил, они готовы жить, но ветер, сорвавший их с ветки, закружил в каком-то немыслимо быстром танце. — Что с тобой? Ты молчаливый, — первый прервал тишину Рэй, посмотрел на меня. Он качнул головой, чтобы убрать с лица налетевшие кудряшки. — Я всегда такой, — не поднимая глаз, ответил я. Тебя, видимо, не смущает, дорогой Рэй, что порядка двадцати минут назад я чуть не признался тебе в любви? — Не всегда, — поспорил Торо. — Ну же, поговори со мной. — О чём? — Господи, какой же я идиот! Сам писал, что хотел бы поделиться своими мыслями, а сейчас иду против своих же слов! — Да, о чём угодно, — казалось, Рэй не заметил смену эмоций на моём бледном лице. Хотя, может и заметил, просто не подал виду. К слову, я проигнорировал его реплику, лишь краем глаза наблюдая. Тогда Торо едва слышно вздохнул и заговорил сам. — Как давно у тебя бессонница? Почему ты не сказал об этом мне? — А чем бы мне помог? Джи уже пытался хоть что-то сделать, у него не вышло, — букрнул я. Что ж, если он хочет поговорить, то будет ему разговор. — А ты сам пытался хоть что-то сделать? — Нет, — честно ответил я, потупив взгляд. Снова ещё один тяжёлый вздох. — Извини уж, что твой лучший друг — такое ходячее разочарование, —язвительно ответил я и сложил руки на груди. — Твоя бессоница тебя разрушает. Ты хоть видел себя в зеркало! — пропустив мои слова мимо ушей, продолжил Рэй. — Тебя нужно срочно от неё спасать. — Ага, ну давай, удачи. — Майки! — Торо хлопнул себя по бокам, его руки смешно ударились о тело. — Я забочусь о тебе, а ты так себя проявляешь! — с ноткой обиды в голосе произнёс он. Внутри меня кольнуло чувство вины, которое до этого уже беспричино появлялось в груди. Я уже хотел было извиниться за своё поведение, но с языка сорвались совсем не те слова, о которых я думал: — Извини, Рэй, но я не просил тебя помогать. Рэй остановился на месте. Я тоже встал, уйдя немного вперёд, и взглянул на друга; меня словно кирпичом огрели по голове. Вид Рэя был такой несчастный, вечно весёлые глаза стали грустными, что моё сердце невольно сжалось. — Прости... — выдохнул я одними губами. — Да, ты прав, абсолютно прав, бессоница разрушает меня. Видишь, уже брюзжу, как дед. Скоро песок сыпаться будет, — я попытался разрядить накаляющуюся обстановку шуткой. Рэй тихо хмыкнул. — Серьёзно, извини, я не хотел это говорить, на самом деле я хотел попросить прощение за то, что являюсь такой задницей по отношению к тебе, Рэй, — я замолчал, теперь обдумывая все слова. — Просто эта неделя выдалась очень трудной для меня. Столько невысказанных мыслей в голове, столько чувств и эмоций, я не знаю, куда себя деть, — как-то слишком обречённо сказал я. Рэй улыбнулся моим словам и возобновил ходьбу, подходя ко мне. — Ничего, Майкс, я понимаю, — он снова улыбался. Я облегчённо выдохнул. За что мне нравился Рэй, помимо других его качеств, так это за свою удивительную способность: долго не обижаться на людей. В отличие от меня. Хах, да, я очень злопамятен и могу вынашивать план мести обидчику месяцами, поджидая удачного стечения обстоятельств, чтобы привести его в действие. — Чтобы ты сделал, если бы тебя кто-нибудь обидел? — в тон своим мыслях спросил я. — Ну, — Рэй призадумался. — Думаю, я бы залез в дом обидчика и обрил бы его голову налысо, — Торо широко улыбнулся. От этой улыбки потеплело на душе. Я тоже тихо рассмелся. — На самом деле ты бы такого не сделал, — хмыкнул я, полностью уверенный в своей правоте. — Почему это? — ухмыльнулся он. — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты на такое не способен. — А вот и нет! — по-ребячески насупился парень. — Хочешь поспорить? — я выгнул бровь. — Нет, — тут же незамедлительно последовал ответ. Мы оба рассмеялись и продолжили путь в ночную темноту. — Джерард знает, что ты ушёл? — Рэй взглянул на меня немного с прищуром. — Даже если бы он был дома, я бы не стал будить его ради того, чтобы сказать, что мне внезапно захотелось прогуляться в четыре часа утра с лучшим другом. — Он ночует не дома? — Торо удивлённо вскинул брови. — Неа, — я помотал головой из стороны в сторону. — Он написал, что останется у Фрэнка. — У Фрэнка? У того, который зелёной краской испортил памятник? — хихикнул Рэй. — Он самый, — на этот раз кивнул я. — Они типо вместе. — Даже так? — Ага. Ну, наверно. У них какие-то неясные отношения. Джи ушёл с ним гулять ещё вечером прошлого дня, а мне ничего и не сказал! — с наигранным возмущением воскликнул я. Рэй тихо засмеялся. — Знаешь, иногда мне кажется, что я один, — я, сам себя удивляя, заговорил, посмотрев в звёздное небо. — Почему тебе так кажется? — Рэй взглянул на друга, включая в себе внутреннего психолога. — Словно... — я попытался подобрать нужные слова для точного описания. — Я не знаю. Просто такое чувство в груди, оно как шар: с каждой мыслью раздувается всё сильнее. Все разбились на пары, а я остался в стороне, — тихо закончил я. Я снова отдаю себя Рэю, хоть не целого, по крупицам, но отдаю, вновь и вновь раскрывая свою душу. Что он скажет на этот раз? — Майки, послушай, в этом мире никто не один. У каждого кто-нибудь да есть. У тебя есть семья, старший брат, друзья, — с каким-то нажимом проговорил Рэй. — Ты всегда можешь обратиться за помощью или советом ко мне, просто начать диалог или посмотреть фильм с Джи. — Я знаю, Рэй, я всё это прекрасно понимаю, но не могу отделаться от ощущения, что меня будто изолировали от всех. Хотя, думаю, это даже к лучшему — Это ещё почему? — неподдельно удивился Торо. — А ты разве не заметил? Где бы я не находился, там и начинается полная неразбериха. — А вот это уже чушь, — махнул рукой Рэй. — Ну-ка, приведи пример. Хотя бы один случай. — Ну... — я призадумался. — Помнишь, как в шестом классе нас отчитывали за разбитые цветочные горшки? Я точно помню, что буквально за несколько секунд до падения в класс вошёл я. Тогда окно резко открылось из-за сильного ветра, и рама снесла сразу три цветочных горшка. А ещё в школьной столовой задира опрокинул на себя поднос с обедом. В тот момент я прошёл мимо него к месту раздачи. А ещё было два случая на улице: одному лысому дядьке на голову сел голубь, оставив после себя сюрприз, и какая-то женщина чуть не попала под машину на пешеходном переходе, — я перевёл печальный, но довольный взгляд на друга, который терялся в ответах. — Ну, горшки упали из-за сильного ветра на улице, ты сам сказал. Тот задира смахивал на динозавра мезозойской эры, а на улице мало ли что может случится! — Рэй стал приводить аргументы в защиту своих слов. — Рэй, Рэй, — я по-доброму покачал головой. — Я знал, что ты будешь оправдывать всё это. Но нужно просто признать, что я - ходячая катастрофа. — А вот и нет! — неожиданно воскликнул Рэй. На этих словах я зацепился носком кроссовка за небольшую ямку в асфальте и чуть было не распластался на земле, если бы Торо вовремя меня не подхватил. — Что я говорил? — с грустной ухмылкой задал я риторический вопрос. Однако Рэй на него ответил: — Майки, я, на правах твоего лучшего друга, заявляю, что ты поразительный парень со множеством хороших и светлых качеств. Конечно, у тебя тоже есть свои изъяны, но никто ведь не идеален? — в груди что-то защемило, когда я заглянул в эти блестящие, тёмно-карие глаза, которые без тени насмешки или сочувствия горели добротой и искренностью. Что же ночь делает с нами? — Я знаю, что внутри, да и снаружи, ты крутой, как... Зена¹. — Из сериала «Зена - королева воинов»? — переспросил я. — Ага. Кстати, крутой сериал. — Мне он не понравился. Мы замолчали, с секунду смотрели друг на друга, а после тихо рассмеялась. Смех прекратился, я всё ещё с улыбкой поглядывал на Рэй, засунув руки в совмещённый карман толстовки. — Ты когда-нибудь чувствовал обречённость? — я повернул голову в сторону Рэя, который с интересом глянул на меня. — То есть, вот, ты живёшь, ходишь, разговариваешь, но в какой-то момент твой обычный распорядок дня меняет одна маленькая мысль в голове, которая быстро проскачет перед глазами, однако её ты запомнишь надолго. А что, если?.. — я замолчал на секунду. — А что, если бы ты мог изменить этот мир прямо сейчас? Уйти в благотворительность, создать группу и своими песнями спасать жизни людей, совершить научное открытие, которое перевернуло бы привычный мир. А что, если? — снова я задал этот вопрос, только на этот раз тише, едва слышно. — Но ты просто лежишь в своей кровати и думаешь, представляешь то, чего никогда не будет, сам не в силах ничего изменить. А от этих мыслей становится больно. Хочется засунуть голову между колен, укрыться пледом и разреветься, как девчонка, которой отказал парень. В такие моменты наступает большой соблазн бросить всё, ты понимаешь, что сил терпеть остаётся меньше, но ты продолжаешь самоуничтожаться, сжигая свой мозг несбыточными мыслями. Я буквально произнёс эти слова на одном дыхании, боясь, что Рэй может меня перебить, и я потеряю мысль, которая давно блуждала в моей голове. — Ведь твоя жизнь в твоих руках. Ты можешь набраться терпения, да, снова, черпать его из вдохновения для создания песен и музыкальной группы, ты можешь просто встать, скинуть этот плед и пойти совершить научное открытие. Ты сам решаешь, чем тебе заняться и только ты сам будешь помехой на пути к своей цели, — с серьёзным и понимающий видом ответил Рэй, изредка покусывая нижнюю губу. Я промолчал, впечатлённый и воодушевлённый такими словами. Рэй в который раз оказался прав. После этого мы опять замолчали. Но эта тишина не была такой напряжённой и пустой, он была лёгкой, будто помогала скинуть оковы, помогала раскрыть рты и рассказать свои мысли и идеи миру. Я, немного смущённый, снова начал пинать камушек, низко опустив голову, иногда поправляя очки на переносице, что съезжали вниз. — Когда ты последний раз ел? — нарушая тишину, вернулся Рэй к неприятной для меня теме. — Не знаю. Не помню. Позавчера? — я действительно пытался вспомнить, когда последний раз хоть что-то падало в мой желудок. — Тебе нужно хотя бы перекусить, — Рэй сделал такой вид, будто неожиданно его главной задачей в жизни было накормить меня. — Не нужно. Я всё равно не хочу. Да и до ближайшего круглосуточного кафе тащиться далеко. — И что? Тебе необходим ночной перекус! — громко воскликнул Торо. От его вскрика с ближайших деревьев взлетели испуганные птицы. — Нет, я не пойду, — я упрямо остановился на месте, по новой сложив руки на груди и высоко задрав подбородок. — Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому, — карие глаза друга задорно блеснули ярким огнём, а потом он, быстро подбежав ко мне, поднял меня на руки, как обычно жених поднимал невесту на свадьбе. — Эй! — возмущённо воскликнул я, пытаясь высвободиться из его хватки. Но Рэй держал крепко. Конечно, вы вообще видели его мощные руки?! — Не хочешь идти, так я сам тебя донесу, — с неизменной улыбкой на лице заявил Рэй. — Так нечестно, — я перестал брыкаться в его руках и просто безвольно повис, откинув голову назад, из-за чего очки чуть не слетели; руки упали вниз, болтаясь, как шнурки. — Такой лёгкий, будто пушинка, — удивлённо сказал Рэй. — Спасибо тебе за комплимент, — хмыкнул я, смотря в тёмное, звёздное небо. Может, где-то там, наверху, есть моя счастливая звезда, что исполнит все мои желания. — Ну, Рэ-эй, — мученически протянул я и поднял голову. — Отпусти меня уже. Я не барышня в беде. — Она самая, — хмыкнул парень. — Ты такой худой, я готов скормить тебе все бабушкины пирожки. — Ах, романтика, — шутливо воскликнул я, театрально приложив ладонь тыльной стороной ко лбу. Именно в таком положении меня донесли до ближайшего круглосуточного магазина. Я всё также висел на руках Рэя безвольной макарониной, а Торо, казалось, даже не устал, будто каждый день таскал на руках парней. От этой мысли я скривился, как от зубной боли. Только около самого входа Рэй бережно спустил меня с рук и поставил на ноги, придерживая. — Дама выражает свою благодарность благородному рыцарю Рэймонду Прекрасному и дарит на память и в награду... — нарочито-вежливо заговорил я, сделав при этом шуточно-неуклюжий реверанс, и огляделся в поисках «подарка» для своего «рыцаря». Схватив первое, что попалось под руку, я протянул это Торо. — Что ж, рыцарь Рэймонд Прекрасный благодарит юную даму за столь необычный подарок, — с ухмылкой сказал Рэй, принимая использованный картонный стаканчик, который я взял с крышки мусорного бака. — Ну, для кого-то это стаканчик кофе, а для нас целая награда, — я послал в ответ другу такую же ухмылку, но когда понял, что сказал, тут же прикусил язык. Я только что флиртовал с Рэем? О, Господи, надеюсь он растолковал это всё как шутку, иначе провалиться мне в Преисподнюю. Рэй, тем временем, выкинул стаканчик в мусорку и толкнул дверь магазина, которая с тихим звуком колокольчика открылась. В глаза ударил неприятный яркий свет от гудящих на потолке ламп, я даже прикрыл лицо руками. Сквозь пальцы увидел за стойкой кассира — скучающую девушку, которая листала какой-то модный журнал. Она подняла на нас усталый взгляд, но не более того. Когда Рэй отошёл от меня к стеллажам с чипсами, я понял, что у меня с собой не было ни цента. — Рэй, у меня нет с собой денег, — заламывая пальцы, сказал я. — Ничего, я заплачу, — просто ответил Торо, с озадаченным видом стоя перед полкой с шуршащими упаковками, выбирая какой вкус взять. Наконец взяв две упаковки Доритос с беконом, он отправился к следующему стеллажу. — Ты уверен? Мне как-то неудобно... — я замялся, словно сейчас разговаривал не с лучшим другом, а пытался пригласить самую крутую девчонку из школы на свидание. — Майки, сколько мы с тобой дружим? Больше семи лет? — Рэй снисходительно на меня посмотрел, как смотрят учителя на ученика, который выкрикивает неправильные ответы на уроке. — Всё, вопросов нет, — я выставил руки перед собой в знак капитуляции и отошёл от друга на шаг, давая свободу передвижения. Иногда мне кажется, что Рэй похуже моей мамы в гипермаркете. Ну, а как ещё объяснить, что в таком маленьком и неприметном круглосуточном магазине он набрал столько, что даже мне пришлось взять две бутылки воды, упаковку молочного коктейля, мороженное и пару леденцов? Когда мы вывалили пока ещё не наше добро на кассу перед скучающей девушкой, то её глаза округлились. Она в лёгком шоке посмотрела на нас, наверняка думая: «Эти парни любят поесть». Я хмыкнул ей и глазами указал на Рэя, который копался в карманах своей джинсовки, говоря, мол, все претензии к нему. Она, всё также ничего не говоря, стала пробивать покупки, а когда закончила, тихо озвучила цену. Рэй, довольный собой и своим выбором еды, положил несколько смятых купюр на кассу и снова сгрёб в охапку продукты. То, что осталось, пришлось взять мне. Мы вышли из магазина в поисках какого-нибудь места для перекуса. К счастью, неподалёку от нас был небольшой парк. Туда мы и направились. Издалека этот парк наводил ужас: близкопосаженные деревья спутывались лунными тенями на грязном асфальте, смешиваясь с трещинами на сухой земле и светом фонарей. Казалось, что в том парке живёт какое-то немыслимое чудовище, или же это место являлось пристанищем для оборотней. Мы шли молча, слышно было только наше дыхание, да прикосновения подошвы обуви об асфальт. Вдруг, где-то совсем близко, раздался вой сирены. Мы резко огляделись по сторонам, словно воры, которых вот-вот должны были схватить копы в каком-нибудь фильме, а потом бросились наутёк, быстрее к воротам парка. Но до парка мы добежать не успели. Мимо нас, по главной дороге, что объезжала территорию парка, проехала полицейская с машина, — с ярко включёнными фарами и громкой, пищащей мигалкой. Мы замерли на месте, когда машина начала замедлять ход и немного сворачивать в нашу сторону. Я, очнувшись от шока быстрее, чем Рэй, потянул его за рукав, отступая в тень высоких и давно нестриженных кустов, что стояли около входа в парк. Я прижался как можно сильнее к острым веточкам, лишь бы меня не заметили люди в форме. Рэй, не ожидавший таких действий с моей стороны, повалился на меня, не успев сохранить равновесие. Он даже не понял, что сейчас произошло. Я почувствовал, как проваливаюсь сквозь скрюченные и переплетённые между собой ветки, падая за него, на лужайку. — Блять! Больно! — довольно громко выругался я. На меня тут же свалился Рэй, и тогда, сдавленно выдохнув, я подумал, что все мои внутренности только что разорвались на две части. Машина проехала мимо нас. Рэй, всё ещё не понимая, что произошло, посмотрел на меня сверху вниз. Его кудряшки упали мне на глаза, а его лицо было так близко, буквально пара сантиметров. Я неотрывно смотрел в его тёмно-карие глаза, которые в ночной темноте казались двумя чёрными точками на белом фоне. Не выдержав такого длительного зрительного контакта, я отвернулся. Хорошо, что он не смог увидеть, как мои щёки покрылись предательским румянцем. — Ой, извини, — Рэй вскочил на ноги и протянул мне руку, дабы помочь встать. Чуть позже мы стояли и отряхивали одежду от земли и мелкого мусора. Еда, которую мы купили, естественно, выпала из рук и была разбросана по небольшой лужайке за кустарниками, что так удачно росли рядом и спасли нас от полиции. — Сядем на скамейку? — я кивнул в сторону старой белой скамейки, что стояла у асфальтированной дорожке, проходящей мимо поляки. — Зачем? — Рэй, в очередной раз улыбнувшись, плюхнулся прямо на то место, на котором стоял. Я пожал плечами и последовал примеру друга. — Утром не забудь позавтракать, — вдруг сказал Торо, открывая упаковку с мармеладками в виде цветных червячков. — Серьёзно, ты выглядишь ужасно. — Спасибо, а я не знал. В зеркало совсем не смотрюсь, — с сарказмом ответил я, открывая бутылку газировки и делая глоток. — На самом деле я так устал видеть это в своём отражении каждый день и каждый проклинать его, — со вздохом сказал я. — Тогда я чувствую себя бесполезным и никчёмным, высохшим и устаревшим прибором, который пора откладывать на дальнюю полку, или же, ещё лучше, в мусор. — Майки, мне очень жаль, что ты не видишь себя моими глазами. Ты прекрасен во всех смыслах. Ты лучше всех тех, кого я когда-либо знал, — без подтекста говорил Рэй, и я знал, что эти слова шли от сердца. — Спасибо, — прошептал я. Я уставился в одну точку перед собой, то откручивая, то закручивая крышку бутылки, обдумывал слова друга. Где-то на заднем фоне Рэй шуршал упаковкой Доритос. — Давай сыграем в игру, — с огоньком в глазах предложил Торо, сжимая в руках пачу зефирок. — Что задумала Пила на этот раз? — хмыкнул я. Рэй рассмеялся. — Мы будем проговаривать скороговорки, но после каждого раза будем засовывать в рот по несколько зефирок, — парень потряс яркой упаковкой. — Почему бы и нет, — согласился я. Я был не против испытать гибкость языка своего друга. Тем более это, должно быть, весело. — Окей, — Рэй довольно кивнул. — Тогда, возьмём, к примеру, скороговорку... «Как моллюск может попасть в бидон со свежими сливками»²? — Хорошо. Начинай. Рэй улыбнулся от уха до уха, гордясь своей оригинальной идеей игры. Он открыл упаковку зефирок, затолкал пару штук в рот и произнёс: — Как моллюск может попасть в бидон со свежими сливками? После него я сам протянул руку за упаковкой и сделал тоже самое, что и Торо. Играли мы до тех пор, пока наши рты не были полны зефира, нас не затошнило от этой сладости, а сами зефирки не разлетелись в разные стороны из-за нескончаемого смеха. — Пхах халлюхк фможехп пхопхасть ф пфидхон схо псфешими схлифкхами, — произнёс я, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос и не проглотить зефир. Рэй снова залился хохотом, падая на спину. Я, с трудом разжевав и проглотив эту противную, сладкую кашу во рту, тоже рассмеялся, хватаясь за живот. Очки чуть съехали с переносицы. — Всё, я больше не буду играть, иначе меня стошнит, — заявил я. — Мы съели этих зефирок на пять лет вперёд. Теперь ни за что к ним не притронусь! Рэй, успокоившись, снова начал смеяться, только уже тихо. Откинув упаковку с надоевшей сладостью, мы принялись за уничтожение остальной еды. К слову, Рэй не взял ничего полезного для нормально перекуса, поэтому пришлось довольствоваться тем, что было куплено. Мы разговаривали на самые разные темы, как и всегда, и, как и всегда, я чувствовал лёгкость от этих бессмысленных разговоров о том, носит ли наша учительница по математике парик или нет. Словно не было этой бессонной недели, тяжёлых мыслей, спонтанных сообщений этой ночью, которые привели меня в этот парк. Словно не было недомолвок с моей стороны по поводу моего отношения к Рэю, не было той апатии и навязчивого состояния. Я будто очищался от всего этого, будто токсины выходили из моего организма, а эта ночь, — от самого её начала до самого её конца, — была моей исповедью. Рэй внезапно подскочил на ноги, прерываясь на середине рассказа. — Ты чего? — я недоумённо посмотрел на него, не вставая с травы. — Пойдем, — Торо кивнул в сторону остальной части парка, в которую мы ещё не исследовали. — Зачем нам идти дальше? — Просто. У меня появилась ещё одна идея. У тебя же бессонница, верно? — задорная улыбка блуждала на губах Рэя. — Да, у тебя прямо какая-то ночь озарения, — я встал с земли, отряхивая штаны. — И то, что у меня бессонница, не значит, что я буду скакать с тобой по парку в четыре утра, — фыркнул я, глянув на оставшиеся на земле вкусности. — А кто сказал, что мы будем скакать? — загадочно улыбнулся Рэй. Я заинтересованно взглянул на него, ожидая продолжения его реплики, но он лишь проследовал дальше, вглубь парка, таща меня за собой. Я, вглядываясь в темноту, следовал за другом. Вскоре мы оказались в самой дальней части парка. Тут был относительно небольшой и невысокий старый фонтан, на дне которого поблёскивала куча монеток; на грязных дорожках лежали банки из-под газировки и упаковки из-под Доритос. Видимо, это место было часто посещаемо всякой шпаной. В нестриженной траве стрекотали сверчки и кузнечики, быстро и почти бесшумно пробежала мышь. — И что мы здесь забыли? — я скептично оглядел местность, в которую меня привёл Рэй. Мы стояли у конца тропинки, от которого, обходя с двух сторон фонтан, она делилась на две части и соединялась в одну уже после. — Ты, что, маньяк под прикрытием, а я твоя очередная жертва? — Нет, с чего ты взял? — искренне недоумевал Торо. Он похлопал себя по бокам, что-то ища, а затем выудил из переднего кармана синих джинс небольшую коробочку. Я пригляделся и увидел внутри этой самой коробочки цветные мелки, какими обычно дети рисуют на асфальте. — Мы будем рисовать? — я выгнул бровь. — Ага, — Рэй, казалось, светился от гениальности этой идеи. — Ну хорошо, — я не хотел расстраивать друга своей скептичностью, поэтому взял в руки мелки, рассматривая их. — Тут всего лишь десять цветов, — скрывая в голосе неясную печаль, сказал я. — Нам и этого хватит. Рэй аккуратно, чтобы не сломать, вытащил мелки из упаковки и пошёл на одну из сторон разветвлённой дорожки, прихватив некоторые цвета. Я хмыкнул, забрал с собой остальные цвета и направился на противоположную Рэю сторону. — Что ты будешь рисовать? — спросил я у Рэя, который уже во всю чиркал мелками по грязном асфальту. — Когда я закончу, тогда и увидишь. Я закатил глаза, но по-детски улыбнулся. Однако я не знал, что мне изобразить. Был бы здесь Джерард... Он даже бы из десяти цветов, в темноте написал бы шедевр, достойный висеть в Лувре. Я как-то брал у него «уроки» по рисованию, но, видимо, мои руки не приспособлены держать карандаш или кисть. Джерард же утверждал, что, когда-нибудь, мы создадим и выпустим совместный комикс, в чём я сильно сомневался. Я присел на корточки и замер с поднятой рукой, в которой сжимал белый мел. А что мне рисовать? Я не особо отличался оригинальностью, как брат, или фантазиями в рисовании, как во всю что-то рисующий Рэй. — Окей, — в голове возник какой-то неясный образ существа, и я решил не терять даром времени. Мы же не на выставку рисуем, правильно? Рисование увлекло меня. Я уже, не особо задумываясь над тем, что рисую, просто чиркал разными мелками по асфальту, иногда с Рэем меняясь цветами. Сейчас я как никогда понимал Джи, понимал, почему он может торчать в своей комнате безвылазно неделями, рисуя, рисуя, рисуя, и только пинком под зад его можно выпроводить на улицу. Это дело серьёзно увлекает, ты будто выплёскиваешь все свои мысли и фантазии, воплощая их в рисунок, понятный только тебе. Так и сейчас: мои руки были цветными, отпечатки мела в темноте едва проглядывались на моей чёрной толстовке и джинсах, очки сползли на краешек носа, а колени жутко болели, потому что я оперелся о них, чтобы удобнее было рисовать. Вскоре, довольный проделанной работой, я выпрямился, морщась из-за боли в немного затёкшей спине и ногах, и оглядел цветной асфальт. — Ты закончил? — я посмотрел на всё ещё склонившуюся фигуру друга. — Да. Теперь да, — Рэй тоже поднялся на ноги, качнув головой в сторону, убирая с лица упавшие кудряшки. Он попытался отряхнуть руки от мела, но, поняв, что это бесполезно, оставил попытки, улыбнувшись мне. Я послал ему такую же улыбку и, обойдя фонтан, подошёл к нему. Я удивлённо вскинул брови, когда увидел его рисунок. Точнее, рисунки. Рэй рисовал всего по-немножку, в отдельных частях, и эти каракули совершенно никак не были связаны друг с другом. В центре всей «картины» расположился рисунок солнца, почему-то зубастого. — Ты пририсовал солнцу акулью пасть? — со смешком спросил я. — Мне так захотелось, — последовал ответ. Я снова принялся рассматривать рисунки. На улице начинало светать рано, всё-таки лето, поэтому я смог разглядеть большую часть рисунков: в углу импровизированной рамки была небольшая радуга, один её конец заканчивался белым облаком; были какие-то каракули придуманных монстров, где-то я различил очертания Годзиллы; большую часть занимало смешное приведение с неровной ковбойской шляпой на круглой голове и повязанной на пояс змеёй; был нарисован даже излюблённый инструмент парня — классическая гитара, на которой Рэй любил мне иногда играть. В общем, то, что нарисовал Торо, было похоже на детский альбом, в котором ребёнок воплощал в жизнь свои сны и фантазии. Но мне понравилось, действительно, понравилось, это было очень необычно и оригинально. — Теперь ты, — Рэй кивнул на другую половину тропинки, где орудовал мелками я. Я вытер кончик носа тыльной стороной руки, шмыгнув, и направился к своему творению. Что ж сказать про мой рисунок? Разве только то, что это рисовал либо психически больной, либо ребёнок ясельной группы. Лицо Рэя лишь озарила слабая ухмылка, пока он разглядывал непонятное существо, больше смахивающее на медведя с кривыми лапами, пальцы которого заменяли треугольники, и такой же кривой головой и телом, и мелкими белыми острыми зубами³. — Интересный рисунок, — только и сказал Рэй. — Мне нравится, — кивнул я. — Ну, что, пойдём обратно? — Рэй уже развернулся в обратную сторону, где мы оставили еду. Я схватил его за запастье, останавливая. — Нет, давай останемся здесь? — я ступил на зелёную лужайку за обшарпанной скамейкой. Рэй хотел было возразить, однако спорить не стал, лишь пожал плечами и лёг на землю, подкладывая руку под голову. Я устроился также, как и он, только свои ноги положил в противоположную от ног Рэя сторону. Мы молча уставились в успевшее поменять оттенок с иссиня-чёрного на синеватый небо, на котором пока что была видна россыпь белых точек, — звёзд. Я, не моргая, всматривался в эти нахально подмигивающие звёзды, обдумывая драгоценные моменты, проведённые с Рэем. Боковым зрением взглянул на Рэя: на губах блуждала полуулыбка, в карих глазах едва отражались звёзды, на лбу покоилось несколько кудрявых прядей, которые он пока не собирался убирать. — Иногда мне кажется, что я бесполезен, — внезапно сказал я. — Возможно это из-за того, что я редко выползаю из своей комнаты. А возможно потому, что это так и есть. Словно, сидя дома, я делаю одолжение миру в своём несуществовании. Нет меня, — нет проблем. — Почему ты так думаешь? Ты боишься, что люди осудят тебя такого, какой ты есть? — Рэй спросил это, не отрывая взгляда от неба. Я промолчал. — Посмотри на небо. Сколько там звёзд! — восхищённо воскликнул Торо. — Им плевать, что люди думают о них, ведь так? Почему бы тебе не поступить также? Игнорировать косые взгляды и гневные высказывания в свою сторону. Ты — это ты, Майки. Ты не обязан меняться, подгибаться под других, лишь бы им было хорошо. У тебя есть своё мнение, своя точка зрения, своя голова на плечах, у тебя есть ты, и, наверно, это самое важное, что должно быть в человеке. Просто стань звездой и гори ярче, чем остальные. — Рэй... — выдохнул я. Я чувствовал себя ужасно. Ужасно и великолепно одновременно. Ненавижу. Ненавижу себя. Ненавижу Рэя за его ангельскую внешность и добрые слова. Ненавижу эту ночь за то, что подарила мне эти прекрасные минуты рядом с ним. Просто ненавижу. Я ощутил, как к горлу подкатывает ком. Глубоко вдохнув утреннего воздуха, я подавил в себе непрошенные слёзы. — Почему ты так считаешь? Почему ты относишься ко мне, как к звезде? Я не понимаю ход твоих мыслей, — сдавленным голосом проговорил я. — А почему ты так категорично относишься к себе? Потому что не достоин твоего внимания. — Я не знаю. Я стараюсь стать лучше для тебя. — Ох, Майки, — Рэй резко сел на месте. Я, подхваченный его невидимой силой, тоже сел, опираясь рукой о землю. Мы так и сидели на влажной траве, неотрывно следя на сменяющимися на лицах друг друга эмоциями, молча и тихо, будто находясь в отдельном пространстве, куда не проникало ни звука. Лишь светлеющее небо было свидетелем наших безмолвных переглядываний. Рэй, мимолётно взглянув на замершие деревья позади меня, наклонился к моему лицу и оставил кроткий поцелуй на губах. От этого действия я вздрогнул. Чего я не ожидал, так именно этого. Я морально был не готов к этому моменту. На подсознательном уровне я хотел, я ждал, но вся моя полудохлая сущность страшилась. Я не знал, как себя проявить: оттолкнуть или поддаться. Его лицо было так близко, буквально семь сантиметров разделяли нас. Рэй отодвинулся от меня, приняв моё замешательство как отказ. — Извини, — пробормотал он нерешительно. — Я не знаю, что на меня нашло. Просто... — я не дал ему договорить и накрыл своими губами его. Рэй, с секунду не разобравшись, что я сейчас сделал, сидел неподвижно, но после ответил на поцелуй, кладя ладони на мои впалые щёки. От цветных пальцев оставались следы на коже. Нас это совершенно не заботило, будучи полностью увлечёнными друг другом. Я подумал, что это сон. Сон на яву. Перед глазами взорвались фейерверки, в голове появился туман. Его губы были такие горячие и мягкие, я и представить себе не мог. Пока сам не попробовал. Он целовал аккуратно и нежно, слегка оттягивая нижнюю губу, я же охотно поддавался навстречу, не в силах сдержать ураган эмоций внутри. Когда мы разорвали поцелуй из-за нехватки воздуха, Рэй, проведя большим пальцем по щеке, оставляя смазанный зелёно-голубой след, произнёс: — Упакуй свои проблемы в старый мешок и улыбайся, улыбайся, улыбайся.⁴ Твоя улыбка великолепна. Придя домой этим летний утром, я, как только оказался в постели, сразу уснул. До этого мы с Рэем, с улыбками до ушей, ещё около часа бродили по парку, доедая то, что осталось на траве у входа в парк. Пару раз даже убегали от злых уличных собак. Но мы были вдвоём и какие-то дворняжки не смогли сильно напугать нас. Мы снова болтали обо всём на свете, цепляясь за любую тему. Наши взгляды иногда пересекались, и мы одновременно опускали в смущении глаза. Уже в кровати, в полусонном состоянии, я вспоминал, как на прощанье Рэй оставил на моей щеке короткий поцелуй и пожелал спокойной ночи. Я полностью и всецело верю, что Рэй обладал неизвестным учёным даром, что помог мне с моей бессонницей. Просто знайте, что Рэй — волшебник.